20 лет назад, 2 ноября 2000 года в Лондоне завершился исторический матч на первенство мира между чемпионом Гарри Каспаровым и претендентом Владимиром Крамником. В интервью «СЭ» 14-й чемпион мира по шахматам рассказывает, как матч повлиял на его жизнь, объясняет, почему он оставил практические шахматы, рассуждает о том, в чем заключается предназначение человека, а также учит молодых шахматистов, как с пользой для карьеры пережить пандемию.
— Владимир, 20 лет назад вы стали 14-м чемпионом мира по шахматам. Можно ли сказать, что жизнь ваша разделилась на «до» и «после»? И как быстро вы почувствовали, что она уже «никогда не будет прежней»?
— Я не думал об этом, когда играл матч, но после победы почувствовал очень быстро. Не думаю, что сам я сильно изменился. Изменились обстоятельства! Времена были непростые, цикл розыгрыша чемпионского звания фактически разрушен. Пришлось его восстанавливать, участвовать в переговорах, публичных мероприятиях. Ритм жизни стал другим. Сейчас-то уже привык к этому, выработал иммунитет. Но было непросто. Конечно, чемпион мира в шахматах — всегда знаковая фигура, у него появляются новые обязанности. Это непростой, но безумно интересный опыт.
Титул меня совершенно «не грел»
— Можно сказать, что вы всю жизнь шли к завоеванию титула?
— Никогда такого не было. Я с детства очень любил шахматы, всегда был уверен, что стану профессиональным игроком. Но главным для меня всегда были сами шахматы, а не мое место в табели о рангах. Сам по себе титул меня совершенно «не грел». Я вообще считаю, что в мире переоценено именно первое место. Такова особенность современной культуры. Я никогда этого не понимал. На земле 7 миллиардов человек. Какая разница, первый ты, второй или третий? Ты все равно выдающийся в своей области человек, все равно — молодец. А многие ради первого места готовы, не знаю, все отдать: и жизнь, и здоровье, и допингом обкалываются, и чего только не делают...
— Похожее отношение к званию было у Бориса Васильевича Спасского. Мне всегда казалось, что у вас много общего — и в игре, и отношении к жизни...
— Соглашусь: он тоже играл-играл, потом выиграл матч за первенство мира и стал чемпионом. Кстати, именно Спасский сказал, что три года, в течение которых он был чемпионом мира — самые несчастливые в его жизни. Повторить эту фразу дословно я не могу, это перебор. Но в некотором плане — да! Годы чемпионства — не самые приятные и счастливые в моей жизни, это точно. А когда я потерял титул... Переживал конечно, что матч с Анандом неудачно сложился. Но, по большому счету, я стал лучше себя чувствовать.
— Но ведь титул чемпиона мира — это не только высокий публичный статус! Но и, например, материальные блага, с этим связанные. Не жалко было терять?
— Материально независимым я был и до первого своего матча. На моей жизни финансовое благополучие особенно не сказалось, потому что у меня интересы недорогие. Я музыку люблю, искусство вообще, наукой интересуюсь. В теннис поиграть, футбол посмотреть, хоккей. C интересными людьми пообщаться.
Поэтому мне и до матча денег хватало. После победы у меня появилась возможность больше помогать родным в Туапсе. Потом появилась своя семья, дети. Но я и перед матчем 2000 года говорил, и сейчас готов повторить: если бы мне по каким-то причинам предложили бесплатно сыграть матч с Гарри Каспаровым, я бы ни секунды не думал. Это же безумно интересно! Сыграть 16 партий с таким шахматистом — да я был в восторге от такой возможности. Это выше денег.
С удовольствием сыграл бы с Карлсеном
— Всего вы сыграли четыре матча на первенство мира. Можете выделить какой-то из них как наиболее важный в жизни?
— Нет, все были по-своему интересны, все являются частью моей жизни. Это как с детьми: ты же не скажешь, что один ребенок тебе дороже, чем другой. Все интересны по-своему.
— Тогда спрошу по-другому: не жалеете, что не сыграли с Магнусом Карлсеном? В какой-то момент казалось, что этот матч просто должен состояться!
— Мне было бы очень интересно с ним сыграть, он шахматист другого поколения (Я бы и сейчас, откровенно говоря, с Карлсеном с удовольствием сыграл). Но не в моей натуре о чем-то жалеть. Я ведь даже с Фишером мог сыграть в начале нулевых матч в «фишеровские» шахматы. Шли серьезные переговоры, и даже спонсоры были, но не сложилось... Но, в общем, я и так сыграл со всеми, с кем хотел. Когда начинал играть, у меня даже мысли не было, что будет такая карьера! И сейчас жаловаться, что я не сыграл еще и с Карлсеном, это уже, как говорится, гневить Бога.
— Почти два года назад, после турнира в Вейк-ан-Зее вы объявили об окончании карьеры. С чем это было связано, можете сейчас объяснить?
— Просто почувствовал, что мне перестало быть по-настоящему интересно. Такое странное ощущение: вот сыграл в турнире, а мог бы и не играть. А мог бы и книжку почитать! И, как следствие, организм не мог себя заставить в нужный момент сконцентрироваться, посчитать варианты. Пытаешься себя настроить: «Ну, все-таки ты партию играешь, попробуй хотя бы не проиграть или выиграть даже», но это уже не то, ты себя заставляешь. Механизм принятия решений разладился, и в глубине души тебе уже не важно, как закончится партия. С таким подходом невозможно оставаться на самом верху. А «просто так» играть мне неинтересно. Только с этим связан мой уход. Единственное, к чему оставался интерес — это к Олимпиаде. Потому что это командная игра, общая ответственность, другая — дополнительная — мотивация.
— Традиционно большие спортсмены после окончания карьеры переходят на тренерскую работу. Что думаете о таком будущем?
— Я немного по-другому смотрю на это, слегка по-философски. Я не пытаюсь реализоваться как тренер. Для меня это не продолжение карьеры, а возврат долга. Я благодарен шахматам за все, что они мне дали. Это не только успех, признание и тому подобное. Шахматы сформировали меня как человека. Теперь мне хочется что-то отдать взамен. Помочь талантливым детям, передать знания. За свою жизнь я накопил огромный багаж каких-то мыслей, выводов. И я понимаю, насколько это важно — в молодом возрасте услышать от авторитетного человека правильные слова, встать на верный путь. Это не только и даже не столько дебютные варианты. Я готов передавать свое понимание игры.
— То есть это, наверное, не тренерство, а наставничество? То, чем занимался Ботвинник?
— Можно и так сказать. Я застал четыре сессии его школы и помню их до сих пор, это был колоссальный опыт. Не говоря уже о том, сколько сильных гроссмейстеров из этой школы вышло. Считаю, что одно из основных предназначений человека — передать что-то, что ты накопил, следующему поколению. Это очень естественно — передать как можно большему количеству талантливых ребят свои знания и надеяться, что это поможет.
Хорошее время для молодых шахматистов
— Результаты, которые показывают ученики шахматного направления в «Сириусе», вас устраивают? Вы же один из идейных вдохновителей и руководителей этой школы.
— Я считаю, что работа в «Сириусе» поставлена правильно и уже приносит достойные результаты. Достаточно сказать, что все молодежные доски сборной России заняли представители школы. На последней Олимпиаде наши ученики выступили здорово, их вклад в общую победу сборной России был весьма заметным. За эти годы в «Сириусе» сформировался очень сильный тренерский коллектив. В последнее время по понятным причинам интенсивность занятий снизилась. Чтобы отчасти компенсировать это, с ноября мы вместе с Федераций шахмат России и компанией Ramax запускаем серию сборов в онлайн-формате, в которых также смогут участвовать лучшие юные шахматисты нашей страны.
— Что бы вы посоветовали молодым спортсменам: как и чем заниматься, чтобы прогрессировать в условиях пандемии? Календарь всех международных турниров сбился, соревнования отменяются или переносятся...
— Это может показаться странным, но я считаю, что сейчас очень хорошее время для молодых шахматистов. Никогда не понимал игроков, которые занимаются только во время подготовки к турнирам. Шахматы требуют методичности, перерывы делать не надо. Заниматься нужно все время, и в первую очередь для того, чтобы становиться лучше, ликвидировать какие-то свои недостатки. Шахматы сложны, поэтому необходимо все время набирать базу знаний и умений, которые позволят играть на самом высоком уровне. Пандемия рано или поздно закончится, а сразу после ее окончания мы увидим, кто продуктивно провел это время. Наверх поднимутся те, кто много работает, а не играет в интернете блиц по минуте. Сейчас важное время для молодого шахматиста: можно заложить основу, на которой потом выстроится вся карьера.