Тема Эдуарда Стрельцова — снова в моде. В этом году — 30 лет с момента смерти великого торпедовца, и вот страна сначала увидела сериал «В созвездии Стрельца», снятый еще в 2015-м, а теперь и фильм «Стрельцов». На его пресс-показе я побывал вчера утром в кинотеатре «Октябрь». После чего вместе с коллегами послушал и поспрашивал Алексея и Илью Учителей (отец — продюсер, сын — режиссер), Александра Петрова и других актеров, занятых в ленте. Прокат из-за пандемии был отложен на пять месяцев, и создатели фильма считают важным, чтобы народ пошел на «Стрельцова» — это, по мнению Алексея Учителя, может «прорвать плотину в тяжелой для кино ситуации».
Противоречивыми впечатлениями поделюсь ниже, но для начала — наблюдение. Грустное. Ни в работе над сериалом, ни в фильме не был активно задействован творческий человек, лучше которого суть Эдуарда Анатольевича не смог бы раскрыть никто — его близкий друг, писатель, драматург и сценарист Александр Нилин, автор потрясающей книги о Стрельцове в серии «ЖЗЛ». Я вообще считаю, что ничего лучшего на спортивную тему в нашей стране не писалось.
Спросил на пресс-конференции о Нилине уважаемого мною Алексея Учителя, и Алексей Ефимович, упомянув о паре подробных разговоров с Александром Павловичем, отметил все же, что книга и фильм — разные вещи. Это справедливо, но что мешало предложить ему написать свой вариант сценария? Или, по крайней мере, включить его в сценарную группу? Позже молодой коллега Салават Муртазин рассказал мне, что звонил Нилину, и тот сказал, что с удовольствием поучаствовал бы в создании кино, был готов к этому. Но те, на стороне кого был мяч, пару раз поговорили с ним — и больше не появлялись.
Разумеется, творцы в абсолютном праве сами решать, с кем им работать. И вся команда «Стрельцова» напирала на молодость его создателей. Наверное, это было одним из важных факторов, чтобы развязать им руки. А Нилину — 80, он выпил с Эдуардом Анатольевичем цистерну водки, видел и знает, как многое было на самом деле...
Так вот, отказ от услуг Нилина в этом контексте кажется мне показательным. Потому что они, вероятно, понимали: Сан Палыч захочет приближенности к реальному Стрельцову и реальной жизни. Хотя не надо делать из него такого уж педанта — аналогичной буквальности хотел от него когда-то в книге и Константин Бесков, но творческое «я» оказалось для Нилина выше надобности удовлетворить запросы большого тренера. И та книга не вышла, а вышла другая, которую я в 16 лет заучивал чуть ли не наизусть, но сам Константин Иванович, на Нилина рассердившийся, отказывался ее подписывать.
Одним создателям сериала, другим — фильма о Стрельцове, как мне видится, не нужно было никакой приближенности. Сочиненный ими образ был для них стократ важнее того, что было. В чем-то это, конечно, в киношном смысле правильно, да и тот же Нилин не раз говорил: «Миф важнее титулов». А образ — голых фактов.
Почему говорю, что правильно, — потому что в конце прошлого года на экраны вышел фильм про Льва Яшина, и там по части следования исторической правде все было безупречно. Вот только само кино, на мой взгляд, вышло хоть и добрым, но абсолютно плоским — и ни разу, вообще ни разу не пробило на какую-либо эмоцию. Что для меня, человека достаточно сентиментального, вообще-то совсем нехарактерно.
«Стрельцов» — пробивает, комок к горлу порой подкатывает. И уходишь с фильма на эмоциональном позитиве. Я сказал об этом Илье Учителю, совсем еще молодому режиссеру, — и по реакции понял, что такая цель, судя по всему, и ставилась.
Не могу не отметить, что на пресс-показе (не обычным зрителям, повторяю, а журналистам!) в конце фильма раздались аплодисменты. Понятно, что тон в них задали молодые девушки, которые о Стрельцове до просмотра имели минимальное понятие. Но признаюсь, что я эти аплодисменты, пусть не особо активно, но поддержал. Не понравилось бы совсем, возмутило — точно не стал бы.
В эту секунду я из относительного знатока вопроса, наверное, превратился в обычного зрителя, который оценивал не правду жизни, а переданную ему эмоцию. В конце концов, реальные факты о реальном Стрельцове после фильма тот, кто захочет, узнает. А на самом показе главное — другое. Режиссер Александр Митта в книге «Кино между раем и адом» назвал это обменом эмоциями.
Но я-то о реальном Стрельцове многое знаю. Читал, с близкими ему людьми общался, и никуда мне от этих знаний не деться, не стереть их из мозга. И в этом — беда всех тех зрителей, кто слышал о Стрельцове больше, чем его фамилию и то, что он сидел. Этот фильм будет прекрасен и вдохновляющ — для тех, кто открывает для себя Стрельцова с нуля. Ну а нам-то как быть?
Мне всегда было — и остается — интересно, где все-таки та грань, которую нельзя переходить создателям так называемых байопиков. Художественных фильмов о реальных людях. Алексей Учитель на это ответил: «Грань очень тонкая, и она — на совести режиссера».
Тут интересная штука получается. С одной стороны — тот же Стрельцов (ранее — Харламов и другие) был человеком из плоти и крови. А значит, откровенно выдумывать о нем какие-то вещи — как-то не комильфо. Если же выдумывать — то можно назвать его, допустим, Водолеевым. Но тогда народ не пойдет. Хочется и, как теперь выражаются, хайпануть на имени, и в то же время дать себе абсолютную свободу фантазии.
Впрочем, надо отдать должное Илье Учителю и его команде — этой самой фантазии у них много, но того, что нынешней молодежью зовется «зашкваром», они не напридумывали. В отличие от создателей сериала.
Там, в «В созвездии Стрельца», мама Эдуарда Софья Фроловна умирает в те годы, когда сын находится в заключении. На самом деле она его — пережила. Это — «зашквар».
В «В созвездии Стрельца» Стрельцов, выйдя из зоны, сходится со своей первой женой. Второй, которая во многом и вернула его в нормальную жизнь, родила сына Игоря, как бы и не было. Ему-то, Игорю, каково, глядя на такое — не подумали, господа художники, которые «так видят»? И появился бы новый Стрельцов, который после отсидки дважды стал лучшим футболистом СССР и вернулся в сборную, если бы не вторая жена — большой вопрос. Но раз по сценарию хорошо ложилось так, что он должен вернуться к первой — значит, плевать на историческую правду.
Есть все-таки, по-моему, какие-то базовые вещи в каждой человеческой судьбе, которые нарушать нельзя.
У Учителя этическая грань, к счастью, сработала. Ну не считать же ее нарушением удар Стрельцова по кочану капусты, который сбил флюгер на крыше вокзала в Можайске. Помню, общались с Михаилом Гершковичем, и многолетний партнер и друг Эдуарда, читавший сценарий (с ветеранами, отдадим создателям должное, советовались), возмутился: как же, мол, так, капуста тяжеленная, все кости стопы можно переломать! Зрители, никогда не бившие по капусте, об этом не догадаются. А кадр — эффектный, и ничьих душевных страданий он не вызывает.
Понятно, нам, людям футбольным, удивительно видеть в развязке, как Стрельцов выходит на товарищеский матч сборной СССР с бразильцами против Пеле. Мы-то знаем, что его там не было — а те, кто читал Нилина, в курсе, что Эдуард смотрел ту игру 1965 года с трибуны.
Еще страннее смотреть на то, что коварный коммунистический функционер (обязательный антагонист героя в подобных фильмах, и от этой однотипности, если честно, уже начинаешь уставать) выводит его из заявки на этот матч, и полные «Лужники» начинают жечь факелы из газет, не давая начать игру и заставляя срочно доложить обо всем Брежневу, и тот срочно приказывает вернуть Стрельцова в состав.
Сказочка, понятно — как и многое другое в фильме. Но ведь и матч СССР — Бразилия с Пеле (сделавшим, кстати, дубль, и гости выиграли — 3:0) в «Лужниках» был. И история с факелами была — вот только далеко не на таком уровне, а в товарищеском матче «Торпедо» в Горьком, ныне Нижнем Новгороде. Стрельцова, еще не вернувшегося в большой футбол, действительно по распоряжению партийных начальников вывели из заявки на матч, и народ действительно поджег газеты. И Эдуарда правда пришлось выпускать на поле, чтобы погасить бунт.
«Мне нравится думать, что в этой сцене Стрельцов получает то, чего он заслужил. Мы сложили две легенды», — объясняет Алексей Учитель. Его сын со сценаристами связал две истории, и какого-то жесткого криминала я в этом, если честно, не вижу. В отличие от умерщвления сериальщиками мамы Стрельцова во время заключения.
Как относиться к целиком выдуманной авторами фильма истории с бывшей девушкой Эдуарда, которая, по сценарию, и оклеветала его обвинением в изнасиловании, — честно, не знаю. Тут у меня больше всего вопросов о грани допустимого. Но возмущения — опять же не возникло. Может, потому, что акцента на этой теме не сделано.
В сериале Стрельцов получается совсем уж сладеньким, правильным и ни в чем не повинным — хотя со спортивным режимом он с какого-то момента и вправду перестал дружить, и фельетоны в центральных СМИ о его загулах писались не совсем из воздуха, и ЗМС за победу в олимпийском Мельбурне его лишали не за посещение Большого театра. Фильм в этом плане более реалистичен, и тут я соглашусь с Ильей Учителем, сказавшим: «Мне не кажется, что он получился приторный. У нас это футбольный Есенин».
Я читал в Facebook восторженную реакцию внука Стрельцова Ярослава, безумно благодарного Учителю и его команде. Понятно, что это не единственный (и уж точно не главный) критерий, но эти слова говорят о том, что такой художественный вымысел семью не ранит. А это ведь тоже всегда сложнейший момент для авторов байопиков. Одно дело, когда Андрей Кончаловский делает фильм о Микеланджело — там уже никто не расскажет, как было. Со Стрельцовым история посвежее будет.
Или вот еще — все, кто в теме, знают, что Стрельцов был богатырем (Нилин в нашем интервью назвал его — «голова Хави на теле Балотелли»). В отличие от Александра Петрова. Но ведь и Олег Меньшиков по комплекции — далеко не Анатолий Тарасов, как в «Легенде N 17». А Татьяна Тарасова от его игры была в восторге. И Учитель, зная нюансы, общих планов не делал.
Это фильм не для тех, кто погружен в футбол, но его создатели по части футбола далеко не невежественны. Такой вот парадокс, который я понял и из пресс-конференции, и из последующего общения. Они просто смотрят на процесс создания кино совсем иначе, чем те, кто с головой погружен в футбольный мир.
Я отлично понимаю разницу между жизнью и кино, как бы нам иногда ни казалось, что реальность создает сюжеты почище самых изощренных сценаристов. У кино — свои, особенные законы. И если сотни мальчишек, посмотрев «Стрельцова» и вдохновившись им, попросят родителей записать их в футбол (как это, кстати, было с «Легендой N 17») — создатели фильма, судя по их комментариям, свою задачу выполнят.
И все-таки я не верю, что невозможно найти какую-то золотую середину между байопиками-фантастикой, лучезарными сказками а-ля «Стрельцов» или «Легенда N 17» и плоским реализмом вроде «Яшин. Вратарь моей мечты». Не верю, что из судеб наших спортивных легенд нельзя сложить классный киношный сюжет, ничего чрезмерно не фантазируя.