ЧИТАТЕЛЬ ГОДА
"Нет, нет, в 11 утра я совершенно точно не смогу разговаривать женским голосом. Тем более – голосом Фаины Раневской...".
Ненароком подслушанная фраза солиста и лидера группы "Несчастный случай" Алексея Кортнева лишний раз напомнила: у артистов на носу – "елки". Самая напряженная пора. Но мы все-таки сумели найти время для интервью.
Читатель года по версии "СЭ" шесть лет назад чуть было не стал настоящим спортсменом. Прошел "кастинг" на участие в проекте Ильи Авербуха "Ледниковый период", получил "добро" от судей, показав им первую – совместную с Анной Семенович – программу, потом взял тайм-аут, уехав в качестве гостя на Игры в Пекин, а вернувшись, сломал четыре ребра на первой же тренировке. Вот уж действительно – несчастный случай.
– Я так серьезно тогда готовился, – в голосе Кортнева звучит неподдельное сожаление. – В Пекине мы вместе с Костей Цзю несколько раз ходили тренироваться в крупные торговые центры, где есть катки. Сколько я там китайских детей снес – не перечесть. Вернулся в Москву, вышел на тренировку на абсолютно пустую площадку – даже партнерши на льду еще не было, сделал несколько шагов и почувствовал, как из под меня вылетают обе ноги. Упал на спину, помню дикую боль, звезды в глазах и чей-то крик: "Надо приложить к нему лед!"
– Какой лед? – думаю. – Тут со всех сторон один лед. В общем, пока ждали приезда врачей, я к этому льду примерз. Флиска-то, пока разминался, стала влажной. Пришлось меня ото льда отрывать – заледенелого...
"СЭ" определяет
ЧИТАТЕЛЯ ГОДА
Уже в 13-й раз
2002 Олег ТАБАКОВ
2003 Михаил БОЯРСКИЙ
2004 Михаил ТАНИЧ
2005 Денис МАЦУЕВ
2006 Александр РОЗЕНБАУМ
2007 Тигран КЕОСАЯН
2008 Сергей СВЕТЛАКОВ
2009 Александр ПОЖАРОВ (Шура КАРЕТНЫЙ)
2010 Валерий ГЕРГИЕВ
2011 Михаил ЕФРЕМОВ
2012 Аркадий АРКАНОВ
2013 "КВАРТЕТ И"
2014 Алексей КОРТНЕВ
– Так повелось, что большинство читателей "СЭ" – это люди, которых прежде всего интересует футбол. Вам же, насколько мне известно, принадлежит фраза: "Российские футболисты должны платить зрителям за то, что те на них смотрят".
– Я еще лет пять назад предлагал ввести в обиход платные матчи. Чтобы клуб привлекал зрителей на игры, покупая им билеты, причем эти деньги следует удерживать из зарплат игроков. Чем больше человек получает, тем больше зрителей он должен привлекать на трибуны. Проект, конечно, шуточный, но в каждой шутке, как известно...
– Что именно подвигло вас на подобные размышления?
– Просмотр игр в исполнении наших футболистов, разумеется. Не могу сказать, что я часто бываю на стадионах, но тем не менее имел возможность составить представление, как играют "Зенит", "Спартак". Не претендую на то, чтобы считать себя специалистом, но с дилетантской точки зрения разница в игре команд российской лиги и, скажем, английской, очень сильно бросается в глаза. И разница эта удручает.
– Как считаете, это лечится?
– Сложный вопрос. Лечить, безусловно, нужно. Вся ситуация с футболом сильно напоминает мне то, что происходит в нашей стране с промышленностью, с сельским хозяйством. Сейчас, когда начался очередной кризис, некоторые не слишком умные люди заговорили о том, что это хорошо. Мол, был же кризис 90-х, после которого в стране расцвел мелкий бизнес и мелкое производство.
При этом люди забывают, что тогда у нас имелось так называемое наследие Советского Союза – стояли неразрушенные заводы, фабрики, поля. Сейчас ничего этого нет. Экономика полностью переведена на импортные рельсы. В обмен на нефть и газ мы получаем технологии, картошку. И футболистов в том числе. А это говорит о том, что за 20 с лишним лет в стране была полностью разрушена футбольная "школа". Лучшие игроки – импортные. Перейти обратно на "свои" рельсы теперь будет очень тяжело.
* * *
– Многие отмечают, что иностранцы, попадая в наши команды, очень быстро начинают деградировать.
– Это как раз нормально. Играешь ведь всегда на уровне той команды, в которую "вписался". Это я даже как спортсмен-любитель знаю. Плюс – совершенно несоразмерные деньги. Которые способны развратить даже очень стойкого человека.
Те, кто является истинной гордостью спорта, получают меньше, чем те, кто является, образно говоря, его позором, но занимаются "правильным" видом. Вы же сами знаете, что всемирно известная гимнастка-художница или выдающийся лыжник никогда не обойдут по заработку второразрядного игрока какой-нибудь "Кубани".
– В искусстве деньги тоже развращают людей?
– Конечно. Понятно, что везде бывают исключения, но это именно исключения. Я бы сказал, что процессы, которые происходят в искусстве, сродни тому, что происходит в спорте. Классный джазовый музыкант всегда проигрывает по уровню финансов тем, кто поет под фонограмму, но в достаточной степени раскручен.
– Насколько сравнима позиция руководителя музыкально-актерского коллектива с позицией тренера?
– Аналогии, конечно же, напрашиваются. У нас в "Несчастном случае" даже количество сотрудников вполне футбольное – 11 человек. Но я точно не диктатор. Дело в том, что в искусстве можно проводить селекцию годами и даже десятилетиями. В спорте такое невозможно. Именно поэтому, как мне кажется, спорт требует диктатуры: у тренера слишком мало времени на принятие решений.
В нашем случае все с самого начала было иначе: мы начинали играть, образно говоря, в любительском дивизионе, где нет задачи стать чемпионами. Искусство в этом плане вообще не кровожадно – нет критериев победы. Отсутствие большого коммерческого успеха всегда можно оправдать: да, мы не собираем стадионы, но занимаемся тем, что нам нравится.
Но в спорте-то так не скажешь. Никого не волнует, насколько красиво бежит или плывет человек, если он при этом не выигрывает. Значит, опять же, нужен диктат.
– После того, как вашей женой стала Амина Зарипова (пятикратная чемпионка мира по художественной гимнастике. – Прим. "СЭ"), вы стали лучше думать о большом спорте, или хуже?
– Скорее, хуже. Дело в том, что через Амину я познакомился с большим числом спортсменов. Многое узнавал от них. А знание "закулисья" очень редко приносит положительные эмоции.
– Как же тогда смирились с тем, что супруга, имея троих детей, продолжает работать со сборной командой по художественной гимнастике?
– Во-первых, я точно знаю, что без работы Амина не чувствует себя счастливой, а я не хочу, чтобы моя жена страдала. Во-вторых, ничто другое не получается у нее так хорошо, как быть тренером. Амина – плоть от плоти этого гимнастического мира, прекрасно во всем разбирается, да и результат ее спортсменок говорит сам за себя. Другой вопрос, что когда жена работает с маленькими детьми, это вообще никак не сказывается на нашей семье – все счастливы. А вот когда перед теми или иными соревнованиями она с головой "уходит" в чемпионский спорт, становится, безусловно, тяжело. Тут появляются и нервы, и проблемы со здоровьем.
Но что поделаешь? Оградить эту птичку сеткой, выше которой не взлететь? Я не смогу этого сделать.
* * *
– Ваша супруга как-то поведала мне душераздирающую историю о том, как вы безуспешно пытались научить ее кататься на горных лыжах. Получается, тренер из вас все-таки никудышный?
– Я, между прочим, достаточно легко поставил на лыжи больше десятка человек, включая всех своих предыдущих жен и детей. Просто у нормального человека суставы двигаются определенным образом, и на ногах есть мышцы. А у гимнасток-художниц нет ни того, ни другого. Я мучился с обучением Амины года четыре. Когда понял, что не способен добиться желаемого, мы поехали в Италию и наняли инструктора. Нашли по каталогу самого красивого – с голливудской улыбкой, владеющего английским языком и абсолютно уверенного в том, что “синьору” он поставит на лыжи в считанные часы.
Я, уже зная, что сейчас будет, отошел в сторонку – посмотреть. Парень-инструктор на секунду отвернулся, и в этот момент у Амины разъехались ноги. То есть, она не просто сделала поперечный шпагат, а уперлась в склон пятками лыж, сидя между ними на снегу.
Наш итальянец, когда увидел это, стал абсолютно серого цвета и начал куда-то пятиться – видимо, понял, что нужно немедленно сдавать лицензию – за то, что клиентке два бедра сломал. Минут 15 мы его тогда в чувство приводили, объясняя, что с “синьорой” все нормально, и никаких травм нет.
– Кстати, о травмах. Знаю, как тяжело переносят их спортсмены. А что чувствует артист, лишаясь способности выходить на сцену?
– Точно такой же ужас. У меня однажды образовался узел на голосовых связках. Я чувствовал себя тогда человеком, у которого рухнула вся жизнь: мотался по каким-то специалистам, которые предлагали щадящие методы лечения, говорили, что возможно годика через полтора все рассосется... Этот кошмар продолжался до тех пор, пока я не попал к врачу, который заглянул мне в горло и сказал: “Э-э, батенька, надо резать. Операция займет 15 минут и через неделю будете петь, как пели в юности”.
У меня тут же улучшилось настроение и я понял, что конец жизни отменяется.
– Понятие “быть в форме” вам знакомо?
– А как же? Во-первых, приходится постоянно следить за своим физическим состоянием. Тренированность сердца, кстати, напрямую связана с “длиной” дыхания. Человеку с лишним весом и нетренированным сердечком становится очень сложно петь – дыхание просто сбивается. В свое время я задавался вопросом: как же поет Паваротти? Хотя оперным певцам, наверное, несколько проще – в том плане, что они поют, не двигаясь.
– Мне доводилось слышать мнение, что полнота – вообще непременное условие для оперных певцов.
– А Елена Борисова? Она своей стройностью ломает всю эту статистику. А пела всегда прекрасно. Мне было года четыре, когда мама повела меня смотреть “Аиду”, где главную партию исполняла Борисова, а Радамеса пел Зураб Соткилава. И в самом конце спектакля я очень громко и звонко на весь зал сказал: “За таким я бы в могилу не полез”. Опозорил маму…
* * *
– Сколько Олимпиад вы видели "живьем"?
– Три, включая московскую. Еще были Пекин и Лондон.
– Почему так мало? Вас же, знаю, всегда рады видеть в "группе поддержки".
– Сам я, честно говоря, жалею денег на то, чтобы увидеть все Игры – все-таки это очень дорогое удовольствие, особенно если едешь не один. А чувствовать себя обязанным, отправляясь туда за чужой счет, я не привык. Знаю, во что обходится такая поездка.
– Но Олимпийские игры смотрите?
– Неотрывно! В Сочи был сильнее всего впечатлен победами наших лыжников и шорт-треком, разумеется. Амина недавно сфотографировалась в Новогорске вместе с Виктором Аном – долго ждала, когда он там появится. И я очень хорошо ее понимаю.
Кстати, помимо проекта платного футбола у меня есть еще одно предложение, которое кажется мне рациональным. На зимних Олимпиадах постоянно предпринимаются попытки ввести в программу новые виды спорта, как-то разнообразить зрелище и приблизить популярность зимних Игр – к летним. Какие-то из этих видов вообще напоминают уличные. Скажем, борд-кросс. Я же предлагаю включить в программу боулинг, дартс и бильярд. Ведь это именно те игры, в которые большинство людей играет зимой. И виды-то популярнейшие. И, несомненно, являются спортом.
– В свое время вы поступали на механико-математический факультет МГУ. Математический склад ума помогает в профессии?
– Помогает быстро переключаться с одного дела на другое, держать в голове довольно много информации, просчитывать какие-то вещи. И уж точно не бывает лишним.
– Еще вы о себе как-то написали: "Я родился достаточно давно и довольно удачно". Что хотели этим сказать?
– Ну, это литературный оборот, конечно. Хотя родился действительно удачно – в благополучной семье.
– В спорте принято считать, что дети из неблагополучных семей гораздо перспективнее в плане достижения результата.
– Искусство – это все-таки другое. Как раз изначальное благополучие позволило мне заниматься тем, чем я хочу, а не стремиться к результату во чтобы то ни стало. Не заниматься коммерческой музыкой, скажем так. Играть в свое удовольствие и для своих друзей.
– Но ведь уже достаточно много лет вы работаете фактически в одном жанре. В чем находите мотивацию для того, чтобы удовольствие не становилось рутиной?
– Мы постоянно пытаемся что-то менять, находить новые векторы развития. Именно так возникли наши спектакли. Сейчас, после того, как "Несчастный случай" отметил свое тридцатилетие, мы снова стоим на пороге принятия решения – куда двигаться дальше. Просто тупо плыть в одном направлении очень тяжело. Особенно когда понимаешь, что после каких-то больших концертов, собирающих тысячи человек, тебе предстоит выходить на сцену в каком-нибудь доме культуры и играть для нескольких десятков зрителей.
Думаю, что мы найдем новый интерес. Чем круче меняется направление движения, тем легче переносится процесс.
* * *
– Вы представляете себя без работы?
– С трудом. Хотя, если бы ни необходимость обеспечивать семью и многочисленных детей, я бы работал гораздо меньше, пил бы вкусные вина и смотрел кино. С другой стороны, точно знаю, что это продолжалось бы недолго.
– Необходимость заниматься "халтурой" – работой, не приносящей удовольствия, но приносящей деньги, вас напрягает?
– "Халтура" тоже бывает разной. Давайте рассмотрим самый противный ее вариант – корпоратив в узком кругу. Допустим, тому, кто его заказал, очень нравится группа "Несчастный случай". Но всем остальным гостям, которых может быть от полусотни до тысячи человек, мы абсолютно безразличны. Вплоть до того, что кто-то вообще не понимает, кто все эти парни и что они делают на сцене. Творческие задачи в такой обстановке, естественно, не решаются. А вот профессиональные – даже очень. Ты же не хочешь уйти оплеванным? Значит, приходится бороться за внимание публики, которую, грубо говоря, ты должен суметь оторвать от куска осетрины и переманить на свою сторону.
Подобные мероприятия в каком-то смысле возвращают в юность, когда ты написал свои первые десять песен и во что бы то ни стало пытаешься "продать" себя публике. А публика вообще-то пришла слушать Бориса Гребенщикова, у которого ты выступаешь "на разогреве".
Так что такая работа чрезвычайно полезна. Очень сильно дисциплинирует в профессиональном плане.
Еще есть "халтура" писательская. За свою жизнь я написал несколько десятков гимнов всевозможных компаний, охранных предприятий, магазинов. Это ведь тоже тренировка. Когда тебе, к примеру, дают список из 14-ти номинаций, одна из которых звучит так: "Лучший сотрудник в области сопровождения бизнеса". И нужно эту фразу, не искажая ее, вставить в песню... Неделю, помню, мучился. Но сделал.
– Какой-то особо запомнившийся рекламный текст у вас есть?
– Много лет назад был случай, когда меня вызвали на экстренное совещание московского отделения одного из крупнейших рекламных агентств в мире. И менеджер сказал, что нужно срочно придумать слоган под нового "клиента" – видеокассеты Funai. Я в ту же секунду сказал: "Кассеты "Фунай": засунул – и вынай!" Не прошло...
– Знаю, что вы дружите с Олегом Знарком. А на хоккее бываете?
– Гораздо чаще мы всей семьей смотрим хоккей в компании нашего соседа Андрея Киселева: у него дома – целый кинотеатр. Перед каждым матчем московского "Динамо" он надевает на себя полную форму клуба, шлем, берет в руки клюшку и в таком виде смотрит хоккей. Это ритуал. Не так давно мы познакомили Андрея со Знарком – он был просто счастлив.
– А то, что наши хоккеисты гораздо чаще проигрывают, нежели выигрывают, и все больше становятся похожи на футболистов, вас не удручает?
– Ну, все-таки я не стал бы сравнивать. Наши хоккеисты регулярно становятся чемпионами мира, в то время как футболисты не способны стать никем. Несколько лет назад я летел в Турцию со своим сыном Сеней, вместе с нами летели на тренировочные сборы три или четыре молодежных футбольных команды. Всем своим друзьям я тогда отправил смс: "С нами в самолете – молодые футболисты. Будущий позор России".
К сожалению, это именно так. И очень надеюсь, что российский хоккей не докатится до такого состояния никогда.
– Как мастер коротких формулировок, могли бы дать рецепт счастья?
– Ну, что вы, конечно, нет. Я – мастер малых форм. А счастье – категория необъятная.
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ