Редчайший случай по нынешним временам — в карьере Александра Анюкова всего два клуба! Родные «Крылья», которым в общей сложности отдал семь лет, и «Зенит». В Петербурге он отыграл 14 сезонов, собрав целую россыпь трофеев — пятикратный чемпион России, двукратный обладатель Кубка страны, обладатель Кубка УЕФА и Суперкубка Европы...
С «Зенитом» Анюков сжился настолько прочно, что его нынешняя должность — одного из ассистентов Сергея Семака — никого не удивляет. Поразило другое. В июне 2019-го в Петербурге объявили, что Александр вошел в тренерский штаб «Зенита», а уже в середине июля грянула сенсация: 36-летний Анюков возвращается в «Крылья»! В качестве игрока!
Никто не понимал, почему он вдруг возобновил карьеру, да еще в Самаре. В итоге провел там 18 матчей, в мае 2020-го окончательно повесил бутсы на гвоздь и вернулся в штаб Семака.
Только после этого Анюков объяснил свое решение. Оказывается, такова была просьба его отца — закончить игровую карьеру в родном городе. Анюков-старший умер в 2019-м. После этого Александр и отправился доигрывать в «Крылья». В память об отце.
Другой Анюков
Анюков крайне редко дает интервью, еще в игровые годы заслужив репутацию одного из самых неразговорчивых футболистов России. Если не сказать — угрюмых. Стал тренером — ничего не изменилось. Журналистов по-прежнему обходит стороной.
Впрочем, те, кто знает его поближе, уверяют, что Александр только кажется таким мрачным и неконтактным. Вот, например, мнение Сергея Корниленко, экс-форварда «Зенита», а теперь спортивного директора «Крыльев»:
— На самом деле Анюков — общительный, добрейший. Просто ему нужна соответствующая атмосферка. Со своими ведет себя раскованно, может пошутить, посмеяться, а в незнакомой компании будет отмалчиваться.
В 2008-м Анюкова удалось разговорить обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. После встречи они написали: «Нам предрекали провал. Анюков, по версии кое-кого из «Зенита», общаться должен был сухо. Краснеть и запинаться. Путаться в междометиях. И, чувствуя это, уходить в себя пуще прежнего. Кое-кто из «Зенита» поражался, как вообще Анюков пошел на контакт. Зря предостерегали — о молчаливости защитника мы и сами знали. Разговаривали в итоге почти два часа. Он не сыпал откровениями — но мы увидели другого Анюкова. Чувствительного и сентиментального. Стесняющегося собственной доброты».
А вот и отрывок из того самого интервью.
Пожарный
— О чем вы мечтали в детстве?
— Пожарным хотел стать. Казалось, такая романтика — спасать людей, рискуя жизнью. А когда начал всерьез заниматься футболом, для меня пределом мечтаний было попасть в «Крылья».
— За счет чего сумели пробиться наверх?
— Бог помог. В детской футбольной лиге было полно ребят, которые считались куда талантливее. Какое будущее им предрекали! Про меня же один из тренеров сказал: «Анюков? Из него ничего путного не выйдет...»
— Позже с этим человеком встречались?
— Нет. Я не общаюсь с людьми, которые мне неприятны.
— С завистью сталкиваетесь?
— Это в каждой команде есть. Зависть и подлость — везде, где крутятся большие деньги. Поначалу для меня это было дико — все-таки я по-другому воспитан. Теперь обвыкся.
Петербург
— В Петербурге чувствуете себя лучше, чем в Москве?
— Конечно. Мне Москва не слишком нравится — потому и выбрал когда-то «Зенит». Незадолго до подписания контракта приезжал в Питер. Просто погулять. Город впечатлил. Съездил в Петергоф, ходил к мостам... Тогда убедился, что здесь намного красивее, чем в Москве. Достаточно было увидеть, как мосты разводят. А какая обстановка вокруг футбола! Разве что у «Спартака» такая же армия болельщиков, как у «Зенита». В любом другом клубе пришлось бы играть при полупустых трибунах.
— Ваш агент рассказывал, что контракт с московским «Динамо» был практически подписан, дело оставалось за формальностями.
— Я и с Федорычевым уже переговорил. Но что-то подсказало: нужно выбирать Петербург. Какая-то мелочь насторожила. Может, сверху снизошло. При этом советовался со многими, и большинство говорили: «Езжай в Москву». А когда заиграл в «Зените», те же самые люди хвалили: «Какой ты молодец, сделал правильный выбор...»
— Говорили, что динамовцы предлагали вам на 200 тысяч долларов в год больше. И этому значения не придавали?
— Я больше думал о том, какой футбол меня ждет. Честно вам скажу: тяжело было уезжать из Самары. Очень переживал из-за распада «Крыльев». Слишком резко это произошло. Даже если бы денег в Самаре не было, но игроков сохранили — я бы никуда не ушел.
Отец
— Ваш главный недостаток?
— Скромность. Мешает иногда.
— Когда-то интервью с вами вышло под заголовком «Я не замкнутый, я — застенчивый». Теперь-то, наверное, от застенчивости мало что осталось?
— Каким я был, таким и остался. Это, скорее всего, от отца. Я стеснительный.
— В вашей жизни было столько событий, а внутренне не загрубели, остались сентиментальным человеком...
— Это правда. Человеческие отношения для меня превыше всего. Слава богу, у меня прошли возрастные чудачества со «звездняком»... Лет в 18 это было. Родители помогли — они люди простые. Всегда поддержат и найдут нужные слова.
— Родители еще работают?
— Нет. Сказал им, чтобы заканчивали, — буду помогать. Отец столько лет отпахал на заводе! Он сталевар, сами понимаете, что такое — 35 лет варить железо.
— Заходили к нему в горячий цех?
— Да, и почувствовал, каким жаром люди дышат у печи. Гарь невыносимая. Но рабочие даже удовольствие от этого получают. А потом все заводы перешли к новым русским. И я настоял, чтобы отец ушел — здоровье гробить ради кого-то, за смешные деньги... С каждым годом становилось хуже и хуже.
— Цену деньгам, похоже, знаете?
— И всегда знал. Ползарплаты спустить на какую-то блажь никогда себе не позволял. Родители так воспитали.
— Глупых покупок не было?
— Были. Но на уровне джинсов, которые покупал и на два года про них забывал. Валяются на полке.
Вера
— Какая судьба у тех двух иконок, которые прежде постоянно возили с собой?
— Они и сейчас лежат в сумке. Могу показать. Александр Невский и Николай Чудотворец. Я часто обращаюсь к Богу. Сам пришел к вере.
— В семье такого не было?
— Нет. А теперь хожу в церковь каждую неделю. Крестили меня, правда, в детстве.
— Эти иконы вам кто-то подарил?
— Нет, сам купил. Беру на все выезды. В моей жизни были ситуации, про которые могу сказать: «Бог спас». В восемь лет, к примеру, чуть не утонул — в последнюю секунду, когда уже воды нахлебался, меня вытянула рука...
— Божья?
— Двоюродного брата. Я плавать не умел, но зачем-то пошел мерить глубину. И провалился.
— Плавать-то в итоге научились?
— Спрашиваете! Я ж на Волге вырос!
Слезы
— Последние слезы в вашей жизни?
— Днем мультик включил, расчувствовался — и капнуло... В «Ледниковом периоде» мамонта стало жалко. Давным-давно точно так же расплакался, когда смотрел «Зеленую милю». А фильмы мне нравятся старые. Насколько люблю старую «Иронию судьбы», настолько не пошла вторая часть. Совершенно другое кино.
— Из-за футбола когда-нибудь плакали?
— Случалось. Вспомните финал Кубка с «Тереком». Слезы катились, пока сидел на газоне, и позже — в раздевалке...
— Колодин нам рассказывал, как бежал за Федьковым на 90-й минуте и не догнал. Вы откуда гол смотрели?
— Я бежал за Федьковым с другой стороны. До конца не верилось, что он забьет. Только когда мяч летел мимо Полякова, понял.
— Вы производите впечатление человека, которого трудно вывести из себя.
- Точно. Чтобы меня разозлить, надо очень постараться.
— Кому это удавалось последний раз?
— Арбитру, который судил наш матч с «Эвертоном». Всю игру убивал. В первом тайме Ломбертса удалил ни за что, пенальти левый поставил.
— А вас когда-нибудь удаляли?
— Только в дубле «Крыльев».
— За что?
— За драку. Половинчук меня толкнул, а я врезал ему по ногам. Мне красную дали, ему — желтую. Этот случай стал хорошим уроком.
— Когда Фернандо Риксен играл в «Рейнджерс», ему за сезон дважды засветили монетой в голову. А в вас болельщики что бросали?
— Был забавный эпизод в Австрии в матче с «Суперфундом». Делал прострел и по инерции пробежал до рекламного щита. А трибуны там расположены близко к полю, и кто-то из фанатов метнул в меня стакан с пивом. Окатил, гад, с ног до головы. Так в вонючей майке и доигрывал. Но это, наверное, лучше, чем получить монетой в лоб.