Наталья МАРЬЯНЧИК
из Сеула
– Вы требуете от России полного признания доклада Макларена. Но в то же время, он не признан целым рядом международных федераций, которые уже оправдали 95 упомянутых там спортсменов. Почему так происходит?
– Это заблуждение, которое пытаются распространять некоторые люди. На самом деле, задача профессора Макларена состояла в том, чтобы убедиться, существуют ли доказательства в пользу тех фактов, о которых рассказал Григорий Родченков в интервью New York Times. Мандат Макларена ограничивался только проверкой утверждений из этого интервью. Но в процессе расследования ему попадались имена некоторых спортсменов. Для некоторых из них международные федерации собрали достаточно доказательств для возбуждения дел, для некоторых – нет. Но с самого начала профессор Макларен повторял, что он не ставил целью обвинить отдельных спортсменов. И когда мы говорим о признании доклада Макларена, мы имеем в виду признание организованной допинговой системы, а не вину индивидуальных атлетов.
– Тогда объясните, зачем Макларен бросался цифрами вроде той, что тысяча российских спортсменов употребляют допинг? Если он заранее знал, что с большой вероятностью эти факты не подтвердятся?
– Если вы внимательно почитаете доклад, он упоминает, что ему попались в разных местах более тысячи имен. Но он всегда подчеркивал, что не ставил своей целью расследование этих дел. И кстати, возможно, если бы у нас был доступ в Московскую лабораторию и мы бы сотрудничали со Следственным комитетом, у нас было бы больше доказательств по этой тысяче спортсменов.
– Объясните, что конкретно из доклада Макларена должна признать Россия, чтобы снова получить признание ВАДА?
– Мы хотим, чтобы Россия согласилась с тем, что в стране существовала ведомственная система. Сейчас я использую терминологию мистера Макларена. Это была не только личная ошибка мистера Родченкова, как мы часто слышим. Это была организованная система! Переписка между лабораторией и Министерством, подтверждающая этот факт, находится в открытом доступе. Мы хотим, чтобы Россия публично признала, что такое происходило. Тогда мы будем уверены, что все говорим об одном и том же.
– Если Россия ответит вам примерно в таком духе: в преступный сговор вступили Родченков, кто-то из Министерства...
– Сегодня они не говорили о представителях Министерства!
– Допустим. Версия такова: Родченков, кто-то из чиновников Минспорта (но не министр или замминистра) и кто-то из РУСАДА вступили в преступный сговор ради получения своей личной выгоды. Если Россия признает такой вариант, это вас устроит?
– Мистер Макларен охарактеризовал ту систему, которая ему открылась, как ведомственная. В нее, помимо лаборатории, входили представители ФСБ и Минспорта. Это, повторюсь, подтверждается электронной перепиской, которую придумал не Макларен. То есть мы имеем дело с целой цепочкой, а не только с одним Григорием Родченковым. Он, очевидно, тоже был частью системы, я не собираюсь это отрицать. Но когда Россия признает существование такой системы, мы сможем двигаться дальше.
СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИИ ПРОСТО НЕ ТАМ ИСКАЛ
– Как вы относитесь к тому, что из-за невосстановления РУСАДА не могут полноценно выступать российские легкоатлеты и паралимпийцы? Разве это справедливо?
– У меня нет мнения по поводу того, справедливо это или нет. Вопрос, который меня тревожит, состоит в том, как нам довести РУСАДА до статуса соответствия. Сейчас мяч, очевидно, на стороне России. И я надеюсь, мы вместе сможем добиться результата как можно быстрее.
– Почему Следственный комитет России не нашел подтверждений практически ни одному из выводов профессора Макларена?
– Я читал об этом. Возможно, они просто не там искали. Ведь все доказательства опубликованы, есть электронные письма, есть пробы с Олимпиады в Сочи... Я искренне не вполне понимаю: вы поговорили с 700 людьми, они все говорили "я ничего не знаю", и на основании этого вы делаете такой вывод? Возможно, стоило поискать где-то еще, а не останавливаться только на задавании вопросов.
– Президент России Владимир Путин обвинил ВАДА в том, что оно несло ответственность за хранение проб, взятых на Олимпиаде в Сочи. И это чиновники ВАДА должны ответить, откуда на пробах взялись царапины. Что вы можете на это ответить?
– Мне кажется, вы исходите из ложного убеждения. Это не была лаборатория ВАДА, ВАДА не несет ответственности за нее. Лаборатория в Сочи находилась под управлением оргкомитета Игр, ВАДА тут ни при чем.
– Как ВАДА может быть ни при чем, если без вашей аккредитации эта лаборатория не смогла бы работать? Вы же дали ей эту аккредитацию?
– Да, дали. А еще у нее была аккредитация ISO (международный стандарт для лабораторий. – Прим. "СЭ"). Так это теперь ошибка ISO, что ли? Аккредитация означает, что в лаборатории есть необходимое оборудование, персонал и тому подобное. Если среди персонала вдруг оказывается доктор Родченков, то нанимали его не мы. И ответственность несут люди, которые принимали его на работу – то есть, вероятно, Министерство спорта.
– При этом ВАДА несколько раз пыталось отобрать аккредитацию у Московской лаборатории именно из-за подозрений в адрес Родченкова. Последний раз это было прямо накануне Олимпийских игр в Сочи. Получается, вы ошиблись – и если бы тогда вы лишили лабораторию аккредитации, никаких злоупотреблений на Олимпиаде бы не было?
– Тогда мы действительно подозревали, что в лаборатории происходят нарушения. Но в результате расследования, не обнаружили достаточно доказательств. В их отсутствие дисциплинарный комитет принял решение, что лаборатория должна сохранить аккредитацию, но исправить ряд параметров. Я уважаю это решение. Если бы на тот момент у нас было больше информации, решение было бы иным.
ПУСТЬ МОК ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ САМОСТОЯТЕЛЬНО
– Как вы восприняли выступление на Совете представителей России – Павла Колобкова и Александра Жукова? Оно хоть в чем-то изменило вашу позицию?
– Я рад, что они приехали и высказали свою позицию. Это сделало процесс слушаний справедливым, ведь они могли напрямую ответить на все вопросы. У нас получилась интересная дискуссия.
– В своей речи Жуков упомянул о реализации в России Национального плана борьбы с допингом. Что вы о нем знаете?
– Я могу еще раз повторить то, что сказал в своем выступлении: за последний год в России случилось много хорошего, страна добилась большого прогресса. Было реструктурировано РУСАДА, изменен порядок его финансирования. Изменено законодательство в плане борьбы с допингом. Создан Национальный план, в котором содержится много правильных предложений. Если они будут реализованы, это очень позитивно для страны. Мне кажется, дела движутся в правильном направлении. Именно поэтому я особенно надеюсь, что мы найдем решение по оставшимся вопросам. И тогда работа, которая уже была сделана, не будет проигнорирована.
– Объясните парадокс: на Совете вы приняли новый Стандарт соответствия для национальных антидопинговых агентств, который был составлен ВАДА по мотивам реформирования РУСАДА. То есть Россия стала полигоном, на котором вы испытывали все передовые методики, и теперь предлагаете их для реализации остальным НАДО. Почему тогда РУСАДА до сих пор не имеет признания ВАДА, а десятки других НАДО, которые этому стандарту пока не соответствуют – имеют?
– Конечно, ряд требований, которые уже выполнило РУСАДА, являются общими принципами для эффективной организации. Это лучшие практики, которые, как мы посчитали, надо воспроизвести и в других агентствах по всему миру. Но при этом в России случилось то, что случилось. И мы находимся в стадии восстановления антидопинговой системы. РУСАДА существует в среде, и крайне важно, чтобы этой среде тоже можно было доверять.
– Что будет с двумя иностранными экспертами, которые сейчас работают в РУСАДА? Как долго они намерены оставаться в России?
– На данный момент, планируется, что они пробудут в России до апреля. Потом они могут уехать, в зависимости от обстоятельств.
– Вы готовы к компромиссу по оставшимся вопросам, которые касаются признания доклада Макларена и передачи опечатанных проб? Или ВАДА будет до конца стоять на своем, пока Россия не сдастся?
– Мы всегда были открыты для диалога с Россией и намерены продолжать в том же духе. Так, мы уже получили приглашение от Следственного комитета о совместной работе и ответим на него положительно. Посмотрим, к чему это приведет.
– Может ли жесткое решение ВАДА в отношении РУСАДА повлиять на шансы российских спортсменов выступить на Олимпийских играх в Пхенчхане?
– Это решение будет принимать Международный олимпийский комитет, а не ВАДА. Это их дело, какие моменты принимать во внимание, а какие – нет.
– Почему тогда перед Олимпиадой в Рио вы выступили с рекомендацией к МОК не допускать сборную России? А сейчас утверждаете, что это не ваша сфера ответственности...
– Перед Рио была другая ситуация. Сейчас МОК уже заявил, что примет свое решение через несколько недель. Так что пусть они сделают это.
– Что думаете лично вы?
– Мне кажется, все согласны с тем, что Россия – великая спортивная нация. И сегодня на заседании говорилось, что "чистые" спортсмены должны принимать участие в соревнованиях. Мы можем достигнуть еще большего прогресса с Россией. Но для этого должно случиться то, чего мы ожидаем.