10 лет назад не стало выдающегося советского и российского специалиста, заслуженного тренера СССР, легенды "Зенита" Юрия Морозова. В память о нем "СЭ" публикует посвященные мэтру отрывки из вышедшей в 2009 году книги обозревателя Игоря РАБИНЕРА "Правда о "Зените".
История "Зенита"-84 началась все же не с Павла Садырина, а с его предшественника – Юрия Морозова. Именно он сформировал почти весь состав, который потом выиграет чемпионат, именно с ним ленинградская команда впервые за 44 года существования чемпионата СССР завоевала медали – бронзовые.
Но так складывалась судьба, что сразу в двух клубах, в "Зените" и затем ЦСКА, великолепному тактику и знатоку футбола Морозову чего-то не хватало для достижения главной цели. И его дело довершал Садырин.
В том, что Морозов – выдающийся футбольный специалист, не сомневается ни один из игроков разных поколений, с которыми мне довелось пообщаться в процессе работы над этой книгой. Особенно поразили слова самых молодых из тех, с кем ему довелось поработать – Андрея Аршавина и Александра Кержакова. Тех, кому тренер-ветеран, певший в "Зените" (да, как выяснилось, и в жизни тоже) свою лебединую песню, смело доверил место в основном составе, хотя их не брали ни в какие юношеские сборные России.
В рождественском номере "Спорт-Экспресса" за декабрь 2008 года мои коллеги Юрий Голышак, Александр Кружков и Борис Левин брали интервью у Аршавина. И спросили, кто, по его мнению, лучше всех разбирается в футболе из всех тренеров, с которыми он работал.
Аршавин, как всегда, проявил образец нонконформизма. Ну что, казалось бы, ему мешало польстить самолюбию ныне здравствующих специалистов – среди которых есть действительно выдающиеся мастера своего дела вроде Гуса Хиддинка и Дика Адвоката? Но он внезапно заявил: "Юрий Андреевич Морозов". И это при том, что отношения деспотичного старого тренера и строптивого юного футболиста складывались отнюдь не идеально!
Андрей АРШАВИН - лучший спортсмен России-2008 по версии "СЭ".
Фото - Вячеслав ЕВДОКИМОВ/ФК "Зенит"
ЛУЧШИЙ СПОРТСМЕН РОССИИ-2008. ВЕРСИЯ "СЭ". Андрей АРШАВИН:
"СКОРО ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!"
Спустя несколько дней после выхода интервью в "СЭ" с Аршавиным беседовал уже я – для этой книги. И уточнил:
– Вы полагаете, Хиддинк и Адвокат уступают Морозову в понимании игры?
– Отвечая на этот вопрос, я имел в виду только тренеров "Зенита". Скажу так: я встретил Морозова, когда ничего не понимал в футболе. Хотя на тот момент не сомневался в том, что понимаю. И он давал мне и Кержу (Александру Кержакову. – Прим. И.Р.) правильные советы, ставил нашу игру, вкладывал в нас свое понимание и видение футбола. Поэтому я его и назвал, что был тогда, как говорится, открытой книгой. А сейчас, когда я встречаюсь с тренерами уже в зрелом для игрока возрасте, у меня к ним немножко другое отношение.
– Но ведь в обиходном представлении Морозов – типичный представитель направления Валерия Лобановского, где упор делался на физподготовку и силовую игру. А вы предпочитаете совсем другой футбол.
– Знаю одно: при Морозове мы много атаковали и много забивали. А это то, что я люблю в футболе. Другое дело, что кроссов мы за год с Морозовым пробегали столько, сколько за год с Петржелой плюс за год с Адвокатом. Но у каждого – свой подход к тренировочному процессу. В принципе мои отношения с Морозовым нельзя было назвать фантастическими – у меня вообще ни с одним тренером не было, образно говоря, "любовных" отношений. Юрий Андреевич меня даже брал в команду, выгонял, потом опять возвращал... Но самое главное, что именно он ввел меня в основной состав и давал мне возможность играть. А остальное я готов был терпеть.
– Он был жестким человеком, держал игроков на дистанции?
– Я бы так не сказал. Над Морозовым можно было и пошутить. С другой стороны, были эпизоды, когда мы после какого-то проигранного матча в раздевалке разговаривали по мобильным телефонам, и Юрий Андреевич был сильно этим недоволен, жаловался в разговоре с Виталием Мутко: "Что они себе позволяют?" Понимаю, что он всю жизнь прожил в СССР, а мы – уже новое поколение, с другими представлениями о вещах. Это были даже не конфликты. А разное понимание жизни, того, что можно делать, а что нельзя. Но каких-то глобальных ссор и конфликтов между нами не помню.
Главное, что он многое мне дал в футболе. Ему даже удалось изменить мое понимание этой игры – я понял, что нужно больше работать, нежели рассчитывать на свой талант.
– Верно ли утверждение, что его уход из-за болезни в середине сезона-2002 на какое-то время остановил ваше развитие как игрока?
– Думаю, да.
– Были ли вы на похоронах Морозова?
– Был. Еще, по-моему, после его смерти один или два раза разговаривал с его женой.
Андрей АРШАВИН (справа) и Александр КЕРЖАКОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
Все, кто знает Аршавина, не дадут соврать: оценку, которую он дал Морозову, можно счесть за похвалу высшей категории. Если задаться вопросом, какого качества у нынешнего футболиста лондонского "Арсенала" нет и в помине, то ответ приходит сразу – дипломатичности. Он вслух говорит все, что думает, о любом. И если бы считал роль Юрия Андреевича в своей карьере негативной, заявил бы об этом прямо и жестко.
"Я понял, что нужно больше работать, нежели рассчитывать на свой талант" – за один этот урок, который самый одаренный игрок России извлек из общения с Морозовым, наш футбол должен быть этому тренеру благодарен. Будь иначе – может, и не было бы ни Кубка УЕФА, ни бронзы сборной на Euro-2008.
Борис Рапопорт, в разное время работавший и главным, и вторым тренером "Зенита", вспоминает:
– Начало сезона 2002 года. Утром по клубу разносится весть: Морозов сказал, что сегодня с "Ротором" проводит последнюю игру, в "Зените" больше работать не будет, его достала компания Аршавина и Кержакова. Слух мгновенно разлетается по всему Питеру. Все в шоке. Думаем, что какие-то основания у этого слуха наверняка есть: это же были совсем не простые ребята, острые на язык, заслуг особых еще нет, а амбиций – море. До сих пор помню, как команда выходила на поле с Волгоградом, и все ждали, чем это закончится. И Аршавин забил гол. После чего подбежал к Деду (так за глаза называли Морозова. – Прим. И.Р.), который никогда не садился на скамейку, и расцеловал его. Дед сразу растрогался, размяк, и вопрос о его уходе сразу был снят. Правда, ненадолго – летом того же года Юрий Андреевич тяжело заболел и ушел уже вынужденно...
Александр КЕРЖАКОВ празднует дебютный гол - в ворота "Спартака" - с Андреем АРШАВИНЫМ.
Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
С сегодняшним форвардом московского "Динамо" Александром Кержаковым мы беседовали на роскошной базе его нового клуба ("Зениту" при всем его богатстве приходится о такой только мечтать) в Новогорске. Я спросил его, также, как и Аршавин, человека с далеко не самым покладистым характером:
– Когда вы приезжаете в Питер, не тянет на "Петровский" или на базу в Удельную?
– На "Петровском" бываю. Приезжаю положить цветы к мемориальной доске памяти Юрия Андреевича Морозова. Не могу сказать, что получается часто, и это, наверное, не очень хорошо. Был там два или три раза, причем не на день памяти, а просто так.
– А когда его не стало, удалось на похороны попасть?
– Да. И этот день мне не забыть никогда. Так получилось, что день похорон Юрия Андреевича совпал с днем моей свадьбы, которая была запланирована задолго до того, и никуда перенести ее не представлялось возможным. Через два дня мы уезжали на сборы. И представьте себе мое состояние, когда я сначала поехал на церемонию прощания с тренером на "Петровский", а оттуда – в загс. Не дай бог еще кому-то такое испытать.
– Морозов был суровым человеком. Вы его боялись?
– Конечно! Тем более – по рассказам старших ребят. Но потом, когда начал ощущать с его стороны доверие, стало легче. В таком возрасте (ему было 18. – Прим. И.Р.) всегда думаешь, что еще одна неудачная игра – и все, сядяешь на скамейку, и о тебе забудут. Но Морозов продолжал доверять, хотя я не забивал почти целый круг. А потом забил, причем "Спартаку" в победном матче – и с тех пор все пошло хорошо.
– Гонял он вас прилично?
– Да. Физически мы были готовы хорошо, хотя на сборах от таких нагрузок колени "летели" у многих.
Александр КЕРЖАКОВ и Андрей АРШАВИН. Фото - Александр ВИЛЬФ
Кстати, и Аршавин, и Кержаков категорически опровергли ходившие в ту пору слухи: якобы великолепная физическая готовность "Зенита" объясняется фармакологическими изысками, которые Морозов унаследовал у своего учителя и сподвижника Валерия Лобановского. "Полная ерунда, мы не раз проходили допинг-контроль", – говорит Аршавин. "Не помню, чтобы перед игрой нас пичкали таблетками", – вторит ему Кержаков.
Тот факт, что Аршавин столько лет провел в большом футболе вообще без травм, косвенно подтверждает их правоту. Регулярное употребление допинга сокращает карьеру игроков до минимума, выжимает из них максимум, а потом вышвыривает на обочину. С зенитовцами того поколения, которое начинало играть при Морозове, ничего подобного не произошло.
А вот какое трогательное и наивное по нынешним временам воспоминание я услышал из уст капитана морозовского "Зенита", одного из самых авторитетных игроков поколения 1980 года защитника Анатолия Давыдова:
– Это сейчас в футболе игрокам капельницы с неотоном ставят. А раньше укрепляли силы при помощи натуральных продуктов – меда, орехов. Сами научились делать смесь: изюм, лимон, курага. Я сам этим постоянно пользовался. Потому, может, до 43 лет и доиграл.
***
Морозов был человеком своего времени. Советского. Об этом лишний раз свидетельствует история подписания первого контракта Кержакова с "Зенитом", которую мне в красках поведал ее свидетель – Евгений Шейнин, директор спортивной детско-юношеской школы олимпийского резерва "Зенит" (в которой Кержаков и получал свое футбольное образование). Поскольку в устных пересказах эту историю я слышал в Питере от многих, сомнений в ее достоверности нет.
– После успешного сезона, проведенного в команде "Светогорец", мы с ее главным тренером привезли Кержакова к Юрию Андреевичу, – рассказывает Шейнин. – Морозов говорит: "Вот, Саша, твой контракт. Подписывай". И дает ручку. Игрок отвечает: "А я могу почитать?" Морозов – на дыбы: "Что-о?! Что ты читать хочешь? Я тебе с "ЗЕНИТОМ" контракт даю подписывать!" Кержаков: "Нет, я почитаю". Морозов: "Значит, так. Сейчас будешь подписывать? Нет? Все, пошел отсюда вон". После следующей тренировки – та же история. И вновь Саша упрямится: "Дайте мне контракт домой, я хочу его прочитать". Кержаков – один из немногих игроков, который всегда, даже в 18 лет, мог постоять за себя и свои права. И снова Морозов в гневе! В конце концов, как сейчас помню, 7 января 2001 года мы встретились с президентом "Зенита" Виталием Мутко и председателем спорткомитета Санкт-Петербурга (школа "Зенит" принадлежит городу. – Прим. И.Р.). Разговаривали четыре с половиной часа и все-таки пришли к выводу, что Кержаков должен играть в "Зените". Хотя у него были заманчивые предложения из "Шахтера", "Ростова".
– А сколько, кстати, клуб "Зенит" заплатил одноименной школе за Кержакова?
– Там была другая схема. У клуба был договор со школой. Согласно нему, клуб должен был в течение трех лет каждый месяц платить школе 30 тысяч рублей, чтобы мы могли распределять их на премии детским тренерам. Плюс одну квартиру в год. Клуб задолжал нам за 9 месяцев – и, получив от нас Кержакова, закрыл этот долг. То есть заплатил 270 тысяч рублей. А чтобы мы что-то получили за Сашу дополнительно – такого не помню. Но, по крайней мере, после его перехода мы получили хоть что-то. В более ранние времена, когда школа отдала в "Зенит" Панова, Угарова, Давыдова-младшего и Зезина, мы не получили от клуба вообще ничего. Времена такие были.
Об упомянутых Шейниным лихих временах начала 90-х, когда применительно к "Зениту" говорить о победе в Кубке УЕФА мог только сумасшедший, мы еще вспомним не раз. Пока же вернемся к Морозову. И поймем, личностью какого масштаба был этот тренер, если строптивый Кержаков с благоговением относится к нему даже невзирая на жесточайшее давление, которое тот оказал на него при подписании первого контракта.
Юрий МОРОЗОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
Геннадий Орлов анализирует:
– Морозов предвидел многое в футболе даже не на годы, а на десятилетия вперед. Помню, в 80-м году была в "Зените" пара нападающих – Клементьев и Герасимов. Он все время говорил им: "При потере мяча вы должны, как бультерьеры, бросаться на защитников, чтобы выгрызть обратно этот мяч". И научил их! А ведь это – принцип футбола XXI века, так сегодня играет Аршавин – и вообще этого требуют от всех форвардов. Тогда же это было что-то совсем новое – чтобы нападающий не выключался при потере мяча.
Борис Рапопорт:
– За свою богатую тренерскую карьеру Морозов две команды привел к бронзовым медалям – "Зенит" в 80-м и 2001-м годах. Убежден: по своему таланту и пониманию футбола он должен был выиграть значительно больше. Специалистов с таким уровнем тренировочного процесса я больше не встречал. Он же был не только практиком, но и очень серьезным теоретиком. Юрий Андреевич – кандидат педагогических наук, причем не липовый, а настоящий. У него много научных трудов, он работал в Ленинградском институте физкультуры имени Лесгафта – и не номинально, а действительно вел всю работу. Я учился у него в институте, поэтому могу на собственном опыте подтвердить высочайший уровень его знаний.
Думаю, проблема была в его противоречивом характере, – продолжил Рапопорт. – Из-за него Морозов как тренер и добился гораздо меньше того, чего заслуживал. Те же Аршавин и Кержаков сегодня понимают, кто такой Юрий Андреевич – но когда они работали у него каждый день, их отношение к нему было несколько иным. И у предыдущих поколений – тоже. Чтобы добиться большого результата, надо, чтобы команда не просто была здорово готова, но еще и играла за тренера. А он своим поведением игроков от себя нередко отталкивал. Я понимал, что через пять минут Морозов не будет держать зла на человека, на которого накричал – но его резкость, а порой даже грубость не способствовали тому, чтобы ребята за него ложились костьми.
Наверное, Рапопорт прав. Тем не менее именно Морозову удалось подобрать и выстроить коллектив, обладавший великолепной психологической совместимостью. Не будь в "Зените" такого коллектива – ни за что эта команда не стала бы чемпионом. Тренер не подтачивал его изнутри интригами, не действовал по принципу "разделяй и властвуй", что свойственно многим его коллегам. Наоборот, всеми своими шагами Юрий Андреевич давал футболистам возможность сплачиваться, воспринимать коллег по работе как братьев. Да, тренера они боялись как огня – но в страхе этом держались сообща. Садырину же, когда тот пришел на место Морозова, хватило мудрости не перестроить команду заново, "под себя", а творчески развить плоды работы предшественника.
Борис РАПОПОРТ. Фото - Алексей ИВАНОВ, "СЭ"
***
С полузащитником чемпионского состава "Зенита" 1984 года Дмитрием Баранником мы беседовали в его кабинете на стадионе "Локомотив" – на момент нашего разговора он еще занимал пост спортивного директора столичного клуба, с которым в марте расстался. Баранник говорил:
– В своем доверии молодым Юрий Андреевич был велик и уникален. Но надо сделать оговорку: с одной стороны, он доверял, а с другой – смотрел, кто выживает. Он никого не щадил. Те, кто чего-то добился в карьере, поработав с Морозовым, прошли хорошую школу, которая дисциплинировала и закаливала на всю жизнь. Чтобы выиграть какие-то серьезные турниры, ему не хватало гибкости, психологического взаимопонимания с игроками – но в тактике и во всех остальных компонентах футбольной науки это был один из величайших людей футбола нашего времени.
Никогда не забуду одну историю на сборе в Сочи, где мы жили в пансионате "Нева", который принадлежал заводу ЛОМО. Должны были ехать на зарядку, выходим из гостиницы – и прямо перед носом у нас, молодых, закрываются двери автобуса, и он уезжает. По нашим часам, оставалось еще минуты две до отъезда, но, по часам Юрия Андреевича, мы опоздали на 15 секунд. Нам пришлось бежать сломя голову через весь город за этим автобусом – и мы успели добежать в срок. Морозов это отметил, сказал, что мы молодцы – но если в следующий раз опоздаем к автобусу, то будем оштрафованы, и нас вообще не возьмут на сборы. После того случая я уже никуда не опаздывал, и вообще опозданий не приемлю.
А тренировочный процесс был такой, что до сих пор не понимаю, как я мог его выдержать. Ты вставал в семь утра. Никакого завтрака. У тебя мерили давление, брали еще какие-то тесты. Тут же – часовая тренировка на пляже или в парке. И какая тренировка – "от ножа"! 20 минут разминки, а затем полчаса беговых или прыжковых упражнений на песке. Или камни здоровенные друг другу кидаешь – и попробуй не поймай. Вприсядку даже плясали – как только тренеры ни изгалялись. Но та прыгучесть и сила, которые тогда были во мне заложены, сыграли свою роль. Уже когда я приехал играть в Норвегию, все тесты показали, что в 30-летнем возрасте я готов намного лучше, чем молодые местные игроки. Хотя вроде бы все уже изучали физиологию и знают, что если ты утром встаешь и идешь работать без завтрака – это измочаливание организма. Но о восстановлении тогда никто не думал.
Завтрак был после первой тренировки. И сразу мы ехали на вторую. Было такое гаревое поле без разметки. И там мы полтора часа в безумном темпе отрабатывали прессинг. Если на этой тренировке не было крови, значит, она была неудачной. Ты должен был носиться без остановки, врезаться в человека, даже когда ты видел, что он уже успел отдать передачу. Было так: или ты его, или Юрий Андреевич – тебя. Отсюда и кровь. Но парадоксально, что травм на таких тренировках не было, все ни на секунду не теряли концентрации. В команде было 25 человек, которые в равной мере претендовали на десять мест в составе, и только позиции вратаря Миши Бирюкова были непоколебимы. А остальные на каждой тренировке адским трудом доказывали свою состоятельность. Конечно, в такой обстановке были неизбежны конфликты между игроками, доходившие и до драк. Более того, они где-то даже сознательно подогревались и провоцировались. Это был своего рода дарвинизм – кто сильнее, тот и выживет.
Дмитрий БАРАННИК. Фото - Алексей ИВАНОВ, "СЭ"
– А была какая-то ревность со стороны ветеранов команды по отношению к молодежи, стучавшейся в основной состав, – Сергею Дмитриеву, вам?
– Думаю, всех молодых проверяли на характер. Просто так авторитет заработать было нельзя. Старики били по ногам молодых – и смотрели. Если ты с криком упал и сделал вместо одного переворота три – к тебе одно отношение. Если стерпел, быстро встал, снова пошел в борьбу, снова получил по ногам, снова встал – совсем другое. Тогда ты становился одним из них. Не каждый способен был через такое пройти и не сломаться – но оставались действительно самые сильные.
– Какими были отношения игроков с Морозовым за пределами поля?
– Я в ту пору был совсем молодым, но и об опытных ребятах могу сказать – он был им не друг и не брат. Не дай Господь было встретить его на базе в Удельной в коридоре или на лестнице. Только слышали, что открывается его дверь на втором этаже, все прятались по комнатам или в любые углы – лишь бы не попасться Юрию Андреевичу на глаза. Причем касалось это не только футболистов, но и обслуги базы. Была такая примета: встретил Морозова – хорошего не жди. Такие были времена, что считалось: тренер должен быть Наполеоном. И, к сожалению, такая тенденция отчасти сохранилась в России до сих пор.
Намного позже, в 1999 году, я не раз общался с Морозовым уже после того, как провел много лет в Норвегии, а он вернулся в "Зенит". И вот тогда я увидел, что это по своей сути очень добрый и ранимый человек. Мне немножко жалко его и других подобных людей. Потому что всю свою жизнь они работали под небывалым, нечеловеческим прессом. Вообще, работа тренера очень сложная – и нередко приводит к проблемам, связанным с алкоголем. Особенно в то время. Не секрет, что и у Юрия Андреевича это было, и у его учителя Валерия Васильевича Лобановского. У них – впрочем, так же, как у игроков советских времен – отсутствовала другая возможность расслабиться, переключиться. Тренер – это была своего рода роль, и она, как тогда считалось, требовала определенной модели поведения. Вот Юрию Андреевичу и нашли роль деспота, которую ему нужно было постоянно играть. А это, мне кажется, противоречило его человеческой сути. И в этом была его драма, которая, возможно, не позволила ему до конца реализоваться профессионально и быть оцененным по-человечески.
Юрий МОРОЗОВ. Фото - Вячеслав ЕВДОКИМОВ
Эту глубокую мысль Баранника в нашем разговоре в Санкт-Петербурге в 1995 году, по большому счету, подтвердил сам Морозов:
– Игроки знают, что, несмотря на мою жесткость, я их люблю – без этого в футболе делать нечего. Просто у нас профессия такая – суровая. 330 дней в году ты один на один с игроком. Ты должен и потренировать его, и машину с квартирой выбить, и ребенку детский сад... Так, во всяком случае, в недалеком прошлом было. У тренера накапливается поэтому огромное напряжение, и, если он чувствует, что ему отвечают неблагодарностью – может последовать срыв. Если начать сюсюкать с игроками, они сядут тебе на шею, станут диктовать свои условия – тут всякая работа прекратится.
Размышляя о фантастическом умении Морозова находить и воспитывать молодых, Баранник знает, о чем говорит. В начале 80-х в роли Аршавина и Кержакова был он сам, как и многие его ровесники-ленинградцы. При Юрии Андреевиче весь город знал, что шанс попасть в "Зенит" есть у каждого питерского мальчишки. Если ты одарен, если по-спортивному зол, если способен переносить жуткие нагрузки и не ныть – шанс у тебя обязательно будет. Никто тебе не преподнесет место в стартовом составе на блюдечке с голубой каемочкой, подпускать тебя будут постепенно, приглядываясь, – но дверь в любом случае открыта. И переступишь ли ты заветный порог – зависит в первую очередь от тебя самого.
И если игрок московского "Динамо" Кержаков не забывает принести букет цветов к мемориальной доске этому человеку, если старый тренер смог внушить Аршавину понимание роли труда в футболе, если весь Питер говорит о нем как об отце современного "Зенита", – значит Морозов был выдающимся педагогом. И какой была бы эта команда, если бы во второй половине 70-х не он унаследовал ее от маститого специалиста Германа Зонина (который, в частности, привел к золоту 1972 года "Зарю" из Ворошиловграда) – неизвестно никому. В любом случае – совсем другой.
***
Мне довелось подробно побеседовать с Морозовым лишь однажды. Но и это, с учетом нашей с ним разницы в возрасте, было подарком судьбы. Мы поговорили зимой 1995 года, когда Юрий Андреевич после долгих странствий по Ближнему Востоку (вместе со своим наставником Лобановским) вернулся в роли спортивного директора возрождать "Зенит", мучившийся тогда в первой российской лиге. И как вы думаете – к кому?
– Предложение поработать с ним в связке сделал принявший команду Павел Садырин, – рассказал мне Морозов. – И я сделаю все, чтобы Питер занял то место в российском футболе, которого заслуживает. Город сейчас, как в лучшие времена, повернулся лицом к команде. Садырина приглашали мэр Собчак, вице-мэры Малышев и Мутко – и они гарантировали команде такие условия, которые должны позволить ей вернуться. И все футбольные люди Петербурга, включая тренеров команд, понимают – сейчас все надо делать ради "Зенита". И я буду счастлив, если нам удастся добиться цели. Даже в роли спортивного директора.
– А как же с тренерским творчеством быть?
– Вариантов нет. В "Зените" – Садырин, а в другой город ехать не хочется. Чувствую потребность в стабльности, размеренной жизни. Когда живешь не дома, чувствуешь дискомфорт, нарушаются дружеские, человеческие связи. Хватит. Да и есть желание вспомнить, что мы с Садыриным начинали делать 17 лет назад.
– Но ведь есть пословица: "Не возвращайся туда, где был счастлив".
– Но я-то счастлив был не до конца...
Юрий МОРОЗОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
В оценке своей работы в "Зените" на стыке 70-х и 80-х Юрий Андреевич был объективен, а порой даже по отношению к себе беспощаден. Выводы тренера во многом совпали с теми, которые сделали его бывшие игроки.
– У вас сложился имидж человека, который умеет создать коллектив, но право пожинать плоды собственного творчества предоставляет своему наследнику. Согласны с такой оценкой? – спросил я Морозова.
– От фактов никуда не уйдешь, а они заставляют сделать именно этот вывод. Что ж, попробую объяснить причину происходившего. Когда я только начинал создавать и "Зенит", и позже ЦСКА, эти команды состояли из очень молодых зеленых ребят, с которыми надо было нянчиться, объяснять все до мелочей. Пару лет спустя мальчишки становились мужиками, созревали как игроки. И, выражаясь нашим, футбольным, языком, их надо было "отпускать": проводить не каждую тренировку, закрывать глаза на какие-то мелкие проступки, больше доверять их самосознанию. Я же продолжал жесткую линию и в тренировках, и в быту, что в итоге приводило...
– К бунтам?
– Нет, бунтов в мою бытность тренером не было ни разу. А приводило к внутреннему неприятию игроками происходящего, к нежеланию работать. И в итоге – к моему уходу. А мой преемник попадал на благоприятную в профессиональном смысле почву и, используя свои психологические нюансы, поднимал команду на большие дела.
– В 80-м вы привели "Зенит" бронзовым медалям, заложив основу будущего чемпионства. Что же стало причиной вашего ухода после сезона-82?
– После успехов 80-го кое-кто начал думать, что добился всего, и в результате остановился в росте. Но дело было не в этом. После чемпионата мира 1982 года сборную возглавил Валерий Лобановский, и руководство киевского "Динамо" по его рекомендации сразу предложило мне занять его место. В это время "Зенит" был на ходу, но я сделал непростительную педагогическую ошибку. Вместо того, чтобы выждать паузу до конца сезона, я сразу попросил отпустить меня на Украину.
Общественность, конечно, взроптала, меня попросили остаться до конца года. Я не мог не согласиться. Но вот игроки уже по-другому стали относиться к работе – кто-то в душе посчитал меня предателем, кто-то решил спокойно дождаться смены тренера. И в резлуьтате мы заняли только седьмое место.
– В Ленинграде вас заменил Павел Садырин. Почему именно он?
– Когда в конце 77-го я возглавил "Зенит", до конца сезона помощников не менял. А потом твердо решил – надо найти таких ассистентов, которые не будут смотреть тебе в рот, а смогут сказать свое слово. Узнал, что Садырин, закончив самый первый выпуск Высшей школы тренеров, приехал в Ленинград. Мы с ним встретились, поговорили, после чего проработали вместе пять лет. И когда я уходил, сказал руководству: "Команда идет правильным путем. Если хотите, чтобы он не прервался, надо оставлять главным Садырина".
После каждой беседы с такими людьми что-то оседает в памяти глубоко, на годы. Из разговора с Морозовым мне запало в душу словосочетание – "непростительная педагогическая ошибка". По отношению к себе. В разговоре с человеком, который на 40 с лишним лет моложе.
Часто ли вам такое доводилось слышать? И не тут ли кроется секрет дара Морозова? Личность, которая так бескомпромиссно относится к себе, имеет право требовать и с других. Оттого и вырастают даже на закате жизни и карьеры этой личности Аршавины и Кержаковы.
Павел САДЫРИН. Фото - Алексей ИВАНОВ, "СЭ"
***
Согласитесь: переплетение футбольных судеб Морозова и Садырина так и подталкивает к ревности, зависти, дележке славы, которая никогда и ничем хорошим не заканчивается.
А у них всего этого не было. Орлов свидетельствует:
– У них были замечательные отношения. Садырин всегда считал Морозова своим старшим товарищем и относился к нему как к отцу. Конечно, они в процессе работы высказывали друг другу всякие резкости – и Паша, и Юрий Андреевич такие люди, что говорили все, что думают. Их заносило – но они были честны по отношению друг к другу. И остались в таких отношениях до конца.
Впрочем, доброхотов, пытавшихся вбить клин между двумя тренерами, было, как у нас водится, с лихвой.
Татьяна Садырина, с которой мы несколько часов беседовали в их с Павлом Федоровичем "двушке" на Беговой, вспоминает:
– Вы наверняка этого не знаете, но Паша и Морозов целый год вообще не разговаривали. Это было, когда муж пришел в ЦСКА. В какой-то момент Юрий Андреевич вдруг перестал с нами разговаривать. Мы понять не можем – почему контактов нет, на что обиделся? А потом все выяснилось. У Морозова в Москве очень приличная квартира, он ее от ЦСКА получил. И кто-то ему нашептал, будто Садырин претендует на эту квартиру. Захотели зачем-то их столкнуть. А Павел Федорович о той квартире и не знал ничего! Лишь год спустя сели за рюмкой и выяснили отношения. И с тех пор проблем больше не было. Хотя и в "Зените", когда Садырин работал там второй раз, а Юрий Андреевич был спортивным директором, мужу пели в уши: "Морозов сказал то-то, обругал тебя там-то"... Муж, человек вспыльчивый, мог на минуту разозлиться – но на его отношении к Морозову это никак не сказывалось.
Павел САДЫРИН. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
– А как получилось, что в 95-м Морозов с его тренерскими амбициями пришел к Садырину спортивным директором?
– Это было при мне. Юрий Андреевич после возвращения с Ближнего Востока был без работы, а Пашу как раз Собчак в "Зенит" пригласил. Пришел он как-то к нам домой. Сначала все вместе посидели, потом они между собой о чем-то пошушукались. Морозов ушел, а Паша сказал мне, что хочет видеть Юрия Андреевича спортивным директором. Потом он обговаривал это с Мутко и другими руководителями. Ему говорили: "Федорыч, ты что делаешь? Ты же под себя копаешь! Как могут два медведя в одной берлоге ужиться? Как бы должность Морозова ни называлась, он был, есть и будет тренером. И до добра это не доведет". Но Садырин никого слушать не стал.
Согласно правилам литературных сюжетов, Морозов в какой-то момент должен был соблазниться на выгодное предложение и Садырина предать. Но жизнь – не литература, и все произошло с точностью до наоборот.
Орлов:
– Когда после окончания сезона 1996 года руководство "Зенита" не продлило с Садыриным контракт, Морозов совершил потрясающий поступок. Меня тогда, помню, не было дома, мобильные телефоны были только у единиц – и Юрий Андреевич позвонил на домашний и сказал моей жене: "Передайте Геннадию, что я отказался идти на место Садырина главным тренером". О Морозове можно говорить разное, но один только этот фантастический поступок, эта солидарность с человеком, который тебя пригласил в клуб, говорит о личности главное.
Татьяна Садырина подтверждает:
– Точно – Морозов отказался идти на место Паши. Сказал, что так не поступают. То есть показал себя порядочным человеком, каким мой муж его и считал.
Павел САДЫРИН - тренер золотого "Зенита"-84. Фото - ИТАР-ТАСС
***
В июне 2001 года, за полгода до смерти Павла Федоровича, два тренера встретились в матче ЦСКА – "Зенит". Игра закончилась вничью – 1:1, и на пресс-конференции Морозов и Садырин расцеловались – и это была явно не работа на телекамеры и диктофоны. Это была настоящая мужская и тренерская дружба – хоть и говорят, что конкуренты не могут быть друзьями. После этого жеста 59-летний Садырин, уже смертельно больной, задал тон настоящему ток-шоу. "Вы уже поняли, что о ничьей мы договорились?" – спросил он журналистов, и в зале грянул хохот.
...В своем последнем матче во главе "Зенита", финале Кубка России против ЦСКА, уже серьезно болевший Морозов выкинул очередной фокус, на какой был способен только он. 12 мая 2002 года в Лужниках Юрий Андреевич выставил в стартовом составе 18-летнего полузащитника Владимира Быстрова. Сюрреализм ситуации заключался в том, что для худенького воспитанника школы "Смена" этот матч стал первым во взрослом футболе. Это, наверное, единственный человек в мире, который дебютировал в финале Кубка страны!
Первый блин вышел комом: несмотря на поддержку 15 тысяч (!) болельщиков, приехавших из Питера, "Зенит" армейцам безоговорочно уступил – 0:2. А Быстров был вчистую переигран своим визави на фланге Андреем Соломатиным, опытнейшим бойцом, до того уже выигравшим четыре Кубка с "Локомотивом". Но нельзя смотреть на жизнь только через призму результата. В тысячу раз важнее, что Морозов видел юный талант и хотел дать ему дорогу в большой футбол. Возможно, понимая, что его время на исходе и такого шанса у него больше не будет. Уверен: бронзовый призер чемпионата Европы-2008 Быстров прекрасно помнит тот день и ценит тот сумасшедший, на первый взгляд, поступок Деда.
Аршавин, Кержаков, Малафеев, Быстров, отчасти Денисов – не факт, что всех этих видных людей российского футбола мы бы узнали во всем их блеске, если бы не суровая рука Юрия Андреевича. Первые двое, тогда совсем мальчишки, по итогам чемпионата России 2001 года вошли в символическую сборную "Спорт-Экспресса". Честь, которой 19-20-летние юноши не удостаиваются почти никогда. А тут – сразу двое!
Сейчас, когда главным тренерам в России платят совсем другие деньги, чем в начале 2000-х, никому из них и в голову не приходит сделать такую массовую ставку на молодежь, всегда связанную с очень большим риском. Так поступил только Владимир Федотов в "Спартаке". Потому что, как и Морозов, был человеком старшего тренерского поколения, думавшим не о деньгах и собственной карьере. А о футболе и его будущем.
Юрий МОРОЗОВ и Александр ПАНОВ. Фото - Григорий ФИЛИППОВ
Александр Панов:
– Думаю, Юрия Андреевича сделали главным тренером в 2000-м году не только оттого, что у него был большой опыт и авторитет. А еще и потому, что все знали о его умении раскрывать молодые таланты, которых в Питере тогда было немало. И он это свое мастерство подтвердил.
...Бронза 2001 года, отмеченная салютом на "Петровском", стала первым попаданием "Зенита" в тройку призеров со времен золотого 84-го. Спустя 17 лет команда уже не из Ленинграда, а из Санкт-Петербурга вернулась в элиту уже не советского, а российского футбола. Первый шаг победой в Кубке 99-го сделал Давыдов, второй – Морозов. А его медальное "долгожительство" (21 год – от бронзы 1980-го до бронзы 2001-го) превзошло даже великих Аркадьева с Якушиным, уступив лишь Бескову и Маслову.
Ушел он из-за тяжелой болезни, доведя "Зенит" до финала Кубка. И вспоминают его только с благодарностью – как молодые игроки, так и опытные. К примеру, капитан той команды Андрей Кобелев недавно в интервью говорил: "В Петербурге при Юрии Морозове атмосфера в команде была замечательная".
После сезона-2001, помимо Кобелева, "Зенит" покинули еще два важных игрока – Горшков и Деменко. А главное, начались беды со здоровьем у Морозова. Весной он месяц пролежал в больнице. Михаил Бирюков на первых порах, правда, замещал его успешно, одержав четыре победы при одной ничьей. Юрий Андреевич вернулся на кубковый финал. И, проиграв его ЦСКА со счетом 0:2, ушел со своего поста. Навсегда.
Удивительные параллели прослеживаются в судьбах Морозова и Садырина: мало того, что оба тренировали "Зенит" и ЦСКА, так для обоих именно поединок против армейцев стал последним в жизни в роли главного тренера. Только Морозов уступил его не так жестоко, как коллега – 0:2 против 1:6...