«Если выразить цензурно отношение к Дзюбе одним словом, то это — «безразличие». Монолог Валерия Карпина
Сегодня исполняется 54 года главному тренеру «Ростова» и сборной России Валерию Карпину. «СЭ» публикует отрывок из его монолога для второго тома книги «Спартаковские исповеди», которая должна выйти в свет в ближайшие недели.
По-настоящему увлекся тренерской работой во время полуторалетнего сезона-2010/11
— Даже после серебра 2009 года и следующего сезона тренером еще себя не считал. То, что это — мое, понял во время полуторалетнего сезона-2010/11, когда Россия переходила на систему «осень-весна». К такому выводу подтолкнули многие вещи — сезон был разный и сложный. Одновременно тяжелое начало чемпионата страны и выход в четвертьфинал Лиги Европы, две победы над «Аяксом» и два разгромных поражения от «Порту». Непростые отрезки — и все-таки второе место и выход в Лигу чемпионов, что в таком длинном сезоне стоит еще больше, чем в обычном.
За те полтора года и осознал, что увлекся тренерской работой по-настоящему. Даже несмотря на то, что после них по собственному желанию ушел в отставку. Парадокс? Возможно. Но говорю как есть.
Не могу сказать, что 3:0 дома с «Аяксом», в составе которого играли Эриксен, Вертонген, Блинд, Алдервейрелд, был одним из лучших матчей в моей карьере как главного тренера. Так игра сложилась. Амстердамцы проиграли первый матч дома, им надо было отыгрываться, и они действовали очень открыто, давали нам пространство. Не скажу, что мы показали что-то экстраординарное.
Самое большое наслаждение за все годы во главе «Спартака» мне доставило дерби с ЦСКА осенью 2013-го, когда мы выиграли 3:0. Не из-за счета.
Порадовал футбол, в который мы играли. Третий гол в том матче мы забили после, по-моему, двадцати передач подряд. Комбаров подал, Паршивлюк забил. Один крайний защитник с паса другого.
А «Порту» на следующем этапе после «Аякса» был просто сильнее нас. Намного. Разговора с болельщиками после домашней игры уже и не помню (в нем Карпин произнес культовую фразу «Фалькао к нам не приедет». - Прим. И. Р.). Спрашивали — отвечал. Тебя слышат, когда ты говоришь с людьми в открытую, ничего не скрывая, без пафоса, на обычном языке. Так назовем... на русском.
Той же весной была еще одна игра, которая осталась в памяти — полуфинал Кубка России с ЦСКА. 3:3, проигрыш в серии пенальти. Но не вспоминаю о ней в том контексте, о котором говорили журналисты — что ближе всего тогда подошел к трофею. Даже если бы выиграли, в любом случае оставался бы финал, в котором тоже еще нужно было победить.
Для прессы трофей — более значимое событие, чем для меня, устал об этом говорить. Год может быть великолепным и без него. Допустим, занять в АПЛ четвертое место с «Тоттенхэмом» — более значимое достижение, чем в большинстве других стран выиграть чемпионство. Когда у тебя команда на голову сильнее всех — ну, станешь ты чемпионом, и что? И это еще большой вопрос, что сложнее — спасти «Ростов» за десять туров или занять со «Спартаком» первое место.
Перед тем полуфиналом Кубка с ЦСКА первый раз подавал в отставку — в большей степени из-за результатов. Не держался за это место, не думал: «Буду сидеть, пока меня не уволят». Меня спокойно тогда могли убрать не только из тренеров, но и из клуба вообще. Решение все равно принимает президент.
Тогда и он отставку не принял, и игроки меня поддержали, в специальных футболках на полуфинал вышли. Но главное — сыграли так, что, даже несмотря на поражение по пенальти, захотелось продолжать работу.
Романцев и Гвардиола
Начинал в «Спартаке» совсем без тренерского опыта. Плохо ли это? В любом деле лучше с опытом. Но что было — то было. Да и будь у меня опыт, что — все время были бы первые места? Это не факт, не гарантия.
Если подходить к моей работе в «Спартаке» с точки зрения конкретного результата, то тогда, при сильной конкуренции, два вторых места за три сезона — это было более чем достойно. Даже четвертые места в тех условиях были значимым достижением. Как мы видим теперь.
В интервью Александру Дорскому говорил, что в начале тренерской карьеры в «Спартаке» хотел играть в подобие «тики-таки» Пепа Гвардиолы, но не совсем учитывал, что для такого футбола у нас нет, допустим, крайних защитников, классно работающих с мячом. Уточню: даже если бы не было примера «Барселоны», которая тогда доминировала в европейском футболе и выиграла две Лиги чемпионов за три года, «Спартак» в моем понимании исторически должен был играть в такой футбол. У любого другого российского клуба, можно так сказать, стилистических обязательств не было. Не могу вспомнить, какой стиль, например, был у ЦСКА, «Динамо», «Локомотива». А «Спартак» ассоциировался с определенным типом футбола.
С точки зрения философии игры — да, у Романцева был тот же футбол, что и у Гвардиолы: «Пока у нас мяч, нам не забьют». У обоих это не просто философия атаки короткими и средними передачами, но и тренировочный процесс, в котором восемьдесят процентов времени уделялось именно атаке и работе с мячом. В этом они похожи.
На своем последующем опыте убедился, что оборону поставить легче, чем атаку. Поэтому тренеры, которые идут путем наибольшего сопротивления и намного больше времени в работе уделяют построению атакующих действий, заслуживают особенного уважения.
А все остальное, конечно, поменялось — время-то тоже другое. В девяностых, когда тренировал Олег Иванович, играли с последним защитником, и это давно ушло в прошлое. Абсолютно другая интенсивность, расстояние между линиями. Раньше можно было принять мяч и две секунды подумать. Сейчас этого нет. И, конечно, индивидуальные тренерские «фишки» у обоих тренеров совершенно разные.
В декабре 2013 года, во время второго тренерского захода в «Спартак», я провел неделю у Гвардиолы в Мюнхене, видел тренировочный процесс. И убедился в том, что в моей идеальной команде хотел бы видеть именно такой футбол. Другое дело — могут ли игроки выполнять требования, которые необходимы при такой игре?
Та неделя дала понимание, как Пеп работает и какие в его распоряжении есть футболисты. Последнее, конечно, понятно и в играх, но тренировочный процесс — это несколько другой взгляд, он позволяет уяснить многие скрытые от всеобщего обозрения вещи. Даже не знаю, пошло мне как тренеру пребывание в «Баварии» в плюс или в минус. Может, даже и в минус. Потому что ты смотришь, как работает Гвардиола, думаешь, что будешь делать так же, — а с твоими игроками так же работать нельзя.
И дело тут, условно, не в том, есть ли у тебя в составе Марио Фернандес или он в другой команде. Один игрок такую задачу не решит. Да, чем выше он классом, тем тренеру проще. Но говорить нужно о подборе футболистов в команде в целом — и не только об их уровне, но и о том, в какой футбол они могут играть. Тот «Спартак» в футбол Гвардиолы (или хотя бы похожий) играть был не в состоянии. К сожалению.
Что же касается Романцева как консультанта, то речь в наших часовых разговорах за чашкой кофе после тренировок шла не о тактике, а прежде всего о психологии. О видении абсолютно всего — и команды, и тренировочного процесса. Одно дело — смотреть на это глазами игрока, другое — тренера. Понимать, что думает игрок в эту минуту, когда ты на бровке. Из каждой такой беседы я узнавал миллион деталей на эту тему. И лишний раз убеждался в том, что наш футбол потерял очень много из-за того, что Олег Иванович так рано ушел из профессии.
Акцент на психологии со стороны Романцева, кстати, меня абсолютно не удивил. Еще во время моей игровой карьеры у меня уже было понимание того, что главный тренер — это в первую очередь психолог. Кроме того, убеждался в этом и в Испании на примерах Хавьера Ируреты и особенно — Луиса Арагонеса. Причем у них были абсолютно разные подходы: для Ируреты существовали тринадцать-четырнадцать основных игроков, в которых он вкладывал себя без остатка, а других словно и не было. Арагонес же, наоборот, делал ставку на коллективизм, на то, чтобы скамейка была заодно с основой. И его видение мне ближе.
Поначалу не знал, что если Федун в 10 утра говорит «да», это не означает, что «да» будет и в полдень
Уже после «Спартака» команды другого уровня, «Армавир» и «Мальорка», заставили меня по-другому посмотреть на тренерскую профессию, кое-что переосмыслить. Понять, что есть вещи, которые футболисты просто-напросто не в состоянии выполнить — даже если тебе они кажутся простыми. Это примерно то же самое, как учитель десятого класса не понимает, как можно не знать таблицу умножения. А учителю третьего класса это понятно.
Поэтому со временем стал доносить футболистам меньше информации, и она сама стала проще. Взять, например, количество вариантов при розыгрыше стандартных положений. Больше трех-четырех игроки все равно запомнить не в состоянии. Этого я в начале тренерской карьеры не понимал.
Тем не менее не могу сказать, что тренировать топ-клуб и команду попроще — это разные профессии. В больших клубах у игроков выше эго, но в тренировочном процессе особой разницы нет. Цель в том, чтобы дать игроку то техническое или тактическое задание, которое он сможет выполнить. Классный футболист — не только тот, кто быстрее бежит и лучше работает с мячом. Это прежде всего мозг.
Работая в «Мальорке» и «Армавире», не готов был мириться с тем, что игрок не может отдать передачу на пять метров. И, соответственно, моя реакция на это была не такой, как сейчас, когда определенный опыт уже есть. Потому что сам, играя в «Спартаке», прибавил и вышел на другой уровень не на таланте, а только за счет работы, внимания, концентрации.
Как игрок, я четко знал, что с помощью всего этого можно чего-то в карьере добиваться, и немалого. А если всего этого не делать, относиться к тренировкам спустя рукава, приходить с лишним весом, то... Не мог такого понять. И не могу. Но теперь знаю, что это бывает, и выработал рецепт, как с этим справляться. Если не можешь отдать передачу, то делай хотя бы то, что умеешь — бегать, условно!
Но надо понимать, что футбол не просчитаешь — поэтому он и нравится всем. Допустим, Юра Мовсисян приходит в «Спартак», в первом же матче делает хет-трик, а за весь остаток сезона забивает один мяч. В новом сезоне опять начинает забивать. Что у него, мастерство пропало? Или он меньше бегать стал? Да нет! Но все залетало, потом ничего, затем — опять все. Так сложилось. И надо уметь терпеть и ждать. Естественно, глядя при этом на то, как человек работает.
Читал много тренерских автобиографий, но не могу сказать, что какая-то из них дала мне конкретные решения — что делать в той или иной ситуации. С точки зрения познания — да, это чтение стоило того. Но реальный опыт, реальное воздействие давала только собственная практика.
А самая принципиальная разница между большим и не очень большим клубом для современного тренера — это давление извне. И со стороны руководства, и со стороны болельщиков.
Не могу определить в процентном отношении, насколько практика работы с Леонидом Федуном совпала с тем, что он обещал при первой встрече, когда летом 2008 года он позвал меня сначала на должность гендиректора. Были разные периоды. Если в первый год было примерно так, как мы договаривались, то потом многое менялось. В зависимости от результатов.
Чем больше узнаешь любого человека, тем лучше понимаешь цену его словам. Поначалу не знал, что если Федун в десять утра говорит «да», то это совершенно не означает, что «да» будет и в полдень. За какие-то два часа все могло измениться. Но такое происходило постоянно, и постепенно я стал все понимать и учитывать. Это и называется опытом.
Глубоко внутри меня сохранилось чувство переживания за «Спартак» как за клуб, которому отдал в разных ролях много лет, но это не имеет никакого отношения к Федуну. «Спартак» — это «Спартак». Федун — это Федун. Да, сейчас (запись монолога делалась еще до его ухода с поста председателя совета директоров красно-белых. — Прим. И. Р.) он владелец клуба. Но и в «Барселоне», и в «Реале» меняются президенты, и разные люди проводят совершенно разную политику. Так же когда-то произойдет и со «Спартаком». Не знаю, буду к этому времени жив или нет. Может, и умру. Но Федун же тоже не вечен.
Бесполезно рассуждать, что можно было бы сделать по-другому, когда ты не можешь ничего изменить. По-другому общаться с Федуном? Вместо ста раз говорить ему тысячу раз о том, что надо сделать? И, может, тогда бы он что-то услышал?
Мне смешно, когда читаю, что у меня есть обида, ожесточение на его «сбитого летчика» по отношению ко мне в 2014-м. Он говорит и говорит. Что-то, извините, сморозил — через три секунды забыл. Потом подходит ко мне на сборах в Австрии: «О, Валера, как дела? Какая у тебя борода!»
Ну, что тут можно сказать... Если человек говорит «да», а через час — «нет», то для него слова ничего не значат. А для меня ничего не значит то, что говорит он. Только смеюсь.
Что касается совмещения постов гендиректора и главного тренера — в той конфигурации, работая с Федуном, считал, что так было лучше, чем только тренировать. В нормальной ситуации, в правильно организованном клубе это на сто процентов неправильно. А можно ли это было переварить физически... Ну не умер же! Значит, можно было.
«Рубин» предлагал за Веллитона 15 миллионов евро
Некоторые наши бывшие игроки говорят, будто в «Спартаке» мое отношение к легионерам было лучше, чем к русским. Конечно, это ерунда. К такой точке зрения их подталкивает только собственное эго. У каждого — своя шкала оценки, каждый футболист считает себя центром Вселенной и критерием правильности считает то, как, по его мнению, должны поступать по отношению к нему.
Но футболист, его игра и отношение к делу — категории непостоянные. Вот Веллитон. Два года подряд он становился лучшим снайпером чемпионата России, забил в двух этих первенствах 40 голов. А потом пошли травмы. И никакого удивления это не вызвало.
Допустим, ты купил новую машину, три года на ней ездишь, гоняешь, ничего не ломается. Все великолепно, но ты ее за все это время ни разу на техобслуживание не возил. И через три года она начинает ломаться. Тут что-то отвалилось, там барахлит...
Вот и с Веллитоном примерно то же самое. Играл он и играл, не тренировался, нарушал режим. Пока ты молодой, тебе двадцать лет, это прокатывает. В двадцать пять — перестает. Вот и все! Пока он забивал, я его ставил. Когда забивать перестал — выгнал. Но он как не тренировался, когда пришел в «Спартак» и потом забил 40 за два года, так же не делал этого, когда уходил.
И тут мы возвращаемся к теме моей якобы любви к иностранцам и нелюбви к русским. Чушь полная! Но смотрите, что получается. Веллитон не тренировался, но забивал по двадцать за сезон. А условный российский нападающий тренировался, но забивал два гола за сезон и запарывал те моменты, которые имел. Кого ставить? А этот форвард говорит: «Как же так! Он Веллитона любит и ставит его в состав, хотя тот на тренировках дурака валяет». Ему кажется, что он тренируется, он в порядке, а тренер по отношению к нему поступает несправедливо.
Возможно, если бы Веллитон начал тренироваться, то еле ходил бы по полю. Вся энергия уходила бы в тренировки, а на игры бы ее не хватало. Вагнер Лав много тренировался? Нет. Если человек не тренируется и забивает в каждом матче, так и черт бы с ним! Все футболисты разные. Надо это понимать и чувствовать. Это жизнь.
Но система штрафов за лишний вес всегда одинаково применялась по отношению ко всем, будь то наш или легионер, забивай он один за сезон или двадцать. Требования к игрокам должны быть одинаковыми. И я вовсе не стал сейчас мягче к этому вопросу подходить, как об этом говорят. Может, у кого-то есть другие способы воздействия, если люди не понимают, но этот доказал свою эффективность.
За Веллитона мы в итоге денег не получили, хотя могли. Тот же «Рубин» предлагал 15 миллионов евро. Но Федун сказал: «Ни в коем случае!» За границей тоже какие-то варианты были, но конкретно не помню.
Если к уходу Веллитона на том этапе уже все шло, то расставаться с Алексом было очень жалко. Это однозначно один из лучших футболистов, которые у меня играли. Но у него забеременела жена, в Россию она ехать не хотела — и все. Мы потом переписывались, у меня о нем только добрая память осталась. Но эти обстоятельства привели к тому, что дал он «Спартаку» намного меньше, чем мог дать...
Смешно читать, что конфликт с Дзюбой — от того, что в команде Карпина может быть одна звезда — сам Карпин
Если и могу цензурно выразить мое нынешнее отношение к Артему Дзюбе одним словом, то это будет слово «безразличие». Смешно читать, что наш конфликт с ним якобы идет от того, что в командах Карпина может быть только одна звезда — сам Карпин. А больше звезд в моих командах не было?
Дзюба в «Спартаке» был не один. С ним были то Эменике, то Мовсисян, то Ари, то Уорис, то другие футболисты. Надо было конкурировать и эту конкуренцию выигрывать. Что ему периодически и удавалось.
Говорят, что из него можно было выжимать больше, как это сделали в «Зените». Но кто в команде провел больше всех матчей и минут в полуторалетнем сезоне-2011/12? Дзюба!(С 41 матчем Артем действительно на первом месте, по минутам он уступает только Дмитрию Комбарову, и лишь эти два футболиста превзошли показатель в 3000 минут. - Прим. И.Р.) Кто вышел с капитанской повязкой на последние, решающие матчи чемпионата? Дзюба!
Это что — показатели недоверия и невнимания? На нашем сборе в Эмиратах в январе 2013-го, о котором была речь выше, можно было видеть, сколько мы с ним общались. Его рассказы о якобы моих словах «топор войны зарыт» — очередная болтовня, поскольку никакой войны для меня и не было. А в аренду в «Ростов» он поехал из-за той самой конкуренции среди нападающих.
И совсем смешно, когда мне рассказывают про слова Заремы в мой адрес: «Хорошо помню, от кого пошло то знаменитое «тренеришка»». Когда тренирую, то и раньше, и сейчас говорю футболистам: «Ну конечно, кто я? Тренеришка, ни о чем!» С приколом, естественно. Так же и их всегда называл игрочишками, футболистиками. С 2009 года. Это часть моего лексикона. Но либо о своих футболистах, либо о себе. А она где-то краем уха услышала и выдала что-то из серии «слышу звон, но не знаю, где он».
Эмери — классный тренер. Но почему, работая за пределами Испании, он ничего не выиграл?
Есть распространенное заблуждение, что решение об уходе с тренерского поста весной 2012 года было принято мной в апрельском домашнем матче с «Анжи», когда праздновалось 90-летие «Спартака», в перерыве был парад ветеранов с участием Федуна, а в итоге мы проиграли 0:3.
Не помню, пытался ли отговорить Федуна от этого парада, поскольку был целиком в игре. Но она точно на мое решение не повлияла. А повлиял проигрыш ЦСКА, причем не сам факт поражения, а то, что на следующий день после него, на разборе, некоторые футболисты «Спартака» сказали, что недонастроились.
Недонастроились. На дерби с ЦСКА.
И неважно, кто это сказал. Какая разница? Если у них недонастрой на армейцев, то говорить тогда просто не о чем. И то, что после этого конец сезона мы провели хорошо, обыграли «Зенит» в Питере и «Локомотив», заняли второе место и вышли в Лигу чемпионов, не заставило меня пожалеть о сказанном.
Удерживать меня Федун на этот раз не стал. Потому что уже договорился с Унаи Эмери.
Меня оставили генеральным директором. Конечно, опыт работы в бизнесе на протяжении нескольких лет в Испании мне на этой должности помог. В составлении бюджета, например. Думаете, какой-нибудь футболист, на каком бы уровне он ни играл, понимает, что такое бюджет? А я в подобного рода вещах ко времени прихода в «Спартак» уже поднаторел.
И все-таки, хоть гендиректором я стал раньше, чем тренером, со временем пришло понимание, что мое — именно тренерская работа. На одной стороне медали — офисная, более спокойная деятельность. На другой — поле, постоянный стресс, нервы. Мне стало ясно, что ближе — второе. Где больше движухи.
Федун не ставил мне условие «занимать теперь только одну должность». Вернувшись после Эмери на должность главного тренера, до конца сезона продолжал совмещать посты, а потом уже, летом 2013-го, сам сказал, что остаюсь только тренером, потому что физически уже не хватило сил. Гендиректором стал Роман Асхабадзе, работавший моим заместителем.
Эмери, в отличие от Микаэля Лаудрупа, полностью отдавался работе. А у датчанина отсутствие отдачи выражалось во всем. Журналист готовится к интервью? Готовится. Тренер должен готовиться к тренировке? Должен! Лаудруп же выходит и говорит:
— Ну что, сегодня разомнемся, в «квадрат» поиграем и в футбольчик...
Это разве подготовка?
Книгу Эмери не читал. А что он сказал?
Я зачитываю Карпину строки из книги Эмери:
«Ситуация с Карпиным, который, оставшись в клубе на другой должности, хотел тренировать, также не способствовала установлению хороших отношений. Мы общались холодно и сдержанно. Попов был рядом, но только до того момента, пока не возникли трудности. Так мои надежды рухнули, команда перестала быть со мной. Это правда, что у меня не было контакта со СМИ. При этом журналисты получали информацию из клуба. В результате те, кто меня не поддерживал и не хотел, чтобы я продолжал работать в клубе, плохо говорили обо мне в СМИ, и я даже не мог защитить себя. Я остался один. До самого конца меня поддерживал только президент клуба».
Так... А есть какая-то конкретика, а не общие фразы? В том, что вы зачитали, никакой конкретики, ни одного примера. В чем выражалось, например, «холодное общение»? По поводу прессы — это надо пресс-атташе спрашивать. Генеральный директор еще должен интервью главного тренера согласовывать?
Право все это говорить Унаи, наверное, имел, но никакой почвы под этим нет и быть не могло. Все, что было — один разговор после какого-то проигранного матча. Кто-то из тренерского штаба сказал, что на базу в Тарасовке не завезли свежий хлеб.
— Вы совсем обалдели? — говорю. — Проиграли из-за несвежего хлеба?!
Вот и весь разговор, на основании которого он делает выводы о моей враждебности. Больше не было ни-че-го.
У меня другой вопрос. Почему Эмери, работая за пределами Испании, ничего не выиграл? Не беру «ПСЖ», внутри страны они и без тренера побеждают. А в «Арсенале» что ему мешало?
Эмери — классный тренер, который может работать только в Испании. Другого, по крайней мере, он не доказал. Его менталитет понятен. На родине, с местными футболистами, у него все хорошо. А за пределами родной страны — плохо. Мог ли он сработать лучше? Мог, если бы понял, что в России не так, как в Испании.
Когда меня обвиняют в «сливе» Эмери, спрашиваю — как? Где конкретика? Я был в клубе еще до него. Мы не знали, кто будет тренером, но я оставался генеральным директором по-любому. Более того, с Унаи и вел переговоры. И уговорил его приехать в «Спартак».
Сезон начался хорошо — с прохода «Фенербахче» в основную сетку Лиги чемпионов. Что и когда надломилось — не знаю. Меня там не было. Будучи гендиректором, занимался клубом, делал ту работу, которая была ему нужна. Трансферы, организация матчей и так далее.
Что происходило внутри команды — узнайте у Эмери. Вначале у него, получается, была поддержка? А потом ее вдруг не стало? То есть поначалу футболисты воспринимали его как тренера, а потом нет? Как бы мне удалось на это влиять, если бы игроки относились к нему с уважением?
Пусть хоть один человек объяснит мне, какой у него не было помощи, приведет хоть один четкий пример. Это ровно то же самое, что с Дзюбой. Когда начинаешь говорить — а что конкретно? Ты не играл, у тебя минут не было? Что тебе мешало? Нет ответа. За «тренеришку» в адрес Унаи тогда Артема на ползарплаты оштрафовали. Что еще сделаешь?
А пять дней между словами Федуна, что Эмери отработает контракт до конца после 0:3 от «Барселоны», и его отставкой после 1:5 от «Динамо» — это как раз о том, что в десять утра он говорит «да», а в полдень — «нет».
Отставка из «Спартака»
Сезон-2013/14 складывался не идеально, но хорошо. Зимой я давал интервью и заявил, что «Спартак» станет чемпионом. Потому что действительно в это верил. Наверное, нельзя сказать, что это была команда моей мечты, но она была хороша. Недаром же говорю, что лучший матч при мне был проведен именно в том сезоне, осенью — 3:0 с ЦСКА.
Но в марте все закончилось.
Весну мы действительно начали не лучшим образом — проиграли «Тереку» в гостях и на Кубок «Тосно», сыграли вничью дома с «Анжи». Но вот, допустим, проигрывает «Зенит» в четвертьфинале Кубка «Алании». Сергея Семака из «Зенита» увольняют?
Не согласен с постановкой вопроса, что у нас весной 2014 года что-то сломалось. Что? Мы три матча сыграли. Как можно делать выводы на основании такого отрезка? До конца сезона оставалось восемь-девять игр. С «Анжи», после ничьей с которым меня уволили, мы к перерыву вели 2:0, а второй мяч пропустили в добавленное время. От первого места нас отделяли три очка. Что можно понять за три игры?! Команда вкатывается в сезон. А если бы на последней минуте не пропустили, тогда все было бы великолепно?
Часто пытаюсь сказать, что футбол — он такой. Залетел мяч случайно — и все. С «Анжи» на последней минуте пропустили, потому что сначала Боккетти поскользнулся, потом Таски. Вот и все. Меня взяли и уволили. А не поскользнулся бы даже один из них — не уволили бы. Все проще и порой случайнее, чем люди думают. Взять хотя бы золото 2017-го. Это во многом было стечение обстоятельств. Уволили Дмитрия Аленичева, пришел Массимо Каррера, который никогда в жизни никого не тренировал. А дальше — сложилось.
С Федуном у меня никакого прощания не было. Просто позвонили после совета директоров и сказали, что будем расторгать контракт. То, что не дали доработать сезон до конца, удивило. Но не могу сказать — «разозлило». Злиться-то зачем, если понимаешь, как это все работает?
Не согласен с теми, кто сравнивает это с ситуацией 2008 года — очков до лидера было примерно столько же, а я сам в роли гендиректора увольнял Станислава Черчесова. Абсолютно разные ситуации! Тогда, после отправки Титова и Калиниченко в дубль, стадионы жгли. Общаться с фанатами в те времена было сложно. Но нужно. Даже если у тебя выдергивали фразы из контекста, как в известном ролике в YouTube про расизм.
В ту пору выкуривал примерно по пачке сигарет в день. Сейчас — примерно так же. Впрочем, у меня и сегодня двойная нагрузка — тогда гендиректор и главный тренер «Спартака», сейчас тренирую «Ростов» и сборную России.
Думаю, что выжал из того «Спартака» максимум. По крайней мере, с тем моим опытом (а точнее — без него), с нашим составом, с уровнем конкуренции, с таким руководством.
А вот мог ли вернуться... Была одна встреча с Наилем Измайловым. Не помню ни когда именно, ни кто был тогда тренером. Чья была инициатива — тоже не знаю. Ничем это не закончилось. Просто поговорили, изложил свое видение.
Он пытался рассказывать про какие-то планы. Говорю ему в ответ:
— Я же все знаю в «Спартаке». Знаю, как там все работает.
До разговора с Федуном дело не дошло.
И у меня нет сейчас ответа на вопрос — хочу ли когда-нибудь получить еще один шанс поработать в «Спартаке». Посмотрим.
Ясно одно: при нынешнем владельце клуба (напомню, что разговор записывался до ухода Федуна из клуба. — Прим. И. Р.) просто не о чем говорить.
