В марте на представительном командном онлайн-турнире Pro Chess League с призовым фондом 150 тысяч долларов произошла громкая сенсация. Россиянин Александр Шиманов обыграл в рапид Магнуса Карлсена. Эта победа над чемпионом мира переломила ход матча (счет был 4:4), — и принесла Levitov Chess Wizards победу в матче с Canada ChessBrahs. А с ней гарантированное место в плей-офф турнира. Об этом событии написали многие непрофильные СМИ, делая акцент на том, что Шиманов занимает только 336-е место в рейтинге ФИДЕ. Уроженец Санкт-Петербурга действительно в последние годы почти не играет в классику. Зато показывает сильные результаты в коротком контроле (вошел в топ-25 на ЧМ-2023 по блицу), а также зарекомендовал себя выдающимся стримером.
Прямые эфиры с Александром на Levitov Chess интересно смотреть даже не самым подготовленным любителям шахмат, а некоторые ролики Шиманова стали вирусными. В интервью «СЭ» гроссмейстер рассказал о перипетиях своей карьеры, высоких заработках главных шахматных блогеров мира, призрачных перспективах Ханса Ниманна быть элитным игроком и уверенности, что Магнус больше не вернется в чемпионский цикл.
Играть на топ-уровне и отвечать на вопросы может только Накамура
— Когда партия с Карлсеном закончилась, ваш телефон разрывался от сообщений и звонков?
— Да, народ поздравлял, было очень-очень много сообщений. Для всех это стало сюрпризом, в том числе и для меня.
— Было какое-то особенное поздравление? Например, от Владимира Крамника или Василия Иванчука?
— Нет, таких знаковых не было. Но были сообщения от людей, с которыми я не общался годами и которые, как мне казалось, за шахматами особо не следят, но написали приятные слова, нашли время. Было круто.
— Какой момент после завершения партии стал самым запоминающимся?
— Спустя какое-то время после окончания матча я посмотрел англоязычные стримы. Там ребята говорили, что я буду играть исключительно на ничью и вообще не мечтаю о победе. Рад, что доказал обратное. Хочу сказать спасибо своему секунданту Паше Стельмашенко за такой классный дебют. Магнус к нему был не готов.
— Ваша команда вышла в плей-офф. Какие шансы на общую победу? У конкурентов мощные составы?
— Изначально у всех 16 команд были приличные составы, но не всегда сбалансированные. Например, команда Магнуса не смогла пробиться в топ-8. У них сильная первая и вторая доска, а на третьей и четвертой — провал. Допустим, в матче с нами третий и четвертый номер не набрали ни одного очка. В последнем отборочном матче взяли одно очко из восьми. У нас в этом плане почти идеальная команда. В первую очередь за счет того, что на четвертой доске играет Александра Костенюк, одна из сильнейших, если не сильнейшая на сегодняшний день шахматистка мира. В рапид уж точно. И на третьей доске у нас очень талантливый юниор Денис Лазавик. У него маленький рейтинг, но при этом он играет намного сильнее. На первых двух досках у нас есть выдающиеся шахматисты: Шахрияр Мамедьяров и Даниил Дубов. Алексея Сарана, Давид Паравян — здорово сыгравшие на чемпионате Европы, есть еще опытный Рауф Мамедов. Так что в любом случае, какой состав мы бы ни выставили, у нас провалов не ожидается. Поэтому мы с любой командой можем бороться за победу.
— А как определяется состав перед матчем? В зависимости от соперника или от занятости того или иного гроссмейстера?
— В первую очередь мы, конечно, спрашиваем — кто может, кто не может. Допустим, мы хотели, чтобы в одном из матчей сыграла Валя Гунина, но она тогда была на турнире в Ташкенте. Сарана и Паравян выступали на чемпионате Европы. Из тех же, кто доступен, четверку выбирает лично Илья Левитов.
— Вы начали стримить на регулярной основе с сентября 2020 года. Сейчас вы ассоциируете себя больше с гроссмейстером или со стримером/ комментатором?
— Конечно, с комментатором и со стримером, потому что в классику я последний раз играл в июле 2021 года и непонятно, когда это случится в следующий раз. Так что в первую очередь, конечно, стример и комментатор, а дальше уже игрок.
— А встреча с Левитовым была какой-то судьбоносной? Или вы давно были знакомы и он просто предложил в какой-то момент попробовать постримить?
— Нет, я вообще не был с ним знаком. Давно читал его книжку в соавторстве Евгением Бареевым «Записки секунданта». Очень хорошая книга. Потом помню эпизод, когда он был одним из руководителей РШФ и сказал яркую цитату про сборную Египта: «Как можно было не выигрывать у бедуинов?» (смеется). И вот в 2020 году мне написал Саша Рязанцев (тренер мужской сборной России) с номера, который у меня не был записан: «Саша, привет. Не хочешь у нас на новом канале видосики позаписывать?» Я сначала подумал, что это какая-то полная чушь, но потом ответил. Выяснилось, что это Рязанцев. Он говорит: «Вот Левитов хочет создать новый канал, мол, на YouTube нечего смотреть по шахматам». Я был с этим согласен, поэтому почти сразу согласился. Мы созвонились с Ильей, обсудили его ведение и решили, что я буду записывать видео. Я даже сделал пару роликов, но потом попробовал постримить и всем это очень понравилось. Постепенно у меня появилась своя аудитория.
— У вас на канале несколько регулярных рубрик. Какая любимая?
— Мне и, думаю, большинству подписчиков нравятся титульные вторники на Chess.com. Особенно в последнее время, когда там регулярно играют Магнус Карлсен и Владимир Крамник. С каждым разом составы становятся все лучше и лучше. Ну и в целом мой любимый формат — это всегда игра с комментариями. То есть комментировать других людей мне тоже интересно, но скорее интереснее самому играть и параллельно общаться с чатом.
— Вы долго привыкали к тому, чтобы во время общения не падал уровень игры?
— Я думаю, что он до сих пор падает. Играть на топ-уровне и одновременно отвечать на вопросы может только Хикару [Накамура]. Думаю, больше таких людей нет. Но в целом тут надо расставлять приоритеты. Конечно, если бы я хотел всерьез бороться за первые места во «Вторниках», то, наверное, не стримил. Но мне это доставляет большое удовольствие.
Блогеры Розман или сестры Ботез зарабатывают больше, чем почти вся шахматная элита
— А из стримеров есть человек, за которым вам интересно следить, перенимать какие-то скиллы?
— Накамура — абсолютно номер один, тут даже близко никто не стоит. В принципе, мне нравится и Народицкий, но он, конечно, попроще, чем Хикару. Если брать не стримы, а какие-то околошахматные форматы, то тут, конечно, с огромным отрывом лидирует Леви Розман. Сейчас самый популярный и, наверное, самый значимый игрок и человек, на которого надо ориентироваться.
— Новак Джокович недавно говорил, что теннис смотрят 1,3 миллиарда человек, «но мы не можем сделать так, чтобы им зарабатывали больше 400 человек». В шахматах же схожая проблема?
— Абсолютно. Ориентировочно только 20-30 элитных гроссмейстеров достойно зарабатывают. Остальные игроки топ-50 более-менее, но ничего серьезного. Но при этом сейчас есть возможность записывать курсы и стримить. Пример того же Розмана и других ребят, которые вроде в шахматы играют не очень сильно, на уровне международного мастера, но при этом есть какие-то околошахматные занятия, которые сейчас могут приносить хорошие деньги. Поэтому в этом плане стало лучше.
Если ты чистый игрок, то большой плюс, что появились турниры в онлайне. С другой стороны, конкуренция очень сильно выросла. А призы все-таки, я бы не сказал, что большие. Надо цепляться за первое место, чтобы заработать одну тысячу долларов. А когда там играет Накамура, Уэсли Со и периодически подключается Магнус, то сделать это тяжело. Но в целом ситуация стала получше. В первую очередь за счет того, что в шахматах все-таки наблюдается небольшой бум. По крайней мере, в англоязычном мире.
— А могли бы объяснить почему на вашем канале, где качественный контент и постоянно появляются новые рубрики, всего 70 тысяч подписчиков. Маловато для России, где, в принципе, многие же следят за шахматами?
— Мне, конечно, тоже кажется, что маловато. С другой стороны, давайте посмотрим, как дела у остальных ярких представителей русскоязычного шахматного YouТube. У Максима Омариева 500 тысяч подписчиков, но у него совершенно другие форматы. В первую очередь развлекательные. Он очень крут в том, что делает. Вопросов нет. Но мы стараемся затронуть более серьезные аспекты, которые, наверное, интересны людям, играющим на более-менее серьезном уровне. Или взять канал Сергея Шипова. Он ведет его 10 лет и у него 120 тысяч подписчиков. То есть на самом деле, в России шахматами интересуется примерно 150 тысяч человек. Мы набрали половину — дальше будет тяжело. Либо надо идти по пути Омариева. Но, во-первых, как я уже сказал, это скорее все-таки не наш формат. Во-вторых, даже если мы бы это захотели сделать, то не уверен, что это бы получилось. В частности, у меня. Для развлекательных видео нужен особый талант.
— Какой-то из ваших роликов стал вирусным?
— У нас есть один ролик, который собрал больше 750 тысяч просмотров (763 тысячи. — Прим. «СЭ»). Там я играю гамбит Нахмансона. За две минуты жертвую две фигуры и выигрываю. Пожалуй, это единственный ролик, который действительно завирусился. Это довольно грустно, потому что это как раз чистой воды развлекательный формат, а серьезные видео, допустим, как серия интервью с Каспаровым* (признан иноагентом в России) или Карповым, собирают значительно меньше. Меня это, конечно, расстраивает, но нам есть куда еще расти. Но для этого, возможно, нужно будет как-то менять формат.
— А топовые контентмейкеры зарабатывают больше элитных игроков?
— Если брать того же Розмана или топовых блогеров сестер Ботез, то они зарабатывают очень приличные деньги. Счет идет на миллионы долларов. Это больше, чем у всей шахматной элиты, кроме Магнуса. Все-таки у норвежца очень много спонсоров. Да и призовые он поднимает неплохие.
Параллельно будет расти умение читеров и защита от них
— Вас удивляет, что Карлсен и Накамура играют так много турниров? Такое ощущение, что они успевают на все интересные старты.
— Совсем не удивляет, ведь они настоящие фанаты шахмат. А шахматы же, по большому счету, это форма лудомании. Многие гроссмейстеры так увлекаются игрой, что просто не могут жить без этого адреналина.
— Их можно назвать фанатами, какими были Виктор Корчной или Бобби Фишер. В их жизни нет ничего кроме шахмат?
— Нет, эти ребята менее зациклены на шахматах. У них есть и другие интересы, при этом, безусловно, они все равно остаются фанатами. Если у них есть возможность поиграть, особенно с сильными соперниками, то они этой возможностью пользуются. И не ради денег, естественно, а просто потому что это им нравится.
— Каким вы видите будущее шахмат через 5-10 лет? Они уйдут в онлайн и вообще не будет турниров по классике. Или все-таки сохранится какой-то баланс?
— Я думаю, что крупные офлайн-турниры сохранятся, но вряд ли будут появляться новые. Хотя в этом году в Дюссельдорфе и прошел новый супертурнир, но это скорее исключение. Единственное, я до сих пор не понимаю, как организаторы крупных онлайн-турниров собираются решать проблему читерства. Хотя, надо сказать, что последнее время скандалов с этой больной темой стало значительно меньше. После истории с Ниманном, по большому счету, никаких резонансных историй и не было.
Но в целом, я думаю, мы будем уходить в онлайн. У большинства игроков, включая всех топов, есть очевидный запрос на убыстрение игры и на онлайн. Плюс в онлайн, как я говорил выше, есть возможность зарабатывать. Даже при возросшей конкуренции. И пока руководители ФИДЕ видятся главными противниками полного ухода шахмат в онлайн. Особенно генеральный директор Эмиль Сутовский, который последние 20 лет «топит» за классику и говорит — «как все здорово» и «рейтинги растут». Думаю, что он, конечно, либо себя обманывает, либо лукавит. Но Chess.com, по сути, стал монополией в шахматном мире, по крайней мере, крупнейшей шахматной организаций. Тут сомнений нет. Я думаю, что у Chess.com сейчас значительно больше влияния, чем у ФИДЕ. Поэтому, естественно, они будут двигать шахматы в онлайн направлении.
— И проблема с читерством постепенно сойдет на нет?
— Наверное, алгоритмы по борьбе с читерством будут становиться все лучше и лучше. Обманывать будет сложнее. Но при этом я совершенно не верю, что проблему удастся искоренить. Параллельно будет расти умение читеров и защита от них. Вот они друг с другом будут бороться на ближайшие лет 20, пока шахматы не вымрут окончательно (смеется).
— Меценат Олег Скворцов предлагал узаконить новую классику — примерно час на партию каждому. Это может возродить интерес к классическому контролю?
— Думаю, что нет. Олег проводил в Цюрихе несколько представительных турниров в таком формате, но никто не подхватил эту идею. Это, вероятно, показывает, что такой тайминг пока не имеет отклика у шахматного мира. Честно говоря, мне кажется, что полтора часа плюс 30 секунд на ход — это совершенно нормальный контроль. Сейчас же очень и очень странный (120 минут дается на первые 40 ходов, 60 минут — на следующие 20 ходов и начиная с 61-го до конца партии дается 15 минут с добавлением 30 секунд на каждый ход). Это какое-то извращение. Смотреть партии по 5-7 часов — тяжелое занятие даже для самых заядлых фанатов.
Когда я учился в США, то допускал мысль выйти на обычную работу
— На чемпионате мира по блицу в Алма-Ате вы заняли 24-е место. Сыграли со всеми топами: Андрейкиным, Дудой, Грищуком, Накамурой и Карлсеном. Довольны тем результатом?
— Я сыграл достойно, но не показал чего-то выдающегося. Было обидно проиграть две последние партии (Карлсену и Кеймеру. — Прим. «СЭ»). Если бы зацепил хотя бы одну ничью, то был бы в топ-20. Если бы набрал очко, то в десятке. Топ-10 можно было назвать очень и очень хорошим результатом. А 24-е место... Самое важное, как вы правильно отметили, что я сыграл практически со всей верхушкой блиц рейтинга.
— На пике вы были 80-м в классическом рейтинге. Был ли какой-то момент, когда пришло понимание, что этот контроль больше вам не интересен.
— На пике я был в 2013 году, но в 2014-м сильно сдал, потеряв около 70 пунктов рейтинга. В 2015 году я получил предложение уехать учиться в США на четыре года. Там мне удалось вернуть свой лучший рейтинг обратно (2650), при этом я понял, что всерьез рассчитывать за какие-то вершины в классике я точно не буду. После возвращения, в 2019 году, я сыграл несколько турниров Высшей лиги чемпионата России. Везде выступил неудачно, потеряв кучу очков рейтинга. И после этого не то чтобы у меня пропал интерес к классике, он у меня есть, но я хочу соперничать только с реально сильными игроками. А таких опенов очень-очень немного. Или другая проблема. Я бы с удовольствием принял участие в Grand Swiss, но меня туда не пустят из-за скромного рейтинга. Может быть, если использовать какие-то связи, сказать, что я популярный стример, но это маловероятный сценарий.
— Вы учились в университете Вебстера в Сент-Луисе. Этот город — правда мировая шахматная столица?
— Думаю, что это не мировая столица шахмат на сегодняшний день, но уж американская точно. Когда я только приехал туда, то еще не все было так раскручено. Позже шахматную программу создали в Сент-Луиском университете, который намного более серьезный именно в академическом плане. Затем появилась и шахматная программа в университете Миссури, куда поехали многие молодые гроссмейстеры. Не говоря уже о том, что там проводится очень много турниров, причем действительно высокого уровня. Я играл в сент-луиском клубе не раз и не два. Там уважают шахматистов.
— Видели вживую главного шахматного мецената США Рекса Синкфилда?
— Конечно, он нередко приходил в шахматный клуб. Помню, после одного кругового турнира мы ходили большой компанией отмечать закрытие. И Рекс к нам присоединился. Я с ним особо не общался, на уровне — здравствуйте, до свидания, но в принципе дедушка произвел приятное впечатление.
— В составе университетской команды вы трижды выигрывали командный чемпионат США. Причем играя на первой доске. Насколько это были яркие турниры? Высокая ли была конкуренция?
— Изначально в отборе принимают участие все желающие. Около 60 университетов. Это такое, скорее, массовое мероприятие. Поэтому бывает попадаются откровенно слабые соперники. В решающую стадию — президентский кубок — выходят четыре команды. Там конкуренция серьёзная, но в плане ажиотажа это довольно камерное мероприятие. Правда, несколько раз там было открытие какой-то топовой трейдерской фирмы Манхеттена, на 25-м этаже небоскреба с крутым видом на город. Там было действительно круто, потому что они спонсировали это мероприятие. В частности, они были заинтересованы, чтобы участники турнира шли к ним в качестве стажеров.
Но сам по себе турнир проходил по-своему в легендарном месте, в клубе Фрэнка Маршалла, старейший клуб Нью-Йорка. Но в отличие от сент-луиского клуба, он на меня вообще впечатления не произвел.
— Наставник Ниманна Максим Длуги рассказывал, что променял шахматную карьеру на работу брокером. У вас не было желания попробовать свои силы в финансовом секторе?
— Когда я учился в США, допускал мысль, что, возможно, выйду на нормальную работу. Но у меня был друг, шахматист примерно моего уровня. Он приехал на год раньше и в какой-то момент устроился в крупную компанию финансовым аналитиком. Рассказывал мне о своем 12-часовом рабочем дне. Если забыл отправить один e-mail клиенту, то тебя сразу вызывают на ковер. В общем, очень нервная, напряженная, тяжелая работа. Шахматисты же не привыкли сидеть в офисе. Поэтому я так подумал, что лучше останусь в шахматах. Понятно, что в финансовом мире перспективы получше, но по большому счету там мне надо было начинать с нуля. И далеко не факт, что из этого что-то бы вышло. Поэтому я от этой идеи отказался.
— В детстве вы обыгрывали Аниша Гири. Было видно, что у него есть способности на долгие годы закрепиться в топ-10?
— Я старше Аниша на два года. По детям играл сильнее, но в официальных партиях ни разу не обыгрывал его в классику. В блиц и рапид — да. А что касается его таланта, было видно, что он очень-очень способный. Но при этом я не помню такого, чтобы он считался каким-то номером один по детям, когда жил в России. Было несколько человек его уровня, может быть, даже кто-то и посерьезнее котировался. Так что никто не рассуждал, что это будущий топ-10, претендент на корону. Но после того как он уехал в Голландию, прогресс пошел в гору. Там ему предоставили хорошие условия, начали постоянно приглашать в Вейк-ан-Зее. Это очень помогло развитию его карьеры.
— Кто был вашим главным конкурентом по детям?
— Не хочу хвастаться, но мне кажется, что по 1992 году я был самым сильным в стране. Поэтому больше всего конкурировал Сананом Сюгировым, который на год младше. В 1990-м (Непомнящий, Карякин, Андрейкин) и 1991-м (Максим Маталаков) были очень сильные ребята. В 1994-м выделялся как раз Гири и Александр Предке, в 1995-м — Владимир Федосеев, в 1996-м — Даниил Дубов. С Даней я, по-моему, на чемпионатах России сыграл всего один раз. Мне было 16, а ему 12.
— Вы хорошо знаете Дубова. Чего ему не хватает, чтобы по-настоящему ворваться в топ?
— Хороший вопрос. Мне с ходу, честно говоря, в голову ничего не приходит. Возможно, просто есть люди не менее талантливые, чем он. Очень высокая конкуренция. Всегда есть много перспективных ребят, которые должны быть на самом верху, но в итоге там не оказываются.
Ниманн точно не игрок топ-10
— Многие пророчили огромное будущее Алиреза Фируджи. Он давно не играл, но его рейтинг в блиц — 2904. Он реально полубог в коротком контроле?
— Цифра 2904 — действительно звучит очень круто. Но больше 2900 было и у Магнуса, и у Накамуры. То есть это не рекордный рейтинг. Что касается того, насколько хорош Алиреза, то я даже однажды играл с ним матч онлайн. Он завершился вничью. С другими молодыми талантами мне было значительно тяжелее. Плюс есть ощущения, что он сдал в последнее время. Сейчас еще же и ходят слухи, что он всерьез увлекся модой и не так много занимается шахматами.
— Кого бы назвали самым сильным из нового поколения?
— Если бы вы меня спросили об этом осенью, то я бы без сомнения назвал Эригайси. После Вейк-ан-Зее странно не называть самым перспективным Нодирбека Абдусатторова. Но это относительная оценка, в новом поколении действительно очень много суперталантов. Единственное, что я пока не понимаю, в чем сила Гукеша. Почему у него такой высокий рейтинг в классику, почему его приглашают на все супертурниры? Видимо, просто не могу как-то выцепить его силу. Обычно это бросается в глаза, здесь мне непонятно. Но учитывая результаты, явно тут я скорее чего-то не понимаю.
— А что скажите про Кеймера?
— Он вряд ли входит в этот список. Слишком классический, слишком правильный стиль, а на одном понимании далеко не уедешь. Чтобы бороться за самые высокие места, в твоей игре должен быть какая-то искра. Так что Кеймера я бы исключил. Он, Нихал Сарин и Влад Артемьев — очень сильные ребята, но при этом слегка однобокие.
— Есипенко игрок уровня Нодирбека и Эригайси?
— Еще два года назад я бы сказал, что да. Но после успешного 2021-го у Андрея нет каких-то серьезных результатов. А конкуренты убежали вперед. Мне хочется верить, что это просто какой-то спад, который Есипенко преодолеет. Но конкретно сейчас я не могу сказать, что Андрей играет на их уровне.
— Ниманн суперталант или нет?
— Честно, я не очень понимаю, как оценивать его уровень. Но он точно не игрок топ-10. Это сто процентов. А играет ли он на уровне 2700 или нет? Это мне сложно сказать. С момента скандала мы же его нигде не видели. После чемпионат мира по рапиду и блицу, где он ничего не показал, его не зовут на турниры. Думаю, это тенденция продолжится. Я так понимаю, его судебный иск проваливается по всем статьям. Поэтому эта ситуация с громким хайпом на имени Карлсена не сыграла ему на пользу. Я думаю, что постепенно о нем все забудут.
— Многие, наоборот, видели в нем спасителя шахмат. Нового Фишера.
— Поставьте себя на место организаторов турниров. На одной чаше весов Магнус, а на второй — Ханс. Очевидно, кого все выберут.
— Кто ваш любимый шахматист в истории?
— Стилистически мне ближе всех Анатолий Карпов. Именно стилистически.
— Кто самый смелый гроссмейстер?
— Пожалуй, назову Абдусатторова. В игре он никого не боится. И это было видно и по Вейк-ан-Зее, и по Дюссельдорфу. Да, в Германии он был не так хорош, но дебюты, которые он избирал черными, были сверхагрессивные. Видно, что он готов рисковать и экспериментировать. Это хороший знак.
В пользу Непомнящего говорит его личный опыт и опыт его команды
— Совсем скоро состоится матч Яна Непомнящего и Дин Лижэня. Есть какой-то личный интерес к этому событию?
— Я буду одним из комментаторов матча на Levitov Chess, но не основным. Не знаю, это секрет или нет. Честно говоря, это интересное событие, но в плане предвкушения. Все предвкушают матч, думают, что произойдет что-то важное. Событие года, событие века. Матч за корону, по идее, это самое интересное, что есть в шахматах. Но, по сути, нередко случается, что он состоит из 14 скучных ничьих. Надеюсь, в этот раз так не будет. Я жду высокого накала с первых же партий.
— Большинство экспертов, с которыми я говорил, считают, что шансы 55/45 в пользу Яна. Это объясняется тем, что у Непомнящего есть опыт чемпионского матча, хоть и негативный. На ваш взгляд, это реально ключевой фактор?
— Безусловно. Потому что со стороны кажется, что в матче все просто. Но на деле там много подводных камней, которые ты не узнаешь только в процессе. Так что Дина теоретически могут ждать неприятные сюрпризы. Плюс еще у Яна очень серьезная команда.
— То есть она изменилась по сравнению с матчем в Дубае?
— Я не могу об этом говорить. Но там собрались очень хорошие, сильные ребята. Насчет команды Дина большой вопрос. Я думаю, что его поддержат товарищи по сборной, может быть, кто-то вне Китая, хотя сомневаюсь. Но по команде у Яна должен быть перевес. Вот это, мне кажется, два основных фактора, которые, если мы выбираем фаворита, говорят в пользу Яна — это его личный опыт и опыт его команды.
— Слышали такую версию, что якобы Магнус может как-то консультировать Дина. Верите в такое?
— Я такие байки слышал, но не понял, откуда они взялись.
— Об этом говорил тренер Непомнящего Владимир Поткин.
— Мне об этом ничего не известно, поэтому я ничего не могу сказать. Я думаю, что это фейк.
— Ну, и традиционный вопрос. Магнус вернется в чемпионский цикл или для 16-го чемпиона мира это уже пройденный этап?
— Еще полгода назад ответил бы, что да: поиграет и потом вернется. Сейчас вообще не уверен. Видно, что он потерял интерес к классике. У него была цель набрать 2900, но она оказалась невыполнимой даже для Магнуса. Других мотиваций у него особо нет. А стремление заново становиться чемпионом мира выглядит как-то сомнительно. Мне сложно представить, что это еще когда-нибудь заинтересует Карлсена. Так что, я бы сказал, что он не вернется.