«Смотрю — у Джонса 9999+ пропущенных звонков». Бесценные истории от русского менеджера Jackson Wink
Последние семь лет культовым американским залом Jackson Wink руководит генменеджер из России Михаил Любимов. В его задачи входит раскрутка бренда JW, поиск новых бойцов, работа со спонсорами — в общем, все то, что помогает залу зарабатывать и процветать. Достигать этого в ММА очень непросто, потому что жить залу в плюс за счет только гонорарных отчислений бойцов практически невозможно. Платят много в UFC считаным единицам, а те, кому так платят, дерутся редко, что для зала не очень хорошо.
Поэтому руководству топ-залов приходится крутиться, зарабатывать арендой жилого помещения, набором любительских групп и продуманной работой со спонсорами. Если Любимов уже семь лет сохраняет должность в одном из лучших залов мира (пусть и сдавшим чисто спортивные позиции уже как несколько лет) — значит, работу он делает свою хорошо.
К сожалению, «Спорт-Экспрессу» в этот раз не удалось поговорить с Михаилом о том, как он оказался в Америке и добрался до такой работы — нашей задачей было поговорить о легендах Jackson Wink, ситуации с Джоном Джонсом и собрать по максимуму фактурных историй. Нужно понимать, что по видеосвязи герой интервью сохраняет высокую концентрацию час, максимум два, поэтому, как бы ты грандиозно ни подготовился, нужно жертвовать какими-то темами. Так или иначе, личная история Любимова остается приоритетом для нашего следующего интервью.
В этот раз мы говорили о загулах Джона Джонса, его щедрости, легендарных исчезновениях с тренировок, чудном характере Холли Холм, железных нервах Хабиба, садистских наклонностях Алистара Оверима и многом другом.
Наслаждайтесь.
***
— Мы с тобой не могли начать интервью, потому что ты долго по телефону говорил. С кем и о чем?
— Я пытаюсь сейчас организовать менеджерскую кампанию по продвижению бойцов наших. У нас есть уже такая программа, называется JW Development Programme, мы раскручиваем бойцов, поднимаем их из любителей в профи. И я разговаривал с человеком, который веб-сайт сделает, будем помогать с социальными сетями, развивать бойцов. Потому что у нас есть здесь хороший менеджер, который очень много боев делает ребятам, и, если будут хорошие соцсети, сайт, сможем продвигать бойцов во все организации.
— Недавно закончила карьеру одна из главных звезд вашего зала Карлос Кондит. Что он за человек?
— Приятные воспоминания о нем. Очень тихий человек, очень как бы в себе человек, не любит светиться сильно. Единственное, что я заметил, — ему к концу карьеры было очень тяжело драться, зарубаться, он все время говорил о травмах головы, что у него дети. Мне кажется, это было заметно в его серии поражений, сколько он там, пять раз подряд проиграл. Он раньше рубака был, локтями лез, месиво постоянно было, кровь, война.
А в конце карьеры он начал чуть-чуть об этом думать, даже не чуть-чуть, а много. Постоянно говорил об этом, когда заговаривали, вот, не хочу остаться овощем, у меня дети. Из-за этого он стал очень аккуратным и не показывал такие бои, как показывал раньше. У него еще была проблема с глазом, операцию на глаз сделали. Я помню, ему сделали ее, он плохо видел с этого глаза, потом в грэпплинге на спарринге ему кто-то попал в этот глаз больной...
— Были случаи, что пришел новенький в зал и стал жестко рубиться с Кондитом?
— Был, знаете, кто... Который с Магой дерется, русский пацан.
— Минеев.
— Минеев, да. Он же кикбоксер, и Карлос кикбоксер. И Минеев, когда приехал с Бупасом Андрею Орловскому помогать (запустили его с Карлосом), и он как начал ногами махать, такая зарубка была. После этого Карлос как-то тоже стал... Карлос уже не на пике был, а Минеев на пике, надо себя показать же. Короче, начал сильно зарубаться, локти, колени, все дела пошли, и Карлос не очень доволен был. Такие спарринги для здоровья не очень. У Кондита очень важны локти. Даже в этом спарринге с Минеевым я смотрел и думал: «Блин, если бы Карлос мог включать локти...»
Потому что в спаррингах, даже если есть налокотники, ты все равно не бьешь сильно, потому что проблемы со здоровьем могут быть большие. Когда локти и колени включаются, это вообще другой бой. Поэтому, даже когда Карлос проигрывал спарринги новичкам, я знал, что в боях, когда он включит колени и локти, это будет другой бой.
— Кондит к тебе когда-нибудь подходил за советом, просил вопрос решить какой-то?
— Постоянно общались, по мелкой он что-то просил. «Есть у тебя налокотники?» или что-то еще. У меня здесь постоянно много всего, спонсоры присылают, и магазин у нас здесь есть. Очень много ребят рассеянных, постоянно что-то теряют. Когда в зале идут спарринги, 30-40 человек, всякие сумки везде лежат, перчатки, щитки, наколенники, все эти дела. И ко мне постоянно подходят: «Миш, можешь посмотреть на камеру, я вот потерял».
Мне че, больше нечего делать? Вас там 50 человек, постоянно все что-то теряют. Мы теперь постоянно под клетку все кидаем, у нас там целая свалка щитков и так далее. Были еще моменты, когда я Карлосу всякие семинары пытался организовать, мастер-классы. С той же Россией общался, чтобы Джона Джонса привезти, Карлоса. С Китаем общался, Мишель Уотерсон сделал там мастер-класс. Спонсоры постоянно приходят и спрашивают: «Как нам связаться с Карлосом Кондитом и Холли Холм?»
«Джонса поменял алкоголь. А так — он очень приятный, щедрый. Мог бедным ребятам зал проплатить на полгода вперед»
— Ты сказал, что в зале всегда много народу, кто-то что-то теряет. Бывало, что кто-то из звезд потерял там что-то ценное и не мог найти?
— Было один раз, Джон Джонс забыл на мате перчатку какую-то важную. UFC World Championship, золотая, которую ему подарили, Дана Уайт или кто-то там. Ее прям на мате нашли, я удивился, что ее кто-то вернул. Ко мне один пацан подошел и сказал: «Это, наверное, Джонса?» Я такой: «О, точно!» Отдал ему, он поблагодарил. Постоянно что-то теряют тут, я по камерам смотрю.
— Джонса сенсационно выгнали из JW со скандалом. Что случилось?
— Я здесь был, а Майк Винкельджон был на втором этаже в своем кабинете, давал интервью шоу Ариэля Хельвани. А я у себя его смотрел. Я не ожидал этого, не ожидал, честно. Как вообще все произошло, после того как Джона Джосна взяли в Зал славы, а затем повязали полицейские, на следующий день он пришел в зал. Пришел и начал тренироваться. Я по камере увидел, что он тренируется, с Холли Холм разговаривает, лапы бил. Пытался отойти от произошедшего, я так понял. И коуч Винкельджон тоже камеры смотрит и позвонил тренеру, сказал, чтобы Джон пока не приходил в зал, пока он с ним не побеседует. Не было такого, что он его сразу выгнал.
И в зале только три человека знали, что коуч Винкельджон это сказал. Тут мне звонит Ариэль Хельвани буквально на следующий день и говорит: «Это правда, что Джон Джонс ушел из зала?» Говорю, нет, неправда, такого вообще не было. Я вообще не знаю, как он это узнал, наверное, от тех двух человек, что знали. Я спросил у Винка — правда, неправда? Нет. У Грега Джексона — правда, неправда? Нет, нет такого.
И следующие недели полторы они пытались связаться по телефону, коуч Винкельджон и Джон Джонс. Джон Джонс говорил, что: «Мне коуч Винкельджон ни разу не звонил». Винкельджон говорит: «Мне Джон Джонс ни разу не звонил». Хотя я знаю, что Винкельджон звонил и при мне сообщения отсылал. Но вот так они не могли связаться на протяжении двух недель, Грег Джексон тренировал его в гараже, у Джона Джонса дома, и связал их с тренером Винкельджоном. Они поговорили, естественно, Майк Винкельджон сказал ему: «Джон, тебе надо решить свои проблемы, такого больше не должно продолжаться. Давай-ка, пока ты не решишь свои проблемы, в зал не приходи. Мы должны понять, что решил и встал на правильный путь».
На этом все закончилось, был нормальный разговор, Джон Джонс все понял. На следующий день было это интервью у Ариэля Хельвани, он из ниоткуда спросил об этой ситуации. Коуч Винкельджон не хотел говорить об этой ситуации, но, когда ты главный тренер зала и нужно прояснить ситуацию по главной звезде этого зала, естественно, нужно говорить.
И из этого разговора все стало ясно, что произошло с Джонсом, что уже было в полицейском отчете, который огласили. Джонс решил, что такое нельзя было говорить публично. Но как коуч мог такое не сказать, если это относится ко всей нашей программе, залу, а Джон Джонс — лицо нашего зала. И после этого вся информация разрывается по всему интернету, все пишут-пишут, Джон Джонс начинает очень плохо говорить о зале, о тренере, получается вот такая заваруха, которая... Которая очень неприятна.
Джон Джонс сделал всю эту ситуацию гораздо хуже. Вот как можно было... знаете, у нас в России есть уважение к старшим, человеку 60 с чем-то лет, и Джон Джонс поливает его грязью, обзывает...
Это очень некрасиво. Коуч Винкельджон — один из самых приятных людей, которых я знаю, который никогда никому зла не делал. Все, что он делает, — это держит зал, помогает пацанам с нуля подняться, стольких людей спонсирует, помогает им. Конечно, как владелец зала он вынужден принимать непопулярные решения, так было с Диего Санчесом, Ковбоем, и почему-то потом все бегут на интернет, начинают хаять. Во-первых, это некрасиво, во-вторых, это неправда. И очень много из того, что говорят ребята в порыве гнева, — это чистая ложь.
Они придумывают ее, чтобы сделать Винкельджону больно, сделать больно залу. А потом каются. Вот на данный момент, допустим, не один раз мне пишет Диего Санчес, хочет вернуться, хочет помириться, потому что считает, что он был неправ. У меня есть эти сообщения. Но пока Винкельджон и Грег Джексон не хотят его возвращать. Они не держат на него зла, они простили его, но просто это уже не первый раз такое.
Что заставляет бойцов говорить такое о человеке, который вообще тебе никакого зла не сделал, вообще никакого! И потом им возвращается в сто раз хуже такая же ситуация. Как у Диего Санчеса и этого его тренера сумасшедшего. И с тем же самым Ковбоем, который хаял-хаял зал, а потом шесть подряд поражений. Этот зал имеет огромный статус в этом спорте, этот зал гораздо больше, чем кто-то из этих суперзвезд.
— У Джонса проблемы с алкоголем были всегда или только последние годы?
— Всегда. Кого алкоголь не меняет? Алкоголь — это яд.
— А что Джонс пьет — пиво, виски?
— Все подряд, наверное, я не знаю. Когда люди пьют, они пьют. Водку, наверное, я не знаю (смеется).
— Часто видел его в депрессии?
— Видел. После очередного куража какого-то, естественно, человек падает духом.
— Ты знаком с его родными братьями Артуром и Чендлером?
— Знаком. Приезжали в зал, очень приятные ребята, очень хорошие. Огромные, большие, было интересно, когда они приезжали и боролись вместе. Приятные ребята. Все они приятные ребята, что Джон Джонс, что братья. Просто вот такие ситуации, которые выходят из-под контроля, — все горит и полыхает, и все реагируют на это по-разному.
— Джонс — щедрый человек?
— Он очень щедрый, очень многим помогает бойцам. У кого-то какие-то проблемы с деньгами, он заплатит им за зал на три, четыре, пять месяцев вперед, на полгода. Очень часто такое бывало. Любителям, начинающим помогал, профи. В этом отношении он, конечно, очень хороший. Хотя, конечно, когда деньги есть... Полегче [помогать]. Я часто к нему ездил, он давал коробки еды, чтобы я покормил ребят в зале. Много хороших жестов он делает. Мне он как-то бляшку с пояса UFC подарил, где рубики ставятся эти. Даже если покушать сходить, он за все это заплатит.
— Кто был самым жадным бойцом из тех, с кем ты сталкивался?
— Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я говорю, что я профессиональный вышибала, с бойцов деньги вышибаю постоянно. В прямом смысле слова. Бойцы же платят дань залу после того, как они выиграли бой, и некоторые очень долго не платят. Кто-то сразу платит, кто-то дольше, за кем-то гоняться надо. Но так, чтобы про кого-то сильно плохо сказать — я не хочу.
«Оверим пытал меня, и грузин схватил нож: «Оставь его в покое!»»
— Ты же сам черный пояс по БЖЖ. Каким тебе показалось джиу-джитсу Джонса, когда вы работали на матах?
— Он каменный. Очень сильный физически. Кости длинные, Bones, все длинное, навалился на тебя — и всё. Твердый, вот как деревяшка есть — не согнуть. Я, правда, не знаю, на какой силе он со мной боролся. Джонс — он мягко работает всегда с партнером. Вот с Оверимом я боролся, он чуть не сломал мне грудную клетку. Упал на меня всем весом специально. Джонс — аккуратный, но каменный. Опять-таки, не знаю, насколько сильно он мне давал бороться, но не игрался точно. Я черный пояс, он знает, что со мной нельзя просто так играться. И понимаете, грэпплинг в ММА — это не джиу-джитсу. Когда идут в ход локти, все джиу-джитсу меняется сразу, исчезает сразу, когда тебе один раз локтем заехали. Джонс так изматывает физухой, что люди просто сдаются. Физически очень сильный человек. Контроль у него тоже такой, что есть сопернику над чем подумать.
— А Оверим специально хочет сделать больно?
— Да-да. Даже помните, видео было такое, где он маленькую девочку ударил ногой — она через ползала улетела. Он травмирует очень многих людей. Меня травмировал и многих в зале. Он очень любит играться с людьми физически. Какая-нибудь девочка маленькая будет, он навалится всем весом и сидит смеется. А человек под ним в конвульсиях. Вот такие мазохистские замашки у него.
— А конфликты серьезные у него из-за этого были? Условному Трэвису Брауну это не понравилось, и он принял меры
— Да... Помню, один момент был, у нас тут один грузин был. Оверим приехал в зал и начал за мной гоняться. Я убежал на второй этаж, он поймал меня, начал скручивать, мне так неприятно было, я не то что визжать начал, но кричу: «Stop! Stop!» 265 паундов, машина такая скручивает тебя. А грузин ножик вытащил, кричит Овериму: «Оставь его в покое!» Он видел, что я уже красный от этих пыток. И у них там начался какой-то переполох. Оверим такой: «Эй, ты че нож вытащил?»
— Грузин — это, случайно, не Роман Долидзе?
— Нет. Это до этого один любитель там был. Я пробегал мимо кухни, а грузин готовил. Оверим мне, правда, больно делал, он просто мучил людей, пока ты не покраснеешь, не будешь кричать: «Оставь меня в покое!» Такие странные замашки у него были.
— С Джонсом Оверим так же работал?
— С Джонсом он нормально, на уважении. Джонс тогда был поменьше сильно, 230 паундов весил. Но в грэпплинге Джонсу непросто с ним было. Оверим очень неплохой грэпплер. Помните, он дрался с Вердумом, и тот ничего ему в партере не смог сделать? Вот так хорош Оверим на земле.
— Если отбросить все эти фокусы Оверима, то в бытовом общении что он за человек?
— Очень приятный, мне с ним было очень весело, очень приятно. Очень. Таких мучителей, как он, кто так мучает людей, я никогда не видел, но при этом он постоянно собирал толпу, мы все шли играть в покер, ставки делали. Я помню, мы всей командой собрались, смотрели бои, а он очень азартный, все время ставил, со всех начинал ставки собирать: «Ты за того-то, я за того-то», куча денег на столе. А я не люблю ставить, не азартный человек, даже 10 долларов не поставлю.
Но тут че-то зарубился с ним, поспорили, и я как-то случайно все пять боев выиграл. Просто: «Этот выиграет, этот выиграет» и так далее. И он мне, короче, все бабки отдал (смеется). Он такой, постоянно всех втягивает. И то же самое в покер — соберет всю команду. И еще он очень любил соккер, ставки на ФИФА. Всех собирал, играли в Playstation на деньги, он турниры устраивал. Привозил с собой команду и в гостинице турниры на деньги устраивал по ФИФА. Вот так зажигал команду.
— Почему он ушел из зала?
— Оверим через 4-5 кэмпов, на которые он к нам приезжал, почему-то начал привозить с собой свою команду ребят. Почти не приходил на спарринги и групповые занятия. Тренировался в 22.00, когда никого нет, со своими ребятами. И потом пошли эти поражения. Почему-то очень странно, я это замечаю у очень многих. К концу карьеры у многих это происходит, они че-то меняют, че-то делают, какими-то своими вещами занимаются и отходят от программы.
То же самое с Джоном Додсоном произошло, с Карлосом Кондитом, Диего Санчесом. Все под конец карьеры куда-то уплывают, в непонятное пространство. Я их прекрасно понимаю, когда ты сходишь с пика и начинаешь видеть на тренировках тех, кто на пике, таких как Аарон Пико, который у нас всех просто сносит, машина, — ты ломаешься, ты чувствуешь, что что-то не получается уже.
Как бы ты ни старался, все равно уже не получается. Идут серии поражений, и начинается на зал давление, что это мы виноваты. Хотя многие могут не знать, что какой-то боец уже давно тренируется у себя в гараже один. Начинают люди все менять, и происходят вот такие неприятные ситуации. Хотя зал здесь вообще ни при чем, это натуральная эволюция, боец выходит на пик и потом сходит. И начинает проигрывать, менять кэмпы, дергаться, но все равно проигрывает. А когда человек остается в программе, он дольше на высоте находится.
«В Америке нельзя заставлять, кричать. Всех клиентов потеряешь. Тут все на финансах»
— Умом жизненным кто тебя из зала больше всего удивлял?
— Карлос Кондит, Холли Холм и Аарон Пико. Еще Мишель Уотерсон очень умная.
— Со стороны кажется, что Холли Холм — такая... немного на своей волне
— Конечно, на своей волне. Я, когда пришел в зал, на протяжении нескольких месяцев не мог раскусить ее, понять. Идешь навстречу, она мимо тебя пройдет, как будто тебя нет. Сама не скажет первой, не подойдет. Но, если я подойду первым или кто-то задаст вопрос, она так открывается, столько рассказывает, начинаются такие большие диалоги! Самое странное, что я когда-либо видел. Я сначала думал, что она меня не любит, ненавидит, че-то я сделал плохое, но один раз я подошел, мы логотип какой-то делали: «Холли, что ты думаешь...» И у нас разговор на час завязался. Мне надо идти, а она че-то рассказывает, и рассказывает, и рассказывает: «Та-да-да-да-да».
Мне так это смешно было. Если я первый к ней подойду, это всегда кайф пообщаться. Но, чтобы она сама начнет что-то первой рассказывать, нет такого. И многие думают, что она угрюмая. Совсем нет, просто странная она такая в общении. Еще она такая знаменитая в Альбукерке, вид такой — амазонка с белыми волосами, физически красивая девушка, ей прохода не дают. С ней куда ни пойдешь... Я помню, в горах встретил ее, ездил на велосипеде, она бежит с собачкой своей. Я еду за ней, машины мимо проезжают — все ей бибикают, кричат: «О, Холли! Мы тебя любим!» Ее очень все достают. В зал болельщики приходят, просят сфотографироваться. Она не любит, когда ее беспокоят, прячется здесь от этого. Мне приходится людей выгонять вежливо.
— Были случаи, когда какому-то бойцу Холли понравилась, и он подходил к вам: «Хочу познакомиться с ней, как быть?«
— Конечно, были. Ну, девушка красивая, к ней подходят. Главный наш тренер Джоуи Вилласенор — они же с Холли вместе жили на протяжении многих лет, были бойфренд и герлфренд. Он тренирует у нас, она тут постоянно, и они очень хорошие друзья. Когда-то пробыли вместе очень долгое время.
— Холли вырубала мужчин в зале своим левым хайкиком?
— Было, да. Многие боятся ее, даже ребята. Помню, Тимур Валиев, который сейчас в UFC дерется, всегда говорил: «Блин, боюсь этого left-кика все время, когда спаррингуюсь с ней». Потому что эта нога у нее как бейсбольная бита вылетает.
— Ее изменили слава и успех?
— Нет, тот же самый человек остался. Просто замученная иногда чуть-чуть. Я вообще мало встречал людей, кто зазнается, говорит: «Вот, посмотрите на меня!» Большинство понимают, что сегодня есть, а завтра нет.
— Возвращаясь к Джонсу. Как думаешь, почему с 2012 года он не побеждает сабмишенами?
— Он меньше бороться стал. Из-за этого была огромная проблема в последних боях. Он практически не борется, не ходит на тренировки по борьбе. В последних двух боях это остро сказалось. С Сантосом он ни разу вообще даже не попытался побороться. Рейеса он снес один раз, тот сразу встал. Это показательно. Я всегда говорил Джонсу: «Почему ты не борешься?! Почему? Это твоя база, ты всех выносил на борьбе, у тебя такая крутая борьба была!»
— А он что отвечал?
— Говорил: «Да-да, надо бороться. Надо». Вы заметьте, это почти у всех так было. У того же Федора, Кормье — у всех борьба уходит на задний план. Потому что легче кого-то выстегнуть ударом, чем физически бороться. С возрастом тяжелее бороться, я сам по себе это чувствую. Тем более сложнее бороться в тяжелых весах. Огромную тушу бороть — это тяжело. Джонс влюбился в кикбоксинг.
— Грег Джексон и Майк Винкельджон могут в приказном порядке обязать Джонса работать над борьбой? «Надо. Давай борись!» Как, например, мог заставить Хабиба или Ислама Махачева Абдулманап.
— Тут совсем другая школа. Во-первых, Хабиб — его сын. Во-вторых, тут [в США] все основано на финансах. Как ты меня можешь заставить, если плачу тебе я? Как ты меня заставишь? А у нас [в СССР] все кружки и школы были бесплатными, другое отношение. Либо ты делаешь, что тебе говорят, либо пошел отсюда. А там как сказать так? Так всех клиентов растеряешь. Тут уже бизнес, идут диалоги, разговоры. И другое поколение растет, как их называют в Америке, snowflakes. Чуть что: «А-а-а! Меня обидели! Что он на меня кричит?!» Поэтому ребята из России — они закаленные, а тут уже все по-другому. Бизнес. Я тебе плачу, чтобы ты не кричал, а тренировал.
— Последний кэмп, когда Джонс горел и работал на все 100%, в том числе и борьбой, — это реванш с Кормье?
— Да, он жил в зале тогда. Работал вообще над всем. У них такая ненависть с ним [Кормье] была.
«Хабиб — спокойный во всех отношениях. Он меня сам успокаивал перед его боем с Хили»
— Ты грэпплил с Ярославом Амосовым и Хабибом, кто сильнее в борьбе?
— Амосов сильный. Сильный, блин. Когда я работал с Хабибом, я был только синий пояс. Ну, оба они каменные, оба две плиты чисто. Что тот мне болячек наделал, что этот. И опять же, я же не в такой форме, как эти ребята, которые тренируются по четыре раза в день. У меня проблемы со здоровьем, со спиной проблемы, с плечами проблемы. Даже если я поборюсь и кому-то в чем-то уступлю, у меня есть на это причины. У Амосова очень хороший Д'Арс чоук, он так заходит на них, просто разносил всех здесь. Он очень, очень сильный.
— Ты же был в одной раздевалке с Джоном Джонсом и Хабибом, когда они дрались в Торонто. Хабиб с Пэтом Хили, Джонс с Густафссоном.
— Я много что тогда снял. Не было же еще UFC Embedded, не было напряга с тем, чтобы что-то снять. Помню, Джонса после боя перевозили прямо передо мной на носилках, я такой: «Вау!» Вот это знаменитое видео, где Джонс и Хабиб разминаются рядом перед боем, — это же тоже я снял. Сумасшедшая обстановка была, но, опять-таки, я там для Хабиба был, Джона Джонса тогда еще не знал. Так интересно получилось, что я попал туда с Хабибом, во всю эту кашу, а потом стал главным в зале JW со временем.
— Хабиб нервничал перед тем боем?
— Хабиб спокойный во всех отношениях. Вообще не нервничал. Я больше нервничал, для меня это был такой новый опыт. Он меня успокаивал (смеется). Говорил: «Миша, что будет, то будет. Это бои». А после его боя мы остались смотреть главный кард, Джонса с Густафссоном. Там все визжали, орали, такой бой был. Сама обстановка была очень приятной, потому что ты в самом пекле находишься.
— Джонс был расстроен после боя с Рейесом? Все-таки первое его настолько неубедительное выступление.
— Да, я помню, пришел он, хромал, шел по залу. Я не помню, че ему сказал, перемолвились, он дальше пошел, сразу сел и с тренерами начал бой пересматривать. Такой был, да, чуть расстроенный.
— Ты говорил, что на Кондита тогда Минеев попер, а на Джонса могли новички наброситься в спарринге?
— У Джонса такая борьба была, что он тебя сразу повалит и потом на земле мучить будет. Кто-то рубиться будет, но Джонс такой — он сразу прижмет тебя к клетке и снесет сразу.
— Кто подъезжал к залу на самой красивой машине?
— У Джонса белый корвет был. У него, наверное, самая красивая.
«Как-то смотрю — у Джонса 9999+ пропущенных звонков»
— Ты с Джонсом вообще часто разговаривал о жизни, об отвлеченном?
— Было, что мы по телефону много разговаривали. Но после всей этой ситуации — я ведь очень близок с Винкельджоном — у нас распад с Джонсом произошел в этом отношении. Я ему после этого всего позвонил, он поднял трубку, че-то начал говорить, насколько плох алкоголь, он даже не захотел на эту тему разговаривать. Сам я теперь ему первым звонить не буду, после того что он сказал про зал, про Винка. Мне еще кажется, он почему-то злой на меня, хотя я ничего плохого не сделал.
— До Джонса в принципе тяжело дозвониться?
— Сначала было тяжело, потом он намного чаще стал брать мои звонки. По месседжам очень тяжело с ним. Я один раз видел его телефон, месседжи, и там зеленая иконка — и в красном уголке написано, что у него пропущенных месседжей 9999+. Вот столько пропущенных сообщений, максимально, наверное, по программе настроенной. Либо так узнают номер и пишут ему, либо он столько лет собирал сообщения.
— Я слышал, что опоздания Джонса и исчезновения давно обросли легендами.
— Помню, у нас тренировка, Джон Джонс мне позвонил: «Во сколько тренировка?» Говорю: «В 18.00 грэпплинг у нас, открытый мат». Он такой: «Всё, буду». Потом ближе к тренировке опять звонит: «Тренировка точно будет?» — «Да» — «Я в дороге, сейчас на светофоре за углом, сейчас приеду». 10 минут прошло, 15, час, полтора. Вообще нет никого (смеется). Даже в этот день и не приехал. Думаю: «Вот че за непонятная ситуация?» Ну ладно, окей. Зачем говорить, мол, «я за углом, сейчас буду»? Видимо, либо не был за углом, либо развернулся и забыл. Поехал в другом направлении.
Как-то Ариэль Хельвани приехал с ESPN, договаривались об интервью с Джонсоном. А Джон мне звонит и говорит: «Не приду на интервью, плохо себя чувствую, простыл». Звоню Хельвани, тот в плач: «Пожалуйста, пожалуйста, уговори его, мы столько денег потратили». Звоню Джонсу, он опять за свое. В итоге уже не выдержал: «Давайте вас соединю, сами говорите». В итоге они поговорили, Джон приехал, дал интервью.
— Кто на Джонса имел большее влияние — Грег Джексон или Винкельджон?
— Грег.
— Ты мне как-то не под камеру рассказал бомбовую историю, как заселился в Москве в один номер отеля с Диего Санчесом.
— Мы были в Москве, поселились в одном номере отеля. Он включил какого-то проповедника, который что-то рассказывал про космическое, звездные влияния... Он лег, положил телефон на грудь и захрапел. А я заснуть не мог. Думаю: «Че за ерунда?» А он просто вырубился такой, в трусах лежит, храпит, телефон на груди лежит, и этот какой-то там вуду или шаман кричит, рассказывает что-то про звезды. Самовнушение какое-то. Чем все закончилось? Не помню, по-моему, меня тоже вырубило.
Диего всегда такой был, вспомните первый TUF. И приколите, с возрастом это только хуже стало. Он улетел просто в какое-то другое пространство. Сидишь [в офисе JW], работаешь, у меня дверь открыта, и вдруг какой-то сумасшедший крик из зала. Я знаю его голос, он кричит: «Я чемпион! Я чемпион! Я буду чемпионом!» Постоянно что-то такое, на клетку запрыгнет, кричит: «Y-e-e-es!» Он персонаж интересный.
— Правильно понимаю, что со времен Джонса Аарон Пико — второй самый большой талант в Jackson Wink?
— Да. Сумасшедший он. Машина, сносит тут всех. У него каменный удар. Кулак с два моих. Я таких кулаков никогда не видел. Хотя не, видел... у Макгрегора. Помните фотографию, где Хабиб с Макгрегором стоит? Просто посмотрите на руку Макгрегора и на руку Хабиба. У Пико кулак-кирпич, я называю его bricks. Два кирпича, кувалда просто. Сами подумайте, человек — чемпион мира по борьбе (среди кадетов, Серебряный — среди юношей). И при этом с Фредди Роучем работал, и сейчас мы это все полируем.
— У него один из самых страшных левых хуков, что я видел в ММА за последние годы. Вы разрешаете ему бить им во всю силу в спаррингах?
— Они недавно в спарринге бились со своим тренером. И Аарон Пико так ему дал в глаз — у того орбитальная кость внутрь зашла. Ему операцию недавно делали, даже сейчас глаз туда внутрь входит. Один из ассистентов тренеров его, они одного веса с Пико на 145 паундов, вместе работали. Пико даже в больших перчатках так бьет.
— JW много лет успешен, можно сказать, что Грег Джексон и Майк Винкельджон — миллионеры?
— Насчет Грега Джексона не знаю, но у Винкельджона все окей.
— У тебя есть совместное фото с Лоренцо Фертиттой и Даной Уайтом. Что за история стоит за этой фотографией?
— Интересная история. Помните, был такой Руслан Сулейманов, который делал шоу «Легенда»? Большая личность была в мире в ММА в то время. У него был клуб Number One, он привозил Джона Джонса, других ребят. И когда на пике было шоу «Легенда», Руслан приехал сюда, в Америку, на один из боев. И я, он и Сэм Кардан устроили встречу с Даной Уайтом и Лоренцо Ферттитой за кулисами. В такой private-комнате (смеется).
Он привез им подарки, кинжалы, папахи, бурки. Руслан хотел наладить с ними какой-то контакт, потому что UFC еще не было в России, и UFС тоже были в этом заинтересованы, познакомиться с людьми, которые помогли бы им выйти на Россию и организовать там шоу. Самый смешной момент был потом. Дана и Лоренцо надели же папаху, взяли кинжал и бурку, а она была вся в волосах. И когда они эту бурку сняли, а они были в дорогих костюмах, они все были в волосах. А им на публику идти, потому что бои начинались, мы с ними встречались перед боями. Их там потом чистили. А так — Дана и Лоренцо очень приятные, вежливые. А какими им еще быть, когда столько людей встречают, руки жмут?
— О чем ты мечтаешь?
— Мечтаю процветать, двигаться дальше, не болеть, заниматься спортом, чтобы тело позволяло.
— Сколько тебе лет, кстати?
— Я путаюсь, 42 или 43. В таком моменте, что уже не помню, сколько (смеется).
