На прошедших выходных в Анже прошел очередной этап международной серии «Гран-при». И подарил важную сенсацию — впервые в карьере чемпионами на таком уровне стали французские танцоры Евгения Лопарева и Жоффре Бриссо. Уроженка Москвы вместе со своим партнером из Лиможа показывает рост из года в год, и все же их успех на одном турнире с потенциальными фаворитами Олимпиады итальянцами Шарлен Гиньяр и Марко Фаббри не может не удивлять, несмотря на ошибку последних. В интервью «СЭ» Лопарева поделилась впечатлениями от соревнований, а также рассказала о реакции на «русскую» тему в коротком танце и высказалась об уровне российских дуэтов в танцах на льду.
До сих пор будто в каком-то сне и еще сплю — не верится, что мы победили
— Первые впечатления после победы были немного шокирующими. Сейчас уже все как-то улеглось в голове?
— До сих пор как-то не верится. Короткую чисто откатали, но нам поставили поддержку третьего уровня, еще балл потеряли за лимит по времени проката. В произвольной все было хорошо, но в конце произошел обидный момент с хореослайдингом, чуть-чуть разъехались с партнером. После объявления оценок понимали, что как минимум сохранили вторую позицию, а потом нам объявляют, что мы первые. И я как будто оказываюсь в каком-то сне и до сих пор еще сплю.
— Фигуристы часто рассуждают на тему того, что для них важнее — чистые прокаты либо первое место. Что для вас в приоритете?
— Наша задача как спортсменов — показать наилучший прокат из возможных, откатать чисто и показать все, над чем мы работали. Какое место получим — это уже от нас не зависит. Поэтому для меня как для спортсмена важнее показать чистый прокат, сделать хорошо свое дело. Дальше уже решение за судьями.
— От вас не зависят и ошибки соперников. Как эмоционально отнеслись к падению итальянца? Понятно, что никто не болеет за чьи-то падения, но так или иначе их ошибка — это ваша победа.
— Все спортсмены много работают, чтобы занимать самые высокие места. Итальянцы давно показывают высокий уровень и находятся в топе. Их программу не видела, только кусочки на тренировках. Когда они начали катать, мы сидели в кис-энд-край, обсуждали ситуацию с нашим хореослайдом. Заметила, как Гиньяр с Фаббри делали поддержку, где Марко на руках вытягивает над головой свою партнершу. Вижу, что там что-то пошло не так, не знаю, в ритм не попали или что еще, он ее на чистой силе держал.
Я в тот момент просто сидела, хлопала, большое уважение ему, что он вытащил этот элемент. Потом уже узнала, что Фаббри упал на дорожке шагов. Учитывая, насколько они опытные и стабильные спортсмены, в это сложно было поверить. Но все мы люди, у всех нас могут быть какие-то неудачные дни. Честно, очень жаль, что у них случилась такая осечка, но тут уже что произошло, то произошло.
— После победы вы попали в финал «Гран-при». Это изменит ваши позиции в международных танцах?
— Это важный шаг в нашей карьере. Мы проделали большой путь к этой медали, это результат многолетнего труда. Сейчас важно продолжать работать дальше, не ронять планку. Приятно побеждать, будем стремиться работать еще больше.
Ежедневный спарринг с лучшими помогает побороть волнение
— Насколько велика роль в вашем прогрессе танцевальной академии Монреаля?
— Она ключевая. Важным фактором в принятии решения о переходе было желание тренироваться вместе с лучшими. Когда ты катаешься среди лучших, это влияет и на тебя. Все работает на подкорке. Помню первые тренировки, когда мы только приехали в Монреаль, было очень волнительно кататься рядом с такими спортсменами. Спарринг дал и дает нам неоценимый опыт.
Когда ты тренируешься каждый день бок о бок практически со всеми своими конкурентами и приезжаешь на соревнования, где рядом с тобой все те же самые люди, которые тебя каждый день окружают, уже нет такого волнения и стресса. Ты их хорошо всех знаешь, знаешь их программы, это большой плюс во многих отношениях.
— Какие у вас отношения с другими парами в группе? Когда на одном катке собирается столько сильных пар, это взрывоопасно.
— У нас здоровая конкуренция, натянутых отношений ни с кем нет. Я точно не ощущаю негатива. К тому же с нами работает психолог, она проводит для группы специальные семинары на тему здорового спорта.
Размышляем, как надо себя вести с соперниками, что ты впускаешь в свой личный круг, от чего, наоборот, хотел бы отгородиться. В группе все люди взрослые и мотивированные, прекрасно понимают, что и зачем делают. При этом друг друга поддерживают, желают удачи. А на соревнованиях все зависит от того, как оценят судьи.
— Поменялось отношение судей к вам после перехода в академию Монреаля? Танцы на льду — субъективный вид, и принадлежность к такой школе наверняка играет свою роль.
— Лично я не ощутила изменений в отношении к нашей паре от судей сразу после перехода. То, что ты катаешься в Монреале, еще не значит, что ты автоматически становишься спортсменом высокого уровня. В Монреаль приходят, чтобы стать лучше, а не для того, чтобы подтвердить, что ты уже идеальный атлет, смотреть на себя и радоваться.
Rasputin — это песня, которая объединяет разные поколения
— Большую дискуссию вызвал выбор музыки для вашего ритм-танца. Не пожалели, что решились представить связанную с Россией программу?
— В этом сезоне было тяжело что-то выбрать для короткого танца, очень широкий временной диапазон — 50-х по 70-е. Изначально думали, что возьмем что-то из репертуара Бриджит Бардо, но у нее не оказалось заводной музыки, чтобы зажечь. Время поджимало, и тут Роман Агенауэр прислал нам Rasputin. Предложил попробовать, конечно, были какие-то переживания, думали над тем, какая будет реакция. Прошли первые соревновании — никаких претензий, хорошие отзывы. Так что спокойно продолжаем делать то, что мы делаем.
— Что конкретно хотите продемонстрировать в этом под Rasputin?
— Глубокого смысла как такового и нет. При этом мы всегда в Монреале стараемся выстроить историю в программе, чтобы нам самим было легче выступать. В начале у нас звучит первый трек — Night Flight to Venus. Идея в том, что мы будто бы роботы, которые летят на космолете. И вот наш борт успешно приземлился, и теперь у нас вечеринка и мы танцуем.
— То есть напрямую с личностью Григория Распутина ваша программа никак и не связана?
— Вообще никак не связана. Абсолютно.
— Продолжаете свой фирменный стиль веселых и зажигательных программ?
— В коротком почти все стараются выбрать что-то заводное — это более выигрышная стратегия. Конечно, не надо забывать и про общую целостность композиции. Должна быть интересная идея, задумка. Грубо говоря — зритель не должен скучать. И лучший вариант — заряжать аудиторию, чтобы она вместе с нами танцевала. Выбирать что-то известное, популярное. Rasputin — это песня для нескольких поколений, сейчас у нее новый виток популярности. Она завирусилась в тик-токе, других соцсетях, ее знают и те, кто постарше, и молодежь. Часто слышали отзывы, что во время нашей хореодорожки зрители вместе с нами пританцовывают, — значит, задумка сработала.
— Ритм-танец под Boney M вам ставил Агенауэр. А с Гийомом Сизероном еще сотрудничаете?
— В этом году он нам поставил произвольный. Гийом — креативный человек, молодой, от него чувствуется желание развиваться и искать что-то новое. В нашем произвольном танце много новаторского. Попытались немного выйти из классики, программа получилась необычная.
Первая композиция немного где-то вызывающая, но внимание цепляет. Вторая — более привычная по восприятию. Завершаем все техно-вечеринкой. Хотели сделать что-то в стиле нашего показательного Satisfaction, который всем очень понравился. Он стал вдохновением для нашего произвольного.
— В произвольном у вас опасная стартовая поза, ваш конек находится прямо у шеи партнера. Не страшно?
— Это скорее иллюзия. Конек ставлю на грудь партнера, так что ничего опасного нет. Самый опасный момент — когда на первых соревнованиях с этой программой Жорик начинал немножко отъезжать от меня. Еще пару сантиметров — и упаду. Это был самый такой опасный момент. Но мы все зафиксировали, отработали, так что теперь все работает как должно.
Цензура в спорте мешает артистизму и самовыражению
— Ваш показательный под Satisfaction вызвал и скепсис — якобы неуважение к жертвам пандемии. На вас повлияли эти разговоры?
— Лично я негатива не почувствовала. Не вчитывалась в комментарии, лично никто ничего не высказывал. Наоборот, очень много получали комплиментов. Когда первый раз еще выступили, нам сказали, что мы буквально взорвали публику. Любого рода критика — это очень субъективная история. При разборе любой программы всегда найдутся люди, которым что-то не понравится.
— Вы слышали про историю из прошлого сезона, когда Петру Гуменнику пришлось под давлением сменить композицию для своей короткой программы? Изначально был оригинал от Rammstein, затем — кавер на русском.
— Даже не знала об этом. Не совсем понятно, чем могла не понравиться песня Rammstein, трудно что-то сказать.
— А в принципе могут быть какие-то запретные темы, которые лучше не поднимать в прокатах?
— Какие-то рамки должны быть, соревнования показывают по телевидению, на большую аудиторию. Оператор не может пропускать все что угодно. И все же хочется, чтобы рамки были не такие строгие. В какой-то степени цензура урезает возможности самовыражения. Сдерживает артистизм, презентацию. За годы сформировался определенный тип программ, которые приносят результат, но никаких сообщений публике не несут. Это просто такая хорошая фигурная программа, красивое катание. В ней нет драмы, истории. Рамки нужны, но где они начинаются и где должны заканчиваться, тяжело определить.
Была приятно удивлена уровнем российских пар — в каждой есть что-то интересное
— Вы следите за российскими стартами?
— Периодически смотрю, правда, чаще всего не соревнования, а контрольные прокаты перед стартом сезона. Смотрела их в сентябре.
— На ваш взгляд, лучшие российские дуэты могли бы составить серьезную конкуренцию на международном уровне? Их не хватает?
— Россиян и правда не хватает. Я была приятно удивлена уровнем всех пар, реально всех, кто был на контрольных прокатах. Приятно смотреть на ребят, с которыми я когда-то в группе вместе каталась. Тогда они были еще малышами, а сейчас взрослые спортсмены, серьезные вещи показывают. Так что международные соревнования в какой-то степени обделены. Российские дуэты всегда были в мировом топе, котировались очень высоко. В России всегда готовили и готовят пары высокого уровня.
Изоляция влияет на перспективы, как минимум на рейтинг. Если ты долго не выступал на международном уровне, то у тебя будет низкий рейтинг. Чтобы вернуться на высокие позиции, необходимо преодолеть определенный путь. Но у российских танцев достаточно высокий уровень, и россияне однозначно смогут навязать приличную конкуренцию.
— Какие конкретно пары из России вам наиболее интересны? Степанова с Букиным или кто-то еще?
— В каждой паре увидела что-то особенное — либо постановка программы, либо какие-то отдельные элементы, даже у молодых, не самых известных. Стиль катания отличается от европейского, было любопытно за этим наблюдать. Привыкла уже к тому, что демонстрируют в Европе, а тут посмотрела российские танцы и увидела, что бывает и по-другому.
— В соцсетях вас поздравила Елизавета Худайбердиева. Много было поздравлений из России?
— Одно из первых поздравлений было от Екатерины Борисовны Рублевой, моего первого тренера в танцах. Несколько спортсменов написали, поздравили. Были отдельные русские фанаты, которые тоже поздравили. Много — субъективное понятие, но поздравления были.
— С кем из российских фигуристов продолжаете общение?
— Близко общаться, регулярно созваниваться — такого нет. Все равно мы склонны больше общаться с теми, кто нас окружает и кто ближе к нам. Сейчас для меня это спортсмены из Монреаля и из Европы, с кем я регулярно тренируюсь и соревнуюсь.
— Когда последний раз были в Москве?
— По возможности стараюсь регулярно приезжать, минимум раз в год летом, чтобы увидеться с семьей, с друзьями, отдохнуть.
— Запомнил вашу фразу, что до конца француженкой, своей во Франции вам не стать. За полтора года взгляды не поменялись?
— За последний год сделала большой шаг в изучении французского, могу спокойно поддержать беседу. Мне сейчас комфортно общаться с людьми как на французском, так и на английском, нет языкового барьера. Привыкла к менталитету, культуре, лучше стала понимать страну. Но все-таки во мне остается русский стержень, воспитание семьи, и тут много отличий от того, какие ценности прививают в Европе. Корни у меня русские, вряд ли в этом плане что-то поменяется от проживания за границей. Так что можно сказать, что я стала француженкой с русскими корнями — наверное, так.