В начале июня стало известно, что академия «Ангелы Плющенко» подала в суд на маму 12-летней фигуристки Арины Парсеговой. Истец требует возместить 1,9 миллиона рублей на подготовку в связи с преждевременным расторжением договора и переходом в другую школу (в случае Арины — к Этери Тутберидзе). Это первое подобное дело в России, не только резонансное, но и прецедентное. Суд состоится 17 июля.
Генеральный директор «Ангелов» Яна Рудковская подробно комментировала свои претензии в Telegram-канале.
«СЭ» не может не давать площадку второй стороне конфликта. Мы предложили высказаться ответчице по этому делу, маме фигуристки Наталье Парсеговой. Она пришла к нам в редакцию и приоткрыла завесу над сложным и конфликтным миром фигурного катания. У Натальи, потерявшей полтора года назад мужа, совсем другой взгляд на то, что происходило в академии, схему финансирования фигуристов в «Ангелах» и суть договора — она считает, с нее требуют сумму, которую школа Плющенко уже получила от спонсоров.
Почитайте — это действительно важный текст не только для фанатов фигурного катания, но и для тех, кто отдает детей в спорт. Да что уж там — вообще для всех, у кого есть дети. И для самих детей.
Семейная трагедия не позволяла оставаться в академии, но нам улучшали условия
— Наталья, допускаю, что Арину Парсегову знают болельщики фигурного катания, но большинство вряд ли до конца понимает, что за иск и почему к вам есть претензии. Расскажите свою версию событий.
— Я расскажу всю историю — возможно, это займет время, но я хочу ответить на все вопросы и чтобы у людей появилось понимание.
Арина перешла в академию «Ангелы Плющенко» в 2020 году с тренером Сергеем Розановым, и мы тренировались исключительно за свои средства. Могу сказать, что у нас была сниженная стоимость абонемента — 30 тысяч рублей. Примерно через полтора года из-за конфликта с Сергеем Александровичем мы были вынуждены покинуть группу и перешли к Евгению Викторовичу Плющенко — Яна Александровна Рудковская любезно согласилась, чтобы мы катались под его руководством. Отмечу, что тренировки оплачивали самостоятельно, вопросов по спонсорским возможностям академии в отношении нас я никогда не задавала.
В августе 2021 года Яна Александровна позвонила и сообщила, что у нее есть хорошая новость — у Арины появился спонсор, это ее подруга, которая будет оплачивать стоимость абонемента. Все остальные расходы остаются на нас. Никаких соглашений на тот момент не подписывалось. Конечно, это было удобно, я всех поблагодарила, мы согласились на эти условия. Так мы тренировались до декабря 2021 года.
В декабре в академии прошел показ мод, на котором присутствовали знакомые руководства академии — в частности, семья Давыдовых. Через несколько дней Яна Александровна предложила встретиться. Я приехала в кафе в академии, меня ждали она и Екатерина Давыдова. Последняя рассказала о желании спонсировать Арину. Суммы значительно повысились. Она взяла на себя все хлопоты по поводу смен платьев по ходу сезона, дочь начали обследовать в медицинских учреждениях. Мне просто присылали ссылки на платья или направляли к врачам. Не спрашивали, хочу я этого или нет. Так начались наши деловые отношения.
— Но вас все устраивало?
— На тот момент нас все устраивало. По сути, мне не приходилось платить ни за что. В академии достаточно высокий ценник. Одна дополнительная индивидуальная тренировка — 6000-7000 рублей в час.
Выглядело это так: есть спонсорский счет ребенка, на который ежемесячно кладется оговоренная сумма. С этого счета происходит списание за каждую услугу, оказанную в академии. Если подкатка, тренер пишет — ждем Арину в 7 утра на льду. Подходит на ресепшн и списывает сумму. Я — по своей глупости, наверное — не держала под контролем все списания. Но это не самое важное в этой истории, на мой взгляд. Все работало как часы. Я не интересовалась, куда уходят остатки и так далее. Никаких актов и договоров на тот момент, опять же, мы не подписывали.
Уже позже в академии решили ввести систему договоров, юрист прислала нам его для ознакомления. Их можно было корректировать, но, скажем так, не в ущерб академии. Договор изначально планировался на 10 лет. Я ответила, что не могу заключать соглашения на такой срок — ребенку исполнится 18 раньше. В итоге договорились на восемь лет — это был лучший вариант, на который согласились. Причем подписывали мы его задним числом в октябре, а датировался он августом.
— Подождите, а заключить на сезон и потом продлевать — речи об этом не было?
— Нет, не было. Тогда семейные обстоятельства складывались так, что не подписать его означало прекращение занятий спортом. Те, кто не соглашались, больше не могли пользоваться благами, которые им давались в неофициальном формате. Мы решили, что обстоятельства таковы — мы подпишем.
Через несколько месяцев, в декабре, у нас в семье произошла трагедия. Можно было бы дальше находиться в академии и пользоваться предлагаемыми условиями, но я неоднократно говорила Яне Александровне, что жизненная ситуация не позволяет нам больше оставаться в спорте в принципе. Не о том сейчас мысли. Но Яна Александровна предлагала все лучшие условия — вплоть до того, что мне не нужно находиться на катке, дочь может проживать в гостинице. Стоимость проживания также списывалась со спонсорcкого счета. Мы все время были на связи с Екатериной Давыдовой. Каждый раз она сочувствовала и увеличивала сумму помощи. Списания за гостиницу, тренировки — на которые я не записывалась. Тренер говорил, что нужно прийти — Арина приходила.
При заключении договора мы обсуждали форс-мажорные обстоятельства. Они, на мой взгляд, и произошли. Мой супруг тяжело заболел, я была вынуждена находиться рядом. Ребенку 10 лет, каток далеко за городом, образование ложится на плечи родителей, репетиторов. Каждый раз, когда я хотела закончить, мне говорили — нет, вы не можете, Екатерина уговаривала. И я соглашалась. Если бы Арина не жила в академии, действительно пришлось бы закончить — я не могла разорваться, на мои плечи легли вопросы по содержанию двух несовершеннолетних детей. Жилье, которое нам предоставили, — комнатка 8 квадратных метров без письменного стола, чтобы ребенок мог учиться. Мы сами купили маленький стол — просто чтобы вы понимали условия для 10-летнего ребенка.
Моего ребенка хотели вышвырнуть из зала — пришлось закрывать своим телом
— Нахождение в «Ангелах Плющенко» параллельно усложнял еще один момент, — продолжает Наталья. — Арина на протяжении всего периода обучения подвергалась травле со стороны одной из семей, которая там и по сей день. Находиться без законных представителей на территории, на мой взгляд, для дочери не представлялось возможным. Это было небезопасно — с психологической точки зрения, да и физической. Моего ребенка хотели вышвырнуть из зала, потому что, по мнению одной из мам, она не должна была там тренироваться вместе с ее ребенком. Мне приходилось своим телом закрывать проход. Человек, который хотел это сделать — Людмила Сарновская.
— У вас есть понимание, почему это происходило?
— Это надо спросить у другой стороны, я повода не давала. По-видимому, у нее с руководством академии какие-то особые отношения, три ребенка занимаются там.
Собственно, с Яной Александровной я познакомилась лично тоже из-за этой семьи. Когда меня оклеветали, в том числе с помощью одного из людей в администрации академии.
— Вы не про слухи о вашей связи с Сергеем Розановым?
— Именно. У меня семья 16 лет, венчанный брак, двое детей, мы принимали серьезное решение о переезде в Москву ради спорта ребенка. Моя семья точно не давала повода себя оговорить. Не было доказательств, не было даже такого, чтобы мы просто вместе куда-то отошли — я всегда была с ребенком, да и Сергей Александрович первое время вообще со мной не здоровался и все вопросы решал только с мужем. Но это не помешало грязным сплетням расползтись по интернету.
Я сказала Яне Александровне, что планирую пойти в органы и написать заявление о клевете. Она меня успокоила, сказала, что подобная ситуация с этими людьми не впервые и что им будет вынесено последнее предупреждение, попросила дать самой урегулировать ситуацию. В итоге это превратилось в постоянную историю. Каждый раз, когда я просила у нее решить проблему, мне обещали, говорили, что надо войти в положение той мамы. Но я же не обязана это делать. Сарновская благодаря своей дружбе в администрации имела доступ к нашим документам, устраивала истерики - по поводу постов об Арине в соцсетях академии, предоставления гостиничного номера, шитья нового платья.... В школе даже проходило собрание по поводу травли, и та самая знакомая в присутствии руководства сказала, что Людмила одержима моим ребенком. А от такого человека можно ожидать всего.
— Давайте вернемся к деньгам. В чем тогда заключаются финансовые претензии академии?
— Я объясню. Важно оговориться: на тот момент у нас действовал не только договор, но и отдельное рекламное соглашение с Давыдовой, по которому ежемесячно определенная сумма поступает на счет «Ангелов Плющенко». Мой ребенок участвовал в развитии бренда, съемках. Вероятно, деньги должны были поступать на мой счет, согласна — но деньги поступали на счет «Ангелов Плющенко», откуда шли списания на обучение.
Но мы никогда не тренировались в долг, перечисления шли в большем, чем требуется, объеме. Другими словами, те суммы, которые есть в иске в соответствии с подписанными мной актами, уже заплачены академии спонсором. Теперь нас просят оплатить эти же услуги. Никто два раза за одну бутылку молока в магазине не платит. Кроме того, в акты включены суммы за вещи, выданные Арине для рекламы.
За расторжение договора в нем прописана совершенно другая сумма неустойки, гораздо меньше. Все диалоги, в том числе с бухгалтером, остались в переписках. Лично я этих денег в руках не держала никогда.
Арина была травмирована. Мне ответили: «Ничего страшного. Пускай выходит и скользит»
— Почему вы все-таки ушли?
— Мы никогда после ухода из «Хрустального» в 2020 году не ходили туда на просмотр, хотя и про это постоянно пускали слухи. Все было нормально, пока руководство сохраняло объективность. Но потом ушло и это. В последнем разговоре Яна Александровна не смогла объяснить одну ситуацию, хотя она виртуозно умеет отвечать на вопросы, вы знаете.
Дочь Сарновской и Арину часто ставили спарринг-партнерами на шоу, что усугубляло ситуацию. Они должны были выпрыгивать из одной матрешки. Зима 2023 года, сезон шоу, идет репетиция. Всех попросили покинуть лед: «Сейчас Евгений Плющенко будет катать свой номер». Я сказала дочери, чтобы она успела зайти на прыжок, пока все уходят, — ей это нужно для уверенности. Арина начала заходить. Евгений Викторович поймал ее за руку: «Парсегова, всем же сказали покинуть лед». И направил ее на выход. После этого мы смотрели, как Евгений Викторович катал четыре минуты свой номер и оставил на льду Софию Сарновскую, чтобы она провела тренировку и сделала прыжков 20. И ей после этого были даны наставления.
Мой ребенок смотрел на это, плакал и спрашивал: «Мама, почему так?» А я не знаю, что ответить. Ребенок месяц назад лишился отца. Просто есть люди, пользующиеся особым статусом. Есть другие дети, которые уходили из-за этой семьи. Любить моего ребенка я не прошу. Я никогда не просила помощи, это была их инициатива. Мне самой, простите, было не до фигурного катания.
Последней каплей стала ситуация в конце апреля 2023 года. Арина вышла на дополнительную тренировку и травмировала связку в день «Битвы школ». Решили выступать — выступила плохо. Проходит несколько дней, нога отекает. В академии объявляют о майском интенсиве, на который я не записываюсь. Яна Александровна спрашивает: «А почему вы не записались?» Я ответила, что Арина травмирована. Мне ответили: «Ничего страшного. Пускай выходит и скользит». Я могла ослушаться, но это был бы конфликт.
— Вам уже было сложно выйти из созданных условий.
— Да. Мы пошли скользить. В какой-то момент приходит Евгений Викторович, надевает на нее грузы и отправляет прыгать каскады с двойными. Я попыталась поспорить, но мне сказали, что все в пределах нормы. У окна с видом на лед я наблюдала историю, как ребенок усугубляет ситуацию с травмой, причем никто ей не помогает — она одна. Сижу, рыдаю и не вижу в этом смысла.
— Слушайте, ну разве это не нормально для фигурного катания? Это ж спорт, во всех школах тренируются с травмами, вам ответят.
— Я такого не видела. И в любом случае родитель вправе сам решать, тренироваться ли с травмой его несовершеннолетнему ребенку. И когда через год в группе Этери Тутберидзе произошла схожая ситуация, то Арину вынесли на руках, сопроводили до личного автомобиля. Никто ее не принуждал тренироваться.
После того случая мы написали Сергею Викторовичу Дудакову. Нас никто не звал, мы попросили о шансе вернуться. Другим вариантом было бы закончить. В группе Этери Георгиевны я могу оставить ее на катке с уверенностью, что ей ничего не угрожает, и перевести в школу через дорогу.
Люди хотят еще раз получить сумму денег, которую уже получили
— Передо мной публичное заявление Яны Рудковской по поводу этого иска. В нем говорится, что вы называли себя «бедной и несчастной», зато такси заказываете только премиум.
— Никогда в жизни я не говорила, что «бедная и несчастная». Я лишь ответила на досудебную претензию, что мы переходим в другую школу в том числе по причине потери кормильца. Мне нужно думать о заработке, собственном развитии, чтобы я могла кормить семью. Я не могу постоянно заниматься фигурным катанием. Такси премиум я не заказываю и в принципе не понимаю, какое отношение имеет мой бюджет к делу. Люди еще раз хотят получить сумму, которую они уже получили. Даже если у меня дома стояли бы мешки с деньгами — почему я должна ее заплатить?
— Следующий аргумент. Вы ушли с формулировкой: «Евгений Викторович с другими спортсменами прыжками ультра-си занимается, а моей Арише нужны четверные!» Дело в четверных?
— Яна Александровна в нашем последнем телефонном разговоре произнесла фразу, мол, как вы можете говорить, что с Ариной плохо работают, если она в 10 лет практически делает четверной тулуп? Хотя я не утверждала, что плохо работали. Работали на подкатках, а на общих тренировках она была предоставлена себе. А про четверной я ответила: «Четверной тулуп не делается, если на него заходить раз в две недели». А именно с такой периодичностью он тренировался — соответствующее задание давалось, только когда приходил Евгений Викторович. Да, она в него шла, но не прыгала, чистых выездов не было. Так что по теме четверных я всего лишь отвечала Яне Александровне на реплику в разговоре.
— Яна Рудковская пишет, что прошел год, «мы молчали и готовы были урегулировать мирно все вопросы». Были попытки договориться?
— Никаких попыток договориться с нами не было, мы последний раз общались, когда уходили на просмотр в «Хрустальный». И тогда услышала, какая я бессовестная и неблагодарная. Год образовался из-за переносов рассмотрения дела, юридических формальностей. Я сама пыталась выйти на юристов спонсоров, но они не посчитали нужным отреагировать. Сами Давыдовы ответили словами Яны Александровны про бессовестных и неблагодарных.
— Не жалеете, что отдали ребенка в фигурное катание? Что бы посоветовали родителям фигуристов?
— Набираться терпения. Это свой мир с интригами, и сказать, что адекватных родителей много, я не могу. Просто мы не хотели лицемерить. Как показывает практика, это заканчивается тем, что в глаза одно, на деле — другое. Чтобы не уподобляться этому, я в посиделках родителей стараюсь не участвовать. Если бы мне рассказали, что будет так, я бы не отдала ребенка в фигурное катание. Арине уже 12, и, как бы я ни ограждала ее от информации, она все прекрасно понимает.
Позиция «Ангелов Плющенко»
После интервью с Натальей Парсеговой «СЭ» связался со второй стороной конфликта. Генеральный директор и совладелица академии «Ангелы Плющенко» Яна Рудковская так ответила на наш запрос: «Не комментирую судебные процессы. Предпочитаю в суде доказывать правоту. Наши адвокаты изложат нашу позицию в суде».