Экс-наставник омского "Авангарда" Уэйн Флеминг, который на днях получил должность ассистента тренера в "Тампа-Бэй", дал обстоятельное интервью местной газете St. Petersburg Times. В нем 60-летний специалист рассказал о работе в Омске, о смерти Алексея Черепанова и об отношениях с российскими хоккеистами.

***

- Это один из тех моментов, которые ты не хочешь переживать еще раз, - сказал Флеминг, когда его спросили о смерти форварда "ястребов" Алексея Черепанова в Чехове.

- Есть что-нибудь, что вы вынесли из случившегося?

- С командной точки зрения, это как взять хрустальную вазу, вдребезги разбить ее об бетонный пол, а потом собирать по кусочкам. Это опустошает вас. Был человек, и он ушел из жизни. Больно не только потому, что от нас ушел отличный хоккеист. Мы потеряли фантастического молодого человека. У него была потрясающая улыбка. Это был золотой парень КХЛ.

- Что вы помните об этом инциденте?

- Когда он рухнул, оставалось играть минуть пять. Яромир Ягр кричал мне: "Уэйн, Уэйн! Нам нужна помощь!" Я взглянул туда, Ягр держал Алексея на коленях на скамейке. Сразу было видно, что случилась беда. Все, что я мог подумать в данный момент: "О, боже мой, нет".

- Как восприняли эту смерть в Омске?

- Это город в центре Сибири с населением в миллион человек. Церемония прощания с Алексеем проходила на их хоккейной арене. По времени она заняла примерно два часа - с 11 утра до часу дня. В течение этого времени арену посетило 60 тысяч человек! Самому младшему было где-то четыре года, самым старшим - под 90. Когда закрыли двери и стали готовиться к похоронам, за ними осталось 40 тысяч человек, которые хотели отдать должное Алексею. Мы говорим о городе с миллионным населением, и почти 100 тысяч человек пришли показать ему свое почтение.

- Что делали конкретно вы?

- Мне было очень сложно, потому что я находился в чужой стране. У нас очень сильно различаются традиции. Я был не способен из-за языкового барьера выразить свои истинные чувства в качестве тренера, руководителя и друга. Вероятно, я не понял обычаи траура.

***

- Что вы почерпнули как тренер за пределами Северной Америки?

- Это меняет ваше отношение к людям другого происхождения, из других стран и областей. Мое знание русских людей сейчас гораздо лучше, чем раньше. В течение моей тренерской карьеры в НХЛ я работал с некоторыми великими российскими хоккеистами - Жамновым, Марковым, Немчиновым, Свитовым. Но жить с ними рядом как сосед и друг - это нечто особенное.

- Кстати, Свитов был высоко оценен "Тампой" на драфте в 2001 году под третьим номером. Но так в команде и не заиграл. Как он в России?

- Он был потрясающим. Александр - капитан команды, отличный соперник, великий лидер. Он очень требователен к себе и к своим партнерам и жесток, как в аду. Он там - большой человек, который ничего не боится. У меня нет сомнений, ему нужно вернуться в НХЛ.

- Александр сожалеет о том, что у него не получилось в НХЛ?

- Не думаю, что он о чем-то сожалеет. Саша надеялся, что он найдет более сильное место в НХЛ. У него были проблемы с языковым барьером, когда он приехал в Америку. Думаю, этот фактор сделал его пребывание здесь тяжелым. Я всегда верил, что он понимает больше, чем видно на первый взгляд.

- Таким образом, ваше пребывание в России было...

- С одной стороны очень тяжелым, а с другой - стоящим всех проблем. Доволен ли я проведенным в России временем? Не думаю, что это слово подходит, но я благодарен за предоставленную возможность провести год в России и КХЛ. Это был колоссальный опыт, несмотря на трагедию с Алексеем.