Место в истории
Сейчас в России популярны и востребованы матчи легенд. Может, от того, что надо заполнять вакуум, возникший из-за отсутствия международного футбола. Но в любом случае в этом феномене я вижу только хорошее, поскольку хоть так многие узнают или вспоминают об истории игры и ее людях. И вот в начале ответного ретроматча ветеранов «Спартака» и «Зенита» в Тушине режиссер трансляции выдал, по мне, роскошную находку. Сначала телезрителям показали памятник братьям Старостиным за одними из ворот, и тут же — Олега Романцева на спартаковской скамейке.
Никаких слов тут не было нужно — сочетание двух кадров сказало все само.
Сегодня великому тренеру — 70. Кто-то и в более позднем возрасте, как Юрий Семин или Мирча Луческу, еще выигрывает чемпионаты. А кто-то рвет с профессией, в которой очень многого достиг, в 52, и никогда в нее больше не возвращается. Оставляя тебя и еще тысячи людей в догадках: а как было бы, если?..
И вот уже успешные тренеры следующего поколения, как Леонид Слуцкий (сам уже находящийся на том же пороге профессионального выгорания, который в свое время пересек Романцев), берут у него интервью, как у человека из мифа, и видно, как по-детски счастлив Слуцкий, что ему выпало порыбачить и задать важные вопросы тому, на которого он когда-то смотрел, до предела задрав голову. При том что только им двоим за всю историю российского футбола удалось выйти в четвертьфинал Лиги чемпионов.
Время — единственное мерило для эпитетов, поэтому слово «великий» я произношу без сомнений, которые обычно (и правильно) свойственны любому разговору о современниках. А Олег Иванович, слава Богу, будучи нашим современником в житейском плане, ушел из тренерской профессии почти 19 лет назад, из «Спартака» же — уже больше двадцати. Большое видится на расстоянии, а оно с середины нулевых пройдено — дай Боже.
Те, кто в момент его последнего матча во главе «Динамо» еще не родился, уже отметили совершеннолетие, и время все расставило по своим местам. Тоска по романцевскому футбольному росчерку — все сильнее, как и понимание, что повторить его уже невозможно.
Кстати, помните ли вы, с кем был последний его матч и с каким счетом он завершился? Мне, стыдно признаться, пришлось сверяться с интернетом. 14 мая 2005 года, «Динамо» — «Амкар», 1:2. Что-то мне подсказывает, что и сам Олег Иванович той игры с ходу не вспомнит.
Зато один из его последних матчей за «Спартак» назовет всякий болельщик красно-белых. Выигрыш финала Кубка России-2002/03 у «Ростова» с победным голом Егора Титова с передачи Романа Павлюченко забыть сложно — ведь сразу после того шампанского случилось увольнение. И четырнадцать спартаковских лет без трофеев, на которые та мерзопакостная отставка от Андрея Червиченко полностью «наиграла».
В последнем эпизоде недавно прошедшего сериала «Время «Спартака», всколыхнувшего во мне и во многих из вас эмоции и переживания того времени (вот оно, свидетельство места Романцева в истории, ведь все это — о нем!), Червиченко бросил: «Для меня тренера уволить — все равно что пепел с сигареты стряхнуть».
Честно говоря, я не думал, что этот персонаж еще может меня чем-то взбесить, — цена ему ясна уже давно. Но эта фраза заставила меня буквально подпрыгнуть из кресла. Червиченко ничего не понял, не переоценил, не усовестился. Он, кажется, даже гордится этой своей геростратовой славой — слава-то настоящая не про него. А разрушением тоже можно войти в учебники истории...
Романцев в них вошел созиданием, творчеством. При этом сам о себе он слово «творчество» никогда не произнесет — потому что справедливо придерживается тех же взглядов, что и знаменитый болельщик «Спартака» Александр Градский, как-то сказавший мне: «Когда слышу, что кто-то говорит «мое творчество» — хочу его разорвать».
Хит-парад
Но Романцев в футболе — скажу за него я — это и есть настоящее творчество.
Его творчество — это и отдельные матчи, из одного только международного сегмента которых можно собрать первоклассный хит-парад (расставить игры по местам предлагаю вам самим):
— 2:0 с «Аталантой» в 1989-м
— 3:1 с «Реалом» на «Бернабеу» в 91-м
— 4:2 и 2:0 с «Ливерпулем» в 92-м
— 3:1 с «Фейеноордом» в 93-м
— 4:2 в Тронхейме с «Русенборгом» в 95-м
— 3:0 с «Блэкберном» в 95-м
— 3:1 в Амстердаме с «Аяксом» в 98-м
— 2:1 с «Реалом» в 98-м
— 3:2 со сборной Франции на «Стад де Франс» в 99-м
— 3:1 и 3:0 со «Спортингом» в 2000-м
— 4:1 с «Арсеналом» в 2000-м.
И это я даже не называю внутренние матчи, где шедевров можно найти многие десятки, и трудовые международные победы вроде двух раз по 0:0 и выигрыша по пенальти у «Наполи» Диего Марадоны в 1990-м — те, что принесли искомый результат, но искусством их было назвать сложно. Не упоминаю и встречи с соперниками классом ниже вроде «Партизана» или «Виллема II». А групповой турнир Лиги чемпионов-95/96 с шестью победами в шести матчах следует назвать целиком, не деля его на отдельные встречи.
Творчество Романцева — это и стиль, который развил и усовершенствовал идеи его учителя Константина Бескова. И создание не одной, а нескольких команд, поскольку футболисты тогда активно уезжали за границу, и на много лет одного состава не хватало. Недавно я проводил опрос читателей в своем Тelegram-канале «РабиНерв», какой год деятельности Олега Ивановича они считают лучшим. Сам при этом назвал 1998-й, когда красно-белые сделали золотой дубль в России, дошли до полуфинала Кубка УЕФА, обыграв «Аякс». А осенью в Лиге чемпионов победили «Реал» — и «СЭ» вышел с шапкой на первой полосе: «У России нет денег, зато есть «Спартак». Болельщики со мной согласились, при этом несколько парадоксально поставив на второе место 95-й, когда «Спартак» выиграл шесть матчей из шести в группе Лиги чемпионов, но единственный раз в России 90-х не стал чемпионом (да и Кубок не завоевал).
А вот какие пять самых запомнившихся команд в карьере Олег Иванович создал. Перечисляю в хронологическом порядке.
— Первый его, советский еще «Спартак» с Федором Черенковым и Сергеем Родионовым, с ходу ставший чемпионом СССР и победивший в решающем матче в «Лужниках» киевское «Динамо» с золотым голом Валерия Шмарова (а в Киеве мощнейший оппонент был разгромлен 4:1!). И это было тем более сложно, что после скандальной отставки Бескова и прихода 35-летнего тренера, который не провел ни одного матча во главе клуба высшей лиги, в такой поворот не верил никто.
— Первая версия российского «Спартака», 1992-94 годов, реализовавшего мечту тренера о смеси техники и комбинаторики бесковского «Спартака» с мощью киевлян Лобановского. Да, красно-белые провели сильную селекционную работу во всем бывшем Союзе, но до того за полгода потеряли почти всех своих прежних звезд — Шмарова, Шалимова, Кулькова, Мостового, заболевшего и пропустившего год Черенкова. Команду Романцеву пришлось лепить фактически с нуля, со ставкой на Онопко, Пятницкого, Карпина, Ледяхова.
— Полугодовая комета — команда Лиги чемпионов 1995 года, родившаяся, когда уже было ясно, что чемпионат страны в том году не выиграть. Но возвращения все тех же Шмарова и Кулькова, Черчесова, а также приход Юрана плюс блеск находившегося в том году на самом пике Цымбаларя и опыт Онопко, прогресс молодых Тихонова, Аленичева, Кечинова — все это создало незабываемый коллектив, взявший максимум в группе Лиги чемпионов. По моему глубокому убеждению, это плод очень тонкой и искусной работы Романцева, сумевшего совместить звезд уже игравших и только пришедших, что с учетом ершистых характеров Юрана и Шмарова было не так уж просто. И страшно жаль, что ту команду не удалось сохранить на больший срок.
— Красно-белые второй половины 1990-х — имени Тихонова, Цымбаларя, Титова, Аленичева, Кечинова, Филимонова, Ширко, где группа больших искусников нашла друг друга и наслаждалась игрой и победами, в том числе над мировыми топ-клубами — «Реалом», «Аяксом», «Арсеналом», а в чемпионате России не проигрывала вообще никому, хотя в этот период тот же «Локомотив» дважды подряд доходил до полуфинала Кубка кубков.
— Сборная России 1999 года, которая после трех поражений подряд в 1998-м совершила потрясающий камбэк, обыграла чемпионов мира французов на их новом стадионе, где они до той поры не уступали, но закончилось все трагической развязкой матча в «Лужниках» с Украиной.
Воспоминание о той игре, равно как и об ответном полуфинале Кубка кубков 1993 года с «Антверпеном», двух самых душераздирающих моментах в карьере тренера, наводит меня на грустную мысль. О том, что при всем огромном наследии главного слова Романцев так и не сказал, главной победы — не одержал.
Разве он, выходивший в полуфиналы трех еврокубков и выигравший группу Лиги чемпионов без единого потерянного очка, например, не заслуживал того, что с первой же попытки в 2005 году сделал Валерий Газзаев?
Кстати, они друзья, и это показывает — Романцеву совершенно не свойственна зависть. Недавно он рассказывал, как именно благодаря Газзаеву... бросил курить. По приглашению тогда еще живого и здорового Георгия Ярцева (об уходе которого Олег Иванович на панихиде бросил фразу на разрыв: «Теперь надо будет учиться жить заново») они поехали на поезде в Тамбов, где в тот момент руководил клубом Георгий Александрович, и Романцев сказал: пойду, мол, в тамбур, перекурю. А ты? «А я уже три месяца как бросил, — ответил Газзаев. — Скомкал пачку и швырнул ее в мусорное ведро. Держусь!»
Романцев в тамбур все-таки пошел, но история эта — ведь Газзаев курил не меньше его — не давала ему покоя. Он думал: вот Валера — сильный, а я что, слабак? И сделал то же самое. Правда, ему это, возможно, стоило инфаркта — врачи сказали, что, когда резко бросаешь курить, иногда бывает и такой эффект. Но, слава Богу, выкарабкался. И с тех пор — ни сигареты.
А главным шансом выиграть еврокубок в его жизни был, конечно, 93-й, Кубок кубков. Какую бы дичь ни устроил в Антверпене португальский судья-изувер Монтеро Коррадо, «Спартак» обязан был проходить ту команду. Но там сошлось все — череда собственных травм и дисквалификаций, недооценка соперника (особенно после быстрого гола Радченко, когда после 1:0 дома такой же счет установился и на выезде), судейство. Интересно, задается ли Романцев вопросом, что он тогда мог бы — и мог ли? — сделать иначе. Или давно эту историю 30-летней давности отпустил.
Но я своих тогдашних слез не забуду никогда. И не представляю, что ощущал человек, чья команда в тот момент, возможно, упустила шанс всей своей истории. Далеко не факт, конечно, что в финале удалось бы обыграть очень сильного соперника, «Парму» будущего спартаковского тренера Невио Скалы, но силы выглядели сопоставимыми. Тем более — в одном матче.
Почти полтора года спустя, в августе 94-го, «Спартак» Романцева и «Парма» Скалы встретятся на «Динамо» в прощальном матче Черенкова. Но они должны были сойтись не там и не тогда...
Отец ушел из семьи, а мама была против футбола
Таких житейских историй, как про брошенное курение, в годы его тренерской карьеры услышать от Романцева было немыслимо, но за последнее время он рассказал немало. И в сериале «Время «Спартака», и в общении со Слуцким для проекта «Коммент. Тренер». А чего стоит одно только откровение о его семье в выдающейся, на мой взгляд, беседе с журналистом Вадимом Кораблевым?
Отец бросил мать Олега Ивановича, когда будущему капитану «Спартака» и его тренеру было 12 лет. Расставание родителей вышло таким, что мама сказала Олегу, его брату и сестре: «Узнаю, что кто-то с ним общается, — прокляну». При этом она отказалась от алиментов, которые были бы щедрыми, — отец работал в дальневосточном Уссурийске на высокой должности и «питался одними шашлыками». А мама была простой швеей с зарплатой 120 рублей, и Олегу, чтобы нормально питаться, с подросткового возраста пришлось подрабатывать грузчиком. Но мать отдавала себя детям настолько, что у них и мысли не возникло перебраться к отцу («законченному эгоисту») на куда лучшие условия.
Однажды у брата возникла большая проблема — была опасность, что его посадят за драку, он попал в КПЗ. У отца же за счет его сохранившихся связей была возможность решить вопрос. Олег преодолел себя, старые обиды и дозвонился ему в Уссурийск, объяснил ситуацию. Тот попросил перезвонить через пару-тройку дней — и напрочь пропал с радаров. Вскоре в Красноярск приехал какой-то его знакомый и объяснил это тем, что отец разбился насмерть в автокатастрофе. Так Романцев много лет и считал.
А когда «Спартак» в 1977 году вернулся в высшую лигу и отмечал это в Тарасовке, в ресторане «Кооператор», его позвали снизу — мол, какой-то человек говорит, что он его отец. Оказалось — и правда он. Начал мямлить что-то о сложной жизни, о том, что вынужден был так поступить и пустить слух о своей гибели. Более того, он имел наглость после этого даже жить какое-то время у Романцева дома, и тот скрепя сердце пошел на это, хоть его никогда и не простил.
Узнаешь такие вещи — и осознаешь, что делает человека закрытым и подозрительным, что психологически травмирует, и годы спустя под огромным стрессом, свойственным тренерской профессии, эти травмы всплывают. Но кто же может такое знать, когда человек работает и не откровенничает?..
Мама не одобряла его футбольных увлечений. Запирала даже иногда дома, в их красноярской квартире на втором этаже. Олег, однако, обзавелся волосяной веревкой, сбрасывал ее с балкона и сползал по ней — однажды почему-то отпустил, тут же снова схватился и сорвал кожу на ладонях. А не нравилось маме в первую очередь то, что она покупала на двоих сыновей одни кеды на три года, но иной раз уже после первой игры в футбол они рвались. Что неудивительно, поскольку играли они с братом по очереди.
«Чьи фотографии из великих футболистов у вас в комнате тогда висели?» — спрашивал я Олега Ивановича. Он хмыкал. Мол, это у тебя, москвича, была возможность на матчи ходить и журналы с такими фотографиями покупать. А он из большого футбола и знать никого не знал. Когда в первом классе в Киргизии (по работе отца семья жила тогда там) у них появился первый футбольный мяч, они с братом лупили друг другу по воротам из двух деревьев и думали, что это и есть настоящий футбол.
В общем, никто и никогда не создавал ему волшебных условий для роста. Его семья колесила по Советскому Союзу — от Кольского полуострова до Горного Алтая, от Киргизии до Красноярска, где и осела. Его отец бросил семью, а мать была против футбола. И все-таки он стал тем, кем стал. Лишнее подтверждение мудрости: невозможно научить, можно только научиться. К Бескову ведь тоже надо было прийти готовым, и разочаровывался в игроках он порой еще быстрее, чем очаровывался. А как, у кого Олег со своей сибирской футбольной подноготной мог к строжайшей школе Константина Ивановича подготовиться?
Но тут сказалась и его любовь к «Спартаку», и интеллект, желание и умение впитывать все ценное, что он видит и слышит. Романцеву всегда было непросто, но, не сомневаюсь, интересно с самим собой. Ведь он всю жизнь много читал, и еще с первого нашего интервью, сделанного в конце 1991 года, я узнал, что он — большой поклонник Антона Чехова. Как недавно из его слов выяснилось, у него фотографическая память — он за день мог прочитать почти любую книгу (если это, конечно, не «Война и мир») и все запомнить. Это говорит не только о природных способностях, но и об умении концентрироваться, быстро улавливать и воспринимать информацию. Зрительная память — это ведь и книги, и упражнения, которые тебе на тренировке показывает условный Бесков и требует правильного их выполнения.
Романцев и «Спартаку» отдал свое сердце через книгу — Михаила Ромма, «Я болею за «Спартак». «Когда взял ее в руки, мне было лет 12, и я даже не знал, что футбол может быть профессией, — рассказывал мне Романцев для книги «Спартаковские исповеди». — А впечатление произвело то, как автором был подан материал, как описана каждая мелочь — будто ты сам был на поле, в той же игре с этими басками в 30-е. Поэтому даже мне, нефутбольному и не очень образованному с этой точки зрения ребенку, «Я болею за «Спартак» запала на всю жизнь».
А не прочитай он тогда эту книгу, «неизвестно как дома оказавшуюся», — и как знать, привела ли бы его, уже опытного игрока второй лиги, судьба однажды к Бескову и Николаю Старостину в «Спартак», стал ли бы он с ним сперва капитаном-чемпионом, а потом — тренером-легендой.
При этом Романцев, как он мне десять лет назад признался, приходит на могилу Николая Петровича и просит у него прощения. «Почему?» — «Потому что все равно можно было сделать еще лучше...»
Благосклонность Старостина стала поворотным моментом в его карьере. Но она же тоже не на ровном месте взялась. У него в разных поколениях спартаковцев были сотни людей с красно-белой группой крови, но именно его патриарх как будущего тренера выделил и начал «вести» по спартаковским командам разных уровней — «Красная Пресня» во второй лиге, «Спартак» (Орджоникидзе) в первой. А когда уволил Бескова и позвал его в главный «Спартак», в ответ на его сомнения сказал: «Одна нога там, другая — здесь!» И ослушаться Романцев не мог.
Перед первым матчем чемпионата СССР 1989 года против «Жальгириса» начальник команды сказал ее 35-летнему неопытному тренеру: «Олег, если сегодня проиграем, у нас с тобой заберут партбилеты». Членом КПСС Романцев стал перед Олимпиадой-80, когда главный тренер и капитан сборной СССР обязаны были быть партийными.
Но партбилет отбирать не потребовалось. «Спартак» выиграл — 4:0. Вся последующая история покажет, что чутье и любовь к своему детищу основателя клуба в очередной раз не подвели.
О чем жалеет Романцев?
Романцев, как и любой человек, в жизни много ошибался, но слова об извинениях на могиле Старостина говорят о том, что он не считает себя безупречным. Что у него есть совесть и рефлексия — важнейшие слова, по крайней мере, для моей личной оценки человека.
Другое дело, что, будучи человеком довольно скрытным и замкнутым, Олег Иванович (и это стало понятно из его автобиографии) все равно никогда не откроется публике до конца. Многое останется с ним.
Когда-то он любил вспоминать слова Анатолия Тарасова, сказанные ему в бане, что «тренер должен уметь резать мясо». О каких его отрезанных кусках он теперь жалеет? Что считает опрометчивыми шагами?
Слава Богу, конечно, что смотрю теперь на матч легенд в Волгограде — и вижу перешучивающихся на скамейке с широченными улыбками Романцева и Андрея Тихонова. Но нужно ли было в 2000-м внезапно убирать из команды ее капитана и душу, который потом еще десять лет отлично играл в других клубах? А годом ранее так же резко — ее улыбку, обожаемого самим Романцевым Илью Цымбаларя?
Не жалеет ли, что в 93-м в его руках на много лет сосредоточилось столько клубной власти — не только тренерская, но и президентская? Он ведь сам в тот момент видел это как сугубо временное решение — чтобы сохранить состав к первой в истории «Спартака» Лиге чемпионов и чтобы в руководство клуба не пролезли представители криминальных структур.
Но очень часто не бывает ничего более постоянного, чем временное. Если до того у Романцева все шло в демократическом взаимодействии со Старостиным (который, и я слышал это от Николая Петровича в 93-м собственными ушами, не обрадовался восстанию игроков против первого президента «Спартака» Юрия Шляпина), то с этого момента в руках Олега Ивановича сосредоточилась единоличная власть, не стало сдержек и противовесов. «Спартаку» это, с учетом результатов в течение восьми последующих лет, в кратко- и среднесрочной перспективе пошло на пользу. Но не ударило ли по самому Романцеву и его росту как личности?
Не жалеет ли он, что ушел с должности главного тренера «Спартака» в декабре 1995-го, сосредоточившись на сборной, и добровольно лишил себя возможности сыграть в плей-офф Лиги чемпионов? Ведь, как потом выяснилось, и национальной команде это не помогло, и такой шанс — да еще и сразу в четвертьфинале — оказался для него единственным в карьере. И соперник, «Нант», далеко не непобедимый. Даже с тренером-новичком Ярцевым и половиной команды дебютантов (именно тогда, например, первый матч за «Спартак» сыграл Вадим Евсеев) французов могли пройти. А уж если бы там был Романцев и ему удалось бы удержать Черчесова, Юрана, Кулькова — объективно невозможно это было только с Онопко...
Не жалеет ли в глубине души (так-то говорит, что не жалеет), что отказался от конкретного приглашения «Депортиво» из Ла-Коруньи после победы над «Реалом» в 91-м и выхода в полуфинал Кубка чемпионов и не попробовал силы в одном из сильнейших клубных чемпионатов Европы? Да, он не знал языка, да, выиграл кучу всего со «Спартаком» — но ведь это был уникальный шанс стать тренером, конвертируемым на мировом уровне. И не случайно же он признался Слуцкому, что болеет за «Депортиво» до сих пор. Значит, где-то саднит от тогдашней нерешительности?..
И, наверное, главное. Мы никогда не слышали его откровений о последних годах в «Спартаке», о появлении Червиченко, переходе клуба во владение этого персонажа, о самой отставке. От разговора на эти темы Романцев неизменно уходит — даже сейчас, когда позволяет себе откровенничать о себе несравнимо больше прежнего.
Только он знает ответ на вопрос, не просит ли он прощения у Старостина как раз за то, кому передал «Спартак». Но разве это только его проблема, а не сотен выдающихся людей из разных областей, — не суметь угадать с преемником?..
И ведь совершенно ясно, что материальный интерес там был ни при чем — Романцев всю жизнь оставался аскетом и не изменил образа жизни, перестав быть владельцем «Спартака». Далеко не блистающая роскошеством дача, рыбалка, простая еда, основу которой составляет картошка (так повелось с детства и продолжается до сих пор) — все, что ему надо. Кому-то из его тогдашнего окружения, возможно, надо было намного больше. Но не ему. Тогда как же он не прочувствовал, кто такой Червиченко, пока тот еще не обрел полного могущества?
Может, когда-нибудь услышим от него и такие откровения. Ведь раньше мы и думать не могли, что он расскажет такое, о чем говорит сейчас.
Не захотел принять другие времена в футболе
А мне больно вспоминать, что творилось летом 2003-го, какими ослепленными и не понимающими сути вещей были многие из нас — и я в том числе. Насколько примитивное человеческое стремление к смене лиц порой берет верх над верной оценкой того или иного события. Как многие радовались, когда молодой тренер Андрей Чернышов, возглавив «Спартак» вместо Романцева, позвал на базу в Тарасовку всех ветеранов, которые там годами не бывали. Как большинство из них поехало, не понимая, что это просто пиар-акция и их всех используют, а мы, журналисты, восхищались такой открытостью.
Сам Чернышов, вскоре уволенный после бромантанового скандала, теперь говорит, что в тот момент ничего не умел и не знал, и у него результаты пошли как у обычного середняка. Тогда как Романцев даже с тем чудовищным составом напоследок смог выиграть Кубок.
То есть что получается? Неумеха и новичок в профессии пришел на место самого титулованного — и, теперь я убежден, лучшего в истории — тренера «Спартака», проработавшего в нем 14 лет. И никто (может, почти) в тот момент не воспринял это как колоссальную драму, возможно, даже трагедию. Как поворотный момент в истории клуба, как спартаковский аналог «проклятия Белы Гуттмана» или «проклятия Севидова». Не со стороны самого Романцева — речь шла о загрязнении кармы, которую будет крайне сложно очистить.
Сейчас мне видится абсолютно закономерным и исторически справедливым, что ровно в тот момент от «Спартака» на много лет ушли титулы. Поскольку да, даже самые выдающиеся фигуры приходят и уходят, но это может происходить по-разному. Здесь это случилось максимально некрасиво и неблагодарно.
Когда-то великий журналист Лев Филатов пришел на чемпионате мира 1966 года к великому тренеру (обоих таковыми еще никто не называл) Виктору Маслову с вопросом о состоявшемся в тот день матче, что он из него понял. «Экий ты быстрый! — ответил Маслов. — Игру можно понять только слоями».
Людей и их важность для футбола — тоже. Того же Филатова, того же Маслова.
Того же Романцева.
Идеален ли он, бесспорен ли как тренер и человек? Конечно, нет. Идеальных и бесспорных людей, тем более в таких конфликтных и конкурентных сферах, как спорт, вообще быть не может. О тех или иных шагах Романцева до сих пор спорят до хрипоты. И это прекрасно. Значит, есть о чем полемизировать и о чем десятки лет спустя не забывать.
Говорят, что он тренер одной команды. А что в этом плохого — если человек стал для нее эпохой? Лобановский тоже «тренер одной команды» — киевского «Динамо». О Фергюсоне тоже говорят только применительно к «МЮ» (хотя был у него и отличный «Абердин», с которым будущий сэр выиграл еврокубок, но об этом помнят только его болельщики), а о Венгере — к «Арсеналу». Разные судьбы: как есть Пеле, всю карьеру отдавший «Сантосу», Черенков — «Спартаку» или Акинфеев — ЦСКА, а есть Ибрагимович, скакавший из одного большого клуба в другой, так и из тренеров одни предпочитают всегда работать в одном месте, а другие, как Моуринью, на третий год в нем начинают скучать и меняют обстановку.
И, кстати, болельщики того же «Динамо» не должны забывать, что благодаря Романцеву, в пожарном порядке возглавившему бело-голубых на исходе чемпионата-2004, вообще-то не вылетели — им надо было не проиграть ЦСКА, который претендовал на чемпионство, и они сделали это, отдав титул «Локомотиву». В следующем сезоне не пошло, да, но в тот момент Олег Иванович спас «Динамо» от первой лиги. И «Спартаку» в последнем туре тоже не проиграл...
Но тогда там рулил Алексей Федорычев, играла куча португалоязычных футболистов, а с легионерами у Романцева шло, скажем так, с переменным успехом. Тем более когда в клубе все устроено так, что пришлым можно все, а своим — ничего. У тренера, который привык управлять всем процессом, в этих условиях вырываются и руль, и педали, и зеркала с фарами — все. Так же произошло и в «Спартаке» при Червиченко.
В российском футболе тогда наступили другие времена с другими законами, и выгоревший Романцев не смог, а главное — не захотел к новой реальности адаптироваться. И хлопнул дверью из профессии в том возрасте, когда многие еще и не начинают в ней побеждать. Бесков выиграл свой первый чемпионат в 59 лет, а его ученик Романцев завершил тренерскую карьеру в 52. Вот такой парадокс.
Хорошо, что чем больше проходит времени и нашего осознания, кто такой Романцев, с ним все больше и все глубже беседуют. Что его многолетний пресс-атташе Александр Львов раз в месяц задает ему для «СЭ» вопросы читателей и в ответах он тоже нередко радует неожиданными признаниями.
Счастье, что такая возможность — есть. И я до конца понял, сколько этот человек значит в моей жизни, когда с ним случился инфаркт. Как только это стало возможно, позвонил и сказал ему об этом. Понимая, что в таком состоянии каждое доброе слово важно. Для меня было огромной радостью и облегчением дозвониться и произнести их. И узнать, что Олег Иванович идет на поправку.
Мне очень грустно было прочитать его ответ на вопрос: «Что вам сейчас доставляет наибольшее удовольствие?» «Может такое быть, что ничего не доставляет? — видимо, тяжело вздохнул Романцев. — Нет уже того энтузиазма. Нет желания ехать на стадион. Мне 70 лет скоро — какое удовольствие?»
Вы подарили столько удовольствия болельщикам «Спартака» — но не знаете, как получать его самому. Очередное подтверждение, что никакой справедливости в этой жизни нет.
Но что в ней все-таки есть — это человеческая память и благодарность. Поэтому и говорят о вашем творении, «Спартаке» 90-х, все больше, поэтому берут глубокие интервью и снимают сериалы.
И поэтому же вы идете на Ваганьковское к Николаю Петровичу и просите у него прощения. Потому что могли бы сделать еще лучше...