ПРОЩАНИЕ С "ЗЕНИТОМ"
– Перед последним матчем сезона вы попрощались с "Зенитом". Тяжело было сдержать эмоции?
– Эти проводы сидели в подсознании, потому что я начал готовить себя заранее. Думал о том, что сказать, а чего не стоит говорить. Но когда вышел к микрофону, понял – всего все равно не выразишь. Да и слезы накатывали. Мне потом говорили, что я не так сильно плакал. Но я столько раз это прокрутил в мыслях, переварил, похлопал болельщикам и даже поплакал дома, что в итоге решил – как будет, так и будет.
– Когда вы вышли с семьями к микрофонам, первым расплакался старший сын Кришито – Альфредо.
– Да? В душу ребенку не залезешь, но, наверно, он почувствовал, что к чему. Хотя мои дети вели себя спокойно. Старшему 9 лет – он уже в принципе понял, что я закончил с футболом. А младшая папу футболистом толком и не видела. Она на стадионе-то до этого ни разу не была. И профессии такой не знает.
– Почему не стали прыгать вместе с болельщиками, когда стояли у виража? Казалось, что хотели.
– Так и есть. Если честно, немного скованно себя чувствовал. В какой-то момент не знал, что делать. Кричать? Но я не настолько эмоциональный человек. Дома я могу пересмотреть подобные моменты и прочувствовать все, и слеза может скатиться. В тот день так и было, и еще не раз будет.
– О чем думали во время круга почета?
– Просто шел и махал трибунам. Что еще надо делать, не понимал. У Миммо, конечно, совсем другая ситуация – он отыграл последний матч за "Зенит", и ему больно было. А у меня было чувство, что все это не со мной происходит, потому что я через это уже прошел.
ХОТЕЛ ПОИГРАТЬ В ИСПАНИИ
– Как оцените карьеру?
– В целом, я доволен. Но есть небольшой осадок. Я не использовал свой потенциал по максимуму. Закончил, когда вышел на пик формы.
– Три самых ярких момента карьеры Файзулина.
– (Долгая пауза.)
– Неожиданно. Казалось, первый назовете сходу.
– О голе в ворота "Баварии" в полуфинале Кубка УЕФА все время говорят. А если говорить об эмоциях, то тогда чего-то особенного у меня не было. Серьезно говорю!
– Что же тогда на первом месте?
– Скорее всего, товарищеский матч с Бразилией на "Стэмфорд Бридж" в 2013 году (Файзулин открыл счет на 73-й минуте – Прим. "СЭ"). Вот там были эмоции! Но вообще я бы выделил не матчи, а этапы. Целый этап был с Адвокатом. Классный! При Спаллетти – тоже. При Виллаш-Боаше, когда кричалки "Оп, давай-давай" только появились. Таких эмоций даже от победы в Кубке УЕФА нет. Честно!
– И в 2008-м не было?
– Нет. Я чувствовал, будто так и должно было быть.
– Вы могли уехать в Европу?
– У меня изначально был план. Когда подписывал с "Зенитом" последний контракт (в 2015 году – Прим. "СЭ"), думал так: отработаю его на сто процентов, сыграю на чемпионате мира, а потом точно поеду в Европу, в Испанию. "Валенсия", "Эльче" – не так важно. Если я решил, то обязательно делаю.
– Почему именно Испания?
– Этот чемпионат мне наиболее интересен. Я уехал бы в любую команду, за любые деньги. Просто хотел посмотреть на футбол с другой стороны. Еще с Бердыевым хотелось поработать, но тоже не получилось… А было бы интересно.
ЛЕВОЕ КОЛЕНО В РЖАВЧИНЕ
– Как ваше здоровье сейчас?
– Нормально. Гораздо лучше, чем год назад.
– В последний раз вы выходили на поле в сентябре 2015 года в матче с "Амкаром". Что произошло в тот день?
– В начале того сезона я играл по 15-30 минут, но в том матче вышел в основе и был заменен на 80-й. Попросил замену сам, потому что колено начало наливаться, опухло... Потом уже из него выкачали кровь, но с тех пор стало болеть еще больше.
– Вы же в марте 2015-го перенесли операцию на колене. Она как-то повлияла?
– Еще в январе, на первом зимнем сборе, я почувствовал легкую боль в колене на одной из тренировок. Сперва не придал этому значения, но на следующем занятии колено разболелось сильнее. Стали разбираться. Пока разбирались, потеряли два-три месяца. Весной я полетел в Германию, и там стало ясно: у меня артроз. Врач сказал, что в колене нет хрящей, но если правильно сделать операцию, можно играть.
– Что значит артроз?
– Артроз – это заболевание. Бывает разных степеней – третьей, четвертой. На одной из стадий в коленном суставе образуются шипы, появляются костные образования. У меня левое колено в ржавчине.
– Ничего себе.
– После той операции стало легче, я начал снова тренироваться. Правда, нужно было больше проводить времени в тренажерном зале, но я думал: "Ничего страшного. Буду приходить на полчаса раньше на тренировки – и все".
– Почему возникли эти проблемы? Связано ли это с тем, что больше десяти лет назад вы перенесли операцию на колене?
– Конечно, связано. Бесследно ни одна травма не проходит. Тогда мне сделали две операции. Сначала на мениске правой ноги – из-за этого таз перекосился, пошло давление на левую ногу. А спустя несколько месяцев я порвал крестообразные связки левого колена. Пришлось делать операцию, а в этом случае всегда связки либо недотянут, либо перетянут. Даже миллиметры имеют значение.
– Артроз коленного сустава – это единственный диагноз?
– Главное – это артроз. Из-за него стираются хрящи, он мешает связкам правильно работать, в колене ухудшается кровообращение. На правой ноге, кстати, у меня тоже артроз – просто не такой тяжелый, как на левой.
ШЕСТЬ ОПЕРАЦИЙ ЗА ТРИ ГОДА
– В чем заключается ваше восстановление?
– Во-первых, за эти два с половиной года я семь месяцев ходил только на костылях и не наступал на ногу. Из-за этого заболела спина и поясница. А из-за болей в спине, в свою очередь, я не мог делать какие-то упражнения. Сейчас мне лучше, я обычно кручу педали на велотренажере, могу даже работать с мячом. После тренировки колено побаливает, но на следующий день все нормально – прихожу снова и продолжаю работать.
– В какой момент у вас возникает боль в колене?
– При пробуждении всегда в первые минут 20-30. Во время работы с мячом начинает болеть в тот момент, когда усталость накапливается. Раньше – спустя 15 минут, сейчас где-то через 50.
– Вы не прекращали борьбу, потому что верили в возвращение, или потому что вас обязывал контракт?
– Понимаете, изначально я не предполагал, что все так серьезно. Первый год я просто не понимал, что там. Да, колено болит, но я же могу играть! Сначала сделали операцию в Германии, потом в Аризоне. Там врачи сказали, что все будет нормально – вырастут новые хрящи и все. Все это время я верил, что вернусь через девять месяцев, как обещали врачи. Но спустя 11 месяцев я понял, что результата нет. Стал искать других врачей. Сделал операцию у другого немецкого доктора, затем еще одну у него же. Потом решил, что надо обсудить все с русским врачом, показать ему, в чем дело, при каком движении возникает боль. Сделал в России операцию, и она ни к чему не привела, потом поехал в Финляндию.
– Это же сколько всего операций вы перенесли за эти три года?
– Всего шесть – сначала в Германии, потом в США, затем еще два раза в Германии у другого доктора, и еще по разу в России и Финляндии. Последняя была год назад.
– Сколько раз вам меняли хрящи?
– Дважды.
– Вы знаете футболистов, у которых есть или были схожие проблемы со здоровьем?
– Перед полетом на операцию в США узнал, что Александр Орехов, бывший защитник "Рубина", имеет схожие проблемы. Он перенес пять операций, тоже ездил в Америку. Я с ним консультировался. Но он сам мне говорил: "Я двухметровый, большой. Нагрузка на колено еще выше". Ему тяжелее, он уже давно не играет.
– Пробовали нетрадиционные методы восстановления? Врач "Спартака" Лю Хуншен лечил Бояринцева пиявками, например.
– Это нормально. Я не пробовал, хотя был в одном шаге от них. Но я никогда не думал, что пиявки спасут меня. Они просто улучшают кровообращение, а мне в одном случае нужно было, но не понадобилось.
– В январе 2017-го Эдуард Безуглов сказал, что ваше восстановление в завершающей фазе. Почему возвращение сорвалось?
– Я и сам так думал. Все это время были отрезки, когда я чувствовал себя шикарно – хоть завтра надевай форму и выходи. У меня несколько раз появлялась положительная динамика, и на этой волне я думал, что скоро вернусь.
Тоннель! #GrazieMimmo #СпасибоФаза pic.twitter.com/r7wsPIyjFF
– ФК "Зенит" (@zenit_spb) 13 мая 2018 г.ОСТАЮСЬ ЖИТЬ В ПЕТЕРБУРГЕ
– Сколько раз за это время вы задумывались о завершении карьеры?
– Когда я три года назад пришел со своим коленом к врачу, он сказал: "Какой футбол, ты что!". Мы тогда просто подумали, что врач спортсменов не знает, поэтому так говорит. А потом появились мысли: "Вдруг он прав?" Но я правда до конца думал, что пройдет. А теперь понимаю – это все. Заканчиваю железно.
– Но вы же сами сказали, что совсем недавно были близки к возвращению спустя год после последней операции.
– А для чего мне возвращение? Да, я хотел вернуться, когда были цели. А теперь… Понятно, что Месси не стану и на чемпионат мира не попаду. Зачем дальше подрывать здоровье? Выйду на поле еще раз – и снова операция. Еще инвалидом стану.
– Когда точно решили, что заканчиваете?
– Весной начал тренироваться на базе – мне все условия предоставили, чтобы я почувствовал мяч. Начал бегать, смотреть за динамикой. Дней десять прошло, и я все понял.
– Год назад вы в интервью упомянули, что собираетесь сыграть на чемпионате мира. Шутили так?
– Я не шутил, а серьезно так думал на тот момент.
– С тренером сборной общались?
– Со Слуцким – да. Когда был на подходе к выздоровлению, он меня даже вызывать хотел. Но я сам сказал, что ехать никуда не могу.
– С Манчини хоть раз общались?
– Когда он принял команду – да. Поздоровались, тренер сказал, что знает меня, спросил, когда восстановлюсь. С тех пор не общались.
– Жить остаетесь в Петербурге?
– Да.
– Сейчас, когда решение принято, не жалеете, что столько раз ложились под нож?
– Нет, ведь другого варианта и не было. Если болит нога, нужно что-то с ней делать. Я не хотел переносить столько операций. Но каждый раз понимал, что надо снова ложиться на стол. На самом деле я получил огромный опыт и из всей этой ситуации извлек только плюсы. Если объективно – ничего страшного не произошло. Особенно если сравнивать с такими болезнями, как рак.
– Какие рекомендации для обычной жизни вам дали врачи?
– Я должен каждый день тренироваться. В крайнем случае – через день. Надо бегать, и в принципе спортом заниматься. Около часа в день. Однажды мой товарищ Деян Радич (бывший вратарь "Ростова". – Прим. "СЭ"), у которого одной почки нет, сказал мне: "Я с одной почкой буду жить дольше, чем с двумя". Часто вспоминаю его слова. Теперь ведь надо и мне постоянно следить за собой, за здоровьем, за питанием, за тренировками.
СБОРЫ В КНДР
– Вы начинали в Находке. Какой там футбол?
– До 18 лет я жил в бараке вместе с командой. Комнаты маленькие, поэтому целый день приходилось проводить на улице. Тогда, кстати, наш "Океан" всех "бомбил" – весь город от этого на ушах стоял. Поэтому у детей другого выхода не было: либо на пляж, либо в футбол играть. А зимой – в хоккей.
– С "Океаном" вы ездили на сборы в КНДР. Как там все устроено?
– Ничего такого страшного не заметил, но необычные вещи были. Широкополосные дороги, а машин вообще нет – все на велосипедах. Люди ходят в красных галстуках и пилотках. Коммунизм же! Там как в Советском Союзе – спорт на каждом шагу, и все бесплатно. Дети тысячами на улице им занимаются: легкая атлетика, футбол… Да все что хочешь. Понятно, что люди гроши получают, но грусти в глазах я не заметил. Заходишь в магазин – там пустые прилавки, только конфеты. Прямо как в советское время.
– Главное, чтобы тебя за шпиона не приняли?
– Да, но с нами и намека на что-то подобное не было. Правда, люди не понимали как им вести себя с туристами. Даже наш переводчик был немного напуган. Помню, мы как-то в автобусе включили свою кассету – они тогда еще в ходу были. Он так внимательно слушал! У них-то по телевизору всего два канала: по одному мультики показывают, по другому – политические передачи. А однажды переводчик увидел в автобусе человека с эротическим журналом и забрал его. Он очень испугался. Может, его убить за это могли.
– Из "Океана" вы перешли в "СКА-Энергию". Там был странный трансфер.
– Да. Мне было лет 17, когда я подписал первый контракт с "Океаном" на пять лет с зарплатой в тысячу рублей. А зимой мне позвонили из Хабаровска и пригласили на просмотр. Тогда в "СКА-Энергии" работал тренер Смолянинов, который собирал у себя многих талантливых ребят с Дальнего Востока. А у меня был отпуск в тот момент, и я сорвался в Хабаровск. Уже потом думал: "Во я отмороженным был!"
– Прошли сбор?
– Ага. Предложили остаться. Насчет контракта с "Океаном" в СКА сказали не переживать. Насколько я понял, Хабаровск хотел доказать, что с несовершеннолетним нельзя было заключать пятилетний контракт. Из-за этого президенты обоих клубов летали в Москву на комиссии РФС. Туда же "Океан" привез новый трехлетний контракт, и меня вернули в Находку. После этого президент клуба Бышко мне сказал: "Ты теперь каждый день приходишь в офис, открываешь дверь в мой кабинет, говоришь "Здравствуйте", потом идешь дальше". А я отвечал: "Мне же так контрактной тысячи не хватит – я больше на транспорте проезжу!"
– Логично. Так и ездили?
– Да! Есть тренировки, нет их – каждый день открывал дверь в кабинет президента, говорил: "Здравствуйте, я здесь". А потом шел по своим делам. Но, может, тогда со мной так и надо было работать. Потом Хабаровск меня все-таки выкупил, а до этого я пытался сам тренироваться, но с "Океаном" все равно уже было что-то не то. Меня даже в дубль ссылали. Но потом решили, что лучше друг друга не отравлять, да и "Океан" на этом нормальные деньги заработал.
ГОРЛУКОВИЧ ЛИШАЛ ВОДЫ
– В "СКА-Энергии" вы работали не только со Смоляниновым, но и с Горлуковичем. Жестко было?
– При нем я сыграл мало из-за травм. Но жестче тренера я не видел – мог на 30-й минуте троих сразу поменять! Был у нас такой парень Леша Семенов, так он у Горлуковича вообще "любимчиком" был. Говорил ему перед игрой: "Леша, я тебе десять минут даю – ты должен что-то показать". Человек весь в мыле бегал, но спустя пять минут тренер говорил запасному: "Готовься, сейчас выйдешь". И на 13-й минуте действительно Семенова меняли. Бывали и совсем неадекватные моменты. Например, Горлукович нам во время тренировок воду не давал пить.
– Как это?
– Прилетаешь с выездного матча – у тебя после восьми часов в самолете стопы на два размера больше, ноги отекли. Пить хочется, а дома для тех, кто не играл, проводят тренировку. Я при Горлуковиче как раз играл немного, так что почти всегда попадал на это занятие. Прямо с самолета приходилось идти на тренировку – бегать, прыгать. А летом в Хабаровске жара нереальная, и мошкара летает. А нам пить нельзя. Доходило до того, что приходилось бутылки в форме прятать.
– Так и до обезвоживания недалеко.
– Вот! Но тренеру это не объяснить было, человек такой. Я сравниваю то время с армией: прошел ее – и хорошо. Много лет спустя вспоминаю и думаю: как я все это выдержал?! Перелеты еще, причем часто двойные. В общем, год в Хабаровске за три. Хорошо хоть сейчас ввели правило надбавок: чем больше лет ты в команде – тем выше премиальные. Появляется мотивация оставаться в Хабаровске дольше.
– Как вы оказались у Красножана в Нальчике?
– Это было удивительно, ведь в Хабаровске я почти не играл. Но в какой-то момент Юрий Анатольевич позвонил и позвал к себе. Я сразу ответил, что хочу в Нальчик, а в мыслях при этом вертелось: "Пожалуйста, заберите меня отсюда". Мне не нравился Горлукович и перелеты, так что если бы я не уехал тогда, не знаю, что со мной бы произошло. При этом у меня остались хорошие отношения с руководством СКА и теплые воспоминания о Хабаровске в целом.
– С Красножаном раньше были знакомы?
– Нет. Я просто чувствовал, что надо уезжать, хотя в Хабаровске предложили повысить зарплату. Но я отвечал: "Делайте, что хотите, но играть больше не могу". Прилетел в Нальчик на просмотр. А там как раз собиралась команда из таких же молодых парней. На тренировках каждый день появлялись новые люди, на сборах – по три-четыре человека на позицию. Тогда еще Казбек Гетериев получил прозвище "танкист".
– Почему?
– Юрий Анатольевич привозил ребят отовсюду: из высших лиг, низших лиг, молодежек, каких-то сел. Приехал на просмотр и Казбек. Вижу по тренировкам – классный футболист, но что-то не то. Странно как-то смотрится – будто не из футбола. Потом он рассказал, что служил в армии, в танковых войсках, управлял танком. После дембеля играл в КФК, оттуда его и выдернули на сборы в Нальчик. А позже он в сборную Казахстана попал!
– А ваши смотрины как закончились?
– Один сбор прошел – человек семь контракты подписали, а мне ничего не говорили. Второй сбор – то же самое. Едем на третий – команда уже почти сформирована, по мне – тишина. У меня уже паника началась. Только потом узнал от Красножана, что Хабаровск требовал за меня довольно большую сумму. Вот Юрию Анатольевичу и надо было понять, стою я этих денег или нет.
ПОНИМАЮ ДЕНИСОВА
– В "Зенит" легко отпустили?
– Проблем вообще не было. Понятно, что после предложения из "Зенита" меня не удержать было, да и деньги за меня хорошие предложили.
– Тогда же вас и в "Динамо" звали.
– Было такое. Но с ним дело до конкретного предложения не дошло.
– Вы сказали, что делите карьеру в "Зените" на этапы. Какой ярче?
– Много думал о том, какой лучше. Пришел к выводу, что в каждом было что-то свое. С Адвокатом – куча титулов и суперэмоции, много выходных, демократия – Дик не особо напрягал. Классный период!
– А при Спаллетти?
– При нем было интереснее. Я люблю учиться, а он как раз обучал больше, чем Адвокат. Очень нравилось наблюдать за тем, как и что говорит Лучано. Добрый мужик. Классный! Харизма чувствуется. У Спаллетти были просто убийственные предсезонки, но в ходе чемпионата это помогало: отыграл 90 минут, а у тебя сил еще на полчаса, а то и на 40 минут. Бывали моменты, когда мы никого из соперников не видели и не чувствовали. Выходили и понимали – сейчас мы их просто загоним. Не переиграем, а именно загоним.
– Виллаш-Боаш чем запомнился?
– У него был самый интересный тренировочный процесс. Всегда все новое, разминка каждый день разная, никакой монотонности – все быстро. И все на позитиве. Ребята всегда смеялись, по вечерам собирались. Чудо со знаком минус, что мы не выиграли с Андре больше одного чемпионства.
– Виллаш-Боаш сам в футбол почти не играл. Это чувствовалось?
– Нет. Андре – фанат своей работы. По его глазам видно, что он болен футболом. Мне с ним было комфортнее всего работать. Он больше других тренеров со мной общался и больше остальных доверял. Всегда чувствуется, верит в тебя тренер или нет.
– Когда "Зенит" купил Витселя и Халка, вы переживали? Денисов даже с руководством разругался.
– Был момент. Я Гарика понимаю на самом деле, просто у нас разные характеры, да и у него тогда был высокий статус в команде, так что он мог говорить с руководством. Мы дважды подряд стали чемпионами, когда костяк был русским. Да, в Лиге чемпионов выступали не очень удачно, но титул в России брали легко. К покупке Халка и Витселя поначалу все отнеслись нормально, но потом начался чемпионат, и у них не пошло. Чувствовалось – не встроили в команду! Конечно, мы сидели и думали, почему Спаллетти ставит их в состав, ведь у нас игра из-за этого сломалась. И тут, наверно, у Гарика нервы не выдержали, но на тот момент все его понимали. Что конкретно произошло, я не знаю. Но могу сказать, что Гарик переживал за команду, как и все.
– Получается, что эти покупки выстрелили уже при Виллаш-Боаше.
– Витсель или не Витсель, рассуждать можно сколько угодно. Мы и без него выигрывали чемпионат, и без Халка. Какая игра была лучше – это уже вопрос вкуса.
Публикация от zenit_spb (@zenit_spb) 14 Май 2018 в 7:01 PDT
ПРОВАЛ НА ЧМ-2014? ПРИЧИНА: ВРАТАРСКИЕ ОШИБКИ
– Цитата Адвоката: "Файзулин – потрясающе одаренный футболист, может все. Но есть один недостаток – он медленный".
– Ха, если б был очень быстрым, то в "Зените" не играл бы.
– В "Барселоне"?
– Не знаю где.
– Боролись с этим?
– С этим нельзя бороться. Просто нужно выходить из этой проблемы с минимальными потерями. Знаете, я анализировал свою карьеру и понял: на любимой позиции я отыграл только два года.
– Что за позиция?
– Мне нравится схема, в которой есть один опорный полузащитник и два атакующих. При этом моя позиция здесь – чуть левее и выше опорного. Это моя родная позиция. Когда я пришел к Адвокату в 2008-м, в центре поля играли Зыря, Гарик, Ширл. На тренировках я понял, что не буду играть на своей позиции, придется заполнять другую нишу. Так и вышло, потому что Адвокат ставил меня на правый фланг. Причину я понимал: команде нужен был баланс, а я мог подыграть партнерам, отработать в обороне, если нужно. Постепенно привязался к этой позиции, хотя понимал: мой конкурент Домингес мастерством лучше, но не отбирает мячи, не бегает. Когда купили Данни, у меня проскакивали мысли: "А вдруг у него не пойдет, вдруг не вольется в коллектив?" Но на первой же тренировке я понял, что это за футболист. Пришлось еще целый год болтаться на разных позициях. При Спаллетти тоже было много конкурентов в центре: Широков, Семак, те же Денисов с Зыряновым. Только когда сломался кто-то из них, меня поставили на любимую позицию, и два-три года я отыграл сильно, в сборную попал. Капелло, кстати, использовал меня там же – в середине поля выше опорной зоны.
– Считалось, что вы были любимчиком Капелло. Согласны?
– Что значит любимчик? Думаю, это тот, кто нормально играет, выполняет распоряжения тренера. Если так, тогда у каждого тренера по пять любимчиков. Вне футбольного поля вообще не общался с Капелло. Я ему нужен был для реализации каких-то своих целей, а он мне – чтобы попасть на чемпионат мира.
– Не жалеете, что за карьеру сыграли только на одном крупном турнире?
– У меня было три основные цели: попасть в сборную, попасть на чемпионат мира и сыграть в российском суперклубе. Я все эти цели достиг, галочки поставил. Другие чемпионаты Европы и мира это так, бонусы Я уже все видел, на чемпионате мира сыграл. Да еще и на таком классном – в Бразилии!
– Почему в Бразилии Россия не вышла из группы?
– Все просто. Вратарские ошибки. Мы сами не играли тогда, и сопернику не давали. Да, мы никакого футбола не показывали, но с нами правда было тяжело играть, мне Витсель об этом говорил. Команда никому не интересна, футбол никакущий, но мы вымучили гол, а соперник забил за счет вратарской ошибки. Вот и все. И с Алжиром, и с Кореей были равные игры, но... Да, ошибки случаются. И Игорю никто ничего не говорил. Все понимают: сегодня он, а завтра ты.
ЖАРИЛИ ПИРАНИЙ. ПОХОЖИ НА КАРАСЕЙ
– Цитата Файзулина-юноши: "Хочу заработать столько денег, чтобы после 30 лет заниматься только путешествиями". Удалось?
– Да, но страсть к путешествиям чуть угасла, потому что появились семейные обязанности. Раньше я думал, что по окончании игровой карьеры отправлюсь в кругосветное путешествие. Но это нереально.
– Вы были на Амазонке. Каково это?
– Да, через Карибы зашли на Амазонку, проплыли до Манауса. Красиво: вокруг розовые дельфины, джунгли. Плавали на каноэ с большим фонарем, как в "Дискавери". Очень советую ехать туда. Иногда мы выходили, ставили сетки на пираний, жарили и ели.
– Вкусные?
– На карасей похожи.
– Не страшно было – рядом с пираньями?
– Мандраж был. Мы с женой плыли в маленькой лодке, которая всего на 10 сантиметров выступала из воды. А там еще темно было, в лодке около десяти человек…
– Как-то вы на океанском лайнере две недели плыли от французской Полинезии до Калифорнии. Как вы это пережили?
– Да, Таити, острова Кука на пароходе – это тоже очень интересно. Мы плыли на маленьком корабле, рядом дельфины летали. Советую проплыть именно на корабле – за 15 дней можно объехать всю французскую Полинезию.
– Где еще хотите побывать?
– Есть одна идея: хочу собрать большую компанию и поехать через Аргентину на мыс Горн, заехать в Антарктиду. Но для этого нужно уходить в круиз на месяц, оставлять детей дома.
– Сколько всего стран посетили? Отмечаете их где-то?
– Да, у нас есть карта, в которую мы вколачиваем кнопки. Я посетил 56 стран, в некоторых был по несколько раз, но хочется побольше, конечно. Теперь на это будет время.