Для Брайана Орсера на прошедшем чемпионате мира сложилась уникальная ситуация. Его два главных ученика – Юдзуру Ханю и Евгения Медведева – не завоевали золота. Но при этом мужские и женские соревнования сложились так, что и того, и другую язык не поворачивался назвать проигравшими. Точно не Медведеву – ей мало кто пророчил в Сайтаме медаль, а она едва не стала второй. Ханю вроде бы проиграл феноменальные 22 балла, но после соревнований Орсер в небольшой микст-зоне рассказывал примерно сотне японских журналистов о травме японской легенды. В любом случае – на фоне такой японской публики злорадствовать не хотелось.
Поэтому соглашаясь на интервью и появляясь на следующее утро в фойе гостиницы, Орсер чуть ли не светился от счастья. И сказал, что в этом году журналисты почему-то атакуют его не так активно. Этот недочет надо было исправить.
В декабре после Саранска мы просто пытались выжить
– Брайан, вы считаете чемпионаты мира, на которых были? У вас какой?
– Первый был в 2007-м, в Токио, с Ким Ю На. С тех пор я пропустил только один. То есть 12, получается.
– Почему спрашиваю – очень уж многие говорят, что это был чуть ли не лучший чемпионат в истории.
– Правда? Вы знаете, у меня даже и времени не было, чтобы над этим подумать. Были очень сильные моменты в каждом виде. Китайская пара выступила потрясающе. В танцах вся первая пятерка – невероятна. Женщины – что-то невообразимое, суперкатание, драма. Мужчины – вы все видели субботним вечером, великолепно. То есть один из лучших наверняка, стоит признать. Один из драматичнейших – точно. Ну и я всегда смотрю на качество катания. Оно было очень высоким.
Еще один важный момент – всегда интересно смотреть на чемпионаты после Олимпиад. У нас новый четырехлетний цикл, своеобразная смена караула. Загитова взяла первый титул. У Чена и китайской пары он второй, в танцах дуэт сохранил лидерство. Но все равно, много новых имен. Японские одиночницы еще новенькие. Есть хорошие парни из Европы – итальянцы, французы. Много восходящих звезд. Теперь мы полном пару летим к новой Олимпиаде. И в ближайшие три года посмотрим, как это все будет разыгрываться.
– Евгения завоевала бронзу. Если бы вам сказали это в декабре в Саранске после чемпионата России, какова была ваша реакция?
– (смеется) Слушайте, я всегда знал, что нам требовалось одно – время. И сейчас все еще нужно. Я все-таки доволен, удовлетворен ее выступлением.
– И местом?
– Местом… Да. Но больше катанием, чем результатом. Место со временем будет подкорректировано (смеется) После 10 месяцев работы с ней мы вот в этой точке. Но даже после Саранска в декабре я знал, что времени все еще недостаточно. И мы просто пытались выжить. Делать какие-то изменения. Просто в условиях смены окружающей среды, растущего организма…
– Евгения вчера сказала, что этот процесс закончен.
– Давайте на это надеяться. Но после Олимпиады были серьезные перемены. Конечно, и мне, и, скорее, спортсменам требуется время приспособиться. Часто в таких ситуациях они возвращаются к старой технике, к старому складу ума, к основам. Мы делаем некоторые корректировки, но делать новые элементы Евгении было нервно. Это человеческая сущность.
Но сейчас я вижу, что вместе мы находим путь через все это. Мы только начинаем его находить. Нам надо было пройти этот турнир. Я очень удовлетворен, что она на него отобралась, прошла через весь этот процесс. Процесс был справедливым. Жесткая ситуация в российском фигурном катании – от того, что там так много хороших фигуристок! Любая страна мечтала бы оказаться в таком положении. Когда у вас пять претенденток, вам приходится выбрать трех. Выбор постарались сделать справедливым, это получилось, и он оказался правильным. Евгения доказала это.
Хочу, чтоб мои фигуристы выигрывали за счет катания, а не репутации
– Ваша подопечная выиграла в борьбе за медаль 0,3 балла у Кихиры, 1 балл у Сакамото. Это можно считать некой удачей, может быть, компенсацией от судьбы за тяжелый сезон? Ведь Кихира по сути отдала эту медаль, да и плотность такая, что исход довольно субъективный.
– Да, в какой-то мере. Кихира была одним из фаворитов. Но это соревнование. Я как тренер стараюсь никогда это глубоко не копать. Потому что а не был ли у Медведевой недооценен тройной тулуп в короткой программе? Не знаю. Его так оценили. Но ты начинаешь делать простую математику – и выходит, что Медведева могла бы получить на 4-5 баллов больше в короткой программе, то есть 80 в общей сложности, правильно? А это значит, мы бы уже были на расстоянии удара от Загитовой перед произвольной программой. И тогда бы у нас было твердое второе место. То есть ты постоянно можешь делать эти прикидки – а если так, а если этак. Так можно с ума сойти. Поэтому лучше принимать тот протокол, который вам вручили. И делать из него выводы, выходить и в следующий раз делать каскад идеально чисто. Я хочу, чтобы мои подопечные выигрывали за счет уверенного катания, а не репутации. Потому что таких случаев в фигурном катании было полно, и с моими фигуристами.
– Да и на этом чемпионате. Была тут одна французская танцевальная пара…
– Ну, тут я должен сказать, что они были прекрасны (смеется). Я люблю эту пару. И российский дуэт сделал все, что мог. У них был превосходный ритмический танец, и они заложили хорошую основу. Это был их первый год, и я думаю, они оставили впечатление. Это задел на будущее для Олимпиады. Тут нужно застолбить место как можно раньше. В танцах редко бывают сюрпризы, кроме самих французов в свое время. Но это исключение.
– Евгения сказала, что первое время в Канаде ощущала себя приемной дочерью. Вы были больше, чем тренером? В чем это проявлялось, и в чем ей было тяжелее всего?
– Сначала я помог ей найти жилье поближе к катку. У нас много иностранных спортсменов в Cricket Club, и они помогали ей и ее маме. Где совершать покупки и с другими бытовыми вещами. Я знаю, что в Торонто есть некий русский квартал, где они могли купить какие-то знакомые продукты, чтобы приготовить что-то свое. Но я не настолько в курсе. Вообще многие люди и вне катка ее приютили, не только ее, но и ее маму, потому что в новой стране сначала все непросто, это очевидно. Сейчас все нормально, им комфортно.
– Она на таком прекрасном английском говорит.
– С трудом верится, да? (смеется)
– Да, я за все школьное время так не спрогрессировал.
– Я вообще удивляюсь, как молодежь быстро осваивает языки, набирается слов. У меня очень много детей со всего мира, и зачастую они приезжали, не зная ни слова на английском. Как Ким Ю На, например. А она очень застенчивая. Но сейчас ее английский прекрасен. У меня была русская девушка из Санкт-Петербурга, она занималась лет пять и ходила с братом на уроки. Сейчас они с семьей уехали, в университет, но английский теперь идеальный. Так что это почти у всех детей так.
– Может, вы какие-нибудь русские слова выучили с Евгенией?
– Журналисты из каждой страны об этом спрашивают. Испанцы – из-за Фернандеса, японцы – из-за Ханю. Когда я начинал работать с Ю На, брал уроки корейского. И я достаточно хорош... Ладно, я ужасен в корейском, но я пытался! А потом наши дороги разошлись, ну я и перестал его учить. (смеется) Хотя сейчас у меня есть корейский мальчик. Вообще корейский для меня – самый легкий язык из всех для изучения.
Понимаю, что Этери было тяжело
– Вы сказали, что по плану полная адаптация Медведевой должна пройти за 18 месяцев. На данный момент Евгения идет быстрее графика, медленнее?
– В некоторых аспектах шла быстрее, в некоторых – медленнее.
– В каких медленнее?
– Она знает только один метод тренировок, у нее был только один способ подготовки. И кажется, это было просто повторение. Много-много прыжков. Я думаю, что должен быть какой-то момент, чтобы переходить к работе над чем-то фундаментальным. Скорость, навыки катания. И было сложно убедить Евгению поверить в это изменение. Потому что около часа работы у нас было катание, шаги. И она могла думать: “Я же могу в это время прыгать тройной сальхов, каскад, да что угодно!” Но сейчас она это принимает. И в ее катании есть изменения, и это из-за взросления. Она видит это у других, как, например, Джастин Браун продвинулся вперед. Прыжковая часть хороша. Но всегда есть над чем работать. И после этого чемпионата она очень возбуждена работой. У нее есть шоу, не знаю, раскрывала ли она уже свои идеи о программах. Но она точно думает о будущем. И это меня радует.
Мой стиль работы тренером – такой, при котором ты принимаешь тренера как не столь нужную фигуру. То есть наставник становится менее релевантным, что ли. Ты просто даешь фигуристу инструменты, и они сами разбираются. Я мотивирую, наблюдаю. Юдзу Ханю – один из примеров. Я не учу его каждый день, но нахожусь рядом. И так мы работаем семь лет.
– У вас в принципе несколько другой подход относительно Этери Тутберидзе, которую называют жестким тренером. Есть ли ответ на вопрос, какой лучше?
– Я никогда не скажу, что стиль другого тренера – плохой или что-то в этом роде. У меня есть свой стиль, и меня за него иногда критикуют. И тоже были подопечные, с которыми не получалось. И ему или ей подходил другой стиль. Например, Турсынбаева. Мы с ней были три-четыре года. После Олимпиады в Пхенчхане я решил, что для нее лучше остаться в Москве. У нее были планы вернуться, но я ей сказал: “Будет лучше, если ты останешься”. Я не имел понятия, к кому она пойдет, может, вообще в Калифорнию поедет. Но там не было обид, мне она нравилась. Много говорили с ней о ее навыках, но у меня она просто не расцветала. И она нашла правильного человека, это прекрасно. Фигуристы должны найти нужную химию.
Многое здесь зависит от возраста. У меня, наверное, не очень хорошо получается с молодыми спортсменами. Может быть, у меня нет терпения или темперамент не тот. Но у меня были и с ними успехи, тот же Гоголев. То есть что-то я все-таки делал правильно. Но мне кажется, я нашел свое, тренируя более состоявшихся фигуристов, что тоже нелегко, это вызов. Нелегко то, что делает Этери, и она делает действительно прекрасную работу.
– Вы когда-нибудь с ней говорили? Может быть, на какие-то отвлеченно-философские темы о методиках?
– Нет. Может, когда-нибудь. Я хотел бы с ней пообщаться. У меня нет в ее отношении никаких обид или отрицательных чувств. Я сам терял хороших фигуристов. Ким Ю На, которая взяла со мной золото Олимпиады, чемпионата мира. Она ушла к другому, это жизнь. И я как-то пытался анализировать и переварить то, что произошло. Но воспринял это очень тяжело, близко к сердцу.
Я был по обе стороны: и терял, и принимал ушедших. Понимаю, что Этери наверняка было тяжело, когда Евгения хотела сохранить свою жизнь в фигурном катании и нуждалась в переменах на том этапе. Мы пройдем через это, все мы. Я сильно восхищаюсь Этери. Это не случайность, что у нее есть все эти чемпионки, юниорки. И как… человеческое создание (усмехается), я должен признать это. Каждый тренер в мире восторгается ей, смотрит и думает: “Как она эта делает?” Даже на юниорском чемпионате мира на тренировках смотрят на нее и задаются вопросом: “Да где же здесь секрет?”
– Вряд ли она откроет.
– Я бы на ее месте тоже не стал (смеется).
У Евгении есть дух бойца
– Вы сказали, что в российском фигурном катании были жесткие моменты. Да и весь сезон был напряженный. Сами столкнулись с негативом? Кто-нибудь писал вам в соцсети или электронную почту: “Что же ты творишь, Брайан”?
– Да нет, такого не было.
– То есть вы просто слышали, что в России есть напряжение, но не более того?
– Да, как-то так. Я в принципе держусь подальше от социальных сетей. И советую это делать своим спортсменам. Но они молодые и растут вместе с ними.
– Но вы же не тот тренер, который будет запрещать заходить в соцсети.
– Я могу предложить им не читать эту чепуху, не верить. Но ребята вырастают и понимают, как перестать обращать на это внимание. Мне вообще кажется, что дети уже научились с этим справляться. Я рос в другое время. Когда я работал с Ю На, я как-то решил почитать, что там пишут. Это было ужасно. Одна страница – меня ненавидят, вторая – меня обожают и благодарят. Мнения могут быть разные. Но я должен верить в то, что делаю, верить в спортсменов. Хочу, чтобы они были счастливы и плодотворны. И даже после ухода из спорта любили его. И если по пути они завоюют золотые медали, это прекрасно.
– Последний вопрос, Брайан, тоже немного глобальный. Во многих других видах спорта – хоккее, даже лыжах, биатлоне больше жесткости, в фигурном катании кажется, что все очень позитивные. Но ситуация в России показывает, что трэштокинг помогает популярности (здесь Орсер засмеялся) Это потому что фигурное катание – не только спорт, но и искусство?
– Мне нравится, что вы использовали слово спорт, потому что я полностью воспринимаю его как спорт. Но есть и артистическая, художественная сторона.
– А какое между ними соотношение? 50 на 50, 70 на 30?
– Уф! Это меняется с десятилетиями. В 90-е очень многое было построено на технике. Взять хотя бы Плющенко и Ягудина. Они были “технарями”. Бриан Жубер, например. А затем у нас есть Стефан Ламбьель, который был очень артистичен. И баланс сместился. Ю На в 2010-м выиграла, потому что у нее было идеальный набор и того, и другого. То есть ты стараешься вписать этот аспект в спорт. Скольжение, скорость – это часть спорта, это не фигня какая-нибудь (смеется). Понимаете, что я имею в виду? Это не просто прыжки в четыре оборота подряд. Надо оставить людей тронутыми. То, что произошло на мужских соревнованиях в субботу. Сначала вышел Ханю и дал людям, что они хотели. Но следом вышел Чен – сразу после Ханю, в Японии, при полном зале, после 300 баллов соперника! И с Юдзуру, стоящим у бортика. Многие бы просто сломались. Но Чен это перешагнул. Думаю, у Евгении тоже это есть. Этот соревновательный инстинкт, дух бойца. И если мы еще поработаем над фундаментом, она сможет быть еще яростнее. Это как со строительством дома.
– Видимо, результаты вы “отрегулируете” в Пекине.
– О, три года – большой срок! Подходят новые юниорки из России. Но нам надо оставаться конкурентоспособными.
Все о фигурном катании: новости и обзоры // чемпионат мира-2019: расписание турнира, календарь соревнований // видеотрансляции в прямом эфире