Сегодня исполнилось 50 лет одному из самых знаменитых событий в истории баскетбола. На Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене сборная СССР в невероятной по накалу и интриге концовке финального матча, имея в распоряжении всего три секунды, вырвала победу у сборной США (51:50) и прервала ее 36-летнюю гегемонию на олимпийском баскетбольном троне.
Анатолий Штейнбок — настоящая легенда советского и российского баскетбола. Под руководством Анатолия Иосифовича тренировались многие будущие звезды большого спорта. Среди его подопечных — олимпийские чемпионы Сергей Тараканов, Александр Белостенный, а также герои последних поколений Андрей Кириленко, Алексей Швед, Тимофей Мозгов, братья Евгений и Захар Пашутины, Сергей Панов, Андрей Фетисов, Василий Карасев, Антон Понкрашов... С 1971 года и по сей день Штейнбок работает в Санкт-Петербургском училище олимпийского резерва № 1.
С Владимиром Кондрашиным они были знакомы с 1962 года. Анатолий Иосифович долгое время был помощником знаменитого тренера в «Спартаке», искал таланты по всей стране, они дружили семьями. В день 50-летия победы нашей в сборной в Мюнхене мы поговорили со Штейнбоком о его близком друге и восприятии успеха Игр-1972 Мюнхена сквозь года.
Петрович был по-крестьянски изворотлив
— Анатолий Иосифович, как вы лично оцениваете победу на Олимпиаде в Мюнхене спустя 50 лет?
— Если можно пошутить, то эта победа как вино — с каждым годом становится только лучше. Она кажется какой-то мечтой, а сейчас уже какой-то неосуществимой. Это был огромный успех не только баскетбола, но и прорыв всей системы. Победа в том виде спорта, в котором американцы считали и считают себя законодателями мод. Это многократно усиливало эффект.
— Был ли у вас шанс поехать на ОИ?
— Зрителем? (Смеется.) Нет, шансов не было. На это было много причин.
— Все ли сказано и написано про ту Олимпиаду и про фигуру Кондрашина?
— Есть очень многие вещи, которые до сих пор не хотелось бы озвучивать.
— Ну представьте себе, что гостайна снимается спустя 50 лет.
— Некоторые вещи еще 50 лет нельзя озвучивать. Общаясь с Кондрашиным долгое время очень тесно, могу сказать, что Владимир Петрович был очень своеобразный человек. Поэтому некоторые вещи пусть останутся «в раздевалке».
— В какие моменты Петрович мог взорваться?
— В любой! Он жил по принципу — есть два мнения: мое и неправильное. Это если только говорить о баскетболе.
— Даже генеральный секретарь ЦК КПСС не знал баскетбол лучше него?
— Нет, так как Петрович прошел свой путь с самого низа. Даже драя пол в армии, он успевал тренироваться. Поэтому никто не знал всех деталей на каждом из уровней баскетбола, как он. Плюс к этому у него был хороший раздражитель в лице Гомельского. Александр Яковлевич никогда не играл в баскетбол на хорошем уровне, а Петрович играл в Ленинграде, когда блистали великие Кутузов и Мамонтов. Кондрашин всего добился сам.
У него были своеобразные приколы. Например, сейчас бы, сидя с нами, он бы попросил кого-то подать трехлитровую банку. Если человек брал банку двумя руками, то он сразу понимал, что это не баскетболист. Так часто он тестировал новичков, которых находили и приводили к нему. У него у самого была огромная ладонь, позволявшая ему свободно брать полную трехлитровую банку одной рукой.
Он смотрел всегда, как люди кушают — жадно или нет, как люди одеваются, как смотрят по сторонам. Для него спорт не был моделью жизни, как принято говорить. Для него спорт и был самой жизнью. Он не разделял спорт и жизнь. Иногда чудачества его проявлялись в лучшем смысле. Едем мы на машине, он за рулем, так как я не умею водить. И вдруг: «Давай остановимся, на другой стороне вот какой высокий мальчик идет».
— То есть он везде видел баскетбол?
— Он везде видел то, что можно использовать для баскетбола. В каждом действии человека или проявлении жизни он искал что-то полезное для баскетбола. Он очень внимательно смотрел за тем, как люди едят, и терпеть не мог, когда набирали больше, чем могли съесть. Все-таки он прошел блокаду. Во время международных выездов он на это не обращал внимания и говорил: «Удар по капитализму сделан!» Его долгое время в Ленинграде не признавали, так как в городе была сильна каста «Буревестника». Поэтому пробиваться наверх было сложно.
У «Спартака» долгое время не было своего дома. С Ивановым — председателем «Спартака» — он был в прекрасных отношениях, поэтому вместе скитались долгое время от места к месту. Когда на Вязовой, 8, построили стадион «Нева», который стал домом для «Спартака», то Петрович считал это самым большим достижением для клуба.
— Был ли Кондрашин патриотом своей страны?
— Безусловно. Он очень гордился, когда возглавлял сборную страны. И требовал этого от игроков сборной. При этом он не был замкнут только на СССР. Несмотря на то что он не знал английского языка, он был в курсе всех новостей из мира баскетбола. Юрий Владимирович (сын Владимира Кондрашина. — Прим. «СЭ») снабжал его всеми переводами и материалами. Петрович всегда искал что-то новое и никогда не стеснялся учиться.
— Были ли моменты, когда он мог переступить через себя и свое мнение?
— Были, но все-таки он был в этом отношении своеобразным. Говорят, что хорошие отношения дороже денег, так вот в то время так оно и было. В те времена была своя «судейская мафия», но у Петровича всегда были хорошие отношения с арбитрами.
— Вы же говорите, что у него был сложный характер. Как же он налаживал отношения?
— У него всегда был очень хороший штаб. Кто-то налаживал отношения с судьями, кто-то всегда был в контакте с артистами, кто-то с властями. Петровичу все всегда симпатизировали. Во-первых, баскетбол — это игра великанов, а он был маленьким, это всех привлекало. Во-вторых, он был простой человек, который не кичился ничем. В-третьих, он никогда не был замешан в скандалах. Он подбирал себе людей, с которыми он мог контачить и мог им верить. Кстати, его очень любили прибалты.
— Почему же?
— Они видели в нем простого славного парня, который отличался, скажем так, от других представителей существующего строя.
— Был ли он хитрым?
— Да, очень. Он был по-крестьянски изворотлив, знал, как выйти из сложной ситуации, как сделать игрокам лучше.
— А кто был хитрее: он или Гомельский?
— Они были разные. Александр Яковлевич был баловнем судьбы: другое детство, другое воспитание, другая дорога, другие возможности. Кондрашину приходилось
пробиваться через глыбы, приходилось все доказывать. За Гомельским же стояла
Советская армия и ЦК КПСС. Я не утрирую.
— Кондрашин был эгоистом?
— Жизнь заставила. Как я уже говорил, ему приходилось пробиваться с самого низа.
Если бы мы проиграли финал, то Едешко мог бы вернуться в гандбол
— Что дала эта победа советскому баскетболу?
— Та победа доказала, что не боги горшки обжигают. Все увидели, что мы умеем готовить баскетболистов и наши игроки ничуть не хуже американских. Кондрашин считал, что в любой игре надо победить, но не любил, когда изначально у кого-то есть преимущество. А у афроамериканцев есть преимущество в плане «физики».
— Как, к примеру, победить, если ты от природы 220 см, а я 178?
— Нет, тут иначе. Сильных игроков надо иметь в команде, но помогать надо слабым. Это было видно и на тренировках, и в играх.
— Что дала эта победа стране?
— Страна по-своему истолковала это событие. Наш строй лучше, наша система лучше, мы можем готовить и обыгрывать даже тех, кто раньше нас начал и ушел вперед.
— Что дала эта победа игрокам самой команды?
— В большей степени все использовали преимущества, которые дала та победа. Победа изменила всех. В один миг все стали легендами. Мы не можем говорить, как бы развернулась их жизнь в случае поражения. Например, тот же Иван Иванович Едешко стал безумно знаменитым после той игры. А что было бы, если бы концовка сложилась в пользу США? Может быть, он и остался бы играть в гандбол.
— Что дала эта победа советскому народу?
— Народ увидел, что у нас есть герои, которые появились в рамках той системы. Ту победу удачно удалось осветить на всех уровнях.
— Будет ли время, когда эту победу забудут?
— Если об этом будут говорить, то ее не забудут. Она дала большой толчок спорту, баскетболу, политике, стране. Вот кто помнит победу футболистов на Олимпиаде-1988? Кто назовет главного тренера и игроков, которые принесли те медали?
У Гомельского была мощная поддержка в ЦК КПСС, у Кондрашина — нет
— Что изменилось в Кондрашине после той победы?
— Он окончательно понял, что идет правильным путем. Победа дала многое для
самоутверждения.
— Эта победа что-то дала Санкт-Петербургу?
— Город в полной мере не смог использовать наследие той победы. Уверен, что если бы Олимпиаду выиграл Гомельский, то в Петербурге бы построили несколько баскетбольных арен, сделали из города Мекку баскетбола в СССР. Не забывайте, что Гомельский же тоже ленинградец. Повторюсь, у него была мощная поддержка в ЦК КПСС и Минобороны. У Кондрашина и близко не было таких рычагов.
— Если бы Кондрашин больше просил, ему давали бы больше?
— Он не любил просить. По-хорошему Петрович был честолюбив. Он гордился, радовался за людей, которым симпатизировал. Еще важный момент: «Короля играет свита». У Гомельского она была объективно сильнее.
— Помните, что первое вам сказал Кондрашин после той победы?
— Не помню, но точно уверен, что он гордился. Считал, что мы доказали всем, что за счет труда и правильной системы можем быть лучшими в мире. При этом о какой-то выгоде для себя он не думал. Больше заботился о том, что получат игроки. Отдельная квартира, машина, дача. Этот набор тогда был пределом мечтаний советского человека.
— Был ли в его жизни период, когда он говорил, что хочет завязать с баскетболом?
— Нет, он жил игрой. Тренировать — это единственное, что он умел делать по-настоящему хорошо. Так что оставить игру точно не входило в его планы.
— Можно сказать, что весь Союз знал Кондрашина?
— Да, от Владивостока до Калининграда. Петрович был обласкан прессой. В
команде Кондрашина все политические вопросы вел Михаил Чупров. И делал это хорошо. Каждый читатель считал, что Кондрашин такой же, как он. Просто мужик. А это самый популярный и востребованный образ.
— Ваше отношение к возрождению Кубка Кондрашина и Белова? В этом году розыгрыш пройдет 17-18 сентября?
— Он был обязан возродиться. Страна должна знать своих героев. Спасибо, что «Зенит» занялся этим вопросом.
«Устроим им Кондрашино». Стихотворение Ивана Рожина о чуде Игр-1972 в Мюнхене
Бывший игрок «Спартака» Владимира Кондрашина и партнер Александра Белова отразил знаменитые три секунды в стихах.
В честь юбилея победы в Мюнхене друг и партнер Александра Белова (автора золотого броска Игр-1972) по петербургскому «Спартаку» (выступал под руководством Владимира Кондрашина), призер чемпионатов СССР, обладатель Кубка Кубков-1973 Иван Рожин сочинил стихотворение о выступлении той великой команды и прислал его в редакцию «СЭ».
КОНДРАШИНО!
Скажи, Петрович, ведь недаром
Победу с мюнхенским финалом,
Легендой будут называть,
Когда медали золотые,
Из рук ребят почти уплыли,
Сумели все-таки впервые
Американцев обыграть!
На Олимпийских ведь немало
И серебра б вполне хватало,
Завоевать и в этот раз,
Но появилась вдруг идея,
В честь государства юбилея,
Выигрывать, сил не жалея,
Таков партийный был наказ!
И как страны советской дети,
Наивно веруя в заветы,
Клялись достойно выступать.
Ведь наш соперник был серьезный,
Былою славой окрыленный,
Никем еще не побежденный,
Такого трудно обыграть!
И игроки всё понимали,
Наш герб на майки нашивали,
А в голове было одно:
По воле Божьей иль неволе,
На баскетбольном ратном поле,
Забыв о проигравших доле,
Устроим им Кондрашино!
На тренировках все пахали,
От пота майки выжимали,
Готовясь выйти на борьбу
За олимпийские медали,
Каких они еще не знали
И о которых лишь мечтали,
Живя в Серебряном Бору!
Сумел Кондрашин терпеливо
Сплотить команду воедино,
Талантов дюжину парней,
Где «старики» и молодые
Все как один на равных были,
Зря за ошибки не бранили,
Здоровый дух таился в ней!
Попасть в команду все хотели,
Так из-за травм и не сумели,
Андреев, лучший центровой,
Стабильно отыграл сезон,
С армейцами стал чемпион,
Колена травмой поврежден,
Был вынужден трубить отбой!
Пришлось Петровичу дерзать,
Игры всю тактику менять,
А это ведь не просто так,
До Олимпийских две недели,
Эмоции у всех кипели,
Но тренеры с трудом сумели
Волненья погасить очаг!
Айба
Шеф-тренер двух Олимпиад,
Добился золотых наград,
Команду в третий раз мечтал,
Пока совсем еще «сырую»,
Задористую, молодую,
Амбициозно — золотую,
Поднять на высший пьедестал!
Чтобы игры постичь науку,
Увез ребят на Гонолупу,
И там на базе ВМС,
Тренировать их без помех,
С задачей повторить успех,
Не ведая других утех,
В казарме строгой спать и есть!
Не всем пришлось это по вкусу,
Ведь надо разгонять и скуку,
От дисциплины же крутой,
Билл Уолтон, лучший центровой,
Казарму обозвал тюрьмой,
Туда он больше ни ногой,
Собрал вещички и домой!
Была потеря велика,
Терять такого игрока,
Но Айба долго не страдал,
Замену тут же подыскали,
Из разных штатов собирали,
Способных самых отбирали,
Команду мощную создал!
Мюнхен
Есть в Мюнхене одна примета,
В разгаре самом бабье лето,
Октябрьских праздников пора,
Скамейки длинные в садах,
Пивные кружки на столах,
Баварцы в кожаных штанах,
Поют и пляшут до утра!
Но это всё лишь для туристов,
Не для трудяг-баскетболистов,
Нельзя и думать о пивной,
Сюда приехали играть,
Честь государства защищать
И непременно побеждать,
Был у ребят такой настрой!
Турнир отлично начинали,
В подгруппе всех переиграли,
В полуфинале был лишь сбой,
Когда кубинская команда играла
Очень даже складно,
Боролась под щитом отважно
И так негаданно-нежданно
Дала советской сборной бой!
В игре ошибки разбирали,
В финале, чтоб не повторяли,
Готовились к нему не зря,
Никто пока еще не знает,
Не думает и не гадает,
Что историческим он станет,
Девятый вечер сентября!
Американцы без провала
Дошли спокойно до финала,
Обыгрывая всех под стать:
Испанию, Бразилию и Кубу,
А также итальянскую «адзурру»,
Но за награду золотую
Придется с русскими играть!
Матч
Петрович — тренер со смекалкой,
Игры последователь яркой,
Сюрпризы выдавать любил,
Своею стартовой пятеркой,
Неудержимою и ловкой,
Перед соперником неробкой,
Американцев удивил!
Беловых два плюс два тбилисца,
И Жар (Алжан Жармухамедов. — Прим. «СЭ»), летающий как птица,
Мгновенно вырвались вперед,
В отрыв стремительно бежали,
Кольцо с дистанций поражали
И на щите опережали,
Блокируя броски на взлет!
Эффектно первый тайм сыграли,
Без устали атаковали,
С высокой точностью бросков,
Фолами вовсе не грешили,
Игрой командной дорожили,
Концовку тайма завершили,
С солидной форой в 5 очков!
За конструктивную игру
Петрович сделал похвалу,
Ее подробно разобрал,
На все ошибки указал,
Детали точно подмечал,
Советы дельные давал
И «так держать» в конце сказал!
В американской раздевалке
Кипели страсти, елки-палки!
Просили игроки начать,
Ход поединка изменять,
Активно прессинг применять,
Быстрее по кольцу бросать,
Чтоб поражения избежать!
Но это Айбу не смущало,
Дискуссий ведь всегда хватало,
Не надо тактику менять,
Защитой цепкою стараться
Заставить русских ошибаться
И им мешая разыграться,
Не дать полтинника набрать!
У Айбы был один конек:
Пять передач — один бросок,
Его придумал тренер сам,
И этот странный ритуал
Играть команду заставлял,
Заметно темп игры снижал,
Чтоб отдохнуть дать игрокам!
И сразу после перерыва
Команда наша ощутила
Приток неимоверных сил,
Всё так же быстро нападали,
В защите здорово играли
И в счете перевес держали,
До десяти он доходил!
Порой случались и моменты,
Шли кулаки как аргументы,
Когда эмоции кипят,
Так Миша Коркия решился,
Серьезно с Джонсом зарубился,
И этой дракою добился —
С игры обоих удалят!
А радость заключалась в том,
Был Джонс их лучшим игроком,
Теперь он вынужден сидеть
И, кулаки свои сжимая,
На Мишу взгляд косой бросая
И со скамейки не вставая,
Лишь за товарищей болеть!
За три минуты до финала
Игра у сборной захромала,
Ошибки стали совершать,
Американцы, прессингуя,
Кольцо успешно атакуя,
Заранее уж торжествуя,
Сумели счет почти сравнять!
И грянули те роковые
Секунды матча золотые,
Так много в них произошло:
Подбор Белова, пас неловкий,
Зураба фол довольно жесткий
И Коллинза бросочек четкий,
Их перевес в одно очко!
Кондрашин очень горячился,
С трудом тайм-аута добился,
Свой план ребятам разъяснял:
Вброс сделать прямо на Серёгу,
Или Серёге через Модю,
Бросок к победному исходу,
Надежным самым доверял!
Пришлось все планы поменять,
Ошибки судей исправлять,
Три раза мяч в игру вводил,
И третий самый оптимальный,
Для нашей сборной идеальный,
Едешко Ваня филигранный
Свой вброс на Саню запустил!
В тиски соперниками сжат,
Для центра ростом маловат,
Ушел от них одним финтом,
Шаг от щита, затем к щиту,
За мяч боролся наверху,
Соперники же на полу,
Один лишь Саня под щитом!
В корзину мячик положил,
Как драгоценность — ювелир,
И руки широко раскрыл,
К команде птицей полетел,
Был погребен под кучей тел —
Поздравить каждый ведь хотел,
За радость, что он подарил!
Героем стал он не один,
С командой сильною един,
Тут каждому своя хвала,
Белов Сергей неудержим,
Двадцатник числится за ним,
В игре был Жар неутомим,
Победа всех ребят была!
Затем Петрович вверх летал
И невесомость испытал,
Героем главным стал он сам,
И ожидали все с волненьем
Жюри судейского решенья,
За трехсекундное мгновенье
Победу присудило нам!
Хотя и минуло полвека,
Всем дорога победа эта,
Вас за нее благодарят,
Какой ценой она досталась,
Всё на здоровье отражалась,
Их только четверо осталось,
Из тех двенадцати ребят!
Давно фанфары отгремели,
Герои наши поседели,
Но памяти всегда верны,
Всё те же чувства наплывают,
Когда советский гимн играют,
И слезы гордости роняют
Богатыри своей страны!
Иван Рожин
09/09/2022