Олимпийский чемпион 1984 года три года назад возглавил сборную Белоруссии по фигурному катанию, успел добиться с ней прогресса — но теперь после решений МОК и Международного союза конькобежцев вынужден ездить с ней по российским соревнованиям. «СЭ» поговорил с известным фигуристом и тренером после Мемориала Панина-Коломенкина в Санкт-Петербурге, куда он привез сразу нескольких своих подопечных.
Ситуация с Гуменником? Собаки лают — караван идет
— Олег Кимович, начало сезона в России резвое, произошло много знаковых событий. Давайте начнем с выбора музыки и запретов на нее. Где граница между искусством и политическим моментом?
— Меня вообще беспокоят любые границы и ограничения, неважно — в спорте, или в жизни, или в политике. Когда вводят ограничение, это признак слабости. Значит, система не может справиться с вопросом нормальными путями и вынуждена ставить заборы. Запрет означает слабость, значит, какой-то момент ты не можешь контролировать.
Фигурное катание — симбиоз спорта и искусства. Где именно эта грань проходит, никто не определит. Но ограничивать нас, фигуристов, в самовыражении не совсем разумно и правильно. Я читал про историю с Гуменником и так и не понял, откуда ветер дует? Какой-то любитель где-то что-то написал или сказал... Проще было руководствоваться принципом «собаки лают — караван идет». Если ты и твои наставники считают, что тебе эта программа подходит — выражай себя, катайся. Ограничения не дают ничего позитивного ни в жизни, ни в спорте.
— Ощущение, что у нас самоцензура стала сильнее, чем цензура.
— Мы живем в такие странные непростые времена. Что же вы хотите?
— Следующая острая тема — права детей после истории с Алиной Горбачевой.
— Про конкретно эту ситуацию мне нечего сказать, я не настолько погружен в нее. Но где нет проблем с правами детей? В Америке есть система, которая вроде бы защищает их права, но сделала ли она лучше? Нет. Я не вижу на данный момент идеального решения. Придуманное в Америке работает плохо. То, что у нас в общении с детьми все дозволено, тоже плохо. Идеального мира не существует, правда есть и в одном подходе, и в другом.
— Вы когда-нибудь были свидетелем рукоприкладства?
— Я — нет, мне в жизни повезло. Меня тренировали Игорь Борисович Москвин и Тамара Николаевна Москвина — интеллигентные люди, которые не ругаются и не применяют насилие. Но кому-то действительно везет меньше.
Жизнь надо жить здесь и сейчас, а не завтра при коммунизме
— У сборной Белоруссии тоже непростые времена. Она в таком же положении, что и Россия, или есть нюансы, касающиеся возвращения?
— Мы в одной связке, к сожалению или к счастью — не знаю. Но сложности мы испытываем одинаковые, для Беларуси ситуация даже болезненнее. У нас очень небольшое количество спортсменов высшего уровня, в сборной девять человек по всем четырем видам и три специалиста. Вот эти люди, которых можно пересчитать по пальцам, соревнуются на белорусских турнирах друг с другом из года в год. Что не добавляет позитива и мотивации. В России все-таки огромное количество спортсменов высшего уровня и в мастерах, и в юниорах. Все равно конкуренция за лидерство чувствуется.
— Болезненнее и несправедливее? В футбол же белорусы играют.
— Не буду говорить про справедливость, но, опять же, любые ограничения, отстранения — это неправильно. Мы должны жить в свободном мире, иметь право пересекать любые границы, ехать в любую страну мира. Спортсмены должны выступать там, где хотят и могут в соответствии со своим уровнем.
— Вы в свое время говорили про ужины тренеров с судьями, про судейство. Почему вы такой смелый?
— Я не смелый, я честный.
— Но таких людей немного в системе фигурного катания — кто говорит.
— (С сарказмом.) Поэтому меня очень все «любят», да-да. Нет, может, я и смелый, но тут дело в другом чувстве. В свое время Валентин Николаевич Писеев мне говорил: «Не выноси сор из избы!» И я с этим согласен. Какие-то вещи, происходящие в Вегасе, должны оставаться в Вегасе. Но нельзя переходить определенные грани. Если система, институты не срабатывают и грани растворяются, это надо публично обозначать.
— После Мемориала Панина-Коломенкина нет ощущения, что фигурное катание в наших странах загибается? Нина Мозер говорит, что меньше детей стало приходить.
— В Беларуси спорт высших достижений долгие годы был растворен в бытовухе. Меня и пригласили, чтобы изменить ситуацию на верхушке айсберга — вернуть фигурное катание на Олимпиаду, достичь видимых результатов на чемпионатах Европы, мира. Частично мы эту задачу выполнили, в Пекине два спортсмена выступали, на Евро, пока нас не «попросили», были в десятке. Я оцениваю задачу как частично выполненную. А в целом есть к чему стремиться. У нас 45 катков на 9 миллионов населения — звучит здорово. Фигурное катание было, есть и будет популярным, особенно для тех семей, где есть девочки. Соотношение занимающихся девочек и мальчиков в наших странах и сейчас около 9 к 1, оно не меняется.
Проблема в том, что очень мало остается идущих по пирамиде и тех, кто забирается на самый верх. В России то же самое, но надеюсь, вопрос как-то будет решаться.
— А как это решать? Все равно квоты в сборной максимум три.
— Когда пирамида высокая, ты дольше взбираешься. И видишь положительные примеры, зачем двигаться и куда. В Беларуси вместо пирамиды было плоскогорье. Прыгаешь двойной аксель и ездишь на соревнования в Прибалтику и Польшу, больше никуда не стремишься, и нормально. В России похоже — когда зарплаты в государственном секторе небольшие, то люди ищут возможности, уходят в подкатки. В фигурном катании есть шанс зарабатывать, не забираясь наверх. Такая тенденция вытаскивает людей из пирамиды.
Осуждать таких людей никто не имеет права, жизнь одна. И ее надо жить здесь и сейчас, а не завтра в коммунизме. Просто в России есть глубокие традиции фигурного катания, победы, имена. В Беларуси этого почти нет.
Серых зон при смене гражданства быть не должно
— Есть часть, которая идет на подкатки, а есть еще одна, которая едет в другие страны.
— Они тоже в том числе уезжают за длинным рублем. В ISU очень жесткие правила перехода. На мой взгляд, тоже неправильно, это скрытое рабство. Спортсмен в капиталистической стране, где он платит за все, должен принимать решение сам, хочет он кататься за США, Канаду, Францию или Россию.
У нас другая ситуация. Государство сильно финансово вкладывается в спорт. И поэтому оно имеет право в какой-то мере диктовать условия. У российской федерации есть свои правила, которые ограничивают переходы и вводят жесткий карантин. Есть плюсы, есть минусы.
— Есть еще двойные стандарты, кому-то можно переходить, кому-то нет.
— Серых зон не должно быть, я давно об этом говорю. В футболе, баскетболе, любых других командных видах есть трансферы. Я хочу купить этого игрока и заплачу за него столько-то. Допустим, Дима Алиев выиграл сейчас Мемориал Панина-Коломенкина, и США захотели его купить. Заплатите за подготовку, компенсируйте расходы государства.
— То есть вы за систему, которую предлагали некоторые депутаты Госдумы?
— Двумя руками за, потому что это открыто, честно и прозрачно. А все эти карантины, чьи-то договоренности за дверью создают много вопросов.
— К Дэвис и Смолкину, о которых мы говорим, есть вопросы?
— У спортсмена жизнь короткая. Патриотизм — вещь хорошая и нужная, ты любишь свою страну, выступаешь за нее, гимн играет, все замечательно. Но по пути наверх жизнь непростая, а на вершине всего одно место. Если ты на этом пути понимаешь, что в своей стране по каким-то причинам не можешь достичь вершины — тебя не любят, таланта не хватает — пожалуйста, подавай заявку на переход в другую сборную. Она компенсирует расходы — и все, вперед.
Но если ты уже в своей стране добился успехов, уже от нее многое получил и, например, добрался до пьедестала чемпионата Европы и мира, то здесь, по-моему, обратного пути нет. Надо идти до конца.