Вячеслав Фетисов: "Мутко сказал мне про ВАДА: "Мы этой фигней заниматься не будем"
ДИСКРИМИНАЦИЯ И НЕУВАЖЕНИЕ
– Когда в свое время вам поступило предложение возглавить российский спорт, вы сразу согласились?
– Это было в 2002-м, когда нас на Олимпиаде лишили эстафеты, отняли медали, была куча проблем. И Президент РФ мне тогда сказал: "Верни нас обратно в мировое сообщество". Как тут можно было отказать? Пришел в разваленный Госкомспорт и обнаружил, что там непонятно кто работает. Все разбежались по федерациям – там больше платили. Начал разбираться: взносы мы не платим, нигде не участвуем. Я поехал на конференцию министров спорта Европы в Польшу, один. Посмотрел документы – слава богу, по-английски разбирался без переводчиков. Беру слово: "Хочу представиться, я такой-то-такой-то, столько-то всего выиграл. Я вижу, вы все серьезным делом занимаетесь. У нас одна из лучших систем в мире, 13 учебных заведений, мы можем быть вам полезны". Мне говорят: "Ну, вы же не платите". Я: "Мы все исправим, я же только недавно назначен".
А потом говорю: "Знаете, не хотелось произносить в уважаемом обществе такие слова, как "дискриминация" и "неуважение", но такие моменты здесь есть. Если посчитать все медали СССР, России и других восточноевропейских стран, то остальные европейцы просто отдыхают. Но от нас нет ни одного представителя – ни в рабочих группах, ни в ВАДА, нигде!. Мне говорят, что, мол, все уже сформировано. И опять идет обсуждение. В конце опять поднимаю табличку, а конференцию вел ирландец, рыжий такой, пыхтит мне недовольно: "Что такое?" – "Прошу внести в протокол появление дополнительного места для Восточной Европы".
Начинается подготовка итогового документа, все пошли кофе пить, я захожу, смотрю – а моего предложения там нет. Беру стул, сажусь: "Пока мое предложение не будет внесено, я отсюда не выйду". Мне отвечают, что якобы это какие-то девушки что-то напарили. В результате внесли они это предложение, но говорят, что нет возможности и денег провести совещание по этому вопросу. Я их сразу же пригласил в Россию – у нас проведем. Они чуть с ума не сошли.
Я поехал к Валентине Матвиенко, которая тогда отвечала за "социалку", объяснил, что без бюджета на это мы не сможем ничего сделать. И в декабре провели конференцию. Приехали все, в том числе глава ВАДА Дик Паунд. С ним пару дней пообщались перед ее началом, он говорит: это упущение, что Восточной Европы нет, и предложил мне возглавить блок Восточной Европы. Все это поддержали – и украинцы, и белорусы, и остальные страны региона. Так я и залез в эту организацию. Летал каждые три месяца на все эти мероприятия, приглашал каждый год сюда рабочие группы, комиссии. Если бы этого не было, если бы мы не соответствовали кодексу ВАДА, не платили взносы, нам бы точно не дали Олимпиаду в Сочи. Мы позиционировались, как борцы с этим злом – допингом.
МЕЛЬДОНИЙ МОЖНО БЫЛО ОТСТОЯТЬ
– Как же так вышло, что мы остались без представительства в ВАДА после вашего ухода?
– ВАДА была создана по инициативе МОК в конце девяностых, поскольку стало понятно, что самостоятельно бороться с допингом вместе с федерациями уже не получается. Это агентство на паритетных началах финансируется самим МОК и государствами, входящими в олимпийское движение. Ни у одной из стран в данном плане нет преимущества. Все базируется на паритетных началах. Решения ВАДА принимаются таким же образом. Туда от разных стран входят серьезные люди – министры, представители правительств и крупных структур. Обязательно представлены все континенты. Я представлял в ВАДА Совет Европы. С другой стороны – МОК. От него, в основном, президенты федераций. На моем веку там побывали все – от Блаттера до Фазеля. Они заседали, обладая всей информацией для принятия решений.
Провели несколько всемирных конференций. Затем была инициирована конвенция по борьбе с допингом. Я был первым избранным главой комитета спортсменов ВАДА – с 2007 по 2014 годы. Параллельно разрабатывался кодекс ВАДА, куда могли внести свои предложения страны, федерации, спортсмены лично от себя. Если ты не принял Кодекс – не можешь участвовать в международных соревнованиях. Все терапевтические исключения, все, что у нас сейчас стараются перевернуть с ног на голову, там есть. Потом, когда я уходил из ВАДА, пришел новый министр спорта, и я ему предложил: "Давай съездим, я тебя познакомлю со всеми друзьями". Мне удалось за эти годы выстроить отношения в этой организации, мы были в курсе всего, что там происходило. Но министр ответил: "Мы этой фигней заниматься не будем".
– Речь о Виталии Мутко?
– Да.
– Если бы вы остались в ВАДА, не было бы мельдониевого скандала?
– Что значит "если бы я остался"? Для этого не надо быть ни представителем ВАДА, ни семи пядей во лбу, надо просто за этим следить. После меня Восточную Европу представляли югослав и турок, надо было просто с ними работать. Пример: если вдруг появился в запрещенном списке препарат, на котором все сидят, – мы же теперь знаем, что хоккеистов кормили этим мельдонием, – надо было сразу туда ехать, реагировать, доказывать, что это не допинг. Точно такой же препарат – инозие-Ф – разрешен. Все, что надо было сделать, – перевести в запрещенный список его, а не мельдоний. Или, по крайней мере, провести исследования – узнать, сколько этот препарат выводится из организма.
Нужно было писать, докладывать, доказывать. Чтобы допингом этот мельдоний стал не 1 января 2016 года, а 1 января 2018 года, чтобы все чистые спортсмены имели время вывести его из организма. Ни того, ни другого, ни третьего не сделано. И опять же, есть представитель или нет, – это чистой воды халатность человека, наделенного полномочиями решать судьбы людей. Попались на ровном месте, по большому счету.
Интерпол, Европол – места, где вырабатываются такие решения, там надо работать. Встречаться, продвигать своих людей в разные рабочие группы, влиять на ситуацию. Как иначе? Спорт – это же международная политика. Все федерации объединены в Международный олимпийский комитет. Не работать в этом направлении – хороший шанс "попасть". Мельдоний – история, которая лежит на совести чиновников, и никого другого.
ПОЕЗДКА В ПХЕНЧХАН – РЕШЕНИЕ ДЛЯ БУДУЩЕГО
– Вы верите в допинговую систему в Россию?
– Как я могу кого-то обвинять? Это беспрецендентная история. Да, мы сумели отстоять в CAS невиновность многих ребят, но столько у нас еще осталось виноватых! Например, халатность, которую допустили в отношении Миши Алояна. Парень заболел, принял по предложению доктора какое-то лекарство, которое должны были внести в карточку спортсмена. Тот забыл это сделать – взяли пробу и нашли препарат. Человек лишился медали, опозорил фамилию. Как можно за этим не следить, если понимаешь, что находишься под микроскопом?
– Вы говорили за три дня до решения МОК, принятого 2 декабря, что еще можно договориться о сохранении на Олимпиаде российских флага и гимна. Каким образом?
– Я не собираюсь этого озвучивать. Сейчас уже смысла нет.
– Правильно сделали, что все-таки поехали в Пхенчхан – без флага, без названия?
– Если бы мы объявили бойкот, то погрузили российский спорт в черную полосу на долгие годы. Многие хотели это сделать. А знаете, почему? Результат-то надо всегда показывать, а в случае отказа от поездки сиди спокойно еще десять лет в изоляции, рули спортом, и никто с тебя не спросит. Поэтому решение Путина – мудрейшее. Вы же видите, как радуются наши мальчишки, добывая медали, пусть пока и не высшего достоинства. Это шаг президента обращен даже не к настоящему, а больше к будущему. Забрать у простых пацанов их мечту принять участие в Олимпийских Играх было бы преступлением. А с историей запретов мы разберемся.
