Среди рекордсменов «Торпедо» по количеству игр за клуб Полукаров — третий. 319 матчей в чемпионате СССР! Больше только у легендарного Виктора Шустикова (427) и Сергея Пригоды (325).
Родился Полукаров в Луганске, три года отыграл за местную «Зарю», а в 1980-м перешел в «Торпедо», в котором провел двенадцать сезонов. Брал Кубок СССР и бронзовые медали (дважды), с 1986-го выходил на поле с капитанской повязкой.
Дальше были чемпионство с «Маккаби» Тель-Авив, другие израильские команды, возвращение в Россию. Правда, уже не в «Торпедо», а в ФК «Москва», где Полукаров в качестве ассистента проработал вплоть до закрытия клуба. Помогал Кучеревскому и Никонову, Алейникову и Иванову, Петракову и Слуцкому, Блохину и Божовичу. В «Разговоре по пятницам» Полукаров рассказал много интересных историй — и об этом периоде, и об игровой карьере.
Грант
— Когда Алейников принял «Москву», сразу поняли, что ничего у него не получится?
— Сережа долго не был в России, это чувствовалось. Начал с питания — по утрам никаких сосисок, никакой яичницы. А ребятам сосиску хотелось.
— Что предлагал взамен?
— Соки, мед. Большого понимания у ребят не встретил, бурчали.
— Козьмич его, уехавшего, попрекал: «Неспособен тренер работать, не ругаясь матом».
— А я считаю, способен. Можно найти слова еще обиднее, но не матерные. Мат стопорит. У меня в Израиле был случай, после которого матерюсь с оглядкой. Первая моя игра за «Маккаби», вели против «Бейтара» — и незадолго до конца пропустили. Я выругался на защитников, а судья оказался из бывших наших — принял на свой счет...
— Красную дал?
— Ага. Я не успел до раздевалки дойти — нам второй забили. Долго потом не могли победить. Сели с Сашкой Уваровым, задумались — что делать-то? Неужели мы в футбол разучились играть? Я с тренером поговорил, тот образумил: «Прошу — забудь, как играл в Союзе. Тут надо по-другому...»
— Это как же?
— Я, либеро, бегал, подчищал за всеми. А тренер говорит — не нужно самоотверженности. «Ты встань в середине и не дергайся. Они сами сюда придут». А мне казалось — так в футбол не играют.
— Как звали этого израильского Моуринью?
— Авраам Грант.
— Вот так номер.
— И он оказался прав: такая была в Израиле специфика футбола. Действительно, сами приходили — а я стоял в центре и отбирал мячи. Десять матчей подряд выиграли, всех обогнали. Стали чемпионами. Когда меня провожали из Тель-Авива, фанаты скинулись и кубок подарили. Президент клуба преподнес позолоченные часы.
— А в «Торпедо» что дарили? Именные холодильники?
— Мне вручили хрустальную вазу — я как раз трехсотый матч сыграл. Директор завода однажды подарил красивую фарфоровую чашу из гжели.
Бутылка
— Вы же могли на чемпионате мира сыграть.
— В 1986-м были игроки посильнее. Хотя меня Лобановский привлекал в Новогорске к работе со сборной.
— Брали вас для количества?
— Ко мне присматривались. Я во вторую сборную часто ездил. А в первой на моем месте играл Андрей Баль. Светлая голова, бразильцам забивал. Вот в 1988-м на чемпионат Европы был шанс попасть. Лобановский приглашал на сбор, но я в игре за «Торпедо» сломался. Колено не разгибалось, разрушились хрящи. Для ЦИТО это была первая такая операция, на камеру ее снимали. Почистили — и все прошло. Вообще-то на мне как на собаке заживало, хоть три мениска вырезали.
— Анзор Кавазашвили нам рассказывал, как в 60-е несколько торпедовцев во главе с Ворониным утром на базе распили шампанское, а вечером грохнули ЦСКА — 3:0. Ваше поколение такой трюк повторить уже не осмеливалось?
— Разочек было. Только без фамилий. Играли в Ленинграде с «Зенитом» на Кубок. Победили 2:1. В день матча двое наших распили перед обедом бутылку «беленькой». Почему-то были уверены, что на поле не выйдут, вот и расслабились. А в итоге играли оба, причем один из них гол забил, который все решил.
— Вы-то как прознали?
— Ребята после матча сами об этом рассказали, давясь от смеха.
— Тоже посмеялись?
— Я в ярость пришел! Как капитан выдал им по полной! А когда в поезде они предложили под мировую вторую бутылку разлить, послал их подальше. Конечно, все мы не ангелы, но чтобы в день игры водку хлестать — в голове не укладывается. Счастье, что это не повлияло на результат. И Козьмич ничего не узнал.
— Слышали, что однажды и вы по части режима отличились. Помните торпедовский автобус?
— Вот вы о чем... Кто ж это проболтался?
— Секрет.
— История забавная. Когда играли в Тбилиси, на матчи с подарками для команды всегда приезжала группа торпедовских болельщиков из Цхинвала. Ящиками везли персики, груши, виноград. Плюс чачу и пару бочонков вина. Все это добро выгружали в мой номер, а после игры ребята заходили и угощались.
Наутро собираемся в аэропорт. Около гостиницы стоят два «Икаруса» — пустой и тот, в котором уже сидит команда. Не сказал бы, что крепко выпили, но Иванов всех раскусил. И вот из окна автобуса видит — я шагаю по крыльцу. Держусь уверенно, сумка на плече, под мышкой нарды, которые болельщики подарили. Козьмич указывает кому-то из помощников: «О, слава богу, хоть капитан трезвый». И в этот момент я прохожу мимо нашего автобуса. Иду к соседнему, начинаю ломиться в дверь.
Козьмич огорчился: «Тьфу, и этот поддал...» Команда грохнула от хохота. Тут я появился в нужных дверях — и не мог понять, почему все потешаются.
Зарплата
— Весело жилось в «Торпедо».
— Еще, помню, в одно время окончили институт сразу полсостава — Круглов, Петренко, Пригода, Жупиков, Гостенин, Васильев, Шавейко. Повод? Еще бы! Ромбики институтские обмывали как положено — в шампанском. Разошлись поздно.
Утром Иванов выстроил в Мячкове команду, увидел, у кого глаза блестят, и все понял. Устроил минут на сорок «квадрат» на все поле — один в один. Главное, разделил почти безошибочно. По ту сторону — гуляки, по эту — остальные, к которым и я попал.
Но как нас со злости прихватила та бригада! Я бегаю и кричу: «Братцы, я же с вами вчера был, возьмите в свою команду». А Козьмич — молодец. Дипломатом себя проявил. Понимал, что в такой ситуации всех не оштрафуешь. Лучше дать запредельную нагрузку, чтобы у ребят надолго отбить охоту к посиделкам.
— В том «Торпедо», говорят, над Жупиковым любили подшучивать?
— Просто Васька старомодно фразы строил — с окончанием на «с». Как-то в Ленинграде с Пригодой они опоздали на поезд. Уехали следующим — через полчаса. Но на базе все равно устроили собрание. Начальник команды Юрий Васильевич Золотов поднялся: дескать, объясняйтесь, дорогие товарищи. Васька встает, мнется: «Значит-с, дело было так-с. Мы с Сережей пошли-с за колбасой. Приходим-с — а поезда и нет-с». Золотов вскипел: «Теперь я вам расскажу, как было дело-с. Пошли по девкам-с, взяли шампанское — и поэтому опоздали-с...»
— Когда в 1986-м «Торпедо» завоевало Кубок СССР, вы на спор сбрили усы. С кем спорили?
— Да просто при команде пообещал. Это был мой второй кубковый финал. Первый — в 1982-м, уступили киевскому «Динамо». А у «Шахтера» четыре года спустя выиграли. И я сдержал слово.
— Сбривали торжественно?
— Нет. Когда пришел на тренировку, некоторые меня не узнали. Но ничего, через два месяца новые отросли — лучше прежних.
— Сколько тогда получал капитан «Торпедо»?
— 231 рубль чистыми, это была самая большая ставка в команде. За победу выписывали 87 рублей. При этом за ничью вовсе не платили. Хоть со «Спартаком», хоть на выезде с киевским «Динамо» — ни копейки.
— Что ж не подняли вопрос?
— А попробуй-ка подними вопрос в то время — в кабинете парторга ЗИЛа. Тот считался первым человеком на заводе, важнее директора. Мы в этот кабинет с большой опаской заходили.
— После 319 матчей в чемпионате СССР сколько у вас было на сберкнижке?
— Три тысячи рублей. Этих денег хватало на половину «Жигулей».
— Бородюк после денежной реформы 1991-го примчался из Германии спасать сбережения — и купить на них смог лишь два мешка картошки.
— А я, когда вернулся из Израиля и снял то, что оставалось на книжке, десять мешков купил.
— Когда договаривались об интервью, вы предложили встретиться у стелы на Автозаводской. Именно там раньше торпедовский автобус собирал игроков. Когда идете мимо этих мест, накатывает ностальгия?
— Бывает. У меня и фотография сохранилась — 9 мая с женой и детьми как раз возле этой стелы стоим. Вспоминаю команду, завод. У нас же на ЗИЛе часто встречи с болельщиками устраивали. Иногда по шапке от работяг получали. А на субботниках мы даже на главном конвейере трудились. Кто болты закручивал, кто — колеса. Рядом мастер стоял — чтобы случайно делов не наворотили...