В 1964 году советская сборная по боксу в рамках подготовки к Олимпийским играм в Токио гостила на турнире в английском Вулверхэмптоне. Поездка для боксеров из СССР вышла удачной — лидеры сборной одержали победы и тренерский штаб команды утвердился в позитивных медальных планах на Игры.
Однако самым запоминающимся событием для советских боксеров стал даже не сам турнир, а эпизод, случившийся на банкете в честь его окончания. Чернокожий спортсмен Джонни Эллиот, представлявший Англию, оказался добросердечным парнем и принес в подарок своему сопернику по турниру Борису Лагутину (дважды его — Эллиота — победившего) огромного жареного гуся. Когда изумленный подарком Лагутин спросил, кто так мастерски приготовил птицу, англичанин ответил, что это работа его жены. Но когда Борис захотел поблагодарить супругу Джонни, выяснилось, что ее на банкет не пустили из-за цвета кожи. В те годы расовая сегрегация в западном обществе все еще была сильна, и в силу этого ущемления Эллиоту праздновать окончание турнира вместе с его чернокожей супругой не позволили.
Лагутин, узнав об этом, немедленно спустился на первый этаж — чтобы привести жену Эллиота ко всем за стол. Историю в подробностях и художественном изложении вспоминает в своей книге «И вечно бой…» (издание 1968 года) другой великий советский чемпион — Валерий Попенченко.
»…Валерию отчетливо вспомнилась его недавняя поездка в Англию, длинный, заставленный шеренгами бутылок со всевозможными напитками банкетный стол в Вулверхэмптоне и его сосед по столу, тоже негр и тоже боксер — Джонни Эллиот. Перед этим Эллиот дважды проиграл Лагутину, но, как настоящий спортсмен, ничуть не обиделся на своего более счастливого соперника, а, наоборот, притащил ему в подарок огромного жареного гуся.
— Спасибо, — улыбнулся неожиданному подарку Борис Лагутин. — Но кто его так аппетитно зажарил? Не гусь, а просто произведение искусства!
— Во-первых, это индейка. А во-вторых, у Джонни в подобных случаях есть к кому обращаться за помощью: он женат, — вмешался в разговор старший тренер сборной Виктор Иванович Огуренков. — Так ведь, Джонни?
— Не совсем, мистер Огуренков! Все-таки это гусь, — отозвался Эллиот. — А в остальном все правильно: именно жена подсказала мне эту счастливую мысль.
— Где же она, ваша жена? — спросил Лагутин. — Мы все должны ее поблагодарить.
Но Эллиот неожиданно смутился. Лагутин знал, что все английские боксеры приглашены на банкет вместе с женами, но он не знал и не мог знать, что приглашение не распространялось на тех, у кого черный цвет кожи. И хотя Вулверхэмптон — это отнюдь не южноамериканская Луизиана или Техас с их суперрасистским «климатом», но все же и здесь, на островах гордого Альбиона, считающихся цитаделью демократизма в Западном полушарии, ввести в респектабельное общество белых джентльменов негритянку выглядело бы дурным тоном, способным шокировать присутствующих. Лагутин, задавая свой прямой вопрос, ни о чем подобном, разумеется, и не подозревал. И Эллиоту пришлось ответить.
— Она ждет внизу на лестнице. Ее сюда не пустили, — сказал он, опустив голову.
Лагутин на несколько секунд оказался в состоянии грогги, как после пропущенного в голову тяжелого удара, но быстро справился с собой и, стремясь загладить ненароком допущенную бестактность, извинился и вышел из зала. Через несколько минут он вернулся, ведя под руку смущенную, но счастливую жену Джонни Эллиота; с советским боксером ее, видимо, не посмели не пропустить».