КВАРТИРА
– Видите лестницу?
Отец моего доброго товарища Кости Сарсании, 80-летний профессор спортивной медицины Сергей Константинович, встречает меня в дверях. Указывает на лестничный пролет. Ступеньки как ступеньки, ничего особенного.
– Я сам сынулю тренировал, надевал пояс с песком килограмм в пять весом. Этот пролет он должен был проскочить за два прыжка вверх…
Я качаю головой – сам на два прыжка не подписался бы. Хорошо, если трех хватило бы.
– Константин и вырос в этой квартире?
– Конечно! А где же? Я когда-то чудом ее купил. Костя еще был в животе у мамы. Знаете, как заработал?
– Как?
– Поехал в 1967-м году как врач сборной СССР по тяжелой атлетике в Мексику. Спортсмены-то фарцевали вовсю, здесь купил – там продал. А я знать ничего не знал, только перебрался из Ташкента в Москву. Но спортсмены меня научили: "Серега, купи три фотоаппарата "Зенит". В Мексике продашь". Стоил тот 360 рублей. Еще и не найти – только через завод в Красногорске!
– Огромные деньги.
– А у меня, кандидата наук, зарплата – 90 рублей. Еще десять надбавка за степень. Еле наскреб на один фотоаппарат, а спортсмены везли по 3-4. Им-то за каждый рекорд платили больше тысячи рублей. А еще Валерка Фролов, чемпион Европы по боксу, меня научил: "Возьми балалайку. Легко уйдет!"
– Легко ушло?
– Как продавал – тоже цирк. Великий Игорь Тер-Ованесян дал адрес, пароль: "Спросишь сеньора Альвареса"… Словом, на одном фотоаппарате я заработал полторы тысячи рублей. 500 рублей добавила теща, 500 – моя мама. Не хватило 400 рублей на первый квартирный взнос. Никто не дает! К Жаботинскому иду – тот отвечает: "У меня все на трехпроцентном вкладе". Батищев: "Я только Грише Кочиеву одолжил на "Волгу". Знаете, кто выручил?
– Кто же?
– Чазов (известный кардиолог, в конце 80-х был Министром здравоохранения СССР. – Прим. "СЭ")! Моя супруга с ним работала, дружила с самим Евгением Ивановичем и его женой Лидой. Он дал 400 рублей. Сказал: "Отдадите, когда сможете". Мы вернули через два месяца. Иначе этой квартиры у нас бы не было. Вот поэтому его портрет до сих пор стоит у меня на полочке.
ЦЕРКОВЬ
Портрет Чазова я вижу в прихожей – а комната заставлена фотографиями Константина. Вот с сестрой, вот с мячиком, вот улыбается каким-то своим мыслям…
Сергей Константинович протягивает мне что-то:
– Вот, держите.
Я всматриваюсь – крошечная бумажная иконка. Подписано – святой Кирилл, из Даниловского монастыря.
– Сынуля ее вместе с другими иконками все время в нагрудном кармане носил, не расставался.
– А вот эту, – указывает на большую, в окладе, – привез наш абхазский родственник, наместник монастыря в Новом Афоне, отец Давид. Тут в какой-то газете написали про "грузинскую линию". Так вот нет никакой грузинской линии. Абхазская!
Если б я не объехал прошлым летом всю Абхазию – не понял бы, как велика разница.
– Костя был верующим? – спрашиваю зачем-то. Хотя сам прекрасно знаю ответ.
– Очень! Это у Кости от мамы пошло. Она в последние годы сильно ушла в религию. Часто бывала в той самой церкви Ризоположения, где Костю отпевали. Именно маме она чем-то приглянулась. Потом всех нас в ней покрестила – меня первым, потом Константина с женой и Таню. Сынуля этой церкви много помогал деньгами еще с тех пор, как во Франции играл. Не так давно пожертвовал два миллиона на позолоту купола, на его деньги полностью отстроены две колонны внутри церкви. Она прямо у метро Шаболовская расположена – загляните, поговорите с настоятелем, отцом Александром. Они с Костей дружили. Именно он отпевал его в день похорон.
– Рядом с мамой Костю и похоронили.
– Да. Давно выкупили это место. Думал, сам там лягу – а получилось вот как… Мы могли похоронить его хоть на Троекуровском, хоть на Ваганьковском. Нам предлагали помочь, купить место. Но решили, что он должен быть похоронен рядом с мамой. Костя вообще абсолютно мамин сын. Не только очень похожи внешне. У них была очень сильная связь на каком-то внутреннем уровне. Они друг друга очень любили.
ГУДКИ
Я до сих пор не могу поверить в его смерть. Кажется, стоит набрать известный всему футбольному миру номер, начинающийся на "136" – и услышу голос.
Рассказываю об этом отцу – тот молча берет телефон. Нажимает кнопку:
– Вот, он у меня записан как "Сынуля". Никто не ответит.
Трубка отзывается длинными гудками.
Никто не отвечает.
Я замечаю бумажку на столе. Зачем-то сохраненный и разглаженный конфетный фантик. Господи – да на нем же портрет Константина!
– Да, – усмехается отец. – Это тоже память. Костю признали лучшим тренером Литвы в 2014-м. Конфеты вот выпустили.
ДРУЗЬЯ
В дверь кто-то звонит.
– А это самые близкие друзья сына подъехали. Тоже что-то расскажут. Не помешают нам?
– Ну что вы.
– Они с ним были с юности и до последних дней. Сын вообще прекрасно общался с людьми. Никогда не считал себя выше других и умел дружить. Никогда не считал людей, которые работали с ним, обслугой. Костя всем прозвища давал! Так вот Вову Тункина, с которым играл еще в дубле московского "Динамо", прозвал сначала "Тункенбаев". Вскоре прозвище ужалось – стал "Баев". Потом просто – "Ба"… Где бы Костя ни работал – везде возил с собой вторым тренером Вовку. А Сашу Мартыненко, который из Чимкента, звал "Казах".
– Вас как?
– Я у него был "Пепс".
– Почему?
– Ну откуда мне знать? Сестру звал "Цицитроникс", "Ося", дочку - Нэдисон. Иногда добавлял – "сквер гарден". Мог назвать просто – "Надюсончик". Водитель у него был "Серж", племянник "Пионер"… Единственный, кто остался без клички – это мама.
ЛИТВА
Ребята заходят в комнату, отдают какие-то старые газеты с интервью Константина. Воронежские, литовские…
– Так как случилась беда с Костей?
– Ребята сейчас расскажут, но сначала я, – говорит Сергей Константинович. – Он прямо волочил в последнее время левую ногу. Сам думал, что-то с позвоночником. Диски смещаются. Здесь неподалеку живет костоправ, кандидат медицинских наук. Давно его спиной занимался, сын ему очень верил. Чуть что – сразу к нему домой ездил. В последний раз вот в этой квартире все происходило. Я простыню расстелил, что-то он Косте вправил. Ногу не отпускало. Уже не выдержал, говорю: "Сынок, операцию надо сделать!" – "Да нет, пап, Борисыч мне все сделает – и легче станет".
– Оказалось – дело не в спине?
– Да. Умер Костя от другого. Поехал в Литву – там все началось. Ребята расскажут, они знают. Вот мне привезли литовскую газету – в ней Костя будто прощается с этой страной…
– Так ее любил?
– Да. Ему там очень нравилось. И там у него была любимая девушка, Роберта. А в те дни пошли там на игру – "Атлантас" против "Судовы". Расскажите, ребята.
– Константина Сергеевича в Литву на несколько дней Сергей Фурсенко отпустил, – вступает в разговор Тункин. – Чтоб на матч в Махачкалу не ездить. Знаете, почему?
– Почему?
– Потому что там очень много знакомых. Все стараются накормить, наливают. А Косте это было совсем не нужно. 30 сентября встретились в питерской гостинице, съездил на базу. Там они с Фурсенко пообщались – и мы с ним поехали на машине в Литву. Костя хотел чуть-чуть отдохнуть. Морем подышать, там климат прекрасный.
– Прихрамывал?
– Да, я обратил внимание. Костя отмахнулся: "Да ну, ерунда. Может, шипы. От спины". Переночевали в Паланге, утром после завтрака прошлись вдоль моря. Костя говорил – ходить надо 45 минут, не больше одного тайма.
– У него там дом был?
– Нет, всегда жил в гостинице Vetra. За ним был закреплен "люкс". Со всеми отличные отношения были – от директора до официанток. Его обожали! Тогда обратил внимание: что-то икроножная мышца у него припухшая. Вечером поехал к нашему другу, Римасу Жвингиласу…
– Бывшему торпедовцу?
– Да, играл за "Торпедо". Тренировал наш "Атлантас". Жвингилас увидел, что у Кости с ногой: "Это же опухоль, надо приложить лед". Сам все сделал, мазью какой-то промазали. Но мы уверены были – от спины идет воспаление на ногу. Когда боль становилась сильнее, Костя примет таблетку – вроде отпускает. Хотя он не слишком-то обращал внимание на все эти боли. Распухло чуть – и что такого? Не страшно! Даже не думал об этом!
– Что было дальше?
– Сходили мы на матч, "Атлантас" проиграл. Костя сильно расстроился. Даже не из-за поражения – просто все после него в клубе изменилось. Даже стиль игры. Болельщики ходить перестали, пустые трибуны. От команды мало что осталось. Директор клуба стоял неподалеку – даже не подошел к Косте, не поговорил. А мне клуб должен был пять тысяч евро. Костя поворачивается: "Пойдешь с ним разговаривать?" – "У нас время есть?" – "Мало" – "Ну и поехали отсюда…"
– Уехали в Питер?
– Нет, в Палангу. Он считал, что в Литве его дом – там. Курортное место, одни сосны вокруг. Сосед хороший – воронежский тренер Сергей Савченков. Поехали на следующее утро в Москву через Латвию. Очень тяжелую дорогу Сергеич выбирал. Как мы там попали!
– Что такое?
– Бездорожье. Константин сам за руль садился. Я, говорит, хорошо знаю эти места, пройду быстро. Навигатор прочертил прямую линию, – но это оказалось что-то! Совсем не прямая! Только в 9 часов вечера прибыли на границу с Россией. Еще и там простояли полтора часа, ждали. Первый же заправщик его узнал: "Вы - Константин Сарсания? Можно автограф?" Костя в зенитовском костюме был. Болейте, говорит, за наш "Зенит", дал автограф. Заехали покушать прямо у границы – на троих 700 рублей. Костя поразился ценам: "Вот вам еще 700. Пельмени замечательные!"
– Все оставался за рулем?
– Нет, около Великих Лук пересел назад. Лег, ему тяжело было. Говорит: "Как ногу вот так положу – еще ничего себя чувствую". Но все равно, то и дело смотрел на навигатор. В четыре утра приехали в "Балчуг".
– Сарсания встречи назначал все время в этом "Балчуге".
– Так он и жил в нем. Сунул мне тысячу рублей на такси. К нему на следующий день костоправ должен был зайти. Потом узнаю – вместо того, чтоб отсыпаться после литовских разъездов, Костя улетел в Питер и тем же вечером вернулся в Москву! Как раз в тот день случился памятный разговор Путина с Фурсенко о легионерах. Созвонились: "Даже не отдохнул?" – "Да вот вызвали, и все…" Прошло два дня, узнаю – Константин Сергеевич в больнице.
– Из которой уже не вышел.
– Поначалу казалось – все нормально. Сестра, Таня, говорила, что вроде ничего. Тут как обухом по голове – новость: Фурсенко попросил собрать близких, чтоб прощались. Собираюсь, мчусь из своего Переделкина в больницу…
– Что за больница?
– Европейский Медицинский Центр. До сих пор помню адрес – Щепкина, 35. Сразу вижу общего знакомого, кидаюсь: "Женя, как Сергеич?" – "Так он умер уже…" Мне самому плохо стало.
ТРОМБ
– Вы знали, что плохо дело? – обращаюсь к отцу Константина.
– Я вот что знаю про эти дни. Сыну стало плохо, когда выходил из лифта в "Балчуге", шел в номер. Видимо, оторвался первый тромб в икроножной. Попал в легкое. Так он рассказывал Тане, сестре, в пятницу (6 октября, за день до смерти. – Прим. "СЭ"). Сам говорил!
– Позвонил в "Скорую помощь"?
– Нет, сразу связался с Фурсенко, а тот позвонил Элизабет Бартоше. Той, которая с Капелло работала. Она сейчас в "Зените". Элизабет поняла, что дело серьезное: "Костя, оставайся на месте, я договорилась с медицинским центром. За тобой сейчас приедут и заберут". Примчался реанимобиль, отвез как раз туда, на Щепкина.
– За несколько дней нельзя было ничего сделать?
– Кто же знает? Я же не практикующий врач-реаниматолог и не флеболог! Может, и была врачебная ошибка. Знаю, что пытались разжижить кровь, чтоб протолкнуть тромб. Вроде бы с первым тромбом разобрались, тот ушел. А второй попал уже в сердце. Но если знают, что еще несколько сидят в ноге и вот-вот оторвутся – так делайте операцию: вырезайте или ставьте фильтры! Если так выловить невозможно. Что рисковать, разжижать? Но это мои мысли. Может, неправильные.
– Из-за чего столько тромбов?
– Костя никогда не жаловался и анализы не сдавал. Вообще лечиться не любил. Даже к стоматологу и то ходил только в случае крайней необходимости. Заставить было невозможно. Уже сейчас узнал, что были у него проблемы с сердцем. Нам, близким, ничего не говорил, не хотел волновать. И никаких признаков, что умрет! Ну, немного отечным казался в последнее время. Оказалось, у него была повышенная вязкость крови. Склонность к тромбозу. Это генетика – мама тоже от тромба умерла, прямо в этой комнате упала. Сын тогда больше миллиона по больницам оставил, чтобы маму спасти. Увы…
– Все понятно.
– Но она 42 дня боролась за жизнь, а Кости почти сразу не стало. Через двое суток. Все, думаю, сказалось – сам за рулем, тряская дорога. В больнице отказался уткой пользоваться – говорил: "Доктор, я вас умоляю, разрешите мне в туалет". А ему вставать категорически нельзя было. Привезли специальное кресло, – но в туалете-то все равно на ногах. А тромб может от любого движения оторваться.
– Костя смерть мамы тяжело переживал?
– Очень. Я второй раз в жизни видел его плачущим. Они похожи были – прямо одно лицо. Вон, портрет на серванте… Таня в субботу вернулась из больницы, видела Костю уже без сознания. Рассказывает: "Папа, мне аж дурно стало! Как будто мама лежит. Просто копия!".
– Последний, с кем он общался?
– Вживую – с Таней и со своим водителем Сергеем. Они приезжали к нему в пятницу днем. Он был в сознании. Дочка рассказывала: они поговорили, посмеялись, обнялись и поцеловались на прощание. Договорились, что она придет завтра. Костя просил ничего не говорить мне. Не хотел волновать. А последний звонок – мы потом посмотрели в его телефоне – был его любимой в Литву. Это было в пятницу, около 11 вечера. Потом выяснили, о чем говорил: "Все, Роберта, меня сейчас погружают в глубокий сон". Из этого сна он не вышел. В субботу его сын, Денис, приезжал – но Костя уже был без сознания.
– В Питере Константин тоже жил в отеле?
– В "Кемпински". Пятнадцать дней там, пятнадцать здесь. Ему удобно было встречаться с людьми в центре. Мог поехать на дачу в Щербинку, у него там бассейн.
"ЗЕНИТ"
– Вернуться в "Зенит" – это праздник для него был?
– Могу рассказать, как это происходило, – говорит Тункин. – Четыре года прожил в Литве – ему там очень нравилось! Природа, питание, люди. Как к нему относились. Константин же революцию совершил в местном футболе! Все думали, что сейчас навезут русских футболистов. Оказалось – все не так. Играли литовцы. Сразу второе место заняли, чуть-чуть не дотянули до чемпионства.
– Что ж ушел оттуда?
– Май, смотрим футбол. "Зенит" играл с "Тереком". Фурсенко сидит в ложе с Алексеем Миллером. Сергей Александрович на футбол давно не ходил – все поразились такой картине! А потом до меня дошло, что к чему. Тем же вечером набираю Косте, делюсь мыслями. Он не поверил: "Ты думаешь?" – "Ну, посмотрим…" А вскоре объявляют, что Фурсенко возвращается. Моментально поступает приглашение Косте. Он тут же через Ригу вылетает в Питер. Вскоре звонок: "Не переживай, я о тебе не забыл. Но от такого предложения нельзя отказываться".
– Такое бывает раз в жизни! – соглашается Сергей Константинович.
– По деньгам?
– Нет. По возможностям. Я говорил: "Сынуля, что-то не лежит у меня душа" – "Да ладно, Фурсенко и мужик отличный, и ко мне прислушивается…" Я как чувствовал!
– 2007 год был у них фантастический.
– А Косте тогда и 40 лет не исполнилось! Я на следующий год был вместе с "Зенитом" на сборах в Турции. Костя мне тогда рассказывал: "Я, папа, посредник между Адвокатом, Фурсенко и футболистами. Не пойдет же Адвокат говорить, кому надо зарплату повысить".
– С Адвокатом они ладили изумительно.
– Я спрашивал: Адвокат-то – тренер хороший? Костя задумался: "Знаешь, папа – старого покроя. Какие у нас в Союзе были, мужик. Но вот получается у него!" Тот сезон, когда они все выиграли, для меня был ужасный. Только сынуля с того света вытащил.
– Что случилось?
– Я никогда не болел – а тогда попал в больницу. После смерти жены стресс был жуткий, боли дикие в позвоночнике начались. Костя большие деньги медикам заплатил, чтобы меня прооперировали и выходили. Не было бы его – я бы не выжил.
– Если были дурные предчувствия – что советовали сыну?
– Чтоб жил в Литве. Прекрасные же места. Говорил: "Деньги-то у тебя есть? Есть. Вот и отдыхай". Мог Костя уехать в Бельгию и Португалию, звали тренировать.
– Константин мог не в "Зените" работать. Возглавить "Рубин".
– Не только. Как спортивный директор мог зайти и в "Спартак", и в "Локомотив". Вместе с Бердыевым. Это он сам мне говорил.
– В Питере график у него был жесткий.
– Оказался в "Зените" – сразу надо заключать 30 контрактов. Вы представляете, что это за адская работа? Никакая лошадь не выдержит! Он практически жил в самолетах.
– Говорили, тромбы спровоцировало количество перелетов.
– В том числе и это! Его девушка имеет отношение к медицине, все говорила: "Костя, тебе надо аспирин пить и стягивающие чулки надевать в самолете". У кого свертываемость высокая – обязательно надо чулки надевать. Может, последний полет и сыграл свою роль. Кто знает? А до этого в Аргентину летал…
АРГЕНТИНА
– В Аргентину мы и раньше летали, – вставляет слово Владимир. – До "Зенита" было много приглашений работать тренером в Европе. Два бельгийских клуба, португальская "Витория" и одна южноафриканская сборная. До этого звали в Бахрейн. Там вообще было сумасшедшее приглашение – все сборные переходили под его руководство. Их селекционеры смотрели матчи "Атлантаса". Им нравился подход к молодежи, французский стиль Кости…
– Откуда французский?
– У нас еще в "Академике" и "Спортакадемклубе" были два тренера из Франции – бывший спортивный директор "Марселя" Кристиан Лорье и Санчес Даниэль. Этот вообще играл с Платини, сейчас где-то в Африке работает. Расписывали нам тренировочный процесс на полгода. Все дозировки. Сергеич рассказывал: "Знаете, почему французы пошли по такому пути?" Вот вы – знаете?
– Нет.
– Рассказываю с его слов – французы создали у себя институт футбола после того как вели у немцев 3:1 в полуфинале чемпионата мира, но проиграли по пенальти. Когда Шумахер сломал Баттистона. Разработали методику. Вскоре поколение Зидана стало чемпионами мира и Европы. Вот по той же методике Костя и работал. В 2005-м к нам приехали эти два француза с программой. А глаз на игрока у самого Константина был фантастический.
– Он все равно хотел быть тренером?
– Да. Жил этим. Говорил: "Вот сейчас с "Зенитом" выиграем все, а потом снова буду тренировать. Но в Европе. Чтоб однажды прийти в Англию". Помню, спрашиваю его: "Что, много еще трансферов?" – "Да вот надо сейчас еще одного центрального защитника подписать, аргентинца. Потом станет легче". Это речь шла про Мамману.
– В Аргентину когда с ним летали?
– В 2010-м. Как раз Кобелев был тренером московского "Динамо", хотели найти плеймейкера.
– Кого высматривали?
– Мауро Формику. Летели 14 часов через Францию. Сразу же отправились смотреть матч "Бока Хуниорс". Это что-то! Увидели Гайтана, который потом в "Бенфику" перешел. Указываю на него Косте – тот отвечает: "Парень классный, но слишком уж дорогой. 10 миллионов!" Местный агент нас принимал, у него своя детская школа. Все в Аргентине на этом человеке увязано. Как раз тогда у Сергеича завязались отношения с Аргентиной. Недавно спрашивал его: "С этими же людьми дело имеешь?" – "Конечно!" Обратно летим – нас трясет всю дорогу, те же 14 часов. Прилетаем, Костя Кобелеву про футболиста рассказывает – а тот отвечает: "Нет, мне нужен футболист совсем другой направленности. Первый нападающий". В итоге взяли Кураньи.
– Самое смешное, что с вами там произошло?
– Сидим в гостинице на завтраке – кондиционер, красота. В Москве "минус 25", а здесь тепло. Костя говорит: "Пойдем прогуляемся?" Выходим. На нем белые брюки, маечка. А там "+35"! Страшная влажность! За четверть часа так пропотели, что обратно понеслись. Костя хмурится: "Все, закончили с прогулками". Потом часто вспоминал: "Помнишь, как пошел в белых брючках?"
РОЗЫГРЫШ
– Разыгрывать был мастер?
– Вот история – как-то звонок с незнакомого номера. Глухой голос: "Вы Тункин? Знаете, что у вас внебрачный сын? Ждите звонка". Я напрягся, понятно. Какой сын, откуда? Потом SMS с этого же номера: "Чтоб выяснить отношения, мы должны с вами встретиться. Готовьтесь!" Полчаса спустя звонок от Сергеича. "Дела нормально, да не очень, – рассказываю, – Вот такая история. На завтра встречу назначили…"
– Что посоветовал?
– "Это дело серьезное, – отвечает. – Сейчас приду!" Звоним вместе на этот номер – звонок сбрасывается.
– Вот так история.
– Костя помрачнел: "Все понятно, это номер односторонний. В одну сторону собираются звонить, "грузить"… Сейчас будем выяснять!" У меня чуть отлегло – если Сергеич подключился, все разрулится. Через пять минут – звонок с этого номера. Голос Кости: "Ну что, Тункенбаев?" А до меня не доходит, что это розыгрыш. Мысль – вот это работают спецслужбы, уже пробили номер! Даже звонят с него! А Костя смеется: "Это нам в "Химках" новые телефоны выдали, думай быстрее…"
– Костя в то время был спортивным директором "Динамо"?
– Ну да. Как раз переходил в "Химки".
– Знаю, была какая-то история с Бердыевым в Африке.
– В Сенегале. Но о ней – только со слов Кости, меня там не было. Пошли на базар смотреть маски. Сергеич прикольщик, не может без юмора. Подозвал какого-то оборванца, дал 5 долларов: "Подойти к тому мужчине, скажи: "Курбан Бекиич, дай денег!" Сам смотрит со стороны. Курбан маски перебирает – а тут негритенок сбоку. Все слова позабыл, кроме одного – теребит за рукав: "Бекиич, Бекиич…" Тот побледнел!
ПОХОРОНЫ
Поворачиваюсь к отцу.
– Кто вам сообщил, что Костя умер?
– Дочка. Не стало его в 18.45. В это время Таня была у меня дома. В 18.50 ей позвонил врач и сообщил о Костиной смерти. Пишут – "умер на руках у сына"… Какие "руки"? Денис был в это время в больнице. Но кто позволит ему находиться в реанимации целый день? Попрощаться, когда отец был еще жив, но без сознания, да, пустили. Еще почему-то писали, что умер он в Питере. Откуда это взяли? Непонятно.
– Когда в последний раз Константин был в этой квартире?
– Я веду дневник, сейчас точно скажу… На мое 80-летие точно приезжал, 5 сентября. Как раз сидел на этом диване. Самые близкие люди здесь собрались. Правда, до этого не был у меня 52 дня. Все занят и занят! Говорю ему: "Сыночка, можешь не приезжать. Но ты хотя бы звони! Спроси: "Пепс, как дела?" Все, мне достаточно". А самый последний раз был здесь 13 сентября. У Тани тогда был день рождения. А ему 14-го нужно было быть в Москве. Так он специально на "Сапсане" 13-го приехал, чтоб сестру поздравить.
– Похоронами "Зенит" занимался?
– Полностью. Фурсенко организовал все на высшем уровне, "Зенит" все оплатил. Хочу выразить искреннюю благодарность клубу за эту помощь. Отдельное спасибо Александру Геннадьевичу Поваренкину, который был рядом с нашей семьей все эти тяжелые дни, помогая решать вопросы с похоронами.
– Был кто-то, кого ждали на похоронах – но он так и не появился?
– Чугайнов. Я думал, он придет. Но Игорь в Курске работает. Наверное, не смог вырваться. Еще был поражен отсутствием Кобелева. Андрей даже не позвонил. А Костя считал его своим другом.
– Удалось заснуть перед похоронами?
– Да, смог. Врач, который меня опекает, помог. Прописал сильное успокоительное. Я не терплю лекарства, организм должен сам справляться. Но эти таблетки пришлось пить – а они еще и снотворные. Наверное, защитная реакция организма – слезы идут, а засыпаю легко. Сплю по три с половиной часа и вскакиваю.
– Друзья его звонят?
– Да. А его личный водитель, Сергей, звонит почти каждый день, приезжал несколько раз. У них с Костей очень хорошие отношения были. Дружеские. Вот недавно звонил Чуг. Знаете Чугайнова?
– Очень хорошо.
– Когда Игорь безработным стал – Костя ему из своих денег платил каждый месяц тысячу долларов. А 9 дней было, Чугайнов рассказал – оказывается, это Костя посоветовал Трактовенко купить "Зенит". Тот отдал 800 тысяч долларов. Это были бешеные деньги. Потом продал за 15 миллионов. Они очень дружили с Трактовенко.
– На кладбище бывали после похорон?
– Несколько раз. Я хотел шарф забрать, который ребята повесили на крест. А мне говорят – не надо, с кладбища ничего нельзя брать. Венки поправили. Их миллион, наверное… От Миллера, от Фурсенко, от "Факела", "Анжи", "Зенита", "Динамо"…
– Снится сын?
– Мне – нет. А вот друзьям его, говорят, постоянно.
– Мне снится! – говорит Александр Мартыненко. – Все как наяву. Идет, с кем-то знакомится, потом подходит к маме, Марии Аркадьевне. Я, говорит, сейчас вернусь…
КАПИТАН
– Костя был сентиментальный. Хранил в телефоне прощальную SMS от Кержакова: "Спасибо за все".
– Да! – оживился Владимир Тункин. – Это понятно. Кержаков – первый выдающийся футболист, которого он вел. Но Константин не любил об этом говорить.
– Я тут на поминках вспомнил: где бы Костя ни играл – везде капитаном становился. В "Динамо" были Кобелев, Сабитов и Зубов, а капитан – Сарсания. Хотя сам говорил: "Лучший игрок у нас – Коба". В сборной Москвы – тоже капитан! – рассказывает Сергей Константинович. – Хотя рядом играл Мостовой, Харин. 68-й год был очень сильный. Спрашиваю: "Как же так?" – "Папа, я могу постоять за игроков и у меня достаточно мозгов, чтоб тренеру говорить нужные слова правильным тоном…"
– Это правда! – соглашается Тункин. – Как-то во Франции по итогам турнира Константин на награждении из пяти раз выходил четыре. Как лучший защитник, лучший игрок, как капитан выигравшей команды. Еще получил приз за корректность.
– Настолько хороший футболист был?
– Отличный. Центрального защитника играл. Прыгал здорово, техничный, голова светлая… Историю вспоминаю – как-то наше "Динамо-2" проиграло 0:3 ЦСКА. Я только после травмы. Долматов, наш тренер, так расстроился, что двоих решил в армию отправить. Меня в том числе. Братья Морозовы пошли заступаться – бесполезно: "Ничего не вышло…"
– Догадываюсь, кто помог.
– Костя! Потом выходит: "Работай. Олег Васильевич говорит – дадим шанс". Следующий матч в Вышнем Волочке. 4:2 выиграли, я два забил с его передач. Использовал, получается, шанс. Долматов сам подошел: "Все, остаешься". Уже тогда Сарсания мог со всеми договариваться. Море обаяния! Такой душевный парень! Каждого поддержит, вообще никакого негатива в человеке…
– Вы же в "Химках" работали вместе.
– Там жуткая была ситуация. Вообще никаких денег. Так Костя на одном обаянии маневрировал. Футболистов убеждал играть, начальников не закрывать команду. Мысль-то была как раз такая – "Химки" убрать вообще. Тогда отстоял – клуб до сих пор жив. Или вот случай – летом с "Химками" летим на сборы. У всех проверили визы, прилетаем в голландский аэропорт – у пятерых оказываются финские. Первый въезд только туда. Что делать? Обратно отправлять?
– Константин разрулил?
– Он же разговаривал на многих языках. Нашел на таможне мужчину-болельщика. Потом дозвонился до Дика Адвоката, тот вступил в переговоры с таможней: "Пустите команду моего друга". Там все обомлели!
– Впустили?
– Ну, конечно…
– Вспоминаю историю, – приподнялся Александр Мартыненко. – Как мы познакомились. Я приехал в международный отдел федерации футбола финскую визу получать, он – французскую. Меня уже в Хельсинки ждали, вечером поезд. Говорит: "У меня машина в сервисе стоит. Заберу ее, на вокзал тебя закину". Время есть – поехали!
– Что за машина у него была?
– "Альфа-Ромео". Ревела как самолет. Едем – вдруг говорит: "Сколько ты в Финляндии за год получишь?" Я горделиво: "Шесть месяцев сезон – значит, 6 тысяч долларов!"
– Что Константин?
– Бардачок открыл – оттуда выпадает пачка, 10 тысяч долларов. Вот, говорит, тебе. Езжай в Среднюю Азию и ищи для меня футболистов. Я в прострации: "Меня же финны ждут! Виза вот!" – "Ну, выбирай. Финнам что-нибудь скажешь…"
– Понятно, что выбрали.
– Я домой приезжаю к ночи – жена спит, дверь не открывает. Проводила мужа в Хельсинки! А я вот он, с пачкой денег в кармане. Вы представляете, что такое в 93-м – 10 тысяч долларов?!
– Что ж он в бардачке возил такие суммы?
– Заехал в ЦСКА – что-то ему были должны. Вот так и познакомились – до последнего дня я занимался его делами. Все на порядочности, все на доверии. Если квартиру покупать, машину – всегда мне давал генеральную доверенность.
ТРАНСФЕРЫ
– Помню, как около ярославского хоккейного дворца автомобили погибших хоккеистов дожидались своих хозяев. Где машина Константина, на чем ездил?
– Чего только не было. Последняя – большой черный "Лексус". Сын сейчас на этой машине ездит. Клуб еще выдал огромный "Ниссан", Костя же сам был большой.
– Каких футболистов ему отыскали в Средней Азии?
– Все мои поездки оплачивал из своего кошелька: "Ищи талантливую молодежь". Первым привезли Ирисметова из Чимкента в "Торпедо". Немножко поиграл – и уехал. Вторым приезжал быстренький нападающий Тарасов из "Кайрата" – Костя его пристроил в "Зенит". Виктор Зубарев оказался в "Аполлоне" из Лимассола. В Узбекистане я нашел Зейтуллаева. Случайно нашел мальчика в интернате. Привез в "Академику", так парень дорос до "Ювентуса"! Дель Пьеро менял!
– Что ж такого не заиграли за Россию?
– Хотели…
– Вмешались два крупнейших вора в законе, Гафур и Гулям, из Ташкента: "Пусть играет хоть где, но сборная – только узбекская". Со мной они разговаривали, – добавил Сергей Константинович. – Я как раз отдыхал в Фергане.
– Потом я привез Виталика Денисова. Случайно нашел!
– Денисов – это фигура. Сколько ему было?
– 15 лет. Мы с его отцом, Геной, вместе играли в "Пахтакоре" и "Алании". А Константин Сергеевич в "Алании" поработал. Тоже увидел маленького Денисова: "Это вылитый отец, левый защитник будет…"
– Были ситуации, о которых вспоминать больно?
– Гурам Макаев из "Экибастуза" должен был подписывать контракт в Бельгии. С "Моленбеком", кажется. Еще до подписания контракта ему предлагают: "Сыграй в двусторонке!" Костя звонит: "Ни в коем случае не выходи на поле. Если завтра сломаешься – кому ты нужен будешь?" А парень вышел – и потянул паховые кольца. Утром приходит в клуб, его сразу на обследование. Посмотрели: "Мы с вами контракт не подписываем". Вот – не послушал Костю! Он сам играл во Франции, знает менталитет – европейцы любят здорового человека. Им больной не нужен. Я лучше вам другую историю расскажу.
– Жду.
– Турция, гостиница "Adora". Все футбольные люди ее знают. Три часа ночи, сидим своей компанией. Тут мимо бежит через весь холл Костя. Я никогда его не видел бегущим – а тут пронесся!
– Что случилось?
– Вскакиваем – я, Игорь Чугайнов… Бежим за ним. Около гостиницы стоит "Скорая помощь", на носилках Омари Тетрадзе. Плохо стало, а жил он в другом отеле. В этот через пляж пришел к кому-то в гости. Врачи брать не хотят, сотрудники говорят – это не наш постоялец, не зарегистрирован. Никто договорится не может – английского не знают. Так Косте кто-то позвонил, тот примчался – со всеми договорился, что-то заплатил: "Только заберите, это мой близкий друг…" Увезли и спасли.
КЛИЕНТЫ
– Сам Сарсания мне рассказывал про случай, который стал для него как агента потрясением. Устроил футболиста Гахокидзе в "Эйндховен". Внезапно парень перестал слушать Костю – а начал своего грузинского дядю…
– Да-да, Костя был поражен! А уезжая из Голландии, футболист оставил в гостинице счет за телефонные переговоры на семь тысяч евро. Думал, что клуб будет платить. Страшный человек, ха.
– Что было дальше?
– А вот Владимир знает…
– Тоже со слов Константина, меня там не было, – рассказывает Тункин. – Уже в Голландии возник дядя со словами: "Не слушай агента, слушай меня". После этого Константин сказал: "Все, с грузинами больше дела не имею. Непредсказуемые!"
– Любопытно.
– Как-то Костя вез их по Голландии. Полночь. Кругом темнота, лес. Гахокидзе с дядей на заднем сидении. Дядя начинает: "А что так мало денег? Маленький контракт!" Костя оборачивается: "Да какой тебе контракт?!" Слово за слово, потом дядя переключается на племянника. Тот отвечает: "Да пошел ты!" Дядя рассвирепел: "Костя, останови машину! Я пойду!"
– Что Сарсания?
– Не выдержал: "Так! Все молчите! Куда ты пойдешь?! Сейчас доедем – сядем, все решим…"
– Послушали?
– Дядя молчал-молчал, потом снова голос подает: "Костя, слушай… А пусть они "Мерседес" дадут, а?" Костя обомлел: "Какой "Мерседес"?" – "Да вот тот, что мы на витрине видели. У них же все равно спонсор – "Мерседес", что им стоит…"
– Помню, Константин умилялся своему клиенту Демченко – тот, играя в "Аяксе", мечтал построить бильярдную в Запорожье. Кстати, мечта сбылась. Были еще необычные клиенты?
– Левицкого пришлось вытаскивать из тюрьмы – с фальшивым греческим паспортом. Нанял хорошего адвоката во Франции. Заплатил. А тот уже сидел в камере предварительного заключения. Костя все связи подключил, всю ночь просидел рядом с Левицким в этой кутузке.
– Знаю, был случай – молодые футболисты принялись что-то тырить по лавкам на Кипре. Константину пришлось их выкупать из полиции, отдал девять тысяч долларов.
– Был случай – в "Академике". Может, лучше написать, что "случайно взяли"? – усмехается Александр Мартыненко.
– Смешно.
– Ну, воровали. Были зафиксированы, попали в участок. Сергеичу снова пришлось проявить талант – со всеми договорился, замяли. Это дело серьезное, могли в тюрьму попасть. Еще помним, Костя провел в 96-м в Казахстане Кубок президента Назарбаева. "Сарагосу" привез, бразильцев каких-то. Чтоб в то время привезти европейские клубы? Да нереально! Кстати, в "Актау" тренером был Бердыев. Там и познакомились. Потом отправились в гости к Сегизбаеву, местной легенде. Великому футболисту "Кайрата". Жил тот бедновато. Костя, уходя, сунул через меня 5 тысяч долларов. Сам пошел в машину. Передаю: "Это от Сарсании". У того глаза расширились: "Это настоящие? Не может быть! Дай Бог здоровья этому человеку…"
ВЕНГЕР
– Воспитывали мы Костю хорошо, – едва слышно говорит отец. – Все-таки закончил английскую спецшколу на Ленинском проспекте. Знание языка – великая вещь. Я ему говорил: "Без языка делать нечего". Восемь лет учился! А кто из футболистов знает язык? Они ж троечники…
– Это правда.
– Костя учился очень хорошо. Но вот как-то раз в старших классах "тройка" по физике у него наклевывалась. Мама была довольно жестким человеком, могла всыпать, если было за что. Ее авторитет был непререкаем. Костя тогда уже играл за дубль "Динамо". Приезжаю – а она его дома заперла, на игру с "Зенитом" не пустила. Я в ужасе: "Ты что? Это же профессиональный клуб, матч чемпионата Союза!"
– Страшно подумать. Что ответила?
– В гробу, говорит, я видела ваш "профессиональный клуб". Мне надо, чтоб сын закончил школу достойно. Чтобы у него образование было нормальное. Если с футболом не получится, чтобы смог хорошую профессию получить. И вообще я его предупреждала: получишь тройку, никакой игры с "Зенитом" не будет. Скандал был страшный. Тренер звонил, уговаривал. Мама – кремень. Так и не выпустила. Зато троек больше не было. Понимаю, что это звучит дико. Но Машуля имела на это полное право. Именно она упросила завуча составлять расписание под Костины тренировки: первыми уроками ставили музыку, физкультуру и другие не слишком сложные предметы. А после тренировки Костя приезжал на алгебру, русский, историю, английский…
– Благодаря знанию языка так легко сошелся с Венгером?
– Разумеется! Часами разговаривали.
– Неужели правда?
– Конечно! – воскликнул Тункин. – Венгер ему объяснял, как отслеживает футболистов. Показывал: "Смотри, вот этот матч мы выиграли, потому что вступали в борьбу на максимальной скорости. Все взрывное. Выигрывает та команда, которая больше двигается". У них настоящая дружба была.
– Не только с Венгером, – подтверждает Мартыненко. – Как-то спрашиваю: "Что у тебя за люди во Франции?" – "Мишель Платини…"
– Какие-то его подарки у вас остались?
– Как-то на 10 тысяч долларов ветеранам "Алги" подарил форму. Я отвез. А мне купил белого коня за 5 тысяч долларов. Как другу.
– Сам привел?
– Нет, дал деньги и наказал: "Только белого купи! Сталин и Жуков на белом ездили". У меня дом был в горах, я купил и отдал коня в табун. Костя все спрашивал: "Как там конь?" А я сразу фотографию достаю…
ПОБЕГ
– Как Константин оказался во Франции?
– Это просто детектив, – улыбается Сергей Константинович. – Чудом выпустили. Ему же не было 24-х лет. А молодых футболистов не выпускали, закон был. Но обо всем этом по порядку надо.
– Я готов.
– Трижды до этого сын ездил на турниры в Круа. Парень коммуникабельный, со всеми там подружился. Особенно – с председателем общества советско-французской дружбы. Как-то в 87-м возвращается: "Папа, мне "Глазго Рейнджерс" предложил контракт" – "Костя, ты с ума сошел? Какой контракт?!"
– Почему?
– Никто еще не уезжал. Я мечтал, чтоб он за сборную СССР сыграл. Его как центрального защитника в юношеские сборные привлекали. Но если Кобелев с Хариным все выиграли, то Константина в состав не ставили. Играл за "Динамо-2", первую команду принял Бышовец. На Костю никакого внимания – он и решил уйти. Ему напели: "Костя, давай в Воронеж! От химкомбината двойные премиальные…"
– Отговорили?
– "Сынок, ты что? "Динамо" – это фирма. Поиграй здесь. Ну какой Воронеж?" За вторую команду Голодец отвечал – он футболистов мариновал долго. За дубль ставят, за "Динамо-2" – нет. Уваров тогда играл в дубле – я впервые увидел, как вратарь на последних минутах бегает к чужим воротам…
– Вы ходили на матчи?
– Ни одного не пропускал. Они на Водном стадионе играли. Успокаивал: "Это нападающего можно выпустить какого угодно, а защитник должен созреть. От него слишком много зависит, премии всей команде. Одна ошибка – и все".
– При этом Бышовец молодым-то доверял.
– Я все удивлялся – что Бышовец Андрюху Чернышова тянет? До сборной дотянул. Он же "деревянный", даже на первенство Москвы не играл!
– Куда еще сын мог отправиться?
– В "Таврию" собрался – но я спортивный человек, все понимаю: "Не надо тебе в Симферополь. Там одни старики играют, чисто за бабло. Тебя там ставить не будут, только на подстраховке будешь сидеть". Послушался – не поехал. Бышовец как-то связал его с "Алгой" из Фрунзе. Сыну там золотые горы обещали – а приезжает, видит помойку. Не поле, а огород. Не гостиница, а сарай. Номерок словно келья, тараканы ползают. Мы даже не знали, что он туда уехал.
– Сбежал оттуда?
– После первой же тренировки нашел администратора – вернул подъемные. Оставил только на дорогу. Улететь сам оттуда не мог, никто бы билет не продал. В этих городах все схвачено. Уже записано, кому билет не продавать. В "Алании" точно так же все было устроено. Мой родной брат в Ташкенте жил – Костя туда поехал на старом "Икарусе". Дал водителю 20 рублей – тот посадил на какую-то доску между сиденьями в хвосте автобуса. Мест не было даже там!
– Все-таки улетел?
– Брат мой по министерской брони достал билет на самолет. Жена брата недавно вспоминала: "Приходит – грязнющий, вонючий! Мы его еле узнали. Я сразу в душ его отправила…"
"СПАРТАК"
– Куда отправился?
– В "Факел". А там выясняется, все разговоры про двойные премиальные – фуфло. Говорит тренеру: "Отпусти домой, у жены токсикоз…" Но самое интересное – после этого мог оказаться в "Спартаке"!
– Вот это поворот.
– Как-то в Алуште подходит Жиляев. Работал в "Спартаке" из Орджоникидзе: "Пойдем, тренера нашего посмотришь, у него спину прихватило". У этого "Спартака" даже врача не было!
– Почему вас?
– Я все-таки кандидат медицинских наук, спортивный врач. Ладно, пошли. Это был молодой Романцев. Спину ему лечить не рискнул, но проговорили часа полтора. Рассказал ему о методах медицинского контроля состояния организма спортсменов, которые использовал работая в сборной СССР по биатлону. Это был 1988 год.
– А дальше?
– Мечта моя была – чтоб Костя оказался в "Спартаке". А то на "Динамо" заходишь – там лозунг висит: "Сила в движении". Вот и игра у них такая – бей-беги. Совсем неинтересный футбол. Однажды Костя говорит: "Звонил мне сегодня Покровский, селекционер "Спартака". Приглашает". Втроем поехали в Тарасовку – Костя, Покровский и Старостин. Показывать его Бескову.
На какой-то игре Бесков его увидел. Сказал: "Этот парень мне нужен". Так Костя отправился в Тарасовку – и проскочил остановку! Бегом назад вдоль железной дороги, только началась разминка – влетает. Бесков поворачивается: "О, тезка! Опоздал? У нас часто новички проскакивают. Давай, переодевайся…"
– Что ж не остался?
– Играл за дубль. Я как-то попал на матч с "Шахтером". В Лужниках играли на втором поле, синтетическом. Костя сыграл очень плохо. Я даже сказал: "Сынуля, так нельзя. Ты что это?" Осенью Бесков ему говорит: "Оставайся в "Красной Пресне", нашей дочерней команде. Езжай сейчас с ней в Гвинею. Сезон закончится – я 10 человек убираю, 10 новых беру. Ты среди них".
– Съездил в Гвинею?
– Одно ворье, говорит. На ходу подметки срезают. Потом в "Спартаке" все меняется, Бескова снимают, приходит Романцев. А до этого Костю пытались в Осетию затянуть, где как раз Романцев тренировал. От Председателя Спорткомитета республики Дзасохова пришла телеграмма: "Приглашается на просмотр". Я-то "за" был – а Костя что-то уперся: "У меня голеностоп болит". Тут все разворачивается – Романцев принимает московский "Спартак"!
– Не вспомнил про Константина?
– В январе я иду к Романцеву в манеж просить за сына. В Сокольниках они тренировались. Год прошел с предыдущей встречи. Говорю: "Возьмите!" – "Он же отказался от приглашения. А теперь у меня 40 человек…"
– Что ответили?
– Ни слова не сказал – развернулся и пошел. Я унижаться не буду даже за собственного сына. Вот такой Романцев оказался злопамятный человек.
– С Газзаевым не встречались?
– Газзаеву я лекции читал в ВШТ. Потом Валерий убеждал: "Уговори Костю – пусть ко мне приезжает!" Ну он и поехал. Газзаев слово сдержал – сразу его поставил. Прямо на следующий день. Костя за голову хватался: "Они все убегают в атаку, а сзади я да вратарь. Не знаю, куда бежать". Газзаев его учил: "Костя, ты выноси нападающих на бровку".
– Недолго он отыграл во Владикавказе.
– В 1989-м еду с молодежной сборной СССР по хоккею на траве в Оттаву. Возвращаемся с бронзовыми медалями, вдруг меня в аэропорту Костя встречает. "Сынок, у тебя ж игры!" – "А я из Владикавказа ушел…"
– Зачем?
– А вот принял решение. Ни с кем не советовался. "Сын, тебя ж дисквалифицируют!" – "Не волнуйся, я уже в другой команде". Он дружил с сыном Колоскова, игравшим в Смоленске. Тот и помог заявиться за "Пресню". Газзаев мне звонит: "Константиныч, я его дисквалифицирую!" – "И будешь прав…"
ФРАНЦИЯ
– Чувствую, мы все ближе к отъезду во Францию.
– Бесков ему помог уехать!
– Как это?
– Сыну было 22 года, а уезжать можно было с 24. Костя лично записал диск со своими играми, отправил во Францию. 1990 год. "Красная Пресня" помогла отправить – им выгодно, можно за футболиста бабки получить, если все сложится.
– Ловко.
– Следом появляется официальная бумага – "клуб "Красная Пресня" просит отправить такого-то игрока во Францию". Такие вопросы разбираются на заседании федерации футбола СССР. Председатель – Колосков. Мой товарищ, мы вместе работал в институте. Я ему помогал с диссертацией, нормальный парень. Вдруг его, молодого ученого, назначают начальником управления футбола и хоккея. Он уже защитился, но еще не получил диплом. А у меня знакомый – член экспертного совета ВАКа. Колосков меня просит: "Серега, поговори, чтоб мне быстрее выписали диплом". Это ж совсем другое дело, когда ты официально кандидат наук.
– Получилось?
– Все вопросы решают простые люди. Которые бумажки оформляют. Мой приятель просьбу выслушал, отвечает: "Хоккейную форму на ребенка Колосков может сделать?" – "Да нет проблем!" Целый баул администратор сборной СССР Сеглин на следующий день притащил. Вопрос решился. Помог я ему, правильно?
– А тут возможность вам помочь.
– Вот именно! Славка молодец, отвечает: "Пусть Косте Федерация профсоюзов Москвы рекомендательное письмо напишет. У меня будут основания поставить вопрос на исполкоме". Перед заседанием исполкома в коридоре вижу стоят Марк Годик и Никита Симонян. Члены исполкома. Говорю: "Вы поддержите на заседании!" Симонян сразу отказал: "Я его не знаю, выступать не буду". Годик мнется: "Посмотрим…" Потом сын рассказал, как исполком прошел.
– Как?
– Внезапно встал Бесков – и поддержал! Бесков – это же величина, правильно? Так вопрос решился. Дали разрешение. Но в последний момент лишь я Костю выручил. Один день до закрытия трансферного окна во французском чемпионате. Надо отсылать в "Ланс" от федерации футбола разрешение – дескать, дает добро. Так человек, который занимался трансферами, чуть не сорвал все дело. Показывают мне: "Константиныч, смотри, что от нас отправили" – и показывают факс. Где вместо "мы подтверждаем" написано что-то абстрактное. С Костей просто контракт не подписали бы!
– Ошибся?
– Денег с нас хотел снять. А я никогда взятки не давал. Это противоречит моему естеству.
– Чем вы-то могли помочь?
– Кинулся в кабинет к Колоскову: "Слава, ну и гнида у тебя работает! Посмотри, что он написал". Тот распорядился – немедленно все оформить как надо и отправить факсом.
– Во Францию к сыну ездили?
– Да, приезжали. Я-то за границей бывал регулярно, а мама наша работала доктором в 4-м управлении, потом в поликлинике Управделами ВЦСПС. Обслуживали ЦК, Совмин, профсоюзы. За границу ее раньше не выпускали – вдруг какую тайну знает? А тут выпустили. Заходит во Франции в супермаркет – чуть в обморок не упала. Оставьте, говорит, меня здесь часика на три. Через три часа забрали ее оттуда с целым мешком подарков для всей родни…
КРЕСТИК
– Агентский бизнес – опасная штука. Не боялись за сына?
– Нет. Он был очень уверенный в себе человек. В господа Бога верил – знал, что он его убережет.
– Были подтверждения, что Бог его любит, – вступает Владимир. – Как-то мчимся по трассе к Воронежу, скорость 120. Со второстепенной дороги нам наперерез трактор. Пьяный, наверное. А реакция у Кости сумасшедшая. Не представляю, как вывернул. Он вообще решения принимал моментально. Только пошли компьютеры, я спрашиваю: "Что ж у тебя ни компьютера, ни современного телефона?" А Костя по лбу себя пальцем постучал: "Ну зачем мне второй компьютер? Произойдет сбой. Мне это не нужно".
– Телефончик был совсем древний.
– Ага. Но звонил не переставая. Как-то в Турции лежим на пляже, один звонок за другим. Константин смотрит на него: "Вот выкинуть бы его в море…" А я говорю: "Давай на пару дней поменяемся телефонами" – "Тогда мы разоримся".
– Я почему спрашиваю про опасения. Бывший футболист Андрей Стрельцов рассказывал – Сарсания принял "Химки", а от прежнего руководства остался долг перед Нальчиком за прошлый сезон. Константин заявил: "Мы отдавать не будем". Опасная ситуация.
– Я там работал. Но мы толком ничего не знали. Костя даже вникать не хотел: "Мы будем играть честно". Еще умел сглаживать, не доводил до разборок. На тот матч в Нальчике мы вообще прибыли за 40 минут до свистка, приземлились почему-то в Кисловодске. Сергеич с Красножаном о чем-то между собой поговорили. Разошлись. Играли честно – 0:0 закончили. Не дружеская была игра, это точно. Едва до драки не дошло. В конце пенальти нам не забили, Березовский потащил. Просто бойня.
– Были опасные ситуации, – вспоминает вдруг отец. – Одна такая. Куда-то Костя улетал, а внуковский аэропорт держали дагестанцы. Прямо там на него напали, приставили пику.
– Деньги отобрали?
– Не только. Главное, сняли золотую цепь с крестом. Костя только сказал: "Ребята, напрасно вы это делаете. Придется вернуть".
– Пришлось?
– Вызвонил знакомых, еще круче. Те взяли ситуацию в свои руки, приехали разбираться. Вышли на грабителей – те ответили: "Поймите, это наша работа. Но Константин – уважаемый человек. Что мы должны вернуть?" – "Главное, крестик с цепочкой, от бабушки остался". Вернули. Костя этим крестиком очень дорожил, носил его, не снимая, до самой смерти. Этот крестик ему бабушка подарила. Переплавила свое обручальное кольцо и сделала крест внуку в подарок.
– А деньги?
– Про деньги сказали – вернуть не можем. Зато получишь два билета на самолет куда угодно. И еще один случай был. Лет пятнадцать назад. Костя улетал из Бельгии. В аэропорту в очереди на рейс стоял мужик, ему надо было заплатить за перевес, денег не хватало. Костя дал ему то ли 20, то ли 200 долларов. Тот обалдел. Спросил как Костю зовут. Сказал, что все отдаст. Через несколько месяцев в Бельгии этот человек нашел сына в гостинице. Пришел не один. Костя впустил их в номер. Они, приставив оружие, вынули из сейфа все наличные, а потом стали угрожать Косте расправой с его семьей и требовать большие суммы. Вот такая благодарность. Слава Богу, обошлось! Друзья помогли!
Но этот случай не изменил моего сына. Уже после его смерти к нам с дочкой подходили люди и говорили, что Костя помог им: кому-то дал денег на операцию, кого-то устроил в хороший институт, кому-то помог квартиру купить. Он любил людей и по возможности помогал им. Хотя был у него принцип, мне лично непонятный. Он говорил: "Папа, я за своих близких просить никогда не буду!" И не просил. Даже мне отказал, когда я просил его как-то связать меня с Мутко. Только один раз сделал исключение – сыну немножко помог.
ГОРДОСТЬ
– Дети Константина, Денис и Надежда, чем занимаются?
– Денис закончил в этом году РГУФКСМиТ. Это бывший ГЦОЛИФК. Пробует себя в селекционной работе. Играет за команду "КАМАЗ" в любительской лиге. У него растет сын, Дима, ему сейчас 1 год 8 месяцев.
Надя закончила Московский Государственный Лингвистический Университет им.Мориса Тореза. Знает испанский, английский, французский, арабский языки. До ухода в декрет работала продюсером службы новостей испанской редакции телеканала RT в Москве. Сейчас работает мамой, воспитывает сына Костика. Ему 4 месяца. Надюшка назвала его в честь отца.
Хочу сказать, что я, конечно же, знал о Костиных делах, проектах, связях в футбольном мире. Но, как оказалось, даже я не понимал до конца масштаба его личности. Это стало для меня открытием. Я горжусь своим сыном! Счастлив, что за короткую жизнь он успел так много сделать и оставил яркий след не только в футболе, но и в памяти людей…