Роман Асхабадзе: «Эмери был непреклонен: «Веллитон не продается!» Так потеряли 18 миллионов»

Telegram Дзен

Бывший генеральный директор «Спартака» Роман Асхабадзе, ставший героем Разговора по пятницам, объяснил, почему клуб в свое время не продал бразильского нападающего Веллитона.

— По Веллитону была жесткая позиция Унаи Эмери. Мы с Карпиным прилетели на сбор в Австрию. Валерий Георгиевич тогда был генеральным директором, я — заместителем. Сказали, что по бразильцу есть очень выгодные предложения. Знаю, Карпин доводил эту информацию и до Федуна, убеждал продать форварда, за которого давали большие деньги.

— Миллионов 15?

— 18! Но Эмери был непреклонен: «Веллитон не продается! Он мне нужен».

— Переубедить пытались?

— Естественно. Объясняли, что за столько лет в «Спартаке» у игрока притупилась мотивация, хочет сменить обстановку, начинает поднывать. Да и характер такой, что парня всегда нужно держать под контролем.

— А что с характером?

— Как у ребенка. Думаю, Веллитон в этом плане даже в 50 лет не изменится... В общем, мы сделали все, что могли, но тренер ответил: «Нет!» А руководители клуба пошли ему навстречу и сохранили футболиста. Правда, через четыре месяца Унаи заявил: «Веллитон полностью потерял мотивацию. Продавайте!» Но за полсезона, которые нападающий не играл, спрос на него резко упал.

— Уже и за 5 миллионов брать никто не хотел?

— По Веллитону вообще не было предложений. Отдали в аренду — сначала в бразильские клубы, затем в «Сельту». Надеялись, это поможет ему реанимировать карьеру, но... Поезд ушел.

— Карпин годы спустя произнес: «Подняли Веллитону зарплату в два раза, и парень с футболом закончил».

— Вряд ли Валерий Георгиевич делал акцент именно на зарплате. Ее бразильцу повысили еще после первого бомбардирского сезона — и на следующий год опять стал лучшим, наколотил 19 мячей. Но с его характером долго держать в планку в одном клубе очень сложно. Каждый раз нужны новые стимулы. (Юрий Голышак, Александр Кружков)


Роман Асхабадзе: «Ни у кого я не видел такого тактического разбора, как у Карпина. Теория может затянуться на два часа»