Боец UFC из Детройта не любит белых девушек. Они его раздражают, и он считает, что у них рецессивные гены
Бойца легкого веса UFC Кевина Ли еще несколько лет назад рассматривали в качестве реальной угрозы Хабибу Нурмагомедову. Молодой, очень одаренный физически (крупный — гоняет в 70 кг с 87 кг, обладает самыми длинными руками в истории легкого веса UFC — 196 см, очень сильный) с крепкой борьбой и хорошо развитыми инстинктами финишера.
Ли дебютировал в UFC очень рано, в 21 год, — обычно в таком возрасте у бойцов еще нет настоящей взрослой силы и ментальной зрелости, поэтому они проходят через длинную утомительную учебу из нестабильности и поражений. Но Кевин по мужикам не потерялся — за три года с момента дебюта он отгрохал рекорд 9-2 и подобрался к титульному бою. Для 24-летнего парня 9-2 в UFC это блистательный результат. Только Джон Джонс и Макс Холлоуэй выигрывали такое количество боев к 24 годам. На этих 9-2 и четырех досрочных победах подряд (против очень сильных Кьезы, Триналдо, Мустафаева и Мэттьюса) Ли вышел на Тони Фергюсона, чтобы сразиться за временный пояс. Кевин здорово начал бой, уронил Фергюсона и едва не финишировал его в концовке 1-го раунда градом ударов из фулл-маунта.
Тем не менее в поздних раундах Ли устал, да и впервые в жизни столкнулся с ментальной стойкостью другого уровня — слишком прожженный и сильный духом боец Тони Фергюсон, чтобы вот так дать молодому пацану снести себя. В итоге победа Фергюсона треугольником, и Ли нужно возвращаться назад в школу. После этого поражения прежней стабильности у Кевина больше не было, да и прогресс его как-то замедлился. Вроде бы блестящая победа над Барбозой, но затем два поражения подряд — Яквинте и РДА. Потом сокрушительный — один из лучших в истории этого веса — победный нокаут в бою с непобежденным Гиллеспи, но в следующем бою снова провал — досрочное поражение Чарльзу Оливейре. В сентябре Кевину будет уже 29, и приходится констатировать — после ярчайшей первой фазы карьеры в UFC он затем просто-напросто потерял пять лет.
Хотя Ли никогда не был большой звездой в UFC, он всегда умел привлекать к себе внимание ярким и дерзким поведением. То затронет маму Майкла Кьезы на пресс-конференции и развяжет драку, то родит фразу-мем «я вижу дыры в игре Хабиба», то даст какое-нибудь смешное и нелепое интервью. Одно из таких интервью четырехлетней давности нам удалось откопать на YouTube. Ли вместе с абсолютно неизвестным тогда Колби Ковингтоном пришел на подкаст MMA Roasted (где всегда идут очень вольные разговоры) и между делом неплохо зарядил на межрасовую тему — оказывается, он не любит белых женщин, потому что его раздражает их бледная кожа, и они сами, и вдобавок у них подавленные гены. Приводим этот отрывок полностью.
Ведущий: «Колби, ты когда-нибудь спал с девушками-бойцами?»
Колби Ковингтон: «Никогда. Я не ссу на рабочем месте. Если ты заведешь себе девчонку в зале или у тебя там что-то с кем-то будет, то в этом месте сразу возникнет странная, неправильная атмосфера. Ненужные эмоции. Представь, ты готовишься к важному бою, и такая атмосфера на рабочем месте».
Ведущий: «Кевин, ты недавно был в Ирландии две недели (дрался с Мустафаевым. — Прим. «СЭ»). Приводил в свой номер симпатичных ирландок?»
Кевин Ли: «Не-е... Мне не нравится эта бледная кожа у белых чик, у них рецессивные гены [подавленные]. Что меня удивило в Ирландии -там не так много фанатов Конора на самом деле. Может быть, потому что мы были не в самой Ирландии, а в Северной Ирландии, не знаю. Но им не нравится его стиль раскрутки, они считают его слишком американским. Конор же все слизал с Флойда, с хип-хоп-культуры. В Европе никто не понтуется «феррари» и всей этой темой, это чисто наша, американская хип-хоп-тема».
Ведущий: «А в Америке ты с белыми девчонками тоже не мутишь?»
Кевин Ли: «Нет, мне с ними некомфортно. Они раздражают меня. Пару раз у меня были белые, и оставалось какое-то ощущение, что я делаю не то, делаю ошибку. Я черный парень, которому нравятся черные девушки. Я же рос в Детройте».
Дин Томас: «Сколько белых девушек ты вообще видел в Детройте?»
Кевин Ли: «Даже не помню. Я учился в школе, где на 400 детей было всего трое белых».
