EURO-2016. Отборочный турнир. 9 октября. ШВЕЦИЯ – РОССИЯ
На тренировке сборной России побывал олимпийский чемпион-2004 в беге на 800 метров
Юрий ГОЛЫШАК
из Химок
Конечно же, весь наш футбол еще долго будет отходить от кончины Феди Черенкова. Уж я – точно. Одного дня, чтоб осознать, не хватает. Воскресное настроение под стать погоде – холодно и дождь. Ничего не хочется. Какая сборная, какая тренировка – если Федя умер?!
Футболисты сегодняшней сборной отыскивали слова о Черенкове – пусть и не сами, а с подачи корреспондентов. Говорили что-то, вычитанное накануне в газетах.
– Наше поколение его не застало на поле… – чуть виновато произнес Денис Глушаков.
Денис Глушаков: "У меня микронадрыв. Надеюсь поправиться"
Мне на секунду стало странно. А ведь и действительно не застало! Целое поколение выросло, не представляющее, как играл Черенков. Как не вполне представляла "Парма", кого приехала провожать из футбола в 1994-м.
* * *
Я ехал к сборной – и вспоминал, забыв о дороге, как бегал мальчишкой в соседний поселок на спартаковскую базу. В ту пору ржавая калитка поросла бурьяном в открытом состоянии. Заходи кто хочет.
Вот я и заходил, совал программку и ручку уходящим с поля после тренировки спартаковцам. Хоть болел за совсем другой клуб. Кто-то был старше меня лет на пятнадцать, как Федя Черенков. Кто-то – совсем на чуть-чуть. Из той команды не придут уже на футбол ни Федя, ни Андрей Иванов, ни Русяев с Суслопаровым…
До сих пор помню почерк каждого – что-то легкое, растворяющееся на бумаге от Черенкова. Значительно, с нажимом выводил каждую буковку фамилии Миша Русяев. Каллиграфически выписывал на свободном уголке, словно акварельку, Андрей Иванов и собственный игровой номер выводил сбоку, чтоб ни с кем не спутали. Да с кем его спутаешь – Андрей уже в то время читал La Gazzetta dello Sport и даже после тренировки пах заграничным одеколоном.
Вот найти бы те программки!
* * *
Но ждал меня новый день, в котором свои герои и свои автографы. И даже сны – вместо прекрасного футбола 80-х приснился мне накануне "граф" Божович. Отчего-то вместе пересчитывали мы на ветру грядущую неустойку.
…футболисты сборной выходили на газон "Арены Химки" поеживаясь. Кто-то трогал мокрую травку носком бутсы – и лишь потом ступал. Обычно я так иду в Рождество к проруби. Сколько раз ходил – ни разу не прыгнул.
Сборная, покосившись на толпу корреспондентов за ленточкой, отправилась к трибуне с детишками. Кто-то поднял руки. Кто-то просто кивнул. К нам, снимающим и пишущим, подошли двое – да и те не футболисты.
– На поле не заходить, – сообщил один.
– Через пятнадцать минут – попрошу на выход, – добавил другой.
Вот это прекрасная должность, подумал я. Такая мне по душе – готов за одну зарплату трудиться за двоих.
Дети на восточной трибуне радовались всему – рывкам Дзюбы. Неожиданному пасу Игнашевича на другой фланг. А вот Дзагоев запулил мячом в того же Игнашевича: попробуй обработай!
Но Игнашевич воробей стреляный. Вот еще – такие мячи останавливать. Увернулся, пропустил – и угодил мяч точнехонько в неизвестного фотографа. Странным образом ничего из техники не расколотив. Вот это съездил бы парень на задание…
Фабио Капелло стоял в центре поля, скрестив руки на груди. Дзагоев с Игнашевичем готовы были стрелять друг в друга мячом хоть до темноты. Плевать на дождь.
Фабио, казалось, забыл обо всем. Ушел в мир сказок и приключений. О чем думал? Я вспомнил давнее интервью дона: "Вот закончу тренировать – отправлюсь в кругосветное путешествие. Боже, как я буду путешествовать!"
Рассказывал так вкусно, что я повторял вслед за ним – как же я буду путешествовать!
Может, размышлял слякотным утром Капелло об этом. Вот выберут снова в президенты РФС Николая Толстых, и можно подбирать маршрут. Если не врут злые языки, озвучивая намерения итальянца.
Наконец Капелло, чуть вздрогнув, вернулся ко всем нам. Подмигнул Кристиану Пануччи, расправ пару из сотни морщин на лице. Надвинул кепку до бровей.
А самое интересное было у скамейки. Вот появился пресс-атташе Илья Казаков.
– Как дела? – обрадовался я славному человеку.
Казаков показал забинтованный большой палец. Не поймешь – то ли здорово, то ли наоборот.
– В "Локомотиве" вратарь Пелиццоли сломал средний палец, – сообщил памятливый корреспондент Казакову в утешение. – Его тоже спрашивали: "Как дела?" – а он выставлял средний палец…
Поэтому в "Локомотиве" и не задержался, додумал я. Показал средний палец кому-то не тому.
Насколько спокойно было на поле, настолько же бурлила жизнь у скамейки. Вот прошел по луже гражданин в замшевых ботиночках. Посмотрел под ноги досадливо.
Похож был до невероятности на Олега Даля – в самых воздушных ролях. Я вглядывался, щурился изо всех сил. А чтоб не был таким зорким, милая женщина из толпы пишущих едва не выколола мне глаз зонтом.
– Это же Юрий Борзаковский, – сообщил, снова оказавшись рядом, Казаков.
Бог ты мой, – вот это сюрприз. Не для меня одного. О чем-то, гляжу, перешучивается с Борзаковским Михаил Насибов, величайший юморист нашего футбола. А вот подошел второй массажист, знакомый мне по "Зениту" Сергей Колесников. Борзаковского обнял, потрепал по затылку. С таким жаром не обнимались даже сыновья лейтенанта Шмидта в казенном кабинете.
Час спустя я подойду к Колесникову:
– Вы откуда чемпиона-то знаете?
Колесников даже присвистнул:
– Друг мой! Так я же 25 лет в сборной по легкой атлетике отработал!
Как же я мог забыть. Ну, разумеется.
* * *
– Всем спасибо, – выпроводили дорогих гостей с камерами и диктофонами. Корреспонденты поплелись в тепло. Я взглянул на часы – четверть двенадцатого.
Детей с восточной трибуны, однако ж, никто не выдворял. Грех было не попробовать прорваться туда. Затесаться в толпу, сказаться воспитателем.
Из толпы репортеров додумался до такого кроме меня лишь один. Даже чуть опередил в рывке за угол – до меня доносился сквозь химкинский туман обрывок диалога с охранником:
– Нельзя. Мы их запустили – а теперь приказано работать только на выход.
– А может, все-таки?.. – вступил в разговор я. Вкрадчиво, будто уговаривал сдаться не химкинского сторожа, а фельдмаршала Паулюса.
– Никак нельзя. Смотрите, – указал рукой куда-то в небеса сторож.
Я посмотрел. Увидел лишь тяжелые октябрьские небеса.
– 110 камер! Все видно!
– Это аргумент, – обессилел я. – Вы честный служака. Возможно, вас даже наградят.
– Свое бы получить, – отчего-то огорчился тот.
* * *
Проникать на трибуну было совершенно необязательно – в стадионном заборе оказалась прекраснейшая, широченная дыра. Смотри – не хочу.
Я хотел. Достав блокнот и ручку, приготовился конспектировать. К моему удивлению, на поле мало что изменилось. Капелло так и стоял в центре поля. Пануччи задумчиво двигал фишки вдоль бровки – так курортники играют в шахматы сами с собой. Игнашевич запускал передачи с фланга на фланг могучей ногой. Изменение я заметил лишь одно – кто-то из футболистов сборной натянул потешную шапочку– "петушок". Что-то из раннего Юрия Палыча. При фотохудожниках тренироваться в такой стеснялся – стыжусь предположить, где прятал. Теперь-то мне стало ясно, почему тренировка – "закрытая".
Я ждал подвоха спереди – кто-то заметит шпиона, ткнет в мое окошко карандашом. Или ослепит лазерной указкой.
Оказалось, жди беды с тыла. 110 камер работают надежно.
– Ну и не стыдно вам? – раздался женский голос.
Я обернулся. Глазами дама подсказывала – отвечай, что стыдно.
– Не стыдно, – сообщил я.
– Снимать и фотографировать нельзя.
– Не снимаю, – предъявил я блокнот.
– А если позову охрану?
– Так даже интереснее. Зовите скорее.
Дама насупилась. Мне показалось, вот-вот расплачется, оказавшись в интеллектуальном тупике.
* * *
Досматривать, впрочем, не стал. Поняв главное: выдворение корреспондентов – акт величайшего гуманизма по отношению к нам же. Нечего стоять в лужах по щиколотку. Зонтами тыкать друг другу в глаза.
Под трибунами дышалось легче. Кто-то делился воспоминаниями:
– Как-то увидел Борис Майоров, как колу пью. Вылей, говорит, немедленно. Я этой гадостью в 63-м коньки от ржавчины очищал.
Выслушали снисходительно и мой рассказ разведчика. Ответили:
– Это Капелло ничего не видит. А вот мы как-то забрались на Восточной улице с камерой в административную пристройку. Тихонько снимали. Так Хиддинк с поля нас разглядел, поймал блик – скандал был страшный!
Мимо шли к автобусу футболисты – Лодыгин охал на ходу, обжигая пальцы о стакан с чаем. Дзюба выделял из толпы знакомые лица – одаривая с высоты в 193 сантиметра улыбкой. Кристиан Пануччи разговаривал сам с собой: "Как дела? Хорошо!" Работа с фишками учит быть самодостаточным.
А толпа дожидалась Юрия Борзаковского. Тот прошмыгнул было к двери, не ожидая такого почтения. Но был перехвачен за рукав.
Пожав плечами, передал в чьи-то дружеские руки два мячика с автографами. Ну и сцена была где-то под трибунами, вдали от камер – олимпийский чемпион берет автографы у футболистов!
Три минуты Борзаковский честно отвечал. От некоторых вопросов, казалось, вот-вот упадет в обморок.
– Приехал посмотреть тренировку, пожелать ребятам удачи в играх со сборными Швеции и Молдавии. Надеюсь, выиграем. Я с детства интересуюсь футболом. Пригласили – я не отказал.
– Как бежит команда?
– Бежит замечательно! Все будет хорошо!
– По технике есть претензии?
– По технике бега? – расширил глаза чемпион. – Конечно, у футболистов другая техника. Но все они в порядке.
– У кого из футболистов самая хорошая дистанционная скорость – которая позволит пробежать 800 метров?
– Алан показал сейчас просто замечательную скорость. Щенников – тоже неплохую.
– С кем-то пообщались?
– Не успел.
– Один мячик наверняка оставите себе. А второй – кому?
– Для отца подписал. Он у меня ярый фанат.
– Сегодня были дети на трибуне. В вашей практике такое случалось?
– Да. Проводил мастер-класс. Сегодня ребята просто смотрели футбол – а я даже общался с ними. Показывал упражнения.
– Как ваша диджейская деятельность?
– Это хобби… – рассмеялся Борзаковский. – Когда есть время – я этим занимаюсь. Нет – оставляю. В последнее время больше занят семьей.
– Нет мысли вернуться в спорт?
– Из жизни ушел мой тренер,который видел меня насквозь. Тренер – 50 процентов успеха спортсмена, одному работать тяжело. Я пробовал тренироваться, вроде все идет неплохо. Но годы берут свое. Уже 16 лет я на высшем уровне, это тяжело. Хотя мне говорят: "Давай еще в Рио съездим!" – но… Не знаю.
– Может, в футбол перейти?
– Мне все-таки 33 года. Хотя товарищи меня звали в пляжный футбол: "Давай к нам!" – "Пока подождите…"
– Что думаете по поводу скандала с Чегиным?
– Я к Чегину хорошо отношусь, это профессионал своего дела. Больше чем уверен – все скандалы наигранные. ВАДА прессует российских спортсменов, в частности, ходоков. Дай бог Чегину это выдержать. Думаю, все у них будет хорошо.