Сергей ЦИММЕРМАН
из Шрунса
Разговор с новым главным тренером "Зенита" на сборе в Австрии длился более часа. И хотя на дворе стоял глубокий вечер и позади были две тренировки на 30 градусной жаре, румынский специалист поражал своей энергией и энергетикой. Первая часть этого интервью уже была опубликована в "СЭ". Перед вами – окончание беседы с Луческу.
РЕШЕНИЕ ОБ УХОДЕ ИЗ "ШАХТЕРА"
БЫЛО ПРИНЯТО ЕЩЕ В ЯНВАРЕ
– Правда ли, что первые контакты с "Зенитом" были у вас еще в ноябре?
– Нет. Впервые мы связались в мае этого года, и в том же месяце состоялась первая встреча с руководством "Зенита". Мой контракт с "Шахтером" заканчивался 30 мая. Но еще в январе была другая встреча – с Ринатом Ахметовым (президент "Шахтера". – Прим. "СЭ"). Мы долго разговаривали относительно моего будущего. И пришли к общему знаменателю: продолжать сотрудничество не будем. Причин оказалось несколько: ситуация на Украине, чемпионат, уровень которого сильно упал. К тому же два последних года мы с "Шахтером", по сути, жили только в самолетах и отелях. Без наших болельщиков. Украинский чемпионат в такой ситуации я бы назвал неэтичным и некорректным.
– Что именно вы имеете в виду?
– Некоторые клубы 80 процентов игр проводили на своих полях: те команды, у кого нет собственных стадионов, они приглашали проводить домашние встречи у себя. Мы же практически всегда играли на выезде. Не хотелось бы вдаваться в политику, но "Шахтер" волей-неволей почувствовал, что является командой из зоны политического конфликта. Исключение составляли матчи Лиги чемпионов, где мы все-таки представляли Украину. Здесь было видно, что за нас болеют. В остальных встречах не ощущалось никакой поддержки. К сожалению. Я представил себе дальнейшие перспективы и понял, что после 12 лет в "Шахтере" мне в такой ситуации будет очень сложно продолжать здесь карьеру. Команду пора освежать, брать новых игроков. Но делать этого мы не могли, как и на протяжении последних двух лет, в ходе которых не состоялся ни один трансфер. С другой стороны, к нашей радости, за те же два года выросла хорошая плеяда молодых футболистов. Да и то, что Ахметову в такой ситуации удалось в принципе сохранить "Шахтер" на его нынешнем уровне, – это огромное дело и его гигантская заслуга. Сделать это без "Донбасс Арены" с ее 50 тысячами постоянных болельщиков "Шахтера" было очень сложно.
– То есть еще в январе вы договорились с Ахметовым, что работаете до конца сезона?
– Да. Но из уважения к президенту клуба, игрокам, болельщикам до конца сезона я нигде ни разу не упомянул об этом решении. Вплоть до последнего матча, который пришелся на финал Кубка Украины. А когда в мае мы встречались с руководством "Зенита", я сразу сказал об этом Ахметову. Не хотел, чтобы это происходило за его спиной.
– "Зенит" был единственным клубом, кто сделал вам предложение?
– Еще был "Фенербахче". Но я выбрал "Зенит". А "Зенит", наверное, выбрал меня (улыбается).
– Выходит, в "Зените" знали, что вы уходите из "Шахтера"?
– Да.
– После 12 лет в "Шахтере" наверняка было очень тяжело расставаться с донецким клубом?
– Знаете, думаю, что "Шахтеру" пришлось бы сложно, останься я в клубе. Для того чтобы сделать шаг вперед – а я по-другому не могу, – нужны определенные усилия. В данной же ситуации важнее всего, как я уже сказал, сохранить команду хотя бы на этом уровне. Поэтому наше расставание стало своеобразным жестом дружбы и взаимопонимания между мной и президентом клуба.
– И все же сердце наверняка обливалось кровью, когда прощались со всеми?
– Расставаться было очень сложно. "Шахтер" стал для меня даже не привычкой, а настоящей семьей. Но для футбольного тренера все это не должно становиться проблемой. Принимая новую команду, тут же берешь на себя огромную ответственность. А значит, все, что было до этого, хочешь не хочешь, должен оставить за спиной. Вот и "Шахтер" уже стал частью моей истории.
– Как вы расстались с Ахметовым?
– Я очень благодарен президенту клуба за то, что он меня понял. Благодаря этому сейчас я уже начал новое соревнование с самим собой. "Зенит" – это уже новая жизнь. Все-таки за 12 лет в "Шахтере" работа в какой-то степени вошла в рутинное русло. Хотя мы и создали команду, которая показывала зрелищный футбол. За это время сменилось шесть поколений игроков. Это касается средней линии и атаки. Приходили молодые 18-летние ребята, выигрывали титулы и уходили в хорошие европейские клубы. Но за спиной у них снова кто-то был. Постоянно. Поэтому мы обходились без сюрпризов: если кого-то продавали, то все равно оставались практически на своем уровне.
Но вообще "Шахтер" – это клуб своего президента. Он безумно любит футбол, постоянно находится рядом с командой, принимает правильные решения, построил великолепный стадион – пожалуй, самый функциональный в Европе. Все это мы чувствовали. Даже в течение последних двух лет, когда Ахметов, к сожалению, не смог побывать ни на одной из игр "Шахтера".
Однако я надеюсь, что даю последнее интервью на тему того, что было. Следующие пусть касаются того, что будет.
ФОТОГРАФИИ "ДОНБАСC АРЕНЫ"
БОЛЬШЕ НЕ СМОТРЮ
– Вы могли позвонить Ахметову в любое время дня и ночи?
– Да, но никогда этим не злоупотреблял. Знаете, когда я только пришел в "Шахтер", президент довольно долгое время был на каждой тренировке. Потом, увидев, как я работаю, стал появляться два-три раза в неделю, потом раз в неделю. Затем стал приходить на базу только перед играми с киевским "Динамо" и встречами Лиги чемпионов. Чтобы пообщаться с нами. И, конечно, был на всех матчах. А в нынешней ситуации сказал: теперь смогу прийти на матч "Шахтера" только тогда, когда он вернется на "Донбасс Арену". Когда она только строилась, президент бывал там практически каждый день... Когда она открылась, мы вместе с командой сажали вокруг нее деревья. Стадион в Донецке был душой и сердцем Ахметова.
– Фотографии "Донбасс Арены" в интернете годичной давности вызывают грустные эмоции…
– Я уже больше не смотрю на эти фотографии. Когда их видишь, то вновь испытываешь страдания.
– Как команда покидала "Донбасс Арену"?
– Когда начались известные события, мы стали проводить матчи в Черкассах. Там же добыли чемпионство. Самое красивое фото, связанное с этим выглядит так: команда, тренеры и обслуживающий персонал стадиона, среди которого одна очень большая женщина. И больше никого. Такой вот антураж. По отпускам разъезжались с мыслью: после отдыха вернемся на "Донбасс Арену". В июне собрали на ней пресс-конференцию, где я впервые предложил поменять систему розыгрыша чемпионата Украины так, чтобы сильнейшие команды четыре раза играли друг с другом и был плей-офф. К этому пришли только сейчас... А до этого два года все продолжалось как прежде. То есть делалось все, чтобы киевское "Динамо" становилось чемпионом. А сыграть на "Донбасс Арене" нам так больше и не довелось...
– Как команда пережила то лето?
– Большая группа бразильцев возвращаться не захотела. Сборы длились почти месяц, потому что мы не знали, куда возвращаться и что с нами будет. Каждый день надеялись – может, все наладится… Но этого не случилось.
ПРОБЛЕМЫ С БРАЗИЛЬЦАМИ
– При вас "Шахтер" относительно недорого приобретал бразильцев и потом выгодно их продавал...
– Это не совсем так. Надо признать, что приобретались они тоже за довольно большие деньги. Президент безумно любил, когда игра превращалась в спектакль в хорошем смысле этого слова. Зрелищный футбол он называл "вкусным". Правда, когда мы выиграли первые два чемпионата подряд у нас из прежней команды остался только Брандау, плюс купили Матузалема. Вскоре все увидели, что именно такие футболисты, как Матузалем, и создают спектакль. Недаром он дважды становился лучшим игроком чемпионата. А мы пришли к мнению, что есть смысл инвестировать средства в молодых бразильцев. Первыми купили Жадсона и Фернандинью. Потом еще несколько ребят, которые хотели показать себя в Европе, – Инсинью, Виллиана. Самые большие деньги были заплачены именно за последнего. Интересно, что Ахметов первым увидел в нем потенциал и сразу купил. Причем решение принял единолично. У президента сумасшедшая интуиция по поводу футболистов. Какого уровня оказался в итоге Виллиан, вы знаете. Но в украинском чемпионате тоже есть лимит на легионеров. Со временем мы пришли к такому варианту: вратарь и игроки обороны должны быть украинцами (причем мы их не меняли), а атакующая линия – бразильская. В итоге за хорошие деньги были проданы и Тимощук в "Зенит", и Чигринский в "Барселону".
– О том, что вы умеете вырастить хороших игроков, которых можно выгодно продать, в России стали писать сразу после вашего назначения на пост главного тренера "Зенита".
– Не забывайте – для начала нужен командный результат. Именно он в первую очередь делает игрока ценным, а не индивидуальные способности. Те же бразильцы, которых мы брали в "Шахтер", далеко не сразу попадали в основной состав. Да, они играли матчей. Но сначала по 15, 20, 45 минут. То есть мы их вводили постепенно. И забивали они поначалу по 3-4 мяча за чемпионат. Кстати, примерно то же самое происходило и с Мхитаряном, пусть он и не бразилец. Мы его увидели в "Пюнике", когда ему было всего 17 лет. Потом он оказался в донецком "Металлурге", и я настоял, чтобы президент его купил. А через пару лет Генрих стал лучшим бомбардиром чемпионата. Причем его рекорд по количеству забитых за сезон мячей, думаю, простоит еще довольно долго. То есть организация нашей игры приводила к тому, что футболисты постепенно выходили на первый план. Причем так было не только в "Шахтере". В Италии одним из самых молодых моих игроков был Пирло. А на ЧМ-90 в составе сборной Румынии оказалось 11 футболистов из бухарестского "Динамо". Семеро из них находились в возрасте от 20 до 22 лет. И потом все разъехались в европейские клубы. Мне всегда нравилось работать с молодыми.
– И все-таки давайте вернемся к бразильцам.
– Талант в футболе, конечно, очень важен. Но никто, кроме тренеров, не знает, как тяжело работать с молодыми бразильцами. Увы, у них не очень хорошая, если можно так сказать, общая образованность. В это понятие я вкладываю много пунктов. Ну скажем, умение себя вести, уважение к дисциплине, отношения с партнерами, профессионализм не только на поле, но и в жизни. Причем в самых разных ее областях. У меня с ними было очень много проблем, о которых знаю только я. Но зато, когда ты их переламываешь, а потом они оказываются в лучших командах Европы, присылают тебе оттуда разные эсэмэс-сообщения с благодарностью – получаешь от этого большое удовольствие.
– Можете вспомнить самый необычный случай воздействия на молодых бразильцев с вашей стороны?
– Расскажу историю с Дугласом Костой. Это случилось после поражения "Зениту" в Петербурге в Лиге чемпионов. Раздевалка на "Петровском" делится на две части массажным столом – с одной стороны я, а с другой футболисты. Виллиан и Дуглас сидели прямо напротив. Я был очень расстроен. Вдруг слышу – какие-то смешки на другой стороне. Кто-то улыбается и даже смеется! Оказалось, один из них -Коста, который только недавно пришел в команду. Я послушал, послушал и довольно жестко начал выговаривать этой группе: "Мы проиграли матч Лиги чемпионов! Посмотрите на других – они все расстроены. А вы позволяете себе улыбаться!" И вдруг Дуглас мне что-то ответил. На нервах подхожу к нему, а он чуть ли не замахивается на меня. В этот момент я понял, что совершил ошибку или очень близок к ней. В итоге не сказал не слова. Другие бразильцы успокоили Дугласа. На следующий день перед тренировкой, как обычно, собрал всех и извинился, что поддался эмоциям. При моем опыте я не должен был допускать такую ситуацию. Но и Дуглас Коста допустил большую ошибку. По всем правилам его нужно было отправить месяца на три в дубль. Бразилец уже тогда был хорошим талантливым футболистом, но команда не пострадала бы от его отсутствия. Однако я поступил иначе. Сказал игрокам, что нормальным ответом на его поведение была бы ссылка во вторую команду, но я не буду этого делать. Ведь футбол – это жизнь того же Дугласа. Одним словом, не захотел быть тем, кто может поломать карьеру талантливому игроку. Наверное, его просто дома не научили тому, что нужно вести себя скромнее. А в заключение объявил при всех: Дуглас не получает премиальные до конца года и выйдет на поле, только когда заслужит. "Ты должен играть так, чтобы заставить тренера поставить тебя в основу – это мое наказание", – сказал я ему. С того момента Дуглас стал вести себя идеально. А после окончания сезона я вернул ему все недополученные премиальные. С тех пор он стал другим человеком.
Вообще перевоспитывать бразильцев приходилось во многих моментах. Некоторые заявлялись в ресторан с кепкой на голове. Проходя мимо, снимал с них эти кепки – одному, второму, третьему. Говорил: "Вы же католики! Нельзя сидеть за столом в кепках!" В конце концов доходило. Это важные мелочи. Самым сложным было убедить их, что бразильская техника должна идти только во благо команды.
– Каким образом это делали?
– Заставлял делать упражнения, где нужно было играть в одно-два касания. Без этого они брали бы мяч и начинали бы лезть в обводку через всю защиту соперника. Порой приходилось тратить до двух лет, чтобы научить бразильцев создавать свободные зоны, врываться в эти зоны, организовывать численное преимущество в местах, куда переводится мяч. Да и другим тактическим тонкостям. Например, если футболист врывается с фланга и бросает свою зону, его надо страховать. Бразильцы этого не понимали и играли в собственный футбол. Хотя техника у них всегда была на высочайшем уровне.
ВОЗГЛАВИЛ СБОРНУЮ РУМЫНИИ В 36 ЛЕТ
– Ваша тренерская карьера началась ведь не совсем обычно, так?
– История произошла такая. В 1977 году в Бухаресте было сумасшедшее землетрясение. Мой дом оказался полностью разрушен. И мне пришлось уехать играть в небольшой городок Хунедоара. Я как раз параллельно с карьерой игрока закончил в экономическом университете факультет внешней торговли. Это были еще советские времена, где некоторые вещи приходилось делать неофициально, под столом, скажем так. В моем случае это выглядело так: я играю в Хунедоаре за местный "Корвинул", а город отправляет людей ремонтировать мой дом в Бухаресте. При этом думал, что пробуду здесь только год. А получилось, что остался на пять лет.
– Почему?
– В этом городке по большому счету нечего было делать. Чтобы скоротать время, я и начал заниматься с молодыми футболистами. Каждый день. Через два года меня назначили играющим тренером "Корвинула". А еще через два года – главным тренером сборной. Наша национальная команда не попала на ЧМ-82, и партия позвала меня. Хотя я еще карьеру игрока на тот момент не закончил. Почему тогда сделали такой выбор? Наверное, потому что забивали мы с нашей командой много. В итоге в какой-то момент у меня стало три должности. Игрок "Корвинула", тренер "Корвинула" и тренер сборной (смеется). Семерых молодых рябят сразу взял в нее из своего клуба. Они хорошо знали мой стиль. Прекрасно помню, как в одном из матчей встречались со сборной СССР под руководством Малофеева. Он тоже любил искренний футбол. Мы выиграли 2:1. А до этого отобрались на Euro-84, обыграв в квалификации чемпионов мира итальянцев, Чехословакию, Швецию и Кипр. Мне на тот момент было 36 лет. Тогда я и понял, что могу передавать свой опыт молодым футболистам. Хотя последний матч за сборную сыграл в 35.
– В сборной вы проработали четыре года…
– Это было время, когда начинало поколение Хаджи... Энтузиазм был необыкновенный. Мы в год играли до 17 товарищеских матчей. Я постоянно возил команду на сборы – по три недели летом и зимой. Причем клубы были довольны, потому что брал на них только молодых. Они начали расти. А в 1986-м "Стяуа" выиграла Кубок чемпионов. И начался конфликт между "Стяуа" и сборной. После серии успехов клуб, по сути, возглавила семья Чаушеску. Сын руководителя страны был очень большим любителем футбола и "Стяуа" в частности. Очень грамотный, кстати, парень. Но главное – победы этого столичного клуба должны были положительно влиять на имидж партии.
– К чему привел конфликт между клубом и сборной?
– В отборочном цикле к ЧМ-86 мы шли неплохо. Но в последнем туре многое для Северной Ирландии зависело от результата матча с Англией. Мы выиграли в гостях у Турции 3:1, а наши конкуренты сыграли вничью 0:0, и обе вышли на ЧМ. По-моему это была первая ничья в истории встреч этих команд. Кстати, до этого наша сборная проиграла Северной Ирландии дома в Бухаресте. Соотношение угловых 25:0 в нашу пользу. Полное преимущество. Но президент Федерации футбола Северной Ирландии был первым вице-президентом ФИФА. В перерыве он ходил в судейскую, чего делать права не имел. После того матча мы написали протест – тот датский арбитр потом еще очень долго не судил. Но как бы там ни было, в Мексику поехали обе британские команды. Начинается следующий отборочный цикл – к Euro-88. В первой игре мы побеждаем Австрию 4:0, и тут партия решает снять меня с поста главного тренера. Может быть, потому что я возглавил еще бухарестское "Динамо". Главного конкурента "Стяуа".
– Как произошла отставка?
– Партия вызвала меня и сказала: либо сборная, либо "Динамо". Я выбрал "Динамо". Чтобы работать каждый день. Чтобы добиваться результата. В 1990-м мы выиграли чемпионат. Как раз когда пал режим Чаушеску.
– Правда ли, что однажды вопреки пожеланию партии вы все же обыграли "Стяуа" в Кубке страны?
– Обойти "Стяуа" в чемпионате тогда было практически невозможно. И мы и они обыгрывали всех, а когда встречались между собой, все решалось не на футбольном поле. Однажды в одном из таких матчей нас устраивала ничья, но играть пришлось до 97-й минуты, пока "Стяуа" не забила девятерым игрокам "Динамо" – двоих к этому моменту уже удалили. Но это еще не рекорд. В одном из городков страны "Стяуа" играла до 105-й минуты, пока наконец не выиграла. И вот в 1988-м мы сошлись в финале Кубка. "Стяуа" забивает, мы сравниваем. Имеем полное преимущество. Идет контратака соперников. Хаджи простреливает, его партнер забивает, но гол не засчитывают. Судья поднял "вне игры". Игроки "Стяуа" на него набрасываются. А с трибуны Чаушеску-младший показывает – уходите с поля в раздевалку. И они действительно ушли. Я за ними. Захожу и прошу – возвращайтесь на поле, давайте доиграем. Не захотели.
– Что было дальше?
– Мы прождали полчаса. Видим, никто из федерации кубок нам вручать не собирается. Тогда мы сами взяли его. В буквальном смысле этих слов. Это сделал наш капитан. Совершили с трофеем круг почета. Попраздновали это дело с нашими болельщиками. Через какое-то время нас вызывают в федерацию. Я иду со своей кассетой. Мы всегда делали собственную запись всех матчей. Причем со специальных точек, откуда все хорошо видно. Кассету посмотрели, но ночью она куда-то таинственным образом исчезла. Да так, что ее потом вообще никто и никогда больше найти не смог. На следующий день нам засчитали техническое поражение 0:3. А в прессе сообщили: "Стяуа" выиграла Кубок, судьи дисквалифицированы на год. Трофей пришлось вернуть. Такая вот история. Она, кстати, получила продолжение. Уже в наше время современными средствами удалось восстановить еще одну запись той игры. Нас реабилитировали, но кубок, к сожалению, не вернули (смеется). А так был бы еще один титул. Хотя Кубок в 1990-м мы все равно потом вместе с чемпионатом выиграли.
– А вы с Чаушеску когда-нибудь общались?
– Со старшим никогда не встречался. А с его сыном у нас, как ни странно, были хорошие личные отношения. Надо признать – именно благодаря ему "Стяуа" смогла выиграть Кубок чемпионов в 1986 году.
МОЛОДЕЖЬ И РЕЗУЛЬТАТ?
БУДУ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ!
– В "Зенит" со времен Шкртела и Ломбертса не приходили молодые легионеры, которые бы потом стали игроками основного состава. Планируете ли вы в Петербурге работать в этом направлении?
– Когда мы встречались с руководством клуба, то обсуждали эту тему. Говорили о молодых, которые появлялись в составе "Зенита". Но тут надо помнить вот о чем. В последнее время "Зенит" на европейской арене превратился в бренд высокого уровня. В такой ситуации всегда в первую очередь требуется результат. С другой стороны, уже сейчас на сборе в Австрии работает очень большая группа игроков из второй команды. Посмотрим, кто из них сможет вклиниться в основу так, чтобы этот самый результат не пострадал.
– Это возможно?
– Я буду этим заниматься. Уже наслышан, что в "Зените" подрастает очень хорошее поколение 17-18-летних ребят. Обязательно обращу на них внимание. Постараюсь применить практику, которая была у нас в "Шахтере". Во время любой паузы в чемпионате, например на игры сборных, мы всегда брали оставшихся футболистов, добавляли к ним молодежь и улетали на товарищеские матчи. Кроме того, считаю, что 17-18-летние всегда должны быть с главной командой на сборах. Кто как себя проявит на них – это уже другой вопрос. Но беря такого футболиста с собой, мы даем им понять – он может стать профессионалом высокого уровня. Если человек, находясь рядом с Гараем, Хави Гарсией, способен выдержать это и показать себя – у него есть шанс. Но даже двухнедельное присутствие рядом с такими игроками – это уже как двухлетний игровой опыт в средней команде. Такие вещи я практиковал во всех своих клубах. За исключением разве что турецких.
– В чем разница?
– В турецких клубах президент – должность выборная. В ходе срока своего правления они хотят быть номером один во всем. А оценивают потом президентов по именам, которые им удалось привезти. Получилось купить, скажем, ван Перси – очень хорошо. А молодежь – дело второе. Поэтому Турция оказалась единственной страной, где не было возможности воспитывать новых игроков. Хотя чемпионат мы выиграли и с "Галатасараем", и с "Бешикташем". Это другая система. Я же считаю, что при всем уважении к опытным футболистов у них должна быть обязанность: помогая молодым, воспитывать себе смену.