Пятикратных олимпийских чемпионок в истории синхронного плавания трое. Но если Анастасия Давыдова и Наталья Ищенко давно завершили карьеру, то Светлана Ромашина по-прежнему в строю и готовится к Играм в Токио. Где может стать семикратной. Столько золотых медалей в российском спорте не брал еще никто.

Разлука

— Полистал ваш Instagram. В январе вы сокрушались, что ближайшие полгода проведете на закрытой спортивной базе, а маленькую дочь будете видеть от силы два раза в месяц. С тех пор что-то изменилось?

— Наша база «Озеро Круглое» продолжает работать в закрытом режиме. Правда, с марта спортсменам и тренерам, сделавшим прививку от коронавируса либо имеющим антитела, разрешили заезжать на сбор без обсервации. Раньше после выходного сутки безвылазно сидели в номере на «Круглом» в ожидании отрицательного теста на ковид.

— Мука.

— Да уж. Зато теперь могу лишний день провести дома с ребенком. Благодаря замечательным антителам.

— Давно «корону» перенесли?

— А я не знаю.

— Вот так ответ.

— Когда осенью простудилась, врач поставил диагноз — ОРВИ. Сдавала кучу тестов — все отрицательные. И вдруг в декабре появились антитела. Я, конечно, удивилась. Но ни в коем случае не расстроилась.

— Из сборной кто-то переболел?

— Двое или трое — бессимптомно. А вот тренер Татьяна Данченко лежала в больнице с высокой температурой.

— Как насчет прививки?

— Наша сборная вакцинировалась в конце марта.

— Добровольно?

— Разумеется. Вообще никого не принуждали. Девчонки сами прекрасно понимают ответственность. И за свое здоровье, и за общий труд. Впереди чемпионат Европы в Будапеште, потом Олимпиада в Токио. Если, не дай бог, перед стартом у кого-то будет положительный тест, домой отправят всю команду. Ну и зачем рисковать?

— Вы тоже вакцинировались?

— Мне пока нельзя — высокий титр антител. Как только уменьшится, постараюсь сразу сделать прививку. Но нужно все грамотно рассчитать. Ведь придется снижать нагрузку на три дня, руку желательно не мочить. Да и реакция организма непредсказуема. Вон, у многих девочек после первой прививки подскочила температура...

— Перенос Олимпиады стал для вас большим ударом?

— Не то слово! Оставаться в спорте еще на сезон совершенно не входило в мои планы. Во-первых, мне действительно уже тяжело — и физически, и морально. Во-вторых, страшно переживаю, что дочка растет без меня.

— Сколько ей?

— Три с половиной. Она маленькая, но мудрая. Знает, что мама надолго уезжает на сборы. Мы называем это командировкой. Когда возвращаюсь, обнимаю Сашеньку со слезами на глазах, а она гладит меня по голове и повторяет: «Мамочка, не плачь. У нас с папой все хорошо».

— Как трогательно.

— Для меня разлука с дочкой — нож в сердце. Я четко помню день, когда объявили о переносе Игр, — 24 марта 2020-го. В телефоне сохранилась фотография — заплаканная, прижимаюсь к ребенку, говорю: «Сашенька, еще год...» Хотя в тот момент не было уверенности, что продолжу карьеру.

— Вы серьезно?!

— Абсолютно. Я сомневалась: хватит ли мне сил? Помогли два месяца на самоизоляции, это была прямо отдушина. Ни сборов, ни тренировок, с утра до вечера в кругу семьи. Кайф!

— Когда возобновили тренировки?

— В июне. Я надеялась, что к концу осени начнем жить в обычном режиме. Как до пандемии, когда рядом с базой снимали таунхаус. Приезжала туда после утренней тренировки, общалась с дочкой, к вечеру возвращалась на «Круглое». Иногда тренеры разрешали дома переночевать. То, что база так и осталась закрытой, немножко подкосило. Но тут уж деваться некуда, надо потерпеть до Олимпиады. И мне, и ребенку, и мужу.

— А кто у нас муж?

— Юрист. Каждое утро он отводит дочку в сад, потом гуляет с собакой и едет на работу. Нам, конечно, помогает няня, но все равно есть подводные камни. Вот, например, сегодня, в пятницу, у меня первый за две недели выходной, а Николай до вечера на службе. Обидно.

— Что за собака у вас?

— Дворняжка. Зовут Герда. Взяли из приюта шесть лет назад.

Оля

— Токио — ваша четвертая Олимпиада. Что сохранила память о трех предыдущих?

— Знаете, когда о спортсменах снимают фильмы, обязательно находят драматичные повороты в судьбе. Какие-то пронзительные моменты преодоления. Тяжелые травмы, потеря близких, другие испытания... У меня в карьере такого не было. С одной стороны, даже переживаю, что из-за этого мои медали как будто обесцениваются. А с другой — хочется сказать спасибо Господу за то, что все идет гладко.

— Понимаю вас.

— Возьмем Олимпиаду в Пекине. 18 лет, мое первое золото — в группе. Никакой драмы. Хотя...

— Что?

— Многие уже забыли, что за три года до Олимпиады мы потеряли Ольгу Ларкину. У нее на тренировке сильно заболел живот. Вызвали скорую, отвезли в Боткинскую. На третий день сказала врачам, что ей уже лучше. А утром мы узнали, что Оли больше нет. 20 лет...

— Диагноз?

— Аневризма аорты. Как выяснилось, с детства была патология, которую невозможно определить при обследовании.

— Представляю ваш шок.

— В групповой программе у каждого из участников своя линия. И на тренировках мы долго не сужали ряды, оставляли свободным место, где выступала Оля. Пока тренеры не подобрали ей замену. А еще на всех соревнованиях, включая Игры в Пекине, втихаря проносили с собой на награждение фотографию Оли. Для нас она такая же олимпийская чемпионка, как и мы.

— Сложно было найти мотивацию после Пекина?

— Очень. Мечта сбылась, накатило опустошение. Разглядывая золотую медаль, думала: и все?! Но в 18 глупо заканчивать карьеру. У нас же не фигурное катание... Вскоре меня поставили в пару с Наташей Ищенко, появилась новая цель — выиграть олимпийское золото еще и в дуэте.

— Удалось.

— Лондон проскочили без неожиданностей, взяли два золота, после чего Наташа ушла в декрет. Вернулась в конце 2014-го, и в Рио мы довольно спокойно достигли заветной цифры 5. Еще шутили: «Хотим золотых медалей столько же, сколько олимпийских колец».

— Вы говорите — спокойно. А реанимация?! Читал, увезли вас туда прямо с тренировки из-за отита.

— Нет-нет. Реанимации не было.

— А отит?

— Был. Сразу на двух ушах. Накрыло в Москве, незадолго до вылета в Бразилию. Как лечить отит? Не плавать!

— Логично.

— Но кто это может позволить себе за три недели до Олимпиады? Выкручивались так: в каждое ухо запихивали ватку с лекарством, обматывали тейпом. Мне было и больно, и смешно — выглядела как эльф. Дальше надевала две шапочки, чтобы в уши не попадала вода, и шла тренироваться. Вообще для нас это настолько обыденно...

— Что именно?

— Отит, другие болячки. Наташа Ищенко выходила на соревнования и с трещиной в ребре, и с температурой 38. А я как-то руку повредила — почти не поднималась. Но выпила обезболивающее — и вперед! Многие говорят, дескать, синхронное плавание — не травматичный вид спорта. Да мы в воде друг другу носы ломаем! Просто у нас все остается за кадром. Никто не пытается на этом хайповать.

— И вам ломали нос?

— Бог миловал. Но Татьяна Николаевна Покровская, главный тренер сборной, рассказывала, как однажды на чемпионате Европы девочка со свернутым носом заканчивала программу: «Стою и думаю: что ж она так криво губы-то накрасила?! В какой-то момент поняла — это кровь из-под зажима подтекает...»

— А судьи что?

— Не знаю, какие оценки поставили, но наша команда выиграла золото.

— Вам нос не ломали. А вы?

— Тоже нет. Только палец на ноге — в воде случайно столкнулась с девочкой. В синхронном плавании такое сплошь и рядом.

— Чем закончилась история с отитом?

— В Москве до последнего тренировалась через боль. Потом улетели в Бразилию, в городок Жуан-Песоа, где проходил заключительный сбор. Все это время принимала сильные антибиотики, так что к Олимпиаде успела оклематься.

— А если бы не успели?

— Тогда вариант один — сжать зубы и терпеть. Для нас это тоже в порядке вещей.

Медали

— Зеленая вода в бассейне Рио ужаснула?

— Это был стресс для всех спортсменов. Особенно для прыгунов, у которых вода оказалась еще более мутной, чем у нас. Полное ощущение, что ныряют в болото.

— Разве что без тины.

— Ага. А мы с Наташей Ищенко запаниковали, когда за два часа до старта пришли в бассейн и обнаружили, что там не хватает воды.

— Много?

— Около метра! Причем мы под первым номером выступали. Волонтеры — молодцы, быстренько натянули шланги и перелили воду из тренировочного бассейна в соревновательный. Но лучше бы этого никто не видел.

— Вы же и тренировались в зеленой воде?

— Да, еще на сборе в Жуан-Песоа. Тогда думали, что в олимпийском бассейне такого не может быть в принципе. А в Рио приезжаем и видим — зеленая!

— Глаза болели?

— В первый день пощипывало. Чувствовался перебор химикатов. Но в дальнейшем по составу воды претензий не возникало.

— У фехтовальщицы Яны Егорян в Рио украли кошелек в зале. Вы в тех краях с воровством сталкивались?

— Я — нет. Была загадочная история с Сашей Пацкевич, моей подругой по команде. В Олимпийской деревне после награждения спрятала золотую медаль в шкафчик, где еще паспорт лежал. Закрыла на ключ, и мы ушли. Вернулись — ни медали, ни паспорта. А утром нам улетать.

— Вызвали полицию?

— Нет. Подняли шум, кинулись на поиски, все перерыли. Через час Саша еще раз заглянула в шкафчик и обомлела: и медаль на месте, и паспорт!

— Что это было?

— Думаю, кто-то из персонала стащил. А дальше либо испугался, либо совесть проснулась, вот и положил тихонечко обратно. Можно было бы списать все на рассеянность Саши. Но я своими глазами видела, как она убирает медаль, запирает шкафчик. Потом открывает — пусто.

— У великой ледовой пары Белоусова — Протопопов за жизнь скопилось 22 килограмма медалей. У Виктора Тихонова — 30. Вы свои взвешивали?

— Не-а. Я не из тех людей, которые дома устраивают «уголок славы». Все медали скромненько в коробке лежат.

— В том числе олимпийские?

— Да. Вообще-то, их, в отличие от остальных, в банковской ячейке храню. Но как-то взяла для съемок в журнале и назад отнести не успела. Так вот коробка эта о-о-очень тяжелая!

— Больше десяти килограммов?

— Не знаю. Навскидку определить не могу. То ли дело температура воды. Это уже профессиональное. Утром приходишь в бассейн, пальцем потрогаешь воду: «Ой, холодная!» Смотришь на градусник — на две десятых меньше, чем вчера. А у дочки, когда увидела мои медали, появилось развлечение.

— Какое?

— Время от времени говорит: «Мамочка, давай поиграем». Указывает на коробку, которую сама поднять пока не может. Я открываю, Сашенька сразу берет свою любимую медаль, начинает надевать то на себя, то на меня...

— Ну и какая же медаль у нее любимая?

— За победу на чемпионате мира-2005 в Монреале. Очень необычная. В виде капельки, с голубой водой внутри.

— А вам внешне какая больше нравится?

— Она висит отдельно. В 2006-м в Йокогаме выиграли Кубок мира. Медаль представляет собой безумно красивый камень ювелирного дома Баккара. Тоже как капля, вся переливающаяся. Еще и ленточка инкрустирована хрусталиками.

— Самая тяжелая медаль?

— Те, что вручали на Олимпиаде в Рио. Каждая весит 500 граммов.

— Значит, вы с Ищенко привезли из Бразилии по килограмму золота?

— Да! Кстати, моя первая в жизни медаль была серебряной. Вторая — тоже. Потом сказала себе: «Больше таких не хочу». С тех пор — только золото!

— У вас за всю карьеру — два поражения?

— Не совсем так. Эти серебряные медали, полученные в детстве на чемпионате Москвы, — одна история. Мне тогда было лет девять. Еще две осечки случились на уровне национальной сборной. В турнире, который давным-давно прекратил существование.

— Что за турнир?

— FINA Trophy. В 2006-м в Москве сенсационно проиграли американкам комбинированную программу. Но это ни на что не повлияло, в общем зачете их обошли. Через три года в Монреале уступили уже канадской сборной.

— Там что стряслось?

— FINA Trophy — соревнования специфические. Технических баллов нет, оценивается исключительно артистизм. Можно использовать любые аксессуары. Например, если мы с Наташей Ищенко вдвоем вышли на старт, то канадок было десять. В дуэте!

— Странные у них представления о дуэте.

— В воду, понятно, прыгнули двое. Но выглядело все равно эффектно. Канадки изображали хоккей. С клюшками, шайбами, свистками. Публика ревела от восторга. Ну а мы заняли второе место. В качестве утешительного приза получили тарелку, которую в тот же вечер разбили.

— Специально?

— Естественно. У Покровской сразу спросили: «Что нам с тарелкой делать?» Татьяна Николаевна отмахнулась: «Да что хотите...» Всей командой собрались у кого-то в гостиничном номере и торжественно о край стола — хрясь! С того момента идем без поражений.

Программы

— Допустим, человек ни разу не был на синхронном плавании. Какую программу посоветуете посмотреть, чтобы влюбиться в этот вид спорта раз и навсегда?

— Из групповых выделю две. Первая — «Мольба», с которой мы победили в Рио. На мой взгляд, ничего лучше в синхронном плавании еще не было. Говорю так не потому, что сама выступала за эту команду. Поверьте, я объективна. Программа настолько проникновенная, что растопит сердце любого сухаря. Плюс музыка волшебная. До мурашек!

— Шедевр номер два.

— То, что показала сборная Испании на Олимпиаде в Лондоне, обязательно должно войти в историю современного синхронного плавания. Я патриот, но не эгоист, умею по достоинству оценить соперника. К сожалению, забыла название программы, хотя она и сегодня перед глазами, девять лет спустя. Испанки изображали рыбок. Были в купальниках, напоминавших чешую, и серебристых шапочках. Ради этого выступления девочки специально подстриглись — чтобы волосы из-под шапочек не торчали.

— Раз так высоко ставите испанок, объясните, как удалось их обойти?

— Победили мы заслуженно. Наша программа и сложнее, и техничнее. Но испанская прямо запала в душу.

— Теперь о дуэтах.

— «Куклы» — топ! Эту дуэтную программу, которая нам с Наташей Ищенко принесла золото Лондона, все мировое сообщество считает лучшей. На второе место снова поставлю испанок. На той же Олимпиаде Андреа Фуэнтес и Она Карбонель блистательно исполнили «Аргентинское танго» и завоевали серебро. Еще отмечу «Лебединое озеро» Насти Ермаковой и Аси Давыдовой. 2001 год, дебют девчонок на уровне сборной. Что-то феерическое! Своим стилем они перевернули все синхронное плавание!

— О какой собственной программе можете сказать: «Ненавижу»?

— Нет такой. Правильно говорит Татьяна Данченко: «Программу нужно полюбить. Иначе ничего не получится».

— Переформулирую: какую полюбить было сложнее всего?

— Хм. Пожалуй, техническое соло под композицию Антона Макарского «Вечная любовь». Думаю, мало кто это видел. Когда приступили к тренировкам, я рыдала почти каждый день. Не могла полюбить ни программу, ни себя.

— Почему?

— Понимаете, есть прирожденные солистки. Воздушные, грациозные. Им все легко дается. А есть те, кто делает себя сам, пройдя через слезы и пахоту. Наташа Ищенко — первый вариант. Я — второй.

— Самокритично.

— Зато честно. На протяжении многих лет в сборной за соло отвечала Наташа. Но после ее ухода в декрет, стало ясно, что теперь этот вид программы придется осваивать мне. Я постоянно плакала, казалось, что все ужасно. Пока не услышала от Данченко: «Не ищи в камере Наташу. Ты такой никогда не будешь. Прими как данность».

— И что?

— Это спасло. Я взглянула на себя другими глазами, успокоилась. Осознала — у нас с Наташей совершенно разный подход к программам. Ее конек — классика. Крутить на публике попой она бы не стала. А я, наоборот, не взялась бы за «Лебединое озеро».

— Почему?

— Скучновато. Хочется перчинки. При этом мы столько лет провели вместе, что научились понимать друг друга уже на уровне подсознания. Я не преувеличиваю. В 2016 году японский телеканал NHK предложил нам принять участие в передаче «Тело как чудо». Нас обследовали от и до. МРТ, энцефалограмма головного мозга, куча тестов... Во время одного из них мощно сработали зеркальные нейроны.

— Что за тест?

— Между нами ширма. Друг друга не видим и не слышим. Дают мелодию, и каждая пальцами в воздухе беззвучно отбивает ритм. Начинаем вразнобой, но в какой-то момент все равно синхронизируемся. Японцы сравнивали нас с дуэтом Фуэнтес/Карбонель. Разбирали по косточкам программы и пришли к выводу, что мы все делаем в одинаковых углах, а у испанок случаются расхождения.

— Как интересно.

— Еще сообщили, что у нас за годы тренировок изменились внутренние органы. В частности, увеличилась селезенка, что характерно при гипоксии. В этом смысле мы похожи на дельфинов.

— Где проходили съемки?

— В Токио. Провели там три дня.

— Гонорар полагался?

— Символический. Согласились мы не ради денег. Просто проект классный.

— Если бы за ширму усадили Светлану Колесниченко, у вас бы тоже ритмы совпали?

— Ой, не знаю. Все-таки со Светой меньше выступаю — с осени 2018-го плюс два года, пока Наташа была в декрете.

— Вы как-то обмолвились, что не считаете Ищенко лучшей подругой.

— Так и есть. Большой дружбы у нас никогда не было. Что не мешает поддерживать отношения, общаться семьями. Наташа с мужем и сыном живет в Калининграде. Периодически приезжают в Москву, где осталась квартира. Последний раз виделись на новогодние праздники. Заглянули к ним в гости, отлично провели время.

— К разговору о гипоксии. У вас же с Ищенко когда-то был спор...

— Да, решили проверить, кто дольше просидит под водой. Наташа выдержала три с половиной минуты. Я — 4.20. Мы тогда в порядке эксперимента несколько недель посещали Центр медицины катастроф. Надевали специальные маски, дышали горным воздухом. Улучшали объем легких.

— Помогло?

— Да. Если до этого я могла задержать дыхание максимум на 2.40, то потом — на 4.20. Сейчас-то уже вряд ли столько осилю. Да и нужды нет. Нынешнего объема легких мне вполне хватает, чтобы докатать любую программу. Кстати, по правилам больше 45 секунд синхронисткам нельзя находиться под водой.

— Хоть раз вам становилось там плохо?

— Нет. Я всегда себя контролирую. Вот другие девочки иногда заканчивали программу на автопилоте и теряли сознание. Их сразу вытаскивали на бортик, подносили нашатырь...

Покровская

— Кто-то из коллег рассказывал, как Покровская в бассейне распекала синхронистку: «Я бы тебе не доверила мыть полы на кухне!»

— Да это самое милое и безобидное, что можно услышать от Татьяны Николаевны на тренировке. Порой такие фразочки прилетают... Когда в 15 лет я попала в сборную, Покровская кричала, что из-за меня в группе пахнет детскими соплями. Наташу Ищенко называла почему-то «Жизель на кладбище». Кто-то был «Трясогузкой», кто-то — «Странной женщиной». А про кого-то говорила: «Две струйки из помойки». Вы Риту Мамун знаете?

«Садишься на бортик бассейна, и тренер шлепает тебя резиновым тапком по коленкам». Шокирующая история о том, как растят чемпионок

— Олимпийская чемпионка Рио по художественной гимнастике.

— За год до Игр-2016 поляки сняли о Мамун документальный фильм — «Over the limit». С камерой ходили за ней повсюду, фиксируя все-все-все. В том числе жесткие диалоги Ирины Винер и с Ритой, и с ее личным тренером Аминой Зариповой. Я смотрела на экран и понимала — многие ужаснутся.

— Но не вы?

— Конечно. Для меня это обычная картинка. Татьяна Николаевна по типажу похожа на Ирину Александровну. Обе строгие, в выражениях не стесняются. Дисциплина в команде железная — что у нас, что у гимнасток. Но такая муштра приносит результат. На Олимпиаде ни они, ни мы не проигрываем.

— Пару лет назад Покровская обронила в интервью: «У Ромашиной демонический склад ума...»

— Ха! Я помню. Обиды не было — скорее, недоумение. Татьяна Николаевна еще ведь параллель провела. Сказала, что у меня демонический склад ума, а у Светы Колесниченко — математический. И я ломала голову: «Почему так? Где край, где берег?» А в сборной с того дня у меня появилось прозвище.

— Демон?

— Демонесса!

— В чем проявляется?

— В характере. Если что-то не устраивает — не отмалчиваюсь. Только не подумайте, что огрызаюсь на тренера или спорю, у нас это в принципе неприемлемо. Просто-напросто пытаюсь вести диалог.

— Проиллюстрируйте.

— Недавно попросила Татьяну Николаевну отпустить нас погреться хотя бы на пять минут. Мы очень замерзли в воде, боялись, что после поддержек мышцы не выдержат, сорвем какой-нибудь элемент. В ответ прозвучало: «Ты что, общественный деятель?!»

— А вы?

— Пожала плечами: «Я же вижу, что происходит. Вот и прошу от лица команды...» Покровская пошла навстречу. В другой раз, увидев меня в слезах перед тренировкой, спросила: «Что случилось?» — «Семейные неурядицы». Уточнила: «Все живы-здоровы?» — «Да». Помолчала — и выдала: «Ну, ты сильная баба. Свои проблемы всегда решишь».

— Вы и от мужа слышите — «Демонесса»?

— Бывает. А когда рассказала ему, что Татьяна Николаевна назвала меня «сильной бабой», он воскликнул: «Представляешь, как мне с тобой тяжело!»

— Шутник ваш Николай.

— Да мы отлично ладим! Ему нравится, что при своем непростом характере дома я не командую. Наоборот, подчиняюсь. Не хочу, чтобы меня воспринимали как грымзу, которая вечно бухтит. В то же время поняла: рядом должен быть мужчина сильнее меня. Если он слабее, невольно начинаю подавлять. Становится неинтересно. Правда, после рождения дочки стала мягче, спокойнее. Раньше была вредной, противной, вспыльчивой. Стремилась что-то доказать. Самоутвердиться.

— Сентиментальность — ваша черта?

— Да. Люблю поплакать. Включите мне концовку «Титаника», где погибает герой Ди Каприо, — зарыдаю тут же. А уж такие фильмы, как «Хатико» или «Белый Бим Черное ухо» без слез смотреть вообще невозможно. Иногда и на тренировках накатывает.

— А там почему?

— От боли или усталости. Сейчас-то реже. А лет в 20 так хотелось себя пожалеть! Сядешь, пригорюнишься: «Ох, я бедная, несчастная, торчу в бассейне с восьми утра...» Слезы ручьем.

— Реакция тренеров?

— Кто-то подбодрит. А кто-то отстранится, покачает головой: «Ну, актриса! МХАТ отдыхает».

Купальник

— Мария Шурочкина уверяет, что синхронистки не бреют ноги. В самом деле?

— По-моему, об этом рассказывала Алла Шишкина...

— Значит, еще и она.

— Мы — девушки, и не должны забывать о красоте, эстетике. Так что ноги, разумеется, бреем. Но! За пару недель до соревнований действительно не рекомендуется. Моментально теряется ощущение воды, ты уже не чувствуешь уровень погружения. Где тебе выше колена на 10 сантиметров, где ниже. Это невозможно подровнять. А нам надо четко держать синхрон. Иначе судьи снизят оценку.

— Татуировкой тренеры вас не попрекали?

— Нет. В этом плане нас никто не контролирует. Хочешь пирсинг или тату — пожалуйста. Вон у Аси Давыдовой то ли 15 бабочек, то ли 17. Начинаются на правом бедре, идут через всю спину и заканчиваются на левом плече. Но перед стартом всегда замазывала.

— Чем?

— Обычным тональным кремом. У меня татуировка маленькая, на боку. Да и выцвела. Если купальник широкий — не видно. Можно не замазывать.

— Давно обзавелись?

— Через полгода после пекинской Олимпиады. Юношеское помутнение. Вдруг страшно захотелось татуировку. Думала только об этом, неделю не спала. Наконец отправилась в салон.

— С конкретной идеей?

— Нет. Полистала каталог, наткнулась на цветок с шипами. Похож на дикую орхидею. Ну и на меня немножко.

— Это чем же?

— Я могу быть милой. Но если прижмет — сразу покажу шипы. Годы спустя мелькнула мысль перебить тату. То времени не хватало, то сил. А теперь уже и желания нет. Нельзя сказать, что жалею о татуировке. Она мне не мешает. Но сегодня делать бы точно не стала.

— На Олимпиаде в Афинах в финале группового турнира в разгар выступления российской сборной дважды отключалась музыка. У вас был форс-мажор?

— С музыкой — нет. Но как-то на Кубке Европы прямо перед стартом обнаружила дырку в купальнике.

— На каком, извиняюсь, месте?

— Ну, не на очень заметном. По шву. Который во время выступления вполне мог дальше разойтись. Вот тогда было бы фиаско.

— И? Успели подумать, что в таком случае делать?

— В идеале — не подавать виду, отработать номер до конца. Другой вопрос, получилось бы... На Олимпиаде в Пхенчхане была история с фигуристкой Габриэлой Пападакис. При выполнении элемента часть топа сильно задралась, обнажилась грудь. Но француженка докатала программу как ни в чем не бывало. Молодец.

— В синхронном плавании подобные ситуации возникали?

— В нашей сборной — нет. У испанок было. На чемпионате мира. Наверное, не слишком удобный купальник сшили, в итоге девушка выпрыгивала и тоже оголяла грудь.

— Как полагаете, когда смешанные дуэты войдут в олимпийскую программу?

— Ходили разговоры про 2024 год. Но в Париже микст-дуэтов не будет. Возможно, появятся к Лос-Анджелесу-2028.

— Мужчины-синхронисты вам смешны?

— Почему? Отношусь к ним с уважением. Хотя сына в синхронное плавание в жизни бы не отдала. На мой взгляд, это женский вид спорта, и никто меня не переубедит. Что касается олимпийских перспектив микст-дуэтов, то здесь все упирается в отсутствие конкуренции.

— Слабенькая?

— Мягко говоря. Есть два очень крутых парня — Саша Мальцев и американец Билл Мэй, которому уже 42. С натяжкой — японцы и итальянцы. Остальные до топ-уровня не дотягивают. Получается, в женских дуэтах за победу сражается весь мир, а в миксте — три-четыре страны. Ну и смысл обесценивать медаль?

Цель

— Елена Вяльбе сообщила, что на крупных турнирах будет отбирать у лыжников гаджеты. В вашей сборной такое тоже практикуется?

— Нет. У нас есть командный TikTok, регулярно публикуем ролики. Некоторые набирали по два миллиона просмотров. Я-то еще год назад от соцсетей была далека. Но случилась пандемия, базу закрыли. Прежде чем разъехаться по домам, надо было две недели отсидеть на карантине. Это время провела с Сашей Пацкевич и Владой Чигиревой. Обе — активные пользователи интернета. Вот тогда я познала все! Как выходить в прямой эфир, как накладывать фильтры, какие должны быть хештеги...

— Захватило?

— Да. А домой вернулась и успокоилась. Из двух соцсетей даже удалилась. Я не осуждаю тех, кто выставляет собственную жизнь напоказ. Но мне это не нужно.

«На моей машине нет мигалки, и никогда не хотелось». Олимпийская чемпионка — о работе министром

— Ищенко — четвертый год министр спорта Калининградской области. Вы себя чиновником представляете?

— А почему нет? Было бы интересно поработать по линии МОК или Международной федерации плавания. Правда, на данный момент таких вариантов нет. Вот тренировать предлагают.

— Где?

— И в России, и за границей. У меня уже был небольшой опыт — в декрете попробовала себя в качестве тренера. Вместе с Наташей Ищенко готовили девчонок к чемпионату России, ставили программу. Причем роли распределились четко. Наташа была «добрым полицейским», а я — «злым». К примеру, она говорила: «Девочки, пожалуйста, исправьте то-то и то-то». Я «пожалуйста» не добавляла. Мне кажется, со спортсменом не надо сюсюкаться. Сам должен понимать: если сегодня не исправит ошибку — завтра проиграет.

— Суровый подход.

— При этом я не кричала, никого не оскорбляла, не унижала. Тут грань никогда не перейду. Знаете, как-то в соцсетях у меня поинтересовались: «Вы бы хотели тренером поработать?» Ответила: «Не исключено». Следом появился комментарий: «Не получится из вас тренер. Вы слишком злая».

— Однако.

— Наверное, ребенок писал, вот и сместились акценты. Я не злая. Просто строгая. И как спортсменка, и как мать. Недавно дочка спросила: «Мамочка, а когда ты станешь бабушкой, будешь такой же строгой?»

— Смешно.

— Я объяснила Сашеньке, что «злая» и «строгая» — разные вещи. Что должна быть дисциплина. Тогда и ребенку проще, и маме спокойнее.

— Токио — точно ваша последняя Олимпиада?

— Сто процентов! Хотя мне на полном серьезе многие говорят: «Ты в прекрасной форме, успеешь второго ребенка родить — и возвращайся, у тебя здорово получается».

— Что отвечаете?

— «Спасибо, не готова». Мне уже 31 год, хочется сменить картинку, пожить нормальной жизнью. Где не будет ни базы, ни бесконечных тренировок.

— В Токио вы можете стать семикратной олимпийской чемпионкой. Столько золотых медалей в российском спорте нет ни у кого. Заводит цель?

— Она меня изначально вернула в синхронное плавание после рождения дочки. Дополнительно мотивировала, вдохновляла. Конечно, буду счастлива, если удастся поставить красивую точку в карьере, вписать свое имя в историю. Но после переноса Игр это все отошло на второй план, честно. Сейчас думаю об одном: лишь бы Олимпиада состоялась.

— До сих пор есть сомнения?

— Разумеется. Третья волна эпидемии коронавируса, четвертая, какие-то новые штаммы... Голова кругом. Вот прилечу в Токио, выйду на старт — только тогда поверю, что Олимпиаду уже никто не отменит.