Не заманишь меня на эстрадный концерт
Ни на западный фильм о ковбоях:
Матч финальный на первенство СССР -
Мне сегодня болеть за обоих.
Владимир Высоцкий (1971г.)
Это был удивительный январский вечер теперь уже далекого 2000-го. Мы сидели с Романцевым в кабинете худрука знаменитой "Таганки" Юрия Любимова. За спиной мэтра стена, расписанная автографами его коллег по цеху, уважаемых гостей, поклонников. Только что гостеприимный хозяин налил нам и заглянувшему на огонек милейшему Владимиру Зельдину по рюмке любимого армянского коньяка.
– Ну что, Никита Владимирович, помянем отца? – поднял рюмку Юрий Петрович, повернувшись к Высоцкому-младшему. И первым опрокинул ее.
Помолчали…
– А вы, стало быть, и есть тот самый знаменитый Романцев? – обратился Любимов уже к Олегу Ивановичу. – Славно вы этих французов прошлым летом в Париже приструнили. Я сейчас за футболом не очень слежу, но мимо вашей победы не прошел. А вот по молодости мы им увлекались. Помнишь, Володя?
– Как не помнить, Юра? – своей знаменитой улыбкой откликнулся Зельдин. – И какое это было для нас зрелище. ЦДКА – с Бобровым и Федотовым, "Динамо" – с Хомичем и Карцевым, "Спартак" – с Акимовым и Дементьевым! Каждый матч – спектакль!
И мы дружно выпили за его величество футбол.
В этот момент в дверь постучали и нас пригласили на церемонию награждения премии Владимира Высоцкого "Своя колея". Одним из его лауреатов, "за самоотверженное служение российскому футболу", строгое жюри назвало и Романцева. Вот так мы и познакомились с идейным вдохновителем этого торжества Высоцким-младшим, благодаря которому еще раз получили возможность вспомнить великого поэта и большого актера.
С той поры мы с Никитой и задружились, встречаясь то на стадионе, то на премьерах его фильмов и спектаклей. Со временем в "СЭ" вышло наше с ним интервью, в котором шел разговор о том, чем был большой спорт для его отца. А накануне 80-летия Владимира Семеновича мы еще раз вернулись к этой теме.
ЯШИНА, БЫШОВЦА, БУРЯКА, БЛОХИНА ОТЕЦ СЧИТАЛ СОАВТОРАМИ СВОИХ ПЕСЕН
– Недавно еще раз прослушал весь цикл спортивных песен Владимира Семеновича и вновь поразился тому, насколько тонко он чувствовал внутренний мир людей большого спорта. Откуда это? Ведь, насколько известно, ваш отец к ним не принадлежал?
– Это верно. Но он был из тех редких людей, которые способны осознавать, что ощущают те, кто бьется за голы, очки, секунды, чем они живут и дышат. А знакомство с ними помогало понять, за счет чего одни из них становятся звездами, а другие так и остаются персонажами из массовки. То же самое и в искусстве – если уж ты в нем добиваешься своего, то не можешь не знать, чего все это стоит.
– Известно, что путь Владимира Семеновича к признанию не был усеян розами.
– Мягко сказано. Отец начинал практически с нуля. И сейчас мало, кто помнит, как он завоевывал право на имя. После института долго перебивался ролями типа "кушать подано", эпизодами в кино. В театре Пушкина, в "Аленьком цветочке", играл лешего в детских утренниках. Но терпел, не жаловался даже самым близким и шел напролом. Может потому судьба и отблагодарила, когда в картине "Я родом из детства", поставленной Виктором Туровым, впервые прозвучала его песня "На братских могилах", исполненная Марком Бернесом. Так произошло официальное рождение поэта Владимира Высоцкого, оставившего в наследство более четырехсот песен. То время поиска самого себя закалило отца, помогло стать личностью. Возможно, это и заставило режиссера "Таганки" Юрия Любимова увидеть в нем абсолютно неожиданного для всех Гамлета. Вот так он обрел в жизни и творчестве "свою колею".
– Дружба с известными спортсменами сыграла в этом свою роль?
– Вне всякого сомнения. Чего отец никогда не скрывал. Общение с талантливыми, умевшими побеждать людьми, подзаряжало его той необходимой энергией, без которой в творчестве невозможно движение вперед. И это рождало новые песни.
…Да, сегодня я в ударе, не иначе
Надрываются в восторге москвичи,
Я спокойно прерываю передачи
И вытаскиваю мертвые мячи.
– Всем известно, что это о легендарном Яшине.
– Они очень тепло относились друг к другу. Отец восторгался игрой великого вратаря, а Лев Иванович был поклонником таланта Владимира Семеновича. Скорее всего, это шло от того, что оба они одинаково шли к своей вершине: стиснув зубы, через не могу. Но главное, достигнув ее, сумели остаться самими собой. Что, как показывает жизнь, удается далеко не всем. Но песню эту отцу написал уже после проводов Яшина из большого футбола. Однажды он признался, что хотел спеть ее для Льва Ивановича на телевидении. Но кому-то из цензоров не понравилась строчка "не по-советски безысходный финал", которая заканчивается фразой "…потому и ухожу на покой". В окончательном варианте он поменял ее и в итоге получилось: "Я весь матч борюсь с собой – видно жребий мой такой… Так, спокойно – подают угловой". Хотя, на самом деле, уход Яшина он, вместе с остальными, воспринимал как трагедию. Ведь для любого спортсмена, а для большого особенно, это своеобразная смерть при жизни.
Я признаюсь вам как на духу:
Такова вся спортивная жизнь -
Лишь мгновение ты наверху
И стремительно падаешь вниз.
– Эти строки из песни о прыгуне в высоту, тоже можно отнести к Яшину?
– Не думаю. Лев Иванович прожил долгую вратарскую жизнь, которая стала легендой. Конечно, и в ней не обошлось без срывов. После чемпионата мира в Чили, где он неудачно сыграл против хозяев, и сборная СССР уступила, его посчитали чуть ли не главным виновником поражения. А потом, дома, каждое появление в воротах "Динамо" встречали свистом. Отец очень переживал это. Но был уверен – "Лев выстоит, потому что он – Лев!" И после этого Яшин сыграл за сборную мира на "Уэмбли", доказав, что и после падения можно подняться. Но это удел только сильных!
…Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца,
Но недаром клуб "Фиорентина"
Предлагал мильон за Бышовца.
– Форвард киевлян был таким же кумиром Владимира Семеновича?
– В семидесятые он был звездой советского футбола – вихревой, непредсказуемый, романтичный. Таких отец обожал. Правда, позднее сам Анатолий Федорович говорил, что никто его в "Форентину" не звал. Но понимал, что это всего-навсего грустный юмор горемыки-болельщика, который переживает неудачу советской сборной на мировом первенстве в Мексике. Мол, и мы не лыком шиты, хоть вернулись домой не солоно хлебавши. Кстати, это одна из самых любимых песен Леонида Буряка (бывший полузащитник киевского "Динамо" и сборной СССР. Прим. "СЭ"), с которым, как и с Олегом Блохиным, отец был очень дружен. Знаю, что однажды, в Монреале, у них произошла незабываемая встреча.
Вспоминает Леонид БУРЯК: – А познакомились мы в семьдесят пятом. В Лужниках сборная встречалась с командой Италии с Дзоффом, Факетти и еще молодым Капелло. Победный гол забил Толя Коньков. И после игры в раздевалку, с кем-то из друзей, зашел Высоцкий. Поздравил всех с победой, пожелал удачи и, уже уходя, спросил: "А кто здесь Буряк?". Я подошел, поздоровались. "Такой худой, а удар, как из пушки! – засмеялся Владимир Семенович. – Ну, давай, продолжай вратарей расстреливать! Бог даст, еще увидимся". И Бог дал. В семьдесят шестом мы не очень удачно выступили на Олимпиаде в Монреале, заняв только третье место. До отъезда еще оставалась пара дней. И хотя настроение было паршивое, Блохин уговорил меня съездить с ним помочь купить какой-то пиджак. Стоим в примерочной огромного американского мола, где Олег никак не может подобрать себе подходящий вариант. Ругается на чем свет стоит. И тут слышим мы знакомый голос Высоцкого: "Как же приятно, вдали от родины, услышать родную речь". А затем представляет нам очаровательную, знакомую по многим фильмам, спутницу: "Знакомьтесь, это моя супруга Марина. Теперь бросайте все дела и едем к нам в гости. Бронза тоже повод, чтобы отметить". По дороге купили две бутылки водки, кое-что из закуски и уже через час Марина Влади накрывала на стол. Выпили с хозяйкой по одной, по второй. Владимир Семенович не участвовал – объяснил, что взял тайм-аут. А затем появилась гитара. Песни были, как на подбор: и про сентиментального боксера, который стеснялся бить соперника по лицу, и про вратаря, которого фоторепортер уговаривал пропустить гол, и про нахального правого инсайда… Такой случай упустить я не мог: вставил кассету в магнитофон, который остановил только час спустя. Уже дома, с женой Жанной, мы частенько слушали этот импровизированный концерт для Олега, меня и Марины, вспоминая ту прекрасную встречу, подаренную судьбой. Потом эту кассету выпросил у меня Блохин и она куда-то пропала. О чем я страшно переживал. Выручил один фанат Высоцкого, который заверил, что если кассета не ушла из Украины, он ее хоть из-под земли, но достанет. И не подвел. Теперь, с автографом "Буряку от Высоцкого", она хранится у меня дома. И я готов передать ее Никите Владимировичу в дар музею его отца. Думаю, "СЭ" в этом поможет. А с Мариной мы еще раз встретились через несколько лет в Париже. После матча со сборной Франции на "Парк де Пренс" она пригласила нас с Олегом уже в свой дом, неподалеку от Булонского леса. По дороге передала мне какую-то мазь: "Возьми, Леня. Увидела, что ты хромаешь, а это поможет". Стол накрыла с истинно российской широтой – рыба, икра, пирожки. Проговорили допоздна. Вспомнили монреальскую посиделку, импровизированный концерт Высоцкого. Прощаясь, договорились о новой встрече.
Не получилось…
ХАРЛАМОВ – ВЫСОЦКИЙ СОВЕТСКОГО ХОККЕЯ!
Профессионалам-
Зарплата навалом.
Плевать, что на лед они зубы плюют:
Им платят деньжищи -
Огромные тыщи;
И даже за проигрыш и ничью.
– Хоккей – еще одна страстная любовь Высоцкого? – продолжаем разговор с Никитой.
– Хоккей он просто боготворил! О песне, куплет которой вы вспомнили, отец говорил с особой теплотой. Так, выступая в семидесятом году в Усть-Каменогорске, он рассказывал, что "…встречался с хоккеистами нашей сборной перед их выездами. И когда они ездят на ответственные соревнования, всегда просят спеть эту песню. Даже возят с собой пленку. Так что если там есть хоть один процент или полпроцента моей заслуги в их победе, я просто счастлив". И эта сопричастность к их победам его заряжала, рождала эмоции. Найдите в компьютере, как отец исполняет эту песню, как, надрываясь, почти кричит: "Как будто мертвый лежит партнер твой, и ладно черт с ним – пускай лежит. Не оплошай, бык, – бог хочет шайбы, Бог на трибуне – он не простит!"
– Наверное, такой уважаемый человек, как Высоцкий смотрел хоккей в ложе-VIP?
– Да что вы?! В ту пору их просто не существовало. Была правительственная ложа. Но вряд ли Леонид Ильич (Брежнев. – Прим. "СЭ"), который частенько из нее смотрел хоккей, решился бы туда пригласить опального певца. Да и отец не пошел бы. Он не любил блатных вариантов, хотя сам в театр всегда приглашал друзей на лучшие места. В том числе и хоккеистов.
– Рассказывают, что именно там он и познакомился с Валерием Харламовым.
– Правда, приглашал Валеру на "Таганку" кто-то другой. Но когда Владимир Семенович узнал, что в зале его любимый хоккеист, не удержался и, по ходу пьесы, вставил в текст фамилию Харламова – так актеры иногда шутят на сцене. Публика этого не заметила, а Валерий смеялся до конца спектакля, после которого они и познакомились. Потом, бывало, встречались, обсуждали последние хоккейные события, театральные новости, кинопремьеры. Рассказывают, что однажды отец с Харламовым и Александром Мальцевым ужинали в Доме кино. И вдруг в разгар вечера в ресторан входит Константин Локтев, помогавший тогда Борису Кулагину в сборной. Что делать – налицо нарушения спортивного режима!? Выручили официанты, быстро пересадившие уважаемых гостей в отдельный кабинет. Потом мне не раз доводилось слышать, что после смерти отца Харламова стали называть Высоцким советского хоккея.
– Высоцкий же еще дружил и с Всеволодом Бобровым, когда тот возглавлял футбольный ЦСКА?
– И перед финалом Кубка СССР с московским "Динамо" в шестьдесят седьмом приезжал на базу в Архангельское, где выступал перед командой. Бобров был для отца личностью, обладающей безграничным талантом, который, за что бы не брался – футбол ли, хоккей – все делал по высшему классу. И считал, что такой дар может быть только от Бога. Уверен, что то же самое говорил об отце и Всеволод Михайлович. Хотя эту деликатную тему они никогда не затрагивали.
– Поговаривают, что Владимир Семенович к ЦСКА испытывал особую симпатию, поскольку родился в семье военного.
– Во всяком случае, отец в этом никогда не признавался. Напротив, всегда говорил, что в спорте для него главное люди, те, кто делает зрелище. Прежде всего, он всегда болел за тех, с кем был знаком и дружил. Восторгался безупречной техникой Виктора Агеева на ринге, богатырской силой Василия Алексеева, блистательной реакцией Яшина, хоккейными фокусами Харламова. Для него они были главными героями бесконечного, захватывающего зрелища под названием "Спорт". И он подчеркивал это, написав: "… Матч финальный на первенство СССР – мне сегодня болеть за обоих". Это значит, что в каждой из команд-соперниц играют его друзья, за которых он не может не переживать.
НЫНЕШНИЙ "ЛОКОМОТИВ" ОТЦУ БЫ ПОНРАВИЛСЯ!
В голове моей туча безумных идей
Нет на свете преград для талантов! -
Я под брюхом привыкших теснить лошадей
Миновал верховых лейтенантов.
Разъярилась толпа, напрягалась толпа, Нарывалась толпа на заслоны -
И тогда становилась толпа на попа,
Извергая проклятья и стоны.
– Не находите, что эти многолетней давности строки легко вписываются в сегодняшнюю фанатскую тему? Выходит, отец опередил время?
– Думаю, такой задачи он не ставил, поскольку тогда болели по-другому – не жгли файеры, не палили петарды, не вывешивали оскорбительные баннеры. Как говорится, у каждого времени свои герои. В нынешнее Высоцкий вряд ли бы вписался. Он уважал тружеников большого спорта.
– Сам Владимир Семенович был спортивным человеком?
– На соревнованиях он не выступал, но с гантелями, эспандером, аквалангом не расставался до последних дней. В музее хранятся горные лыжи, на которых он чувствовал себя вполне уверенно на любом склоне.
– И в модном Куршавеле тоже?
– Это не в его стиле – предпочитал родной Эльбрус. И был счастлив. А то, насколько он всегда был в отличной форме, подтверждают фильмы, в которых он снимался. В картине Митты "Как Царь Петр арапа женил" отец сам участвовал в сценах драк и дуэлях на шпагах, где его консультировал олимпийский призер по фехтованию Давид Тышлер. Еще отказался он дублеров в картинах "Интервеция" и "Место встречи изменить нельзя", где сцен, в которых требовались сила, сноровка и реакция, хватало. После гибели Евгения Урбанского на съемках картины "Директор", вышел приказ в трюковых сценах снимать только каскадеров. Но Владимир Семенович стоял на своем. Мог перед камерой и пошутить. Например, в Венгрии, во время съемок клипа песни "Утренняя гимнастика", неожиданно играючи сделал стойку на ресторанном стуле. Попробуйте повторить и поймете, чего это стоит и в какой он был форме.
– Известно, что вы, в отличие от отца, болеете за "Локомотив". Его игра в нынешнем чемпионате Владимиру Семеновичу понравилось бы?
– Вне всякого сомнения. Один матч со "Спартаком" чего стоит! Проигрывать в два мяча, а в итоге победить 4:3 – это же настоящий боевик! А выигрыш в Питере у могучего "Зенита"? И в течении 90 минут ни одной проходной минуты! Только борьба, борьба и борьба!
– Юрий Семин может претендовать в этом году на премию "Своя колея"?
– Не хочу загадывать, но мне бы этого очень хотелось! Это мой любимый тренер. Еще очень дружил с Валерием Филатовым. Воистину золотой был тандем
– Ну, что ж, тогда в преддверии 80-летнего юбилея Владимира Высоцкого, самое время болельщикам и футболистам "Локомотива" вспомнить вот эти его строчки:
Мяч затерялся в стриженой траве
Секунда паузы на поле и в эфире…
Они играют по системе "дубль-ве",
А нам плевать, у нас – "четыре-два-четыре".
Никита Владимирович согласно улыбается.