Интервью с режиссером фильма про «Краснодар». Зачем запикали мат? Почему так мало Галицкого? Что пришлось убрать?
В мае вышел фильм про путь «Краснодара» в дебютной ЛЧ: от квалификации до ничьей с «Челси» в последнем туре группового этапа. Создатели показали конфликты в раздевалке, эмоциональные речи Мурада Мусаева и интервью с Сергеем Галицким. «СЭ» пообщались с одним из создателей фильма — режиссером Юрием Шаровым.
«На встрече с руководством договорились, что мы показываем все»
— Глобально, понятно, идея эта Арама Ардашевича Фундукяна, директора академии, — начал режиссер Юрий Шаров. — Ко мне обратился продюсер Ашот Казарян, просил прислать несколько работ, сказали, что «Краснодар» сейчас собирается делать фильм, ищут режиссера. Скинул какие-то свои работы похожие, что-то динамичное. И в итоге приехал в Краснодар, встретились, обсудили идею с Арамом и решили, что будем делать.
— Когда?
— Довольно-таки поздно — в октябре. Где-то за неделю до игры с «Ренном», первого матча. До этого все было снято штатным оператором клуба. Мы приступили к работе за три-четыре дня до игры с «Ренном».
— Что хотел «Краснодар» получить от этого фильма?
— Главной задачей было сделать фильм про Лигу чемпионов. Основной упор шел на то, что мы хотим просто показать футболистов, команду, как они стараются в каждом матче. Посыл фильма - неважно, какой результат, главное показать, что люди — тренер, игроки, - делают максимум для того, чтобы пробиться в следующий этап. Показать, как со стороны это все происходит — те же самые раздевалки и так далее. Это важная часть фильма, потому что у них до этого не было похожего контента.
— «Краснодар» — закрытый клуб. Как договорились с ними о таком допуске?
— Я, как и Арам, фанат футбольных документалок: про «Манчестер Сити» недавно вышло «Все или ничего», про тот же «Тоттенхэм», Last dance про Майкла Джордана. Был небольшой хайп такой темы, а тут у «Краснодара» еще и событие.
На нашей встрече с руководством клуба мы договорились, что мы снимаем по максимуму, монтируем и показываем все. Как оказалось, клуб согласен это все положить и поделиться с болельщиками. Мне кажется, эта тема во время съемок становилась все актуальнее и актуальнее.
— То есть вы ничего не зарезали?
— Да, мы ничего старались не зарезать. У нас был полный доступ, нас ни в чем не ограничивали. Только мат запикивали. Все, что нами не было снято, - скажем так, это мы сами не подметили, а не потому, что кто-то сказал это не снимать.
Наверное, есть какие-то моменты, которые мы упустили, невозможно было снять все. Половина матчей были выездными, и у нас было всего три оператора. Получается, пока кто-то снимает поле, другие должны держать раздевалку и так далее. Главным оператором был Денис, которые работает в «Краснодаре», игроки его знают, он работает уже около пяти лет. И мне кажется, это послужило неким облегчающим моментом, так как он знаком с ребятами.
Перед тем как мы начали снимать, нас представили команде. То есть команда понимала, что это не какой-то сторонний проект, который кто-то нанял, а сам клуб и решил снимать эту историю. Футболисты более комфортно чувствовали себя с нами. Они знали, что клуб готов все показать людям.
— Мне резало то, что вы запикали мат.
— Да, я согласен. Честно говоря, не совсем владею этим вопросом, мне сказали, что лучше запикивать. Это как-то пришло из ниоткуда, я не помню, от кого именно. Может быть, это «Платформа» попросила. Возможно, это сделали, потому что около клуба очень много детей и они посмотрят этот фильм. Стадион «Краснодара» — очень семейное место. Там нельзя пить, нельзя курить. У них перед началом матча идет ролик про то, как надо себя вести, и там говорят про нецензурную лексику. Если мы потом показываем детям, как игроки их клуба матерятся в раздевалке, будет немножко нечестно.
— Но, наверное, есть же, условно, возможности сделать несколько версий - 12+ и 18+?
— Возможно, будет еще одна версия. Я, естественно, за незапикивание, это моя личная позиция. Но я понимаю, почему это было сделано, - чтобы как можно больше людей посмотрело фильм.
— Были ограничения по съемке от УЕФА?
— От УЕФА много ограничений по съемкам на стадионах. Допустим, если ты РПЛ снимаешь, то можешь тренера близко снять, на скамейке с запасными сидеть или ближе подходить к полю. У нас такой возможности не было, потому что там, особенно на выездах, все разделено на зоны из-за коронавируса. То есть одна группа может двигаться только за воротами, другая может с игроками быть.
«Козловский — болельщик «Краснодара»
— Фильм озвучивает Козловский. Чья это идея и на каких условиях это было сделано?
— Как я понял, он является болельщиком «Краснодара» и в очень хороших отношениях с руководством клуба. Думаю, это была договоренность между клубом и Козловским о какой-то помощи. Он снимал «Тренера» на стадионе «Крансодара» довольно-таки долго, и они там все подружились. То есть там не было никакого четкого контракта и так далее. Они общаются практически как друзья. Это то, что я понял именно из переговоров с Данилой Козловским.
— Это коммерческая история? Он получил за это какие-то деньги?
— Не могу на 100 процентов сказать, но мне кажется, нет. Лучше спросить продюсера фильма, Ашота Казаряна.
— Через весь фильм идет нить про травмы-травмы-травмы. Не показалось, что здесь какой-то перебор в этом? Когда тебе каждые пять минут говорят про травмы, это надоедает.
— Согласен, возможно, перебор. Но с другой стороны, мы не можем про это не сказать. Когда проходит время, мы знаем только результат, а контекст забывается.
Если смотреть на перспективу, просто глобально, тебе кажется - да, слишком много травм, слишком много вирусов. Но именно в моменте, когда мы снимали, было сложно это не упомянуть, потому что действительно каждая поломка игрока или каждая проблема воспринималась очень болезненно.
— Но в контексте фильма это выглядело как единственное оправдание неудачных результатов.
— Для меня это одно из оправданий неудачных результатов. Естественно, другие тоже есть: дисциплина и так далее. Мне кажется, там в принципе из речи Мурада Мусаева понятны и другие моменты, которые не получились. Вы сказали, и я не могу с вами спорить, потому что это мнение человека, который посмотрел фильм. Но мы не хотели на этом фокусироваться. Мы хотели больше сказать, что, несмотря на это, люди, которые играют, отдают максимум. То есть повестка именно в этом плане была, а не то, что из-за травм мы, скорее всего, проиграем.
«Футболисты не помнят все эти эмоции, которые были в раздевалке»
— По ходу съемок лично вас что больше всего удивило в команде?
— Во-первых, понял, что футбол - это большая работа. Обычно есть мнение о футболистах, что это люди, которые хорошо получают, играют раз в неделю, и у них все отлично. Но когда смотришь на тренировках, где они, как обычные люди, приезжают каждый день на базу, у них там теория, тренировки и так далее, у тебя мнение немножко меняется.
Впервые был в раздевалке. Для меня это было ново, как там все происходит, как нервы выходят наружу. И вообще работа тренера для меня по-другому видится. То есть когда ты смотришь по телевизору матч и видишь, когда команда плохо контролирует мяч или какие-то люди явно неправильно играют, какой-то фланг не работает, ты сразу же винишь в этом тренера. И, наверное, это правда.
Но когда ты видишь, что до этого тренер обращал на это внимание, а потом ты видишь, что это не работает, то есть могут разные причины, — проблемы с дисциплиной, или, может быть, не донес что-то тренер, - тебе становится вдвойне обидно.
С той же «Севильей»: когда я монтировал, смотрел, как Мурад указывал, что ни в коем случае нельзя прижиматься, нужно забить третий гол. Снимал тот матч из-за ворот и как раз видел, что после атаки все прижались. Ты думаешь: «Блин, как такое может быть, почему?»
— Были ситуации, когда сами игроки или Мурад прямо подходили и говорили: «Это нельзя» или, «Пожалуйста, это не публикуй, это не выкладывай»?
— Помню, в конце игры с «Челси» ко мне подошел Мурад и просто говорит: «А когда этот фильм выйдет? А что вы будете туда включать?» То есть когда снимался фильм, естественно, он об этом не думал. А когда уже стало понятно, что все заканчивается, заинтересовался, как мы будем монтировать. Потому что, естественно, он не помнит все эти эмоции, которые были.
Заметил интересный факт: футболисты вообще не помнят, что происходило в раздевалке в перерывах или сразу после игры. Они помнят ощущение от игры, но не те моменты, когда они что-то говорили, спорили, еще что-то.
Ни тренер, ни игроки ничего не запрещают, но в то же время ты должен быть незаметным и снимать так, чтобы в лицо не тыкать людям камерой. Все было на телелинзы снято. Это психологический момент, чтобы люди себя чувствовали уверенно.
— У вас не было мысли, что нет смысла включать в фильм часть про выездную игру с «Челси», которая не имела турнирного значения?
— Была. Об этом мы разговаривали и решили все-таки включить. Там был заход через травму Сафонова, а также история Кабелла. Он каждую игру старался забить. У него были очень хорошие моменты с той же «Севильи», но все время у него не получалось. И с «Челси» у него наконец-то все вышло. Мне кажется, что на этом арка завершилась. То есть с гола Кабеллы они вышли в Лигу чемпионов, и в принципе Лига чемпионов закончилась тоже на голе Реми.
Мне как режиссеру хотелось, чтобы в матче с «Челси» все решилось, потому что там Стэмфорд-Бридж — красота. Это первый матч со зрителями лондонского клуба. К сожалению, такого не получилось. Но мы решили не фокусироваться на матче и на раздевалке, а суммировать все эмоции, когда Мурад говорит про то, что это был опыт. То есть второй тайм мы практически не показывали, мы уже рассуждали о том, что это большой опыт — быть в Лиге чемпионов, играть на таких полях с такими соперниками.
— Согласен по поводу картинки, она вообще у вас очень крутая. Но вы начинаете рассказывать про какую-то интригу, про то, что Сафонову было важно сыграть или «Челси» - выиграть для своих болельщиков. Это все как-то слишком по-детски, что ли...
— У нас были такие же мысли, когда мы монтировали последний матч с «Челси». Но в итоге мы все-таки решили показать. Странно было бы один город полностью вырезать. Понятно, что все было решено в Краснодаре, когда в игре с «Ренном» решающий гол забил Берг. Это логический конец.
Но я соглашусь, что показать «Челси» — решение спорное. Пытались показать ребят в Лондоне, в более расслабленной обстановке. Слышал много фидбека, что весь фильм получается немножко депрессивный. Даже вы говорили про травмы. То есть это травмы, травмы, травмы, коронавирус. У них на 95-й добавленной минуте забивают, когда они с «Севильей» дома играют. То есть это как бы ужас после ужаса. И хотелось немножко расслабленности добавить фильму под конец.
— Кстати, по «Севилье». Вы знаете, что эта история с раздевалкой начала вытекать еще чуть раньше, когда Шапи на «Матч ТВ» сказал, что он всем все высказал в раздевалке?
— Да-да.
— Когда узнал, что будет этот фильм, ждал того, что именно Шапи высказал в раздевалке. А там как будто этого не было. То есть Шапи что-то сказал, но точно не разносил всю команду...
— Да, по-моему, он к кому-то обращался по поводу подачи угловых. Да, я на самом деле тоже не понял.
Может быть, мы какие-то моменты там не засняли, но, мне кажется, квинтэссенцию мы показали. Все, что в раздевалке было. Как мне кажется, там речь Шапи не была самой важной. Мы ее оставили все равно, но мне больше там был интересен именно конфликт между Газинским и Сафоновым.
— Вам не кажется, что вы показали в фильме слишком много игры?
— Возможно, слишком много. С одной стороны, да, хотелось, может быть, какие-то моменты урезать, но там иногда игра связана, естественно, с тем, что они обсуждают.
«Изначально договорились, что не будем делать Галицкого главным героем»
— Галицкий в фильме был только в формате интервью...
— Мы его сняли в самом начале, в формате интервью, потому что, как многие мне говорили, человек привык доказывать только делом.
Он согласился на интервью только из-за того, что это внутриклубная история. И болельщики соскучились, его не видят, и хотелось бы хоть как-то показать Галицкого.
— А не было возможности его снимать как раз во время матчей?
— Он же не ездит на выездные матчи. Я, кстати, спрашивал почему. И мне сказали, что он летал несколько раз с командой давно, и они не очень хорошо выступали. Но это все на уровне слухов. Я его снимал один раз во время матча. Видел, как откровенно переживал человек.
Честно скажу: когда снимал Сергея Николаевича, первый раз видел, чтобы человек так переживал за то, что происходит на поле.
— В фильме мало его эмоций.
— Во-первых, мне кажется, ему не нравится, когда его показывают. Он не очень любит, когда на нем фокусируются. Когда мы разговаривали про фильм, изначально был фокус не делать его главным героем. Это было уже изначально оговорено.
То есть мы хотели сделать фильм именно про футболистов, про то, как они стараются, про тренера, про людей, которые в поле работают, а не фокусироваться, не выезжать только на Сергее Николаевиче. Может быть, это принесло бы больше успеха, но я не уверен, что это этично.
У нас было три оператора, и один человек просто сидел бы с Сергеем Николаевичем в ложе и снимал его лицо? Я не уверен, что это было бы корректно. Во-вторых, я не думаю, что это было бы такой важной частью фильма, ведь мы заранее обсудили, что не будем на нем фокусироваться.
— Не делать акцент на Галицком — это ваше решение? Или, допустим, Фундукян сказал, что не стоит этого делать?
— Мы решили это в обсуждении с Арамом Фундукяном. Когда мы встретились и все обсудили, весь концепт у нас был про то, что мы показываем, как футболисты стараются, показываем изнутри клуб. То есть фокус был больше на раздевалку, на выезды, на какие-то тренировки и так далее.
«Это бесплатный продукт»
— Вся эта история выглядит как имиджевая. На ней можно что-то заработать?
— Это чисто бесплатный продукт, который клуб дает своим болельщикам. Клуб часто обвиняется в закрытости. Как я вижу по тем же новостям: интервью Федуна, Заремы, очень много новостей от владельцев других клубов. А тут, получается, даже не совсем понятно, что происходит, слишком много критики.
Я, например, не живу в Краснодаре и не знал этот клуб на 100 процентов. Но потом я начал интересоваться, заходить на спортивные сайты и читать про то, что Мурад Мусаев является просто подставным человеком и все делает Галицкий. А потом я увидел, что это абсолютно не так: за все время моего нахождения в клубе я помню только один раз, когда Сергей Николаевич прилетал на тренировку. По-моему, перед домашней игрой с «Севильей». Он просто прилетел, они пообщались 20 минут, и он улетел. И после «Ренна» зашел в раздевалку. Больше я его не видел.
— Прилетел на вертолете?
— Да, но меня там не было. На вертолете прилетел, эти кадры, по-моему, в фильме есть.
— То есть, по сути, на этом фильме невозможно что-то заработать?
— Нет. Я думаю, на этом фильме невозможно ничего заработать. Клуб это делает не ради выгоды, контракты с платформами бесплатные, и сделано в первую очередь для того, чтобы люди смотрели.
— Насколько это дорогая история?
— Не могу сказать про деньги ничего, но могу сказать, что недорогая. Это история, которая снималась клубными операторами, весь продакшн и постпродакшн, кроме музыки, был сделан краснодарскими ребятами. То есть это классические ставки людей, которые работают в видеопроизводстве в Краснодаре. Снято на не самые дорогие камеры. То есть у нас не было никаких сторонних операторов из Москвы и так далее.
— Просто в СМИ уже ходит слух про то, что это стоит чуть ли не миллион долларов.
— Я бы в десятки раз это все сокращал. Это не та история, которая стоила больших денег. Для клуба это больше был эксперимент. Потому что, естественно, никто вообще не знал, как «Краснодар» выступит. То есть это не какой-то продуманный продукт, который пытались имиджево куда-то продать и за который кто-то давал бы большие деньги.
— Смотрел ли этот фильм Галицкий? Какой он дал фидбек?
— Мне тоже очень интересно знать ответ на этот вопрос. Я не знаю. Я спрашивал, но, мне кажется, он пока не смотрел.
