"Бог искал вратаря, но я отказался играть в его команде". Как победить рак и стать правой рукой Симеоне
ЛИГА ЕВРОПЫ. Финал
16 мая. "МАРСЕЛЬ" - "АТЛЕТИКО" (21.45 мск)
В среду во французском Лионе в финале Лиги Европы встретятся "Марсель" и "Атлетико". Главный тренер "матрасников" Диего Симеоне не сможет руководить командой – УЕФА дисквалифицировал аргентинского специалиста на четыре матча после его удаления во время первого полуфинала ЛЕ против "Арсенала" (1:1). Как и в ответной встрече с лондонцами, место Симеоне на бровке займет его помощник, Херман Бургос. Самое время познакомиться с ним поближе.
ХИРУРГ, КОТОРЫЙ БУДЕТ ТЕБЯ ОПЕРИРОВАТЬ, БОЛЕЕТ ЗА "РЕАЛ"
Когда Бургосу, 33-летнему вратарю "Атлетико", диагностировали злокачественную опухоль почки, он первым делом позвонил другу, Хосе Молине – голкиперу "Депортиво", за несколько месяцев до этого узнавшему, что у него рак яичек, успешно прооперированному и идущему на поправку. "Хосе, как ты? Послушай, похоже, Бог настойчиво ищет вратаря в свою команду, но я, как и ты, не хочу там играть…", – услышал в трубке Молина.
Вслед за этим раздался привычный раскатистый хохот – что бы ни происходило в жизни Бургоса, он встречал это с улыбкой. На дворе сходил на нет февраль 2003 года, 2 марта, в воскресенье, была домашняя игра с "Малагой", и он на полном серьезе заявил докторам, что операцию можно отложить до понедельника. Те покрутили пальцем у виска, подготовили все бумаги, и вскоре Херман был в операционной. Кто-то сбоку в белом халате шепнул ему: "Хирург, который будет тебя оперировать, болеет за "Реал". Бургос на мгновение перестал улыбаться – за полтора месяца до этого он спас для "Атлетико" мадридское дерби на "Сантьяго Бернабеу", отразив на 84-й минуте пенальти в исполнении Луиша Фигу: при счете 2:1 в пользу "сливочных" португалец с точки мощно пробил…в лицо Бургосу. И этот сэйв переломил не только нос вратаря, но и ход игры – уже в добавленное время Деметрио Альбертини точно ударил со штрафного, и матч завершился вничью. Но профессионализм возобладал над футбольной страстью – операция прошла успешно.
УДАЛИТЬ ПОЧКУ?! САУЛЬ, ТЕБЕ 22 ГОДА, ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?!
Новые его знания о своем организме, в частности, о почках, стали главной причиной разговора на повышенных тонах, который состоялся через 13 лет между Бургосом и Саулем Ньигесом, одним из самых талантливых воспитанников академии "Атлетико" последних десяти лет. Сауль к тому моменту уже больше года приходил в себя после тяжелой травмы – в игре с "Байером" в феврале 2015-го он получил сильный удар в спину, в область почки. Открылось внутреннее кровотечение, Сауля прооперировали, но вернуться на поле он смог лишь с катетером, с которым играл еще два года и после каждой тренировки и игры мочился кровью. "Я хотел играть без катетера, но проблема была в том, что, когда его убирали, почка работала плохо, – рассказывал в интервью The Guardian Сауль. – Боль была адская, и врачи предложили: месяц играешь – месяц восстанавливаешься; я отказался. В конце концов не выдержал и попросил удалить мне почку, сказал, что обойдусь и одной, лишь бы все это быстрее закончилось".
Планам игрока помешал Бургос, к тому моменту уже шестой год работавший ассистентом Диего Симеоне в мадридском клубе. Он приехал домой к футболисту и встряхнул его за плечи: "Сауль, ты в своем уме, что ты несешь?! Доктор сказал, ты хочешь удалить почку. Парень, тебе 22 года, включи голову – а если вторая однажды откажет? Подумай-ка о жизни и будущем, если хочешь его иметь". Сауль молча кивнул, катетер вернули на место, он мужественно отыграл с ним до конца сезона, после чего окончательно пошел на поправку и минувшим летом продлил контракт с "матрасниками" сразу до 2026 года.
Всегда бы Бургосу столько сознательности – сам-то он после той операции по удалению опухоли в 2003-м, не дожидаясь выписки, сбежал из палаты и в больничном коридоре встретил заплаканного мальчика, который, признав в нем вратаря "Атлетико", бросился навстречу: "Сеньор, моему папе осталось несколько часов, но он будет счастлив, если вы зайдете в палату и поговорите с ним – он всю жизнь болеет за "красно-белых". "Я вошел, сел рядом с больным, и мы славно поболтали о прежних временах. В такие моменты глубже чувствуешь другого человека", – вспоминал позже Бургос в беседе с El Mundo.
ЕСЛИ БЫ МЫ МЕНЬШЕ ЕЛИ, БЫЛИ БЫ БОГАЧАМИ
В той палате Бургос рассказал и о том, как стал вратарем. Единственный ребенок в семье, он с детства смотрел на отца, который мечтал о профессиональной карьере голкипера. Тот часто брал Хермана на любительские матчи, в которых принимал участие, но зарабатывал на жизнь, работая парикмахером. Мама была домработницей. Лишних денег в семье не водилось, зато никто не голодал – скорее, наоборот. Бургос любит вспоминать: "Моя бабушка всегда говорила: "Если бы мы меньше ели, были бы богачами". Стол у нас и правда ломился от еды – отец ел за четверых, я за троих. Чревоугодие – это про нас...".
В семь лет он понял, что хочет играть в воротах. Уличная компания делилась на две группы: старшие и младшие. Биться с первыми было почетнее, но брали туда далеко не всех. Если Херман не надевал футболку "Ривера", за который болел с рождения, то играл со старшими, если надевал, шансы были равны нулю – среди них были сплошь фанаты "Боки". "Они говорили мне: "Нет, Фильолем (Убальдо Фильоль, легендарный вратарь "Ривер Плейт" 1970-80-х. – Прим. "СЭ") ты быть не можешь, ты должен быть Гатти (Уго Орландо Гатти, великий голкипер "Бока Хуниорс" 1970-80-х. – Прим. "СЭ"). Сами того не подозревая, своими словами они делали меня все более преданным болельщиком "Ривера".
МАМА, НАПЛАЧЬСЯ НА ГОД ВПЕРЕД, ПОТОМУ ЧТО ЧЕРЕЗ ГОД Я УЕДУ
С игрой на воротах Бургос подружился быстро – так, что на это стали обращать внимание все вокруг. Когда Херману исполнилось 15, в его родной город Мар-дель-Плата за ним приехали люди из столичного "Феррокариль Оэсте", где в это время полным ходом шла игровая карьера Эктора Купера. Глаза у Бургоса загорелись, отец, чью мечту он мог исполнить, съездил на вокзал, купил билет на поезд, но у мамы, и без того плакавшей дни напролет из-за возможного отъезда, началась истерика – она не хотела отпускать сына в Буэнос-Айрес, за 400 километров от дома. Херман порвал перед ней билет и сухо сказал: "Твоя взяла. Но советую тебе наплакаться на год вперед, потому что в следующем году я уеду". Через 12 месяцев он добрался до столицы и стал частью академии "Ферро".
Вскоре пришла пора подписывать первый профессиональный контракт. Бургос отлично помнит тот день: "Вице-президент клуба зачитывал условия договора: "Футболисту предоставляется трехкомнатная квартира и бла-бла-бла...". Внезапно мой отец, сидевший рядом, выпалил: "Двух комнат будет вполне достаточно!" Я онемел – мне хотелось его убить! Он только что лишил меня дополнительной площади. После я спросил, зачем он это сделал, но он лишь развел руками – растерялся, показалось, что лучше проявить скромность, вот и оставил меня с одной спальней, столовой, кухней, ванной и балконом. Как-то раз отец приехал в гости, и я уложил его спать…в кресле: "Ну что, Рамон, утомился, поясница разболелась? Хочешь отдохнуть? Приляг-ка на кресло и вспомни, как оставил меня без третьей комнаты".
ЕСЛИ БЫ Я НЕ БЫЛ ФУТБОЛИСТОМ, ХОТЕЛ БЫ БЫТЬ ЖЕНОЙ ФУТБОЛИСТА
В "Ферро" Бургос встретился с тренером Карлосом Григуолем, в середине 1980-х взявшим два чемпионства – больше за всю свою 113-летнюю историю столичный клуб ничего не выигрывал – и ставшим местной легендой. Григуоль взял шефство над долговязым парнем (рост Бургоса 1,88 метра), за габариты окрестив его "Гориллой" – это прозвище впоследствии трансформируется в более общее – "Обезьяна" (Mono, исп.) – и останется с ним на всю жизнь; его и по сей день знают под именем Моно Бургос.
Прозвище Хермана нисколько не обижало – напротив, он им гордился, время от времени начиная подражать обезьяньим движениям в собственной штрафной. У Бургоса вообще было особенное, какое-то первобытное отношение к борьбе на поле – как-то он признался, что после завершения игровой карьеры главное, чего ему не хватает – оскорблений от соперников и их фанатов. Моно рассказывал: "На одном из выездных матчей во втором тайме у меня за спиной оказался фанатский сектор противника. Чего я только не наслушался, но это так меня заводило! Я не выдержал, обернулся, начал подзуживать толпу на трибунах – и тут в меня полетели пластиковые бутылки с мочой! К сожалению, одна из них даже открылась...".
Еще у Бургоса всегда было своеобразное чувство юмора. Однажды его спросили, кем бы он хотел быть, если бы не был футболистом. Сквозь смех Херман ответил: "Женой футболиста!"
МЫ С ДИЕГО – КАК ДЕ НИРО И ПЕШИ В "СЛАВНЫХ ПАРНЯХ"
Пожалуй, именно это произошло с его тренерской карьерой – не став главным, он стал вторым тренером, утверждая, впрочем, что среди всех вторых тренеров он – главный. В партнеры себе Бургос выбрал давнего друга Диего Симеоне, с которым их игровые пути скрестились в "Атлетико" и сборной Аргентины на стыке 1990-х и 2000-х – точнее, это Чоло выбрал его, позвав в январе 2011 года в "Катанию". С тех пор они идут рука об руку – "Катания", аргентинский "Расинг", "Атлетико". Моно временами поигрывает в своей музыкальной группе, которую создал еще в нулевых: The GARB (это его инициалы – Germ?n Adri?n Ram?n Burgos), но в целом вся его жизнь посвящена "атлетам" и Симеоне. "Мы с Диего похожи на эти известные дуэты в голливудских фильмах, вроде Роберта де Ниро и Джо Пеши в "Славных парнях". У нас обоих сильные характеры, но моя задача – уравновешивать его, освобождать от сомнений. Потому что я никогда ни в чем не сомневаюсь. Еще я всегда говорю ему правду в глаза. Он импульсивный, взрывной, а я стараюсь быть спокойнее – вратарю ведь нужна холодная голова, верно?"
Послушал бы нынешнего себя Херман Бургос почти 20-летней давности – поднял бы на смех. В ноябре 1999-го Моно играл за "Мальорку", и ему удавалось все, что угодно – даже самые сумасшедшие сэйвы, – но только не сохранять холодную голову. В матче "островитян" против "Эспаньола" нападающий "попугаев" Маноло Серрано в пылу борьбы шепнул Бургосу: "Хренов судака (sudaca, уничижительное прозвище приезжих из Латинской Америки – Прим. "СЭ"), твоя мать – шлюха…". Никто больше этих слов не слышал, но именно этим Бургос впоследствии объяснял свой увесистый хук в челюсть Серрано, отправивший того в нокдаун. О силе удара говорит тот факт, что в больнице футболисту "Эспаньола" диагностировали "отек и воспаление нижнечелюстного сустава, сотрясение мозга и ретроградную потерю памяти". Дисциплинарный комитет, оценив последствия, выписал Моно 11 матчей дисквалификации – в рейтинге суровости за всю историю испанского футбола это наказание до сих пор занимает седьмое место.
Больше Бургос никого не бьет (хотя и порывается порой), но некоторые судьи, должно быть, хотят удалить его за один только внешний вид – так устрашающе он выглядит. Теперь ему предстоит отдуваться за дисквалификацию своего напарника и друга, и Моно, как правая рука Симеоне, должен этой рукой отправить в нокаут "Марсель". Веры в него болельщикам "Атлетико" не занимать – человек, в 2003 году отказавшийся играть в команде самого требовательного и настойчивого тренера, способен на все.
