В Судебную коллегию по уголовным делам
Второго Кассационного суда общей юрисдикции
(в защиту интересов осужденного
Мамаева Павла Константиновича)
Тезисы выступления защитника в кассационной инстанции (для приобщения к протоколу судебного заседания)
Уважаемый суд!
Рассматриваемое дело достаточно простое с точки зрения правильной и объективной юридической квалификации действий каждого из его фигурантов, однако — оказалось отягощенным различными внепроцессуальными событиями вокруг него, которые, по моему мнению, в той или иной степени могли негативно повлиять на итоговое судебное решение по делу.
Очень надеюсь, что Вы исправите процессуальные ошибки коллег, большинство из которых вполне очевидны и даже не требуют повторного исследования доказательств.
При этом, если сравнить отменный по формальным основаниям приговор суда первой инстанции и апелляционной приговор, то усматривается что их доводы фактически идентичны и содержат одни и те же фактологические и процессуальные ошибки.
Вернемся к первому эпизоду.
Мой подзащитный на всем протяжении предварительного и судебного следствия давал показания о том, что именно его действиями вследствие возникших личных неприязненных отношений причинен легкий вред здоровью Соловчуку. Показания Мамаева П.К. нашли свое подтверждение в ходе судебного следствия.
Действия в отношении потерпевшего совершены в условиях полной очевидности и фиксировались наружными видеокамерами и регистратором автомашины, причем с разных ракурсов. Лучших доказательств в уголовном процессе, не пожелаешь.
Все записи просмотрены и скрупулезно изучены, в том числе с участием привлеченного защитой специалиста.
Однако, по неизвестной причине суды, давая оценку действиям осужденных прежде всего ориентировался на показания заинтересованного в исходе уголовного дела потерпевшего, хотя эти доказательства, подлежали тщательному сопоставлению с данными видеозаписей и показаниям свидетелей, а также фигурантов дела, для последующей объективной оценки, что к сожалению сделано не было.
Несмотря на то, что апелляционная инстанция отказалась повторно исследовать видеозаписи, однако при этом бесцеремонно отвергла представленное защитой заключение специалиста, привлеченного защитой к участию в деле, а также его показания о первичности физических действий со стороны Соловчука в отношении подзащитного Мамаева, голословно при этом, утверждая о том, что такие доказательства защиты якобы основаны на предположениях. По всей видимости для уравнивания доказательств защиты с доказательствами обвинения, которые в большей части по этому эпизоду основаны именно на предположениях. Что впрочем, не помешало суду произвольно отдать им процессуальное предпочтение.
При этом, несмотря на то, что защита по этому эпизоду дела вынужденно взяла несвойственные для себя функции по собиранию дополнительных доказательств в целях установления истины и максимально-детального уяснения всех обстоятельств происшествия, сторона обвинения даже не попыталась их опровергнуть, прибегнув к помощи других квалифицированных специалистов или экспертов.
Тем самым суд, отрицая очевидное и не опровергнутое обвинением, нарушил одновременно три основополагающих принципа уголовного судопроизводства: непосредственности и устности исследования доказательств, презумпции невиновности и состязательности сторон, а — при постановке выводов не учел существенно влияющих на правильную квалификацию доказательств, представленных стороной защиты.
Но как говорил Аристотель: «Долг повелевает отдать предпочтение истине!
И она в этом деле должна быть нами установлена, хотя конечно это и не является задачей уголовного судопроизводства, а тем более прерогативой защиты. А истинные обстоятельства происшествия, усматриваемые из многочисленных видеозаписей, наглядно свидетельствую о том, что первоначальное общение со стороны осужденных с Соловчуком В.Н. происходило в достаточно корректном тоне, было направлено на выяснение причин высказанного им в адрес Кокорина А.А. оскорбления, унижающего честь и достоинство мужчины. Соловчук В.Н. не пытался опровергнуть претензии в его адрес по этому поводу, извиниться, покинуть место происшествия и тем самым локализовать конфликт и уклониться от его продолжения. Напротив, произнесенной им вслух фразой: «Это мое мнение!», уверенной стойкой и жестами рук пытался демонстрировать свою правоту, тем самым провоцируя дальнейшее развитие конфликта.
Именно им, как установлено заключением ситуационного исследования, проведенного специалистом Пичугиным С.А. и согласно его показаний в суде апелляционной инстанции, нанесено первичное ударное воздействие в область нижней лицевой часть головы Мамаева П.К.
При этом, как отмечено в исследовании с учетом резкого поворота головы и изменения положения тела, в момент удара, сила физического воздействия была значительной.
Оснований сомневаться в заключении и показаниях специалиста в области проведения криминалистических экспертиз, имеющего высшее экспертное образование, степень кандидата юридических наук по специальности «Судебная экспертиза», стаж экспертной работы с 2002 года, не имеется. А тем более представленные защитой доказательства равноценно не опровергнуты обвинением.
В судебном заседании суда первой инстанции, судом были лишь обозрены видеозаписи с использованием непрофессионального оборудования, а суд апелляционной инстанции их самостоятельно не исследовал, что дает приоритет вышеуказанному специальному исследованию по отношению к показаниям заинтересованного в исходе дела потерпевшего.
При этом, в пользу вышеуказанных выводов специалиста указывает и иные установленные объективные данные.
Соловчук В.Н., бывший профессиональный спортсмен, гандболист, обладатель спортивной комплекции (вес по его утверждению 108 кг), нанес Мамаеву, не имеющему таких внушительных физических данных (вес 72 кг, худощавого телосложения) быстрый удар рукой в область нижней части лица. От возможного падения Мамаева П.К. удержал Кокорин А.А.
Таким образом, последующие ответные действия Мамаева в отношении Соловчука, обуславливались не хулиганскими побуждениями, как неверно квалифицированы судом, а как следует из его не опровергнутых показаний — вызваны исключительно его личной мотивацией, как ответ на оскорбления друга и нанесение ему болевого удара.
Поэтому, давая оценку действиям Мамаева П.К. уместно применить разъяснения пункта 12 ПП ВС РФ от 15.11.2007 №45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений», в соответствии с которым: «Если зачинщиком ссоры или драки явился потерпевший, а равно в случае, когда поводом к конфликту послужило его противоправное поведение, лицо не подлежит ответственности за совершение в отношении такого потерпевшего преступления из хулиганских побуждений».
Кроме того, не имеется оснований отвергать согласующиеся с исследованными объективными доказательствами показания свидетелей: Поздняковиене А., Крысенко А.А., Бобковой Е.В., Козлова А.В. — очевидцев происшествия, а также последовательные показания всех осужденных, также согласующиеся с данными видеозаписей и заключением специалиста.
К противоречивым показаниям потерпевшего, отрицающим очевидный факт допущенного оскорбления с его стороны и нанесения первичного удара подзащитному, а также, то обстоятельство, что в его избиении принимал участие Кокорин А.А. необходимо отнестись критически.
В частности, даже несмотря на то, что как следует из показаний Соловчука В.Н., он узнал Мамаева П.К и Кокорина А.А., как публичных персон, уже в период конфликта, в исследованных в судебном заседании его заявлении в правоохранительные органы и в первичных объяснениях он указывает на них как якобы неустановленных лиц.
Указанное может объясняться изначальным нежеланием с его стороны оказать содействие в установлении истинных причин приведших к причинению ему телесных повреждений и повреждению не принадлежащего ему дорогостоящего автомобиля, что могло повлиять на его процессуальную позицию в суде.
Заключением СМЭ и показаниями Мамаева П.К. объективно установлено, что именно его действиями причинен легкий вред здоровью потерпевшему.
Действия Кокорина К.К. и Протасовицкого, таких последствий не повлекли, а в отношении Кокорина А.А. не выявлено объективных данных о применении какого-либо физического воздействия к потерпевшему, в связи с чем они подлежат оправданию по этому эпизоду.
Таким образом, необходимо дать правильную юридическую оценку действиям каждого из фигурантов, исходя прежде всего из основополагающего принципа презумпции невиновности и не смешивая их в одну группу, тем более что такой квалифицирующий признак в статье 115 УК РФ, не предусмотрен.
При таком подходе суда к оценке приговора и материалов дела, усматривается достаточно оснований для переквалификации фактический действий подзащитного Мамаева П.К. на часть 1 статьи 115 УК РФ, с изменением наказании.
Уголовное преследование в отношении остальных осужденных по этому эпизоду подлежит прекращению, а они — оправданию.
Второй эпизод, произошедший в кафе, полагаю, не требует детального разбора в отношении подзащитного Доводы подробно изложены в жалобе и нашли поддержку в постановлении судьи кассационной инстанции от 06.03.2020г. Мамаев П.К. не совершал уголовно наказуемого хулиганства и подлежит полному оправданию по этому эпизоду с признанием за ним права на реабилитацию.
Также полагаю, что допущено неправильное применение части 1 статьи 213 УК РФ и в отношении всех других осужденных (в том числе Кокорина А.А.), в нарушение принципа вины (часть 1 статьи 5 УК РФ).
В этой части обращаю особое внимание суда, на то обстоятельство, что кроме двух потерпевших от конкретных физических действий в отношении них (причем действия в отношении Гайсина подлежат исключению из этого эпизода — прим.защитника), иные установленные следствием лица, находившиеся в момент инкриминируемых событий в общественном месте (посетители-очевидцы происшествия, сотрудники ресторана — прим.защитника) — не признаны потерпевшими по этому эпизоду.
Следовательно, такая позиция стороны обвинения, сама по себе исключает основания для квалификации по признакам статьи 213 УК РФ в отношении всех осужденных.
Однако, апелляционный суд вообще обошел вниманием указанный важный довод стороны защиты, ограничившись в мотивировочной части приговора лишь общими рассуждениями о тех или иных нарушениях общепринятых норм и правил поведения, принятых в обществе, не имеющих никакого отношения к предмету доказывания по статье 213 УК РФ и выполнению требований статьи 307 УПК РФ о мотивировании приговора.
Третий эпизод, с участием Гайсина С.В., несмотря что его квалификация из всех вмененных составов является наименьшей, нашел в моей жалобе наибольший юридический анализ, поскольку, как в предыдущем казусе — то что очевидно, не всегда — вероятно.
В жалобе приведено пять, как я полагаю вполне адекватно мотивированных доводов в пользу исключения из осуждения квалификации действий Мамаева П.К., а также Протасовицкого, статьи 116 УК РФ, как вмененной с нарушением требований части 2 статьи 5 УК РФ (также как и в предыдущем эпизоде допущено объективное вменение).
Кратко перечислю их, безусловно отдавая приоритет согласующимися с доводами жалобами разъяснениями Председателя ВС РФ Лебедева В.М. в комментарии о применении статьи 116 УК РФ .
1. Так, Мамаеву П.К. в апелляционном приговоре вменено единственное физическое воздействие в отношении Гайсина, с причинением последнему телесного повреждение, не повлекшего вреда здоровью в виде «поверхностной раны («осаднение» слизистой оболочки нижней губы)».
Однако, с объективной стороны термин «побои», применительно к статье 116 УК РФ, представляют собой нанесение неоднократных ударов, повлекших как минимум причинение физической боли. Указанных действий и их последствий не имело место в рассматриваемом эпизоде.
В научно-практическом Комментарии к УК РФ под редакцией Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедева, четко указывается применительно к статье 116 УК РФ, авторитетное мнение о том, что нанесение одного удара не может расцениваться как причинение побое.
Таким образом, диагностированное у Гайсина незначительное повреждение губы нельзя отнести к побоям. При этом, о причинении ему физической боли действиями Мамаева П.К. потерпевший в своих показаниях не указывал.
2. В приговоре Мамаеву П.К., в нарушение права на защиту, одновременно вменяются две различные формы объективной стороны указанного состава преступления: побои (т.е. неоднократные повреждения — прим.защитника) и иные насильственные действия, причинившие физическую боль, что логически невозможно при единственном воздействии со стороны подзащитного.
При этом, не конкретизировано: в какую область головы Гайсина С.В. пришелся удар нанесенный, подзащитным. Вместе с тем Гайсин С.В., в своих показаниях сообщает лишь о том что — Мамаев П.К. нанес ему один удар ладонью в лицо. Причинило ли это действие ему физическую боль, ни в ходе предварительного следствии, ни в судебном заседании, не установлено, поскольку никем не выяснялось. Вместе с тем страница №42 обжалуемого приговора необоснованно содержит указание на такие последствия.
Указанное, свидетельствует несоответствии выводов суда, требованиям статей 7, 14, 252, 307 УПК РФ.
3. Явно необоснованной выглядит и одновременное вменение одной и той же объективной стороны преступления сразу в отношении двух осужденных, при отсутствии в составе групповых квалифицирующих признаков.
При этом, в ходе предварительного и судебного следствия объективно установлено, в том числе показаниями самого Гайсина С.В., подтвержденными на очной ставке, то, что Протасовицкий А.С., своими адекватными действиями, не причинившими физической боли потерпевшему, пресечены агрессивные действия Гайсина С.В. в отношении Мамаева П.Г., а сам потерпевший к нему никаких претензий по этому поводу не имеет.
4. Наличие по утверждению суда хулиганского мотива в действиях Мамаева по отношению к Гайсину не выдерживает критических суждений и не подтверждается данными изученной видеозаписи инцидента, а также не вытекает из предыдущего эпизода (хулиганства) по которому подзащитный подлежит оправданию. На видеозаписи происшествия достаточно отчетливо видно, как Гайсин С.В. вначале конфликта что-то высказывает Мамаеву П.К., не предпринимавшему в отношении него и Пака Д.К. каких-либо противоправных действий, а затем хватает его за верхнюю одежду и начинает отталкивать. Только после таких действий усматривается движение ладони Мамаева П.К. в сторону лица потерпевшего (видеозапись событий, том 16, л.д. 119; эпизод в 09 час. 10 мин. 25 — 29 сек.).
В дальнейшем, как прекрасно усматривается при просмотре той же видеозаписи, потерпевший продолжил свои силовые действия в отношении Мамаева П.К. и даже успел повалить его на стол до того момента, как его ничем не обусловленные агрессивные действия не были фактически пресечены Протасовицким А.С.
Таким образом, очевидно, конфликт между Мамаевым П.К. и Гайсиным С.В. был спровоцирован действиями самого потерпевшего, последующие действия подзащитного были ответными. То есть, обуславливались наличием внезапно возникших личных неприязненных отношений к конкретному участнику потасовки с ним. Поэтому, при решении вопроса о квалификации действий подзащитного, необходимо руководствоваться разъяснениями абзаца 2 пункта 12 ПП ВС РФ №45 о влиянии на квалификацию противоправного поведения потерпевшего, что исключает вменение т.н. «хулиганского мотива» и соответственно — статьи 116 УК РФ.
5. Ну и последнее. Установленные судом фактические обстоятельства дела по этому эпизоду, с учетом действий потерпевшего и обоюдности конфликта, инициированного последним, действия Мамаева П.К., в силу своей малозначительности, не представляют той общественной опасности, которая могла бы их отнести к уголовно наказуемому деянию.
В соответствии с частью 2 статьи 14 УК РФ, такие действия не могут быть признаны преступлением.
Таким образом, по рассматриваемому эпизоду в действиях подзащитного явно отсутствует состав какого-либо преступления. Выводы приговора этой части является явно надуманным и не отвечающим требованиям части 1 статьи 5 УК РФ и части 4 статьи 7 УПК РФ.
Также из мотивировочной части апелляционного приговора подлежит исключению указание, в качестве отягчающего вину обстоятельства, в соответствии с пунктом «в» части 1 статьи 63 УК РФ — «совершение преступлений в составе группы лиц» (стр. 54 Приговора), поскольку в приговоре вообще не указано о каких именно преступлениях идет речь.
Кроме того все вмененные составы преступлений не предусматривают в качестве квалифицирующего признака совершение деяний в составе группы лиц.
Подводя итог изложенному, считаю, что выводы апелляционного приговора, не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела.
Судом апелляционной инстанции дана неверная и необъективная оценка исследованным доказательствам, в том числе доказательствам представленным стороной защиты, неправильно применен уголовный закон.
Действия Мамаева П.К. в отношении Соловчука подлежат переквалификации на часть 1 статьи 115 УК РФ, с изменением наказания, а по эпизодам: «Хулиганство» и «Побои» — он подлежит оправданию.
Таков краткий анализ этого дела и неверных диагнозов по нему, повлекших необоснованное лишение свободы.
Вопиющие процессуальные нарушения, повлекшие явную необоснованность квалификации действий осужденных, допущенные как в ходе предварительного расследования так и судебного разбирательства данного дела, не представляющего особой сложности, по мнению стороны защиты, влекут необходимость внесения кассационной инстанцией частных постановлений, в порядке части 4 статьи 29 УПК РФ, в адреса председателя Московского городского суда и начальника ГСУ ГУ МВД России по г.Москве.
В заключении полагаю обратить отдельное внимание суда вот на что.
Так вышло, что это обыденное дело, как никакое другое за последнее десятилетие, по ряду причин, притянуло на себе пристальное внимание со стороны сотен тысяч граждан страны, которые раньше вообще не интересовались реалиями отечественного судопроизводства.
И то, как велись предварительное и судебное следствие по этому делу для многих стало «открытием глаз» на реалии отечественного судопроизводства. И у большинства адекватных граждан процессуальные пируэты следствия и стороны обвинения, а также сам приговор вызвали лишь негативные эмоции. И если первоначально негодования звучали в адреса наших подзащитный, то уже по пришествию некоторого времени расследования — уже в отношении представителей правоохранительных органов и судейского корпуса, как допускающих явные огрехи в своей деятельности и несправедливое тенденциозное отношение к фигурантам дела.
И поэтому — от того, как в итоге завершится данное дело, для многих сограждан это будет мерилом оценки деятельности, прежде всего судебной системы, как независимой ветви власти.
Авторитет надо заслуживать не безосновательными арестами и жесткими приговорами, а справедливыми и законными решениями, которые ни у кого не вызовут и тени сомнений в их объективности.
Это сложно, но нужно всем нам этого идеала добиваться, иного пути нет.
Поэтому прошу Вас уважаемые судьи, оценивая доводы жалоб, судить по закону и совести, как впрочем, и по всем другим делам.
Надеюсь, что российская судебная система преодолеет все испытания, безусловно окрепнет, рано или поздно обретет должный авторитет, не размениваясь из-за «30-ти копеечных» дел, как в случае известного дела адвоката Плевако «с нищей старушкой и чайником».
Пусть так скорее и будет...
Спасибо всем за внимание, крепкого здоровья и бодрости духа.
Защитник И.Б. Бушманов
13.05.2020