Движение MeToo сподвигло нескольких спортсменок признаться в пережитом в детстве сексуальном насилии. Но куда более распространенное бытовое насилие, которое тысячи детей испытывают на каждой тренировке, по-прежнему остается в тени. Более того, зачастую насилие в детском спорте становится нормой. Чем же оно на самом деле грозит – детям и взрослым, толкающим их к результату?
Одно из классических заблуждений о детском профессиональном спорте состоит в том, что "без боли – никуда", и "если тренер не жесткий – то он плохой тренер". Эта концепция родилась на основе опыта нескольких поколений и превратилась практически в условия игры. "Дети садятся на шею, стоит только дать слабину", – потирают руки тренеры и приступают к работе. Вот только что такое "слабина"? И где грань между жесткостью и самой настоящей жестокостью?
ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ОСКОРБЛЯТЬ СПОРТСМЕНОВ
Совсем недавно мы грустили о завершении карьеры 19-летней олимпийской чемпионки Сочи-2014 Юлии Липницкой. До этого была история еще одной совсем юной фигуристки, Юлии Антиповой. Обе девушки с раннего возраста вынуждены были ограничивать себя в питании, что привело к страшной болезни – анорексии. Можно было бы пожать плечами и сказать, что, мол, это издержки вида спорта. Если бы не одно "но": речь идет о детях, которые в погоне за результатом готовы были пожертвовать всем, включая собственное здоровье. А родители и тренеры, которые находились рядом, не только не препятствовали этому, но и толкали вперед – к медалям, славе и деньгам.
Придите в любую детскую секцию, где занимаются "на результат". Особенно туда, где жесткие ежедневные занятия начинаются уже с самого раннего возраста – вроде фигурного катания или гимнастики. Для многих детских наставников является абсолютной нормой:
– оскорблять собственных спортсменов;
– использовать легкие телесные наказания (подзатыльники, тычки, шлепки и т.п.);
– использовать мат;
– регулярно повышать голос и переходить на личности.
Речь не о преступлениях вроде сексуального насилия или педофилии. Все описанное выше – это повседневность. Та реальность, в которой живет большинство наших юных спортсменов. Живет и даже не считает, что что-то идет не так.
Тебя обозвали "жирной тварью"? Так сама виновата, меньше нужно жрать. Отвесили подзатыльник после неудачно выполненного элемента? Так это ты сам бездарность, ничего не можешь выучить. Наорали и велели больше тут не появляться? О ужас, жизнь кончена, ты недостоин быть учеником этого великого человека.
Потом некоторые искалеченные психологически с детства люди становятся профессиональными спортсменами, даже чемпионами. Потом заканчивают карьеры, начинают сами тренировать, рожают собственных детей. И на протяжении всех этих этапов продолжают считать, что кричать, оскорблять и бить – это норма. Это допустимо для спорта, а порой – и для остальной жизни.
Тут можно было бы возразить, что иначе в спорте просто не бывает. И невозможно добиться результата, если тренер говорит тихим голосом и ничего не требует. Но итоги соревнований говорят как раз о том, что успешно работать корректно и без применения насилия возможно. Если бы это было не так, наши атлеты были бы впереди планеты всей. Но нет, в тех же фигурном катании или гимнастике мы регулярно проигрываем американцам. То есть стране, где при первом же оскорблении со стороны тренера родители напишут жалобу, а при последующем – дойдут до суда. Когда-то совершенно необходимым казалось насилие и в обычном образовании, однако со временем выяснилось, что школа может выполнять свои функции и без розг.
Так зачем тогда эти жертвы и искалеченная детская психика? Только потому, что целый ряд детских тренеров просто не умеют работать по-другому и воспитаны в других традициях? Так и без допинга многие специалисты не могли работать. Ничего, это же не помешало нам до предела усилить контроль и начать заводить уголовные дела за каждый случай распространения запрещенных препаратов. Контролировать насилие, а конкретно оскорбления и побои, конечно, сложнее, чем допинг. Одними тестами тут не обойдешься. Не говоря уже о тонкой грани между жесткостью и жестокостью. По ней так или иначе ходят все – тренеры, родители, педагоги. Но важно, чтобы у этих специалистов было хотя бы понимание: системно переходить эту грань – значит совершать преступление.
РАДИ МЕЧТЫ СТАТЬ КАНАЕВОЙ РЕБЕНОК ГОТОВ ТЕРПЕТЬ БОЛЬ
– Самый частый запрос, с которым обращаются ко мне родители – это так называемый "минус-старт", – рассказала "СЭ известный детский спортивный психолог, мастер спорта по фигурному катанию Мария Красильцева. – Речь идет о ситуации, когда на тренировках у ребенка все отлично получается, а на соревнованиях он ничего не может сделать.
– Казалось бы, причем тут насилие?
– У меня накопился довольно большой опыт работы как с маленькими, так и со взрослыми спортсменами. Так вот, подавляющее большинство из них испытывают страх вовсе не потому, что боятся соревнований. Эти люди боятся последствий неудачи. Они заранее прокручивают, что будет в таком случае: как на них станут кричать, ругать, унижать. И эта картинка вселяет такой ужас, что выгнать ее из воображения уже невозможно.
– Как провести грань между рядовой ситуацией, когда тренер повысил голос, и насилием?
– Спорт действительно невозможен без жесткости. Но подчинение ребенка тренеру должно основываться не на страхе, а на уважении и мотивации. Вот, например, рядовая ситуация: ребенок уже устал, а тренировка еще продолжается. Жесткий тренер скажет примерно так: "Вижу, что ты устал, но по плану у нас еще пять повторений. Надо потерпеть!". Жестокий тренер в такой ситуации начнет унижать, оскорблять, переходить на личности.
– Когда юные гимнастки или фигуристки по часу сидят на растяжке, рыдая от боли – это жесткость или жестокость?
– Тут, безусловно, имеет место определенное насилие. Но это основа основ: тебе больно, но ты терпишь; устал, но бежишь дальше. Важно провести грань – согласен ребенок на эту дозу насилия или нет. Например, маленькая девочка мечтает стать как Евгения Канаева. Она хочет быть гибкой, красивой, танцевать в блестящих костюмах. И если девочка понимает, что чтобы вот так танцевать, нужно прямо сейчас потерпеть растяжку, она как бы заключает с тренером договор. Мол, я сейчас терплю, а потом буду делать, что мне нравится. Вот твое красивое платье, но чтобы его надеть на соревнованиях, надо сначала потрудиться. Эта схема работает, если ребенок занимается "своим" видом спорта. И тогда куча вещей, которые девочке в гимнастике приносят удовольствие, перевесят неприятные ощущения от какого-то одного упражнения.
– Как понять, "ваш" это вид спорта или нет? Многие виды начинаются уже в три-четыре года. В этом возрасте ребенку сегодня нравится одно, завтра другое, а через неделю третье...
– Тут стоит понаблюдать внимательно за ребенком. Например, многие дети начинают канючить на этапе выхода из дома. А с тренировки потом возвращаются веселые и довольные. В таком случае, вероятно, дискомфорт связан с какими-то посторонними моментами: ранним подъемом, дальней дорогой, нелюбовью к переодеваниям или чем-то в таком духе. Но если ребенок весело, задорно, активно тренируется и выходит из зала в хорошем настроении, это основной показатель.
– Складывается впечатление, что есть ряд видов спорта, где риск подвергнуться жестокости или насилию для ребенка выше, чем во всех остальных? Имею в виду, прежде всего, фигурное катание и гимнастику.
– Я бы скорее в этом контексте говорила о тех видах спорта, которыми начинают заниматься очень рано. Скажем, если в легкую атлетику ребенок приходит в районе 10 лет уже сформированной личностью с относительно выстроенными границами и психологическими защитами, то в гимнастику – в три-четыре года. В этом возрасте он еще только учится взаимодействовать с миром. Если такой малыш сталкивается с физическим или эмоциональным насилием, и при этом ему никто не объясняет, что это плохо, то у ребенка складывается картинка: вот так со мной можно обращаться. И мы получаем человека, который потом пойдет в школу и вообще будет жить с пониманием, что он жертва.
– Если считать насилием шлепки или толчки, то у нас таких – полстраны.
– Это вообще интересный феномен: насилие, пережитое вне спорта, однозначно порицается. Но в контексте спорта оно почему-то либо игнорируется, либо считается нормой. Допустим, папа отшлепал дочку за то, что та отказалась идти на тренировку – это норма. А вот если муж избил жену за то, что та отказалась готовить ужин – это насилие. Хотя речь может идти об одной и той же девочке, с похожими мотивами: она не идет на тренировку, потому что ей там страшно и плохо; и не хочет готовить ужин, потому что очень устала. Если эта девочка с детства поймет, что на нее можно поднимать руку, то велика вероятность, что в ее жизни это будет повторяться и впредь.
РОДИТЕЛИ НЕСУТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НАРАВНЕ С ТРЕНЕРОМ
– С какими еще последствиями насилия и жестокости в детском спорте вы сталкивались?
– Ко мне приходят уже с последствиями травмы. Это могут быть повышенная тревожность, страхи, снижение мотивации. Травмированный ребенок действует в рамках стратегии избегания неудачи, а не достижения успеха. Ему важнее не ошибиться и не быть наказанным, чем чего-то добиться.
– Какова роль родителей в том, подвергнется ребенок насилию в спорте или нет? Правда ли, что детей из неблагополучных семей скорее станут бить и унижать на тренировках, чем из благополучных?
– Детский спорт сейчас, по большей части, становится коммерческим. Он требует от родителей огромных финансовых и временных ресурсов. Поэтому, как правило, спортом на серьезном уровне у нас занимаются дети из благополучных в социальном плане семей. В основном ко мне приходят родители двух основных типов. Первые – очень тревожные: они замечают, что с их ребенком что-то не так, и хотят ему помочь. Вторым же нужен результат, а у ребенка не выходит. Логика примерно такая: в моем ребенке что-то сломалось, почините. Родителям нужны конкретные достижения, медали, и они готовы заплатить за них самую высокую цену – здоровье ребенка, как физическое, так и эмоциональное.
– Люди вложили в ребенка огромные деньги, потратили кучу сил, и теперь хотят, чтобы их инвестиции оправдались.
– Здесь все зависит от отношений в семье. Бывает, что родители действительно в уме заключают с ребенком своеобразный договор. Мол, мы столько в тебя вкладываем, не ездим в отпуск, подчиняем все семейные дела твоему тренировочному графику, и за это ты должен достичь хороших результатов. Но зачастую ребенок вообще не в курсе, что такой договор существует. И когда мама предъявляет претензию, что она на него всю жизнь потратила, а теперь нет результатов, он логично спрашивает: а зачем?
– Меняется ли ситуация с детским насилием в спорте с течением времени? Сейчас в наших спортшколах больше или меньше насилия, чем, скажем, десять лет назад?
– Я вижу много позитивных сдвигов, общество гуманизируется. Тренеры начинают понимать, что психологическая подготовка важна, и перестают воспринимать психолога как конкурента. Они приходят и консультируются сами, приводят своих спортсменов. Причем речь идет не только о молодых специалистах, ко мне обращались и несколько тренеров старой школы. На самом деле, мы с тренером партнеры. Я ни в коем случае не влезаю в тренировочный процесс, но могу, например, посоветовать, какие слова лучше сказать спортсмену перед стартом.
– Какие методы вы могли бы посоветовать, чтобы изолировать от детей тренеров, склонных к насилию? Будет ли здесь эффективно, например, регулярное психологическое тестирование? И кого тогда тестировать – детей или тренеров?
– Не думаю, что психологические тесты могут нам чем-то помочь. Да и потом, даже если в процессе беседы будет выявлена склонность к насилию – что тогда? Ведь человек еще мог ничего плохого не сделать. Мне кажется, проблема насилия, если уж она появилась в той или иной спортивной школе, "лечится" публичностью. Закрытая система, в которой подразумевается власть одного человека над другим, является питательной почвой для любых видов насилия. И напротив, чем больше мы об этом говорим, чем больше людей узнают об этой системе, тем страшнее будет там переходить грань.
– После нашего разговора может сложиться впечатление, что детский спорт настолько опасен во всех смыслах слова, что ребенка в секцию лучше вообще не приводить.
– Это не так. Спорт дает ребенку очень многое: крепкий мышечный каркас, умение терпеть и преодолевать себя, новые цели, новых друзей... Но как и у любой медали, здесь есть две стороны. И когда вы приводите ребенка в секцию, важно понимать, зачем вы это делаете. Я люблю повторять, что ответственность за здоровье ребенка всегда несут две стороны – родители и тренер. И если обе эти стороны осознанны и действуют в интересах развития юного спортсмена, тогда результат обязательно будет. А выражаться он может в медалях или просто в том, что он вырастет гармоничной личностью.
СИМПТОМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАВМЫ В ДЕТСКОМ СПОРТЕ
На что стоит обратить внимание родителям, чей ребенок занимается спортом. При появлении этих признаков стоит обсудить ситуацию с тренером и/или психологом.
– страхи (новые или усилившиеся старые);
– нарушения сна (бессонница, кошмары, ситуация, когда ребенок спит много и все равно не высыпается);
– нарушения аппетита;
– резкие перемены в поведении;
– отказ заниматься делом, которое ему раньше нравилось;
– отказ ходить на тренировки, причина может называться любая или же не называться совсем;
– плаксивость или агрессивность;
– повышенная тревожность;
– "минус-старт".