Золотистый стафилококк
— Время от времени люди из прошлого пытаются по вам выстрелить. Отвечаете вы прекрасно — как вратарю Левицкому. У того надолго пропала охота вспоминать.
— Естественно! Мне каждому есть чем ответить! Просто не люблю людей обижать, поэтому держу рот на замке. Терпеть не могу, когда чушь несут. На честные вещи реагирую абсолютно нормально. Но как только слышу полную ***** [ерунду], прямо закипаю!
— Что Левицкий-то сказал — напомните? Будто его штрафовали за то, что отказывался кушать допинг?
— Да. Но почему-то забыл рассказать, как мы его прикрывали с этим, как его... Цветным стафилоккоком...
— Вы говорили — золотистым.
— Совершенно верно, с золотистым. Что-то об этом Левицкий не вспоминает! Сами-то вспоминать любят, а потом напомнишь, как спасал их из ночных клубов, когда уже менты за ухо выводили, и что-то им не очень нравится.
— Левицкий объяснил, как подцепил такую гадость? Это ж надо постараться.
— Я не знаю. Ни он сам, ни его объяснения мне нужны не были. Просто помню, как прибежал наш доктор с круглыми глазами: «У нас жопа!» — «Что такое?!» Рассказывает, чуть ли не всю базу надо дезинфицировать, все кипятить.
— Какой кошмар.
— «Слушайте! — отвечаю. — Все делайте, чтоб никто не узнал. А то парню в коллективе жить, а от него шарахаться будут, зажимать...»
— Никто не узнал?
— Нет. Но жопа была полная. По нынешним мерка, всю Тарасовку нужно было сажать на карантин. Слава богу, не случилось эпидемии. Справились.
— Лучше б он на камеру что-нибудь снимал?
— Лучше б он язык держал за зубами. Особенно по части всяких гадостей. Ощущение, что территория Украины как-то влияет на людей. То Левицкий выступит, то этот полудурачок. Как же его...
— Это кто же?
— Да Ващук! Все время повторяется история: плюнет какой-то хренью, ты ему вернешь историей из его жизни — затыкается на два-три года. Потом опять что-то вспоминает. Видимо, там территория какого-то бреда.
— Ващук приезжал в «Спартак» выдающимся игроком. Вдруг повалился. Есть объяснение?
— Никакого. Еще непонятнее, почему вернулся в Киев и неплохо отыграл еще сезон. Может, здесь дорвался до чего-то? Чего в Киеве не было? Хотя странно. В Киеве тоже друзья были, с которыми мог покуражиться. Не хуже, чем в Москве. Бывают необъяснимые вещи. Вот как понять: Кварацхелия почти не играл в «Локомотиве», отдали чуть ли не даром, а сейчас и за двадцатку его не выкупишь назад. Вот как это происходит? Или история с Байрамяном?
— Что с Байрамяном?
— В «Ростове» — звезда. Поехал в «Рубин» — очень бледно выглядел. Отсидел на лавке, вернулся — снова в «Ростове» звезда! Вот и Ващук: по всем показателям суперигрок, но больше «привозил», чем помогал.
— Сколько ему платили?
— 20 или 25 тысяч долларов в месяц. С условием, как начнет играть, все это превратится в 40. Вот здесь у нас спор возник. Играть он не начал, но 40 получать остро желал.
— Для «Спартака» это были большие деньги?
— Огромные. Егор получал 100, больше всех. У Калиниченко было 10. У Димки Парфенова те же 10 или 20. А Ващуку навалили вот столько, потому что играл в киевском «Динамо»! Но потом пришлось объяснить: «Ты не играешь, а «привозишь». Сиди, получай свои 25. Выйдешь на уровень — переделаем».
Ставили на Прудникова, Дзюба был в тени
— С Дзюбой вы никак не соприкасались?
— Никак. При мне Дзюба был в школе. Там было двое способных, при этом ставили все не на Дзюбу. А на этого, как его...
— Прудникова?
— Вот, Прудникова! Дзюба был как-то в тени. А потом Прудников сдулся.
— Юрий Белоус, доктор по профессии, лично отбирал для футбольного клуба «Москва» врачей. Поразился количеству проходимцев — три из четырех! Вы же тоже столкнулись?
— У нас все было нормально, пока новые тренеры не начали тащить своих. Вот Чернышов выволок это чудо.
— Щукина или Катулина?
— Щукина! Катулин-то вообще не при делах. Он, бедолага, взял на себя скандал. Хотели отвести удар от футболистов в сторону Артема. Он как рыцарь все принял на себя. Хотя вообще причастен не был!
— Сейчас чем занимается?
— У Артема прекрасная клиника. Что говорит о том, какой он врач. А вот у Щукина были какие-то свои методы. Яковенко в «Химки» приехал со своими врачами. Они и должны быть единомышленниками, иначе будут спихивать друг на друга: «Из-за доктора травмы!» — «Нет, это он их грузит...»
— Но вы уже дули на воду?
— В том-то и дело.
— Каким образом?
— В «Химках» было разрешено все закупать только в аптеках. Официально, с рецептом. Каждый игрок должен быть ознакомлен, что глотает. Расписывались: «Все прочитал и понимаю, что это для восстановления». Рецепты проверялись. Чтоб игрок не закидывался таблетками вообще — об этом забудьте! Каждое утро нужно штук восемь — цинк, рыбий жир...
— А иначе?
— Иначе его судорога свернет. Или вымоется из организма весь металл. Просто должно быть регламентировано и по согласию. Чтоб люди понимали, что пьют. А то будет как с этим Деменко.
— Что с Деменко?
— Рассказывает: что-то выпил и пошел на чужую лавку. А может, он пошел на чужую, потому что накануне не то выпил? Или два дня глушил? Мы тогда первыми столкнулись с ситуацией, когда что-то вводится в список запрещенных препаратов, а у нашего футболиста остаточные явления. Не были готовы!
— Вы про Егора?
— Ну да. Нашли-то у него пару молекул. Следы распада. Я думаю, Титова просто убирали с пробега. Видно же, как все фабрикуется. В какой-то момент эти черти пишут: «Запрещен препарат!» Хорошо, запрещен так запрещен. Перестает пить. Но продукты распада-то остаются! Сразу до конца не вымылось! Если б нам показали: «Вы посмотрите, у Титова ударная доза, вчера закидывался», — это один разговор. А показали пару молекул. Да у кого угодно это можно найти! Думаю, кто-то помог. Если вспомнить, как это было сделано.
— Как?
— Я с Колосковым договорился, что Егор отыграет Суперкубок. Так его отцепили прямо в этот день. В воскресенье. Стало понятно — у кого-то в этом деле есть интерес.
— На Яковенко у вас такие надежды были. А сейчас пропал человек — не видно, не слышно.
— А я все равно считаю, что он очень хороший тренер. Но крайне тяжелый человек. Вообще не мог проигрывать.
— Как и вы.
— Только у него это трансформировалось в поиск заговора. Из пяти поражений три раза — «сдали». Я успокаивал: «Паш, можем же мы просто так проиграть?» — «Нет, суки, сдали! Надо искать!» — «Да успокойся ты...»
— Было в нем что-то маниакальное.
— Да. Что-то было. Но готовить людей умел как никто. Пусть рассказывают сказки про таблетки, еще про что-то... Все это бред сивой кобылы. Я видел своим глазами, как это достигается.
— Как?
— Дикими нагрузками, страшными сборами.
— Первая тренировка — в шесть утра?
— Да. Каждый день четыре тренировки. Помню, как загнали по скорости ЦСКА в финале Кубка. Вагнер после Ещенко полуживой ушел. В ЦСКА после второго финала так переутомились, что еле с поля отползли. А наши еще кроссик побежали.
— Не слышали Яковенко лет десять?
— Как он уехал из «Кубани».
Тил — тяжелый, неинтересный, тормозящий
— За футболом вы следите. Самые странные сделки за последнее время?
— Странные... Это глупые, что ли?
— Те, за которыми видите что-то не то.
— В «Спартаке» по многим сделкам понятно — кто-то неслабо «прикурил». Но больше глупостей. Крала чехи купили за 800 и продали за 12. Так?
— Возможно.
— Так, я думаю, его отдали бы и за четыре. Зная, как у них все устроено. Понимая, что им нужны деньги. А от 4 до 12 — это чистый развод. Тил — это вообще за гранью разумного!
— По нему сразу видно было?
— А на что там смотреть? Тяжелый, неинтересный совершенно, тормозящий, не скоростной. За 20 миллионов! Купить что-то вроде яркое, громкое, а играет оно или нет — это второй вопрос. Да у нас любую сделку копни — везде «интересные моменты».
— За сколько вы купили «Спартак»?
— А я на этот вопрос никогда не отвечал.
— Ну вдруг.
— Нет. Ха!
— А продали?
— Тем более!
— Но вы же остались в большом плюсе?
— О да. Два раза я имел футбольные клубы — и оба раза вышел из этих историй с приличным плюсом. Назовем это «профит».
— Последний человек, чьим мозгам позавидовали?
— Да я стараюсь своими пользоваться... Но иногда удивляешься парадоксальности мышления. Тут дискуссия была среди спартаковцев — какой, мол, Червиченко плохой. А мой приятель отвечает: «Не будем говорить про число трофеев, тут все ясно. Но разве человек не сделал самое большое благо для «Спартака» — не втянул в эту структуру Федуна и «Лукойл»? Не благодаря ли Червиченко «Спартак» живет сегодня безбедно?» Даже я за 20 лет ни разу под таким углом никогда не смотрел на этот вопрос...
— Только глупые люди кричали: «Федун, продай «Спартак»?
— Такое могут кричать только идиоты. Кто еще мог бы это все тянуть? Авен?
— Авен.
— Так он говорит: «Я уже не хочу. Нужно мне в 60 с лишним лет слышать с трибуны, какой я не такой и куда должен идти?» Думаю, он действительно подостыл. А кто еще? Я не вижу! Главное, не представляю, кто сможет Федуну все это компенсировать. Мне кажется, к Федуну надо относиться более нежно. Трепетно. Сколько он сделал — вряд ли кто-то способен. Человека надо критиковать, но оставаться благодарным за то, что уже сделано!
— Еще будет «Спартак» чемпионом?
— Как бы Федун ни чудил с трансферами, все равно найдется тот, кто сможет это структурировать. Раз в пять лет «Спартак» обязан что-то выигрывать. А кто орет, пишет, рисует — чистые бабуины. Даже внимания не стоит обращать.
Сычевы для меня — как мусор
— Когда-то вы говорили: самый странный человек, дорвавшийся до вашего кабинета, — папа Сычева. Ярчайший момент в ваших тогдашних разговорах?
— А я не помню. Для меня это как мусор. Для чего существует мусор? Чтоб выбрасывать! Мне неинтересен ни папа Сычева, ни сынок. Недавно расспрашивали про какие-то подкасты, смотрел ли я. Отвечаю: «Да вы с ума сошли? Чтоб я вот это еще смотрел?!» Мне это семейство неинтересно от слова «совсем»! Вот были — и нет. Если понадобится отыскать в себе неприятную эмоцию, может, о них вспомню.
— Чему вас научила тогда история с Сычевым?
— Закрепила мысль: правды нет вообще. Люди могут на белое сказать «черное». А РФС той поры — это клоунский цирк шапито.
— В какой момент поняли?
— Когда главный юрист сидела передо мной и рассказывала: «Статья 78 или 80, сейчас не вспомню, главнее статьи 329, потому что стоит раньше». Я говорю: «Женщина! Вы в своем уме?! Может, вы бредите?»
— Все это серьезно говорилось?
— Абсолютно! Хотя студент знает — нумерация статей никаким образом не дает преимущества одной статьи над другой. За деньги люди готовы были пойти на что угодно. Есть контракт, который нельзя расторгнуть, а мне говорят: «Нет, можно. Но только один раз и как раз в этом случае». Для меня это была черта.
— То ли Аршавин, то ли кто-то из близких к нему говорил: переход Андрея Сергеевича в «Спартак» сорвался лишь потому, что президент Червиченко пожалел 60 тысяч евро. Что здесь не так?
— Супер! С каждым разом цифра растет!
— Какая была?
— Начиналось-то все с 40. Потом дошли до 50. Сейчас вот 60. Аршавин, как большинство футболистов, просто глупый.
— Вот как?
— Я всегда говорю: хороший футболист — это еще не означает, что человек разумный. Кажется ему так, ну и пусть пребывает в своей иллюзии. Главное для людей с тревожной психикой — оставить их в их же коконе. Чтоб в нем продолжали мыслить, вариться. Потому что, если встряхнуть, можно что-то там нарушить!
— Так почему Аршавин не оказался в «Спартаке»?
— Очень просто — выяснилось, что у них с Романцевым абсолютно разные взгляды.
— На футбол?
— На все. Главное — на роль Аршавина.
— Что за роль?
— Аршавин, разговаривая с Романцевым, потребовал дать гарантию, что будет играть центрального нападающего. Никак иначе.
— Представляю реакцию Романцева.
— Ему Романцев ответил: «Будешь играть, где скажу». Разбежались в разные стороны и начали бухтеть. Романцев мне сказал: «Слушай, этого чтоб близко не было...» — «Да я уж понял». Мне все это тоже не понравилось — «гарантии» ему еще давать. Если Аршавин считает, что все произошло из-за 60 тысяч, оставим его вариться в этом бульоне. Главное в этих ситуациях — не тревожить то, что в принципе и так тревожно.
Попросили Василюка вернуть квартиру. Настоятельно
— Вратарь Прохоров вырвал у киевского «Динамо» квартиру на Крещатике, а у «Спартака» — на Тверской. Борис Чухлов в «Зените» 80-х вообще получил двухъярусную. Кто вытащил из вас что-то удивительное?
— Белорус. Василюк, по-моему.
— Что вырвал?
— Квартиру на Смоленской площади. Но потом, правда, мы попросили ее вернуть. Когда у него с футболом не заладилось.
— Удалось?
— Да.
— Легко отдал?
— А мы настоятельно попросили.
— Как это делается?
— Я выдвинул Василюку аргумент — мы покупали одного нападающего, а получили совершенно другого. И так потратили на него большие деньги. Квартира-то ему давалась за пятилетний контракт, который он не отработал. Через год отпустили его чуть ли не бесплатно. Поэтому настояли — надо вернуть.
— Иначе прием показали бы?
— Нет. Слушайте... Только убеждение!
— Отыскал я тут Владимира Романова, бывшего владельца «Хартса». Помните?
— Еще бы. Яркий человек, забавный.
— Так он рассказывал, как получал в вашем банке багажник наличности. Причем приехал в маечке, так вы попросили зайти с черного хода, чтоб не смущать клиентов.
— Да? Возможно. Была у меня пара банков.
— То была самая большая сумма наличными, которые он держал в руках. А самая большая, которую держали вы?
— (Пауза.)
— Неужели не помните?
— Это была не одна коробка с долларами. Сумма с шестью нулями.
— Кстати, тот же Романов говорил: «Никогда у меня своего самолета не было, с ним одна морока». Разделяете взгляды?
— Он абсолютно прав!
— У вас тоже не было?
— Никогда.
— С самого начала это понимали? Или прошли путем ошибок?
— С самого начала понимал: самолет тебе реально сильно нужен по работе, мотаешься по миру как в жопу ужаленный. Или второй вариант — у тебя денег столько, что просто некуда девать. Покупаешь как забаву.
— Да, ну такие забавы.
— Во всех остальных случаях самолет — совершенно ненужная вещь. По крайней мере так было раньше, когда можно было свободно передвигаться. Это правда одна морока! Давайте посчитаем?
— А давайте.
— Очень дорогой летный состав. Командир корабля — это 15-20 тысяч долларов в месяц, второй летчик — в районе десяти. Две стюардессы, каждая по 3-4 тысячи долларов. Стоянка — дикие деньги. Взлет-посадка — тоже. Техобслуживание. Запчасти — сумасшедшие цены. Покупая самолет, ты начинаешь на него работать.
— Сколько надо иметь, чтоб летать на своем самолете?
— Если у вас нет лишних пятидесяти миллионов долларов, вам даже за десятку самолет не нужен. Считайте, этот полтинник у вас уже улетел. Есть лишние 60? Покупайте за двадцатку.
— Завтра захотите в Монако — как будете добираться?
— Пока не было этой хрени с коронавирусом, в Ниццу летало три рейса. Сегодня только частный борт, какой-нибудь шестиместный. Жена у меня летает, 5 или 6 тысяч евро. Это гораздо дешевле, чем держать свой самолет. Сейчас народ бросил этими понтами заниматься.
— Частные рейсы до Ниццы есть каждый день? Только плати?
— Раз в два-три дня. Вот, у меня лежит расписание на месяц. Завтра улетаю в Дубай рейсовым, а жена — частным. Цена на первый класс такая же, как у этого джета. Слушайте, когда дымил исландский вулкан, я оказался в единственном самолете, который рванул через этот пепел.
— Вот это да. Куда?
— Срочно надо было попасть в Нью-Йорк. А не летит никто. Я девочек на регистрации попросил: «Как только первый борт подготовят, сразу мне звоните!» Отправился к друзьям в Химки. Накрывайте, говорю, на стол. Вдруг звонок из аэропорта: «Срочно назад, взлетаем!» Мы туда — вжи-х-х! В полупустом самолете проскочили прямо над вулканом...
— В какой момент поняли, что хотите квартиру в Монако, а не просто летать и останавливаться в отеле?
— Я же человек рассудительный. В Монако сносный номер — раза в три хуже, чем в Дубае, — стоит в два раза дороже. Но главное — мне там нравится!
— Поняли для себя — что именно?
— Абсолютное спокойствие и безопасность. Я франкоязычный, мне удобно. А когда к этому всему добавилась безналоговая ситуация — о чем размышлять? В Монако владеешь имуществом, а налогом это не облагается! В отличие от Франции или Италии. Цены на недвижимость растут. Году в 99-м купил там квартиру. Прожили в ней 18 лет.
— Рядом с яркими соседями, надо думать?
— У одного мужика то ли два, то ли три процента акций «Майкрософта». Очень известный! С другой стороны соседи — банк Safra. Богатейшие люди из Бразилии. Еще какой-то египетский миллиардер жил. Весь дом нарядный был. Но в Монако и чудаковатых полно.
— Вроде и Билунов у вас в соседях.
— Это кто?
— Легендарный Леня-Макинтош.
— Нет-нет, он в Ницце. Иногда приезжает к нам в теннис играть.
Куклы вуду
— Когда-то вы лично ездили на фирму «Мерседес», выбирали автобус для «Спартака».
— Было.
— Так обошелся этот автобус в миллион с лишним долларов.
— Дорого обошелся, да. Но таких автобусов вообще не было! Тот наш автобус — как сегодня «боинг». А все остальные летали на «яках». Какие-то особенные двери, туалеты... Чего только не было. Так после моего ухода этот автобус года четыре обвиняли в поражениях!
— Шутить изволите?
— А вы покопайтесь в материалах. Долго не могли понять, почему после моего ухода «Спартак» ничего не выигрывает. Пришли к выводу — автобус виноват. Нефартовый!
— Господи Иисусе.
— Они все перебрали. Решили, я порчу наложил на все. Последнее, до чего додумались, — автобус! Я прочитал — пополам сложился от хохота.
— Сумасшедшая история.
— Не могли ж они неудачи объяснить отсутствием мастерства и профессионализма. Решили, Червиченко заложил бомбы в виде кукол вуду.
— Так что с автобусом?
— Срочно поменяли.
— Когда-то вы рассказывали: придя в «Спартак», получили только ржавый автобус и разваливающуюся базу. Команда действительно ездила на чадящем «икарусе»?
— Типа того. Автобус прямо доживал. Отдали его в дубль, так вскоре у него двигатель вывалился на ходу. Весело получилось. А! Базы-то не было!
— То есть?
— «Спартаку» она не принадлежала. Пришлось отбивать у Алешиной, оформлять. Так что не было ничего, кроме автобуса.
Богатство начинается со 100 миллионов долларов
— Ваша фраза — «Мне с неба ничего не падало, сколько я ездил по Сибири»...
— Шесть лет прожил в Уфе на нефтеперерабатывающих заводах. Сколько мотался по регионам! Сами перерабатывали, с «Лукойлом» работали. Так что страну я облазил будь здоров как. Гонял за долгами.
— Долги выбивать, наверное, радости мало.
— «Выбивать» и «убеждать людей» — две большие разницы! Столько глупостей наделали — страшно вспомнить.
— Вы о чем?
— Да вот пример: ребята из «Удмуртэнерго» мне за просроченные долги пытались отдать свои акции. А я орал: «Мне не нужны акции, давайте деньги!» Сейчас подумаешь, сколько эти акции стоят, — ну как можно было быть таким ******* [дураком]?!
— Так и не взяли?
— Нет. Многие компании пытались рассчитываться акциями. Собрать бы их — сейчас можно было бы вообще ни о чем не думать.
— В 2005-м вы говорили: «Меня нельзя отнести к богатым людям». А сегодня?
— Сегодня уровень богатства настолько улетел вверх! Разрыв между «первой сотней» и всеми остальными — просто дикость. Я человек не бедный. Но и сказать, что богатый, тоже не могу.
— С чего начинается богатство в вашем понимании? Со строчки в Forbes?
— Со 100 миллионов долларов общего личного состояния. Вот тогда не думаешь о затратах. Можешь позволить все, что хочешь.
— На что вам сегодня не хватает денег? Из того, что хочется?
— Не то что не хватает... Просто борется рациональное с иррациональным. Вот есть у меня лодка. Умом я понимаю: она для меня идеальна...
— Лодка-то и у меня есть. У вас, наверное, яхта?
— Ну, яхта. 32 метра. По размерам, по всему — ну, идеальная!
— А хочется другую?
— Хочется 50 или 60 метров! Но я же понимаю — это иррационально. Самолет-то мне тоже хочется. Только на хрена он мне нужен? Непонятно!
— Когда мимо вашего окна в Монако проплывает яхта Мельниченко, о чем думаете?
— Она не проплывает. Все эти лучшие яхты мира стоят у меня под окнами. Дом у меня в центральном порту. Все вижу.
— Не раздражает это вас?
— Нет. Одна мысль — «молодец парень».
— Когда-то Потанину задал вопрос: «Почему Лесин в списке богачей выше вас?» Тот заметно напрягся. Понимаете это раздражение?
— Ребята с такими деньгами — они все живут в другом измерении... Это первое. А второе — мне кажется, с какого-то момента деньги начинают работать не на тебя, а ты на них. Вот этого мне никогда для себя не хотелось! Что-то я заработал, молодость прошла. Надо поднять детей, сделать хорошо всем, кто рядом — и больше ничего не хочу. Живу в свое удовольствие. Всем друзьям говорю: разница между состоянием в 100 миллионов и миллиард лишь в длине лодки и марке самолета. Все! Одновременно в десяти квартирах жить не сможешь. Ну, будет у тебя самолет не на шесть человек, а на 20. Ну и что? Только этот миллиард заставит тебя круглые сутки держать оборону. Все пытаются что-то откусить. Если у тебя такое состояние — значит, за вами стоит огромное количество людей. Гигантский штат работников. Началась эпидемия — ты за них отвечаешь, должен платить! Это постоянные проблемы!
— Ну и зачем это нужно?
— Мне точно не нужно.
— Хорошо вам сегодня?
— Очень. Желаемое сделано, дальше — все! Живу для себя. Захотел — улетел, захотел — прилетел. Все отлажено, работает как часы. Большего не надо.
В месяц трачу 3 миллиона рублей
— Егор Титов говорил когда-то: «В месяц трачу 6 тысяч долларов». Сколько тратите вы?
— В Москве? Без зарплат сотрудников, только на семью?
— Да.
— Около 3 миллионов рублей. Дочка с женой тратят много. Салоны всякие...
— Юлия Барановская тут рассказывала про свои сумки Birkin — за 6 и 7 тысяч фунтов. У вашей жены такие же?
— У моей жены есть сумки, которые стоят в 20 раз больше. Те же Birkin.
— Боже. 100 тысяч долларов?
— Да. На аукционе они вообще по 250 тысяч продаются.
— А зачем, вы не задаетесь вопросом?
— Ей так хочется.
— Понятно.
— Я не удивляюсь. Просто сдерживаю некоторые порывы. Считаю, тормоз все-таки должен быть.
— Допустим, дочке не зашел «кайен». Через три месяца желает поменять на что-то ярче.
— Нет. Она поменять не сможет.
— Нет вашего благословения?
— Год назад ей купил «бентли». Знает — как минимум это лет на пять.
— А жене?
— Жене взял «майбах». Тоже лет на пять-шесть.
— Когда-то вы говорили: «Не так просто я ходил с охраной в десять человек». Была особенная ситуация?
— Да, особенная. Спорные моменты с некоторыми людьми. Мы 90-е прошли и выжили! Но сейчас охрана больше от придурков, чем от каких-то ситуаций. Сейчас люди атакуют в судах. Все поменялось!
— Люди, прошедшие бизнес 90-х, мне рассказывали: «Вдруг узнал, что меня заказали». Вы хоть раз узнавали?
— Так у меня на «Алмазе» броник горел! Подорванный!
— Вот это да.
— Неужели не помните? Была такая история. Мы заехали на матч дубля, вдруг — бум! Как полыхнул!
— А дальше?
— Когда уже догорал, приехали пожарные. Начали заливать. Рванул он на подъезде — мы успели заскочить на стадион.
— Что за автомобиль был?
— «Мерседес» бронированный.
— А, с дверью, которая еле открывается?
— Вот-вот. Эта дверь 600 килограмм весит. Но ничего, потушили. А мы пошли матч смотреть.
— Вас реально собирались взорвать? Или жути наводили?
— Все всерьез — рвануло-то впереди...
— Ощущения?
— Да никаких.
— Гинер очень переживал, когда обстреляли сына.
— Если б в моего сына стреляли, наверное, тоже трясло бы. А когда в тебя — как-то легче переносится. На футбол отвлекся опять же.
— Как жить с ощущением, что кто-то собирается тебя убить? Вот-вот повторит попытку?
— Очень нервное состояние. Да, не спишь, думаешь, все время в напряжении. Давайте о другом, а? Даже вспоминать не хочется. Слава богу, прошли те времена.
— А давайте. Кажется, Тиньков рассказывал, как три раза банкротился — и столько же возрождался. Вам случалось оказываться на нуле?
— Не на нуле. Но однажды было совсем тяжело. Ничего! Только помогло правильно все структурировать.
— Знали, что возродитесь? Или был шанс пойти по миру?
— Если вам кто-то скажет, что «знал», — врет! Все время есть ощущение, что вот сейчас-то точно наступит жопа. Она уже стучится в дверь. При этом я сохранял уверенность, что все получится.
Любого футболиста «Валенсии» — за часы
— До сих пор люди вспоминают, как президент «Валенсии» зацепился взглядом за ваши часы и предложил за них трех любых футболистов...
— Не трех. Одного! Но любого.
— «Выбирай любого»?
— Ну да. А что такого?
— Что ж это за часы-то были?
— Вот не помню. Для меня это вообще болезненная тема — покупаю часы и складываю. Не ношу сейчас вообще никакие.
— С тех пор не надевали?
— Я надеваю только на какие-то приемы, где, точно знаю, все будут пялиться на руку. Вот тогда подбираю что-то интересное!
— Но одного взгляда на руку человека достаточно, чтоб оценить часы?
— Полувзгляда. Я хорошо разбираюсь.
— Самые невероятные, которые видели на чьей-то руке?
— Есть модели Patek и Vacheron за полтора миллиона долларов, два... Но видел не на руке.
— Есть же какой-то стальной Rolex, за которым очередь из миллионеров. Есть такой в вашей коллекции?
— Это Rolex Daytona. Слушайте, ничего особенного!
— Тогда не буду тревожиться.
— Вообще не стоит. Да и какая очередь? Они стоят 12 тысяч, но за двадцатку вам их насыплют ведро. Могу прямо сейчас показать сайт где. Не знаю, почему народ ими бредит. Возможно, вся фишка в том, что есть точно такая же Daytona из белого золота. Которая стоит 60 или 70 тысяч. Не отличишь!
— Пыль в глаза?
— В чистом виде.
— Зато было настоящее чудо — Ulysse Nardin Chingishan. Всего 30 экземпляров в мире. Первый номер — у вас.
— Уже не у меня. Расстался.
— Когда-то вы мне рассказывали: «Когда начинаешь собирать картины, на первых порах обязательно «воткнут» пять-шесть подделок. Это нормально». Что «втыкали» вам?
— Вот тоже не скажу — у меня все-таки есть надежда с ними расстаться! Хотя почти от всего уже избавился. Осталось две-три картины. Всегда говорил — пусть это будет самая большая беда! Вы же платите за обучение?
— Прекрасный подход.
— Вот и я — просто переплатил за обучение. За то, что начал разбираться. Антикварный рынок настолько нечестный!
— Могу себе представить.
— На каждом шагу желающий «воткнуть» вам какое-то фуфло. Уж точно их больше, чем пытающихся продать что-то настоящее. Тут выход один — надо развивать самого себя. Читать книжки, посещать выставки, ездить на аукционы.
— Последняя выставка в вашей жизни?
— В выходные с семьей был в Кремле на выставке Рюкерта и Фаберже. Надо постоянно себя совершенствовать! Только тогда через 5-10 лет вам никто уже фуфло не воткнет.
— Вам сегодня невозможно «воткнуть»?
— Невозможно. Тем более я перестал собирать картины XIX века. Перешел на другое.
— Это на что же?
— Подумал: ведь Третьяков собрал галерею из современников! Делал заказы у современников — ему писали. Вот и я пошел по этому пути. Даю сюжет современным художникам. Они пишут то, что мне нравится.
— Какие сюжеты?
— Религиозные, исторические. Я дружил с Пашей Рыженко, это известный наш художник. В 47 лет ушел от инсульта. Прямо замечательный, один из лучших наших жанристов! Вот первый круг наших художников я знаю. Очень интересно с ними общаться. Дискутируем, обсуждаем — потому что художники любят от себя добавить...
— А вам это не очень?
— Я уважаю историческую точность. Та же Галя многое переписывает — где-то неточно орден разместила, что-то от себя придумала.
— Трудно с вами.
— Очень трудно! Наш ростовский скульптор Чернявский бронзовых казаков делает, так и ему указываю на саблю: «Не было такого по уставу!» Зато и для них познавательно. Пусть знают, как правильно. А то смотрю наши сериалы — хочется убить художника по костюмам!
— Сильно грешат?
— Да не то слово! На дореволюционные мундиры навешивают такие ордена, что думаю: дебилы, что ли? На генерале солдатский орден! Или наоборот!
120 миллионов за «Крик»
— Тот же Калманович показывал мне свою коллекцию. Подвел к крохотной картине: «Это моя гордость, пейзаж Федора Васильева». Вам же не надо объяснять, кто это такой?
— Не надо. Он умер в 26 лет, кажется?
— В 23. Король русского пейзажа.
— Да, его картин очень мало. Но Васильева крайне сложно атрибутировать. Я не уверен, что на той стене висел настоящий. Хотя, если небольшой, вполне возможно...
— Сколько может стоить?
— Смотря что и как написано! Тут больше личной драмы, чем виртуозной техники. Что умер в 23. Это здорово добавляет в цене. Чем Айвазовский от всех отличался? Он мог метровую картину нарисовать за полчаса!
— Не знал.
— Не клоунессы, которые выписывают экспертизы, а настоящие профессионалы знают: у Айвазовского ни на кого не похожая техника писания. Вырисовывая море, особенную прозрачность — просто молотил рукой! Очень быстрые штрихи! А повторить эту технику мгновенного написания почти невозможно. А «эксперты» ищут линию от карандаша...
— Что за линия?
— Айвазовский вначале карандашом прочерчивал горизонт. Потом уже все остальное. Эти дурочки пишут заключение: нет линии? Все, не Айвазовский!
— Какое безобразие.
— Зашоренное мышление. Я заинтересовался: а чем эти «эксперты» прежде занимались? Выяснилось, кто-то, например, рентгенологом служил в детской поликлинике. Потом вдруг начал разбираться в Айвазовском. А кто разбирается реально, знает — надо смотреть на другие вещи. Небо, облако... Реставратор смотрит: «Ну как повторить это мгновенное движение? Нереально!» Начнешь вырисовывать — все, уже не то. Видно чужую руку.
— У вас Айвазовский есть?
— Осталось несколько вещей. Самых лучших.
— Сколько Айвазовский сейчас стоит?
— У Айвазовского самая высокая продажа — 7 или 8 миллионов долларов. Самую маленькую картину можно сейчас купить за 10 тысяч. Разброс цен фантастический. Зависит от времени, качества, сюжета... Как говорят в Ростове, «от буры до бокса».
— Главные жемчужины вашей коллекции?
— У меня есть несколько топовых работ... Например, Боголюбов — «Вид на Рим». Картина, за которую он получил звание академика и золотую медаль академии художеств. Есть «Пирамиды» Айвазовского. Это вещь уникальная.
— Почему?
— Везде развешены моря Айвазовского, а египетская серия очень редкая. Есть у меня Семирадский. Вы, наверное, и не слышали про такого художника?
— Краем уха.
— Очень известная вещь редкого художника Якоби — «Свадьба шутов в ледяном доме».
— Не в Русском ли музее я видел эту «Свадьбу»?
— У меня уменьшенный фрагмент. Основную часть коллекции я распродал, оставил себе только шедевральные вещи. Потому что настало время дилетантов. Понял: пришло время расставаться. Твои деньги зависят от людей, которые слабо разбираются в предмете. С этого рынка надо валить, иначе будешь зависеть от дураков. А этого я точно не хочу!
— Абрамович отдал 120 миллионов за «Крик» Мунка. Узнали об этом — что подумали?
— А что я должен думать? Хорошо размещается. Молодец.
— Сколько вы отдали бы за того же Мунка?
— Нет у меня на Мунка 120 миллионов! Но это инвестиция в очень понятную, пропиаренную вещь. Эта цена не упадет никогда.
— Мунк крепче, чем деньги?
— Гораздо! Мунк — это международный бренд. Вот с Айвазовским была другая история. Стоил миллионы, а сейчас цена упала раза в три. Фаберже стоил заоблачных денег — сейчас гораздо меньше. А Мунк — он всегда будет Мунком. Вот за кого я много не отдал бы, так за этого «Вседержителя» якобы да Винчи. А он обошелся последнему хозяину в 450 миллионов...
— У меня сейчас кровь пойдет из ушей.
— Рыболовлев до этого заплатил 120! Лет 20 назад его продавали как работу кого-то из круга да Винчи — по моему, за десятку. Потом за 60 тысяч.
— Откуда такой рывок?
— Придумали историю, натянули — вроде бы это да Винчи. Только все почему-то забыли, что при да Винчи земля считалась плоской, а не круглой! А на этой картине Спаситель держит круглую!
— Так проинформируйте их.
— Вот с чего он ее держит, если только через век стало понятно, что земля не плоская?! Но люди слышат этот вопрос и как-то отнекиваются. Все-таки 450 миллионов — это как на американских выборах...
— А что на американских выборах?
— «Не надо задавать лишних вопросов — все уже решили!»
«Чертячья живопись»
— Допустим, можете повесить в своей гостиной две любые картины мира. Чтоб они еще «играли» между собой. Какие выбрали бы?
— Пожалуй, Брюллов. «Гибель Помпеи».
— А вторая?
— Вот здесь сложнее... Может, «Клятва Горация» Давида? Давид же «Клятву Горация» написал?
— Я не так глубок в этом.
— Сейчас проверим... Да! Какой я молодец — правильно, Давид!
— Никогда вам не хотелось начать собирать, к примеру, Попкова, гения 70-х? Многие богатые люди к чему-то такому пришли.
— Нет. Я к этой «чертячьей живописи» скептически отношусь. Во времена Айвазовского, когда принято было писать в классической манере, был всего один еврейский художник — Левитан. Правда, блестящий. Как только можно стало исполнять мазню — еврейских художников стало больше, чем всех остальных, вместе взятых! Предприимчивые ребята сразу взялись за кисти!
— В логике вам не откажешь.
— Но ведь правда же! Как только возможно стало писать левой ногой и форматировать это в «Квадрат» Малевича — все, они здесь. Но для меня эта живопись не существует.
— В XIX веке были потрясающие художники второго плана — вроде Крыжицкого или Бровара. Вполне себе реалисты. Никогда не интересовались?
— У Крыжицкого качество не очень. Кондратенко в этом плане поинтереснее. Посмотрите его крымские вещи. Какой вкус, цвет! Как выписано! Но тут кому что нравится. Кто-то в восторге от крымских сюжетов Куинджи, а я бы предпочел того же Кондратенко.
— А цена?
— Куинджи в сто раз дороже. Вот и думайте, для чего берете — радовать глаз или как инвестицию.
— Ваша коллекция развешана по стенам?
— Да. Только в разных странах.
— Над какой вещью вы особенно зависли на аукционе — готовы были выложить миллионы?
— Много таких вещей! Аукцион — это состязание. Часто бьешься, бьешься — а потом думаешь: ну на **** [зачем]?! Но никогда не было, чтоб я упустил вещь, а потом страдал. Обычно думал: зачем вообще торговался?
— А если купили?
— Часто думаешь: как теперь хорошо избавиться? Сейчас, правда, избавился почти от всего лишнего.
«Андрей Первозванный» ушел за 3 500 000 фунтов
— Вы ж еще ордена собирали.
— Собираю до сих пор.
— Орден с самой интересной судьбой? Чтоб носил особенный человек?
— «Георгий» первой степени. Чтоб вы понимали — их всего-то 25 награждений! У нас в музеях-то, по-моему, пара штук!
— Это не солдатский?
— Фельдмаршальский!
— Тогда понятно.
— Награждена была Екатерина II, Потемкин, Суворов, Кутузов.
— Ваш-то кто носил?
— Фельдмаршал Радецкий. Австрийский. Только не спрашивайте ни про цену, ни про то, как он у меня оказался.
— Ого! Штраус в честь Радецкого марш писал. Самая потрясающая вещь, которую видели на аукционе, но даже не стали прицениваться?
— Бриллиантовый орден Андрея Первозванного.
— «Андрей Первозванный» всплывает на аукционах?!
— Да!
— За сколько ушел?
— 3 миллиона 500 тысяч фунтов. Купил мой знакомый. У нас заочное соревнование. Не буду говорить, кто это. Не уверен, что ему понравится. Он тот орден купил, а я понимал, что купить не могу...
— Я был поражен, узнав, что всплыл на аукционе орден Победы то ли короля Михая, то ли американского генерала. Вы не встречали?
— Это не на аукционе.
— А где же?
— Ходят легенды, что продается орден Михая и Тито. Все остальные лежат у нас в Гохране.
— Как же американский?
— Думаю, у американцев вы ничего не купите. Наверняка тоже где-то в музее. Что Югославия, что Румыния — два табора. Так что орден Тито и Михая купить можно. Где-то они ходили. Но риски большие.
— В чем?
— Легко разобраться с орденами, которые изготавливал Монетный двор или Гознак. Настоящий или нет. А орден Победы — это просто ювелирное изделие. Штампов нет! Как говорят мои друзья, ювелиры с 47-й улицы в NY, «нет ничего того, что создано руками, что нельзя было бы повторить». Орден Победы проще простого сделать вручную. Мешочек бриллиантов, платина, пять рубинов и хороший эмальер. Цена вопроса — тысяч тридцать долларов. Ну, пятьдесят. Все!
— Никак не проверить?
— А как? Торговля орденами запрещена. Понесешь в Гохран сравнивать — сразу же конфискуют. Так что, думаю, этими «орденами Тито» просто разводят лохов. Продают то, что не проверишь.
Кортик лейтенанта Бирилева
— У вас же была коллекция холодного оружия?
— Не была. Есть.
— Самый интересный клинок?
— У меня их столько... А душу греет не самый дорогой, а довольно простой. Даже невзрачный.
— Зато с историей?
— Вот именно. Кортик известного лейтенанта Бирилева, который оборонял Севастополь. За это и получил. Действительно боевое оружие.
— Саблю Буденного купили бы? Или не возбуждает?
— Почему же? Купил бы! Но едва ли это возможно. Я и саблю Котовского с орденами Красного Знамени купил бы! Но она не продается. Думаю, вряд ли когда-то появится. Или за безумные деньги.
— Сколько может стоить сабля Котовского?
— С орденом? Больше 100 тысяч долларов точно. А уж дальше — насколько фантазии хватит.
— Знаете, в чьих коллекциях такие вещи?
— Нет. Народ не распространяется. В силу нашего консервативного законодательства. Не понимаю, почему нельзя нормально организовать продажу холодного оружия. Весь мир его продает! Почему нельзя продавать советские ордена, если весь мир ими торгует? Тезис о том, что за эти ордена будут убивать дедушек, — бред...
— Думаете?
— Так убивают сейчас. А будет рынок — перестанут.
— Почему?
— Люди поймут, что не за что бедных стариков лишать жизни. Как ни кощунственно звучит, ходят и убивают сегодня за две копейки! Большинство орденов, за которые нападают на несчастных дедов, в денежном плане не стоит почти ничего...
— История с адмиралом Холостяковым — исключение?
— Адмирал — это совсем другая история. Я говорю про тех мерзавцев, которые бегают по деревням и убивают за «Красную Звезду» и «Отечественную войну». В наборе там даже 100 долларов не получишь при хорошей продаже! А если просто избавиться, так долларов 20-30. А будет рынок — всем станет понятно: грабить себе дороже. Да и сами старики могут продать, если им не на что жить и нечего есть. Оборот этих вещей гарантирует большую сохранность!
— Все трезво.
— Если сейчас орден Ленина могут сразу расплавить, то при рынке он разойдется по частным коллекциям. Уже никто не станет использовать как металл.
— По холодному оружию сразу видно, входило ли оно в тело?
— Нет. Даже не сразу видно, настоящее оно или нет. Опять же по музеям куча умников, которые говорят, что они «эксперты». А на самом деле ничего не соображают. Аргументы такие: «Вот, гаечка не так расположена...» Говоришь им: «Вы вообще в курсе, что люди с этим оружием воевали не один год? Рубили друг друга? Где надо — вместо шампура использовали, еще как-то?» А до них не доходит!
— Чувствую, здорово вам досадили эти «эксперты».
— Экспертиза у нас очень тенденциозная. Сидит на ней куча проходимцев, которые пытаются зарабатывать, не обладая достаточными знаниями даже для начального этапа экспертизы. Вся беда в том, что это никак не наказуемо. Потому что в конце скажут: «Это мое личное мнение. То, что вы купили фуфло, — ну, может, я ошибся...» А то, что ты загрузился на 20 тысяч долларов, 50, 100 — на это ему наплевать. Он всего лишь «ошибся»!
— Почти все эксперты такие?
— 90 процентов. Стригут деньги с неразбирающихся людей.
Молния в самолет
— Листерман говорил: «80 процентов олигархов — несчастны». Вот вы — несчастны?
— А я не олигарх! (После паузы.) Да нет, я счастливый человек. Делаю что хочу. Живу как хочу. Ни от кого не завишу.
— А насчет других олигархов, как думаете, он прав?
— Он с ними общается, я — почти нет. Но кого знаю, вижу: слишком нервозны, до крайности переживают за свой бизнес. Я же уже говорил — работают на свои деньги, а не деньги на них.
— Момент самого большого страха в вашей жизни?
— Как-то с семьей летели на частном самолете и провалились, наверное, на километр вниз. Это было страшно! Как-то со «Спартаком» летели с Кипра. Молния ухнула в самолет. Приземлились, слава богу. Я легко к этим вещам отношусь.