Иногда интервью способны оставлять сложные эмоции. Российское фигурное катание — мир, про закулисье которого на самом деле известно не так уж много при всей его популярности. И может быть, слава богу.
Из интервью с 18-летней Софьей Барановой вы узнаете:
— Почему фигуристки завершают в 16 лет и как с угрозой здоровью едят таблетки, чтобы похудеть.
— Как пост в поддержку Елизаветы Нугумановой рассорил с тренером.
— Как повлияли на карьеру сложные отношения с Марком Кондратюком.
— Чем заканчиваются вечеринки спортсменов на сборах и даже на соревнованиях.
— Почему взрослые соревнования, по мнению Софьи, нужно открыть только совершеннолетним.
Честно говоря, я и сам не знаю, как правильно реагировать на вопросы и проблемы, которые Софья подняла в разговоре. Имеет ли смысл тренерам бегать за несовершеннолетними, но по сути взрослыми людьми и выискивать у них электронные сигареты? Можно ли сделать так, чтобы личные отношения не влияли на фигуристов? Откажутся ли когда-нибудь наши спортсмены от веществ (в том числе запрещенных)? Или большой спорт — это не про здоровье?
По идее, это вопрос не столько законов, сколько общественного обсуждения. Наверняка после этого интервью у вас тоже будут разные эмоции. Поделитесь ими — ваше мнение правда интересно.
После травмы разрушали коленную чашечку, чтобы росла новая кость
— Софья, допускаю, что не все читающие могут о тебе знать. Давай коротко расскажем, что ты за фигуристка.
— Я родом из Владивостока. В спорт пошла ради здоровья, потому что у меня с детства были проблемы с коленями. Потом мы переехали в Москву, я пошла в ЦСКА, занималась для себя, но все же на хорошем уровне. Тренировалась в том числе у Катарины Гербольдт, Светланы Соколовской. Выступала на этапах Кубка России, в Сызрани заняла третье место с 181 баллом, на первенстве России. Участвовала в международных соревнованиях — выиграла в Турции и Сербии, в Польше стала второй. А, ну лет в семь-восемь ездила на турнир в ОАЭ, там есть каток в торговом центре. Наваляла все, что можно, — и выиграла. Уровень российского фигурного катания уже тогда зашкаливал. (Смеется.)
— Чем сейчас занимаешься?
— Год после ухода из фигурного катания занималась керлингом, даже тренировалась в «Москвиче» с профессиональной командой. Вообще много чем занималась параллельно со спортом и после — музыкальную школу окончила, получила диплом младшей медсестры третьего разряда, была художественная школа по выходным. Даже актерско-модельный контракт с агентством, но за два с половиной года, кроме съемок у Басты, серьезных проектов не было. Сейчас учусь в Финансовом университете по специальности «психология в виртуальной среде и медиапространстве».
— Почему ты ушла в 16 лет из фигурного катания и выбрала учебу?
— За год до окончания карьеры на разминке я неудачно запрыгнула на степ (небольшая подставка для фитнес-упражнений. — Прим. «СЭ»), и у меня сломалась пятая плюсневая кость. У нас после этого — прокаты программ. Говорю, что у меня болит нога. Разумеется, это никого не интересует. Катаю свою программу на заднице, еду на одной ноге в слезах. Снимала конек минут десять, после чего мы поехали в травмпункт. Мне наложили гипс, с ним же я появлялась потом в ЦСКА, чтобы заниматься ОФП и растяжкой, и ходила в школу на костылях.
После возвращения меня быстро стали грузить. По ходу сезона разбухает правое колено, из-за воспалений не видно, что за травма внутри. Спасибо врачу Юлии, которая работает в штабе Светланы Владимировны [Соколовской], — меня отправляют после соревнований на покой. Но через неделю Светлана Владимировна звонит и спрашивает: «Едешь на первенство России?» Я поехала. Позорно откатала короткую, так, что тренер сказала: «Либо ты собираешься, либо наши пути разойдутся». Предполагаю, это было стимулирование. Мне кажется, не лучшее, но оказалось действенным. Заняла, правда, последнее место, но все были довольны, все сделала. (Смеется.)
Это был 2020 год, началась пандемия. Мы никак не могли найти мне врача — кто-то ушел на передовую, кто-то лечит, а другие... к сожалению, не в живых. Ты звонишь, а абонент уже не абонент. Троих знакомых специалистов мы так и не успели увидеть. К октябрю находим доктора, и он говорит: «Почему ты все еще ходишь?» Положили на срочную операцию, вычищали, разрушали коленную чашечку, чтобы по новой наращивалась костная ткань. После наркоза сразу позвонила Светлане Владимировне, мне мерещилось, что я в коньках и вот-вот выйду на лед. Но я долго восстанавливалась, параллельно раскабанела, потому что пубертат ударил вдвойне. Но как бы я ни тешила себя тем, что люблю спорт, я почувствовала вкус свободной жизни и потеряла интерес к тренировкам.
— Как ты пережила пубертат?
— Булимия во всей красе. В тот момент тебе важно увидеть заветную циферку на весах и рассказать тренеру, что ты похудела. Полтора килограмма за ночь? «Ну кросс бегала 20 километров».
— А на самом деле не кросс?
— Конечно, нет. Кросс был до другой комнаты, куда я бегала всю ночь. Таблетки. Бисакодил, фуросемид. Последний я никогда не пила, но первый — да, спортсмены употребляют его в неадекватных количествах. Мне посоветовали девочки из ЦСКА, дали сразу пять таблеток за раз — потому что сами столько пили. Слышала, что некоторые пили восемь-девять. От фуросемида последствия еще хуже. Хотя он в фигурном катании есть (фуросемид запрещен как допинг и в соревновательный, и во внесоревновательный период. — Прим. «СЭ»).
На сборах в Кисловодске, где я восстанавливалась, после любого приема пищи — обезвоживание. Таблетки выводят воду из мышц, а не из жира, жир легкий. Поэтому смысл только показать цифру на отчетном взвешивании. А однажды меня спалила мама — утром после приема таблеток у меня был рвотный рефлекс из-за стакана воды. Она присмотрелась — у меня губы синие, лицо бледное, синяки под глазами. Короче, я была на грани потери сознания. И конечно, я пошла на тренировку — а как еще?
Могу этим интервью предупредить девочек — не надо верить в преданную любовь
— Вы нормально расстались с тренерами?
— Со Светланой Владимировной — да, букетик, все спокойно. Правда, впоследствии сохранить эти отношения не удалось, о чем еще расскажу. Но был у нас такой тренер, Артем Игоревич Бородулин. Он как-то решил отмечать свой день рождения две недели — одну до, одну после. И не ходил на утренние тренировки, поэтому дети просто стояли в коньках у входа на лед в ожидании. Бывало, что у тебя индивидуальная тренировка, родители оплатили — а тренер опаздывает или не приходит. Вот с ним расход был неприятный. Мы заплатили 200 тысяч за сборы в Старом Осколе, я не поехала — деньги мои родители так и не увидели.
— Психологически тяжело на фоне травм и проблем со здоровьем продолжать заниматься любимым делом? Все-таки фигурное катание хоть и индивидуальный вид спорта, но внутренняя конкуренция высокая, личные взаимоотношения важны.
— Тут можно вспомнить много историй. Например, мое знакомство с Лизой Нугумановой. Она приехала на те же сборы в Кисловодск позже, но начала качать права: потребовала себе либо отдельный номер, как у Димы Алиева, либо жить в одной комнате с Ульяной Костенко. А с ней жила я. И меня во время льда подозвала Светлана Владимировна и попросила переехать к другой девочке — мол, не связывайся.
Мне стало интересно познакомиться с девочкой, которая меня выселила. Мы с ней подружились, вернее, мне казалось, что я дружила. Позже, когда Лиза расходилась со штабом Рукавицына, она попросила меня о поддержке в той ситуации. Я поддержала, после чего на меня обиделась Светлана Владимировна: для нее группа Рукавицына — вторая семья. Заходила к ней в гости, пришла с конфетами. Она: «Че ты? Спасибо! Принесла, ну и уходи». Хотя я не выступала против Рукавицына, написала лишь: «Лиза, я с тобой, я все видела, ты молодец». А видела ее нытье, скорее, а не то, как ее гнобят. В итоге я осталась крайняя и поссорилась со своим тренером. Переписки, если что, все у меня остались, это все правда.
Есть история и про взаимоотношения с мальчиками. Я хотела бы рассказать про Марка Кондратюка. У меня были с Марком, так скажем, «мутки», на тех же сборах. Мне 15, ему — 17. Я маленькая глупенькая девочка, которая влюбилась в мальчика, побежала, рассказала подружке. Потом через других людей я узнала, что Марк относится к этому примерно так: «Я с ней? Фу, да никогда!» Меня, естественно, это выставляет не в лучшем свете в группе, со мной перестали все общаться. Человек всем рассказывал, какая я лгунья.
Затем снова начался какой-то флирт, но Марк стал встречаться с Дашей Усачевой, убежал от нее, периодически снова виделся со мной. Когда я наконец решаюсь спросить, что все это значит и встречаемся ли мы, он уезжает на отдых с Сашей Трусовой. В общем-то, он разбил много девичьих сердец. На мой взгляд, проблема есть — и она в Марке. Он мужчина галантный, умеет ухаживать, легко сесть на крючок. У него сплошь 15-16-летние девочки — и они меняются безостановочно. Сейчас — Лиза Куликова, которой 16 лет исполнилось.
— Но сердцу не прикажешь же, предпочтения могут меняться. Разве Марк несет ответственность за чувства других?
— Я могу этим интервью хотя бы предупредить девочек — что не надо верить в преданную любовь, что таких, как ты, было много. Если разбирать психологически, можно понять — спортсмены целый день находятся на катке, они плохо социализируются. Девочки в 17-18 лет заканчивают, остаются 16-летние. Да, возраст согласия есть. Если кто-то хочет подать в суд за клевету, на мою сторону встанут люди. Ничего противоправного я не говорю, религию не трогаю, родителей не трогаю. Мне кажется, люди должны об этом знать.
— Про Марка ты вообще высказывалась положительно в интервью «Матч ТВ», как я вижу — «замечательный, разносторонний».
— Во-первых, пусть они выложат весь диалог с интервьюером, а не монолог, будто я несу бессвязную ахинею. Но там я высказывалась о нем, не касаясь темы отношений. В дружбе он прекрасен — поможет, выслушает. Отношения — совсем другое.
— Если расширять тему — я не раз слышал про отношения тренеров и учениц. Такая проблема есть? Ты сталкивалась с харассментом, абьюзом?
— Отношения тренера со спортсменкой — такое есть, к сожалению. Истории есть, мир фигурного катания о них знает, но рассказывать про них все же не стану. Если про себя — возможно, вы слышали про директора музея фигурного катания Андрея Уварова (сейчас идет суд по делу о его домогательствах на тренировке к 10-летней девочке, Уваров вину отрицал. — Прим. «СЭ»). Он организовал выставку картин Марка Кондратюка, были там и мои. И я получала от человека сообщения с подкатами, были взгляды... В общем, картины я забирала вместе с папой в целях безопасности и даже не рискнула выходить из машины. После того как всплыла история с домогательствами, я хотела написать заявление с прикрепленными скриншотами... Но дольше будешь по судам ходить.
На юниорский «Гран-при» фигуристы вызвали стриптизерш
— Ты о многих проблемах говоришь на своем примере. Видишь ли какие-то болезненные точки в нашем фигурном катании, которые, возможно, остаются вне поля зрения публики, которыми стоит заняться? Судейство?
— Не скажу про одиночников, про танцы слышала. Сами танцоры говорили: на каждый сезон, условно, выбирается пара, которая будет лидером, или две пары. Или даже на определенные соревнования — сегодня вы впереди, завтра вы. Прямо говорят: ваш сезон — следующий, немного подождите. Это вечные вопросы — почему одни выше других, хотя, казалось бы, уровень примерно одинаковый? С моим видением результаты не бьются.
Но я бы вообще подняла другой вопрос — об ответственности, кто должен нести ее за несовершеннолетних спортсменов. Это действительно сложный вопрос. Приведу пример: в одной группе тренер заметила, что фигуристки не сбрасывают вес. Пошла смотреть рюкзаки — а там электронные сигареты. Девочкам 15-16 лет. Я не святая, сама могу покурить — но я закончила со спортом, совершеннолетняя и могу сама с паспортом все купить, а не просить за углом. Получается, девочки совмещают профессиональный спорт с курением.
Другой пример: еще в одной школе парни в мое время устраивали здоровую конкуренцию и засекали, кто больше сбросит вес нормальным путем, у кого лучше с четверными. Они отказывались в соревновательный сезон от курения и алкоголя — но не могли отказаться от снюса. Потому что без никотина не могут. Но они хотя бы какие-то усилия предпринимали.
— А вообще фигуристы пьют?
— Регулярно. Либо после соревнований, либо на сборах. Вы идете, собираетесь у кого-то в номере, играете в карты, разговариваете. Конечно, там есть алкоголь. В присутствии взрослых мальчиков (таких как Дима Алиев, Саша Самарин, Макар Игнатов и других) алкоголь несовершеннолетним не наливали, и сами ребята старались не распивать — на своем примере говорю. Меня от алкоголя отгораживали. Сейчас, насколько я знаю, алкоголь льется рекой, его же проще достать, чем некоторые вещества.
Сейчас в сборной Кореи случилась ровно такая история — о домогательствах на похожей тусовке на сборах. И такое сплошь и рядом, это бесконтрольно. В 16 лет — ну сходи с родителями в кафе, не ходи к мужикам, которые тебя будут спаивать! Ему все равно на тебя, в такие моменты у мужчин срабатывает животный инстинкт и есть одна потребность.
Даже приведу пример официальных банкетов после международных соревнований. В Челябинске проходил юниорский этап «Гран-при». Закрытая афтепати для спортсменов по билетам. Насколько я знаю, вечеринка кончилась тем, что туда вызвали стриптизерш. Я бы тут не обвиняла федерацию — она организовала мероприятие, она не может держать под контролем то, что произошло дальше. И встает вопрос: кто должен нести ответственность за несовершеннолетних детей? Дедушка, чей тортик съели, остались следы, и потом получается, что допинг-тесты неблагополучные? Я вообще не верю в версию с тортиком, потому что знаю ситуацию. Конечно, дело не в тортике. Как в нем мог оказаться триметазидин?
— Ответственность либо на тренере, либо на родителях. Либо делаем большие соревнования только для совершеннолетних.
— Да, это хорошая идея. А соревнования уровня юниоров давайте будут под максимально строгим контролем, чтобы у детей не травмировалась психика.
— Не думаешь, что контроль им сломает психику?
— Ну а юниорам на «Гран-при» обязательно нужна афтепати с алкоголем и стриптизом, тусовки в номерах? Тренеры как могут это контролируют, приходят в номера, спрашивают: «Спите?» Все спят, потом опять собираются.
— Как в детском лагере.
— Да. Либо возрастной ценз, пусть совершеннолетние сами несут за себя ответственность. Тренеры на моей памяти делятся на два типа. Первый — те, кто занимается исключительно спортивной и медицинской подготовкой. Тренер должен знать, что дает врач. Другой тип — как вторая мама, которая может и в кафе с учеником сходить, и в театр. Ты можешь попросить у нее помощи, это хорошо. Но тогда тренеры должны и нести ответственность.
— Ты какая-то смелая. Большинство людей в фигурном катании много что знают, но мало говорят.
— Логично — если ты расскажешь, то угробишь карьеру, а мне терять нечего.
— Готова к тому, что по итогам интервью будут говорить: «Да кто она такая? Обиженная девочка, вот и вывалила все»?
— Сто процентов так будет, я не известный человек. Но я поэтому и пришла сюда рассказать без прикрас — хочется развеять мифы. Нет, я не обиженная девочка, для меня темы давно уже прожиты. Я просто вижу и слышу, что происходит в фигурном катании, в чем-то стало лучше, в чем-то хуже, но такие темы надо освещать. А кто, если не я? Фигуристы не будут рисковать карьерой, отношениями с тренером и федерацией.