На проходящих в эти дни в столице Индонезии Джакарте Азиатских играх произошло уникальное событие – на соревнованиях в качестве показательного вида спорта дебютировал киберспорт. В турнире приняли участие геймеры из 18 стран, причем не только технически продвинутых, таких как Корея, Япония или Китай, но и экзотических в плане киберспорта – Лаос, Шри-Ланка, Саудовская Аравия, Киргизия. Соревновались в пяти играх – Arena of Valor, Clash Royale, League of Legends, StarCraft II, Hearthstone и PES 2018. А на следующих Играх, которые пройдут через четыре года в китайском Ханчжоу, киберспортсмены рассчитывают выступить в качестве полноправных участников.
Во время турнира в Джакарте президент Азиатской федерации киберспорта (АФК) Кеннет Фок сделал громкое заявление. "Наша цель – попасть в программу Олимпийских игр. Это то, над чем мы должны работать. Это наша страсть, это то, что движет нами. Когда? Я не знаю и не хочу делать прогнозов на этот счет", – приводит слова Фока американский канал NBC. По словам функционера, показательные выступления на Азиатских играх – это хороший первый шаг.
Слова Фока могут вызвать у многих улыбку, но все же не стоит пропускать их мимо ушей. Например, в июле Международный олимпийский комитет провел ряд встреч с представителями киберспортивной индустрии в своей штаб-квартире в Лозанне. Президент МОК Томас Бах по их завершении пообещал изучить перспективы возможного сотрудничества. "На этом фундаменте мы можем построить отличное партнерство", – сказал он.
А сам Фок – сын бывшего члена МОК от Гонконга Тимоти Фока, который занимал этот пост 15 лет, а сейчас является почетным членом организации.
В России киберспорт был признан официальной спортивной дисциплиной и включен в реестр Минспорта весной 2017 года.
ЗАЧЕМ ЭТО МОК?
Если сближение МОК и киберспорта действительно начнутся, то мотивы олимпийских функционеров будут прозрачны. Они все последние годы пытаются завоевать молодую аудиторию, которую Игры привлекают не так сильно, как поколение их родителей. Делается все это примерно одним способом.
"Что у нас тут есть модного молодежного? Сноуборд? Давайте включим его в программу Олимпиад. Популярны биг-эйр и слоупстайл? Окей, давайте включим их в программу сноубордического турнира. Что у нас тут еще есть? Скейтбординг? Да, молодые вроде любят гонять на досках. Давайте и его включим", – такое ощущение, что солидные дяди из МОК рассуждают примерно таким способом.
Происходит ли расширение аудитории Игр за счет тех, что интересуется досками? Тут есть сомнения. Те же сноуборд и скейтбординг – большие субкультуры, которым Олимпиады не особенно и нужны. Там есть X-Games, другие старты, есть индустрия съемок видео с различными трюками и так далее. Да, большие звезды типа Шона Уайта раз в четыре года приезжают на пару этапов Кубка мира, чтобы заработать рейтинговые очки и отобраться на Игры и выступить там, но в основном эти два мира – субкультурный и олимпийский – почти не пересекаются.
Теперь вот настала очередь киберспорта. И тут МОК далеко не первый, кто пытается подступиться к этому большому, но специфическому миру.
ЗАЧЕМ ЭТО ГЕЙМЕРАМ?
Тут все сложнее. Киберспорт уже сейчас – огромная индустрия. По словам Майка Морхайма, председателя совета директоров компании Blizzard Entertainment – американского разработчика видеоигр, который также принимал участие во встрече с Бахом, два миллиарда людей по всему миру играют в видеоигры, а еще 380 миллионов смотрят трансляции киберспортивных турниров. И, по его мнению, в ближайшие два года эта цифра вырастет до 600 миллионов.
Призовые фонды соревнований постоянно растут. Так, например, призовой фонд The International 2018 – чемпионата по Dota 2, завершившегося в прошлые выходные, составил рекордные 25,2 миллиона долларов. По данным издания Newzoo, в 2017 году доход киберспортивной индустрии составил 655 миллионов долларов, а в этом вырастет до 906 миллионов, а через два года превысит 1,5 миллиарда.
Так что неудивительно, что МОК поглядывает в сторону этого аппетитного пирога. О желании включить киберспорт в программу соревнований говорили в оргкомитете Парижа-2024. Но какую выгоду из этого могут извлечь геймеры? На данный момент кажется, что исключительно моральную – в плане бизнеса у МОК есть жесткие правила и договариваться с ним чрезвычайно тяжело. Хоккей и НХЛ тому пример. Готовы ли функционеры идти на уступки ради киберспорта?
НАСКОЛЬКО ЭТО ВООБЩЕ РЕАЛЬНО?
Но даже если какие-то точки соприкосновения в будущем будут найдены, существует множество препятствий. Во-первых, институциональных – международная федерация, членство в МОК, допинг-контроль и так далее.
Во-вторых, скажем так, этических. Потому что геймеры – это не спортсмены в классическом понимании этого слова. И сами это признают, но при этом считают, что у них, как и у традиционных спортсменов, есть соревновательный дух. "Думаю, что у киберспорта тот же дух, что и у обычного спорта. Неважно, геймеры мы или настоящие атлеты, все мы хотим биться за победу для нашей страны", – сказал победитель турнира по Arena of Valor китаец Ван Тяньлон.
Там же, на Азиатских играх, помимо киберспорта проходил и показательный турнир по бриджу. И, наверное, у его участников соревновательный дух и желание побеждать для страны ничуть не меньше, чем у геймеров. Он есть в любых состязаниях – по танцам, шахматам, городкам, да хоть по метанию валенков.
Кроме того, можно вспомнить пример автоспорта. Он входил в программу Игр на заре современного олимпизма – в 1900 году в Париже. В 1936-м и 1972-м на Олимпиаде проводились соревнования по ралли. Но дальше этого дело не пошло, пусть Международная федерация автоспорта (FIA) и была в 2012 году признана МОК.
Но тогда же возглавлявший МОК Жак Рогге заявил: " Мы можем многому научиться у той же "Формулы-1". Но в концепции, которую мы имеем сейчас, Игры – это соревнование для атлетов, а не для оборудования. Таким образом, мы не будем включать автоспорт в программу Олимпийских игр".
Является ли киберспорт соревнованием атлетов – вопрос дискуссионный. Технических нюансов там множество, равно как и игр, по которым проводятся турниры. И это – еще одно препятствие из многих. Так что пока киберспорт на Олимпиаде выглядит утопией, хотя стороны наверняка будут и дальше делать реверансы в сторону друг друга.