Кокорин: "Медаль важна, но дело не в медали"
– Ребят, это не ваши клиенты!.." – приставы Пресненского суда за эту весну стали уже как родными. Даже рано утром они узнают знакомых журналистов и помогают им, хотя еще месяц назад гоняли взашей. Золотые, на самом деле,люди!
Три фотографа и один пишущий репортер – только эта команда знала, что "наших клиентов" в понедельник привезут рано, около девяти утра. Приставы не так давно поменяли тактику конвоя компании Кокорина и Мамаева на Пресню, и те, кто на какое-то время потерял интерес к процессу, остались без картинки.
А желающих было навалом. Уже к 10 утра вокруг здания начали кружить микроавтобусы телеканалов. Скучные дни, когда суд заслушивал свидетелей формата "ничего не помню, ничего не видел", закончились, а прения ожидались по-настоящему горячими. Тем более, прокурор должен был запросить у суда наказание. Конечно, это вызвало нереальный ажиотаж.
– А чего вас так много? – пыталась демотивировать нас Татьяна Стукалова, один из адвокатов Александра Кокорина. – Заслушаем трех адвокатов, приобщим доказательства… До прений сегодня, может быть, вообще не дойдет.
Ах, как вы были не правы, Татьяна Лазаревна!
Веселье началось еще до начала процесса. Когда обвиняемых вели в зал заседания, Кокорина начали со всех сторон поздравлять с чемпионством "Зенита". Впервые видел, как Кокорин засмущался. Но все-таки выговорил: "Спасибо!". О решении клуба выдать ему золотую медаль он уже знал.
– Конечно, мне важно, что клуб таким образом меня поддержал, – скупо ответил мне Кокорин уже в "аквариуме". – Но дело ведь не в медали. Главное, что выиграли, это долгожданная победа. Жаль, что матч последний не видел – не показывали.
#КокоринМамаев Александр Кокорин: "Конечно, мне важно, что "Зенит" поддержал и даст медаль". pic.twitter.com/XLyssO9f9E
– СЭ Футбол РПЛ (@football_se) 6 мая 2019 г.
Страсти по стулу-2
Как и обещала Стукалова, в первой части заседания действительно не было ничего интересного. Участники процесса разминались – три адвоката приобщали к делу разные документы. Из них обратила на себя внимание характеристика на Павла Мамаева от "Краснодара", подписанная гендиректором Владимиром Хашигом. Как мы помним, в Палате по разрешению споров РФС сейчас лежат документы на расторжение контракта с футболистом.
– За время действия договора нарушений со стороны Мамаева не было, – читал характеристику Игорь Бушманов. –Он справляется с надлежащими обязанностями. Подчиняется распоряжениям генерального директора и главного тренера. Правила внутреннего распорядка соблюдает. Трудностей в общении не испытывает. За время работы показал себя в качестве квалифицированного сотрудника.
Кирилла Кокорина соседи в Москве характеризовали как "в меру вежливого человека", а вот о Мамаеве мнения разделились: в одной из справок характеризовался соседями "нейтрально", а в другой – "положительно, как любящий муж и отец". На сына Алекса адвокаты напирали особенно сильно: "В ноябре были жалобы – беспокоили ночные кошмары, около 10 дней кричал во сне. Мальчик стал заикаться", – пояснил Бушманов.
Приуныли мы после перерыва на обед и прихода в суд нового свидетеля – дознаватель Юлия Павлова, которая в процессе дела вышла замуж и стала Юлией Новиковой, решила рассказать, как изымала "тот самый стул". Отвечала она так размыто, что кто-то из коллег предположил, что главное оружие этого дела, деревянный стул из "Кофемании", был утерян. "Я… скорее всего… не помню", – отвечала раскрасневшаяся девушка на жесткие вопросы Андрея Ромашова, еще одного адвоката Кокорина-старшего.
Вроде, было все ясно, но обе стороны почему-то нагоняли на эту тему туман. Сломанный стул после инцидента отнесли в подсобку, там его отремонтировал электрик "Кофемании" Александр Вилюнов и вернул в зал. Когда на следующий день в заведение приехала полиция, менеджер Дмитрий Копылов указал на этот стул, и его изъяли. Однако, возможно, без всех необходимых для следствия процедур, что и стало причиной каких-то абсолютно бессмысленных разборок.
– Обвинение отказало предъявить вещественное доказательство – стул, который так и хранится в камере хранения у следствия, – скажет во время прений Ромашов, закрыв тему стула.
Игра на грани фола
И вот мы дождались апогея этого дела – обвинительной речи прокурора. Она была настолько же эффектной, насколько эффектна сама прокурор Светлана Тарасова – длинноногая брюнетка с черной косой. В этот вечер не смог устоять Бушманов, и в прениях между делом осмелился на комплимент оппоненту. "Прокурор, безусловно, является крайне привлекательной женщиной", – сказал он, говоря о том, на что готовы пойти мужчины ради таких женщин.
Но Тарасову это не смутило. Она заходила с козырей:
– По версии подсудимых, именно Соловчук спровоцировал конфликт. Именно он ударил первым, сделав апперкот Мамаеву, – чеканила прокурор, сверяясь с бумажкой. – Вы представляете!? Апперкот! 108 килограммов и 72. Неужели они думали, что мы не будем смотреть видеозапись? Знаете, в делах не всегда есть такие явные прямые доказательства, при просмотре которых все ясно. К счастью, в этом деле они есть. Это прямые доказательства их вины. В этой ситуации подсудимым остается играть на грани фола, что они и делали на протяжении всех заседаний.
– Все показания подсудимых сторона обвинения расценивает как попытку избежать уголовного преследования, – продолжала Тарасова. – Но основное доказательство – это видео, на котором все прекрасно видно.Хочу обратить внимание на положение Кокорина в тот момент, когда он брал в руки стул. Он берет в руки стул спинкой вперед и специально наносит удар по голове. Все, что сказал подсудимый – чистая ложь. Позиция Александра Кокорина не имеет ничего общего с истиной. Его версия, что он хотел подсесть к Паку, звучит слишком цинично.
Прокурор закончила долгую и мощную речь долгожданным требованиемнаказания к подсудимым. Каждый из них обвиняется в нарушении трех или четырех статей. Тарасова запросила наказать Павла Мамаева и Александра Протасовицкого заключением в исправительной колонии на год и пять месяцев, а Александра и Кирилла Кокориных – на год и 6 месяцев.
Адвокаты с таким положением дел были не согласны. И Ромашов, и Стукалова и остальные выступили с пламенными речами в защиту. И требовали либо вообще снять обвинение по применяемым статьям, либо не принять к подзащитным наказание в виде лишения свободы. "Это же бред, откровенный бред!" – кажется, Ромашов был близок к тому, чтобы перейти на крик.
Вячеслав Барик, адвокат Кирилла Кокорина, говорил так долго (но ярко), что его уже начала одергивать коллега Татьяна Прилипко, защищающая Александра Протосавицкого. Когда слово дали Прилипко, в дело вмешалась служебная собака. Сначала она издала звук, сильно похожий на человеческий храп, а потом просто взвизгнула. "Хорошо, заканчиваю, заканчиваю…", – пообещала Прилипко.
Прилипко изо всех сил держалась, чтобы не выливать негатив на обвинение. Но когда прокурор отпустил небольшую шуточку в адрес защиты, адвокат не выдержала: "Видит бог, я не хотела…Но меня поражает это презренное отношение со стороны государственного обвинителя, достаточно молодого, между прочим. На протяжении всего процесса она пытается унизить заслуженных людей. Что же вы за поколение такое!"
– Весь процесс мы слушали мерзкую, мерзкую ложь в отношении этих ребят! – подвела итог Стукалова.
"Наказание скорее заслуженное"
Но и это было не все. Обвинение и защита заранее договорились, что 6 мая постараются успеть совершить все необходимые процессуальный действия – кажется все стороны, в том числе судью Елену Абрамову, уже бесит, насколько разрослось это дело. А ей 15 мая нужно быть готовой к прениям по делу полковника Захарченко. В общем, нас ждало последнее слово.
– Было много сказано за все эти процессы, – Мамаев говорил медленно, взвешивая каждое слово. – Хочу сказать, что в части, которой заявил мой защитник, вину я признаю, я раскаиваюсь. Хочу принести извинения потерпевшим, моей семье, которая пострадала больше, чем я. То наказание, которое мы отбыли сейчас в СИЗО, оно, скорее, заслуженное, я не буду его оспаривать. Но хотелось бы на этом ограничиться. Мы на протяжении всего процесса были открыты. Хотелось бы, чтобы это дело завершилось для всех нормально. Мы свое наказание уже отбыли, на мой взгляд. Хотелось бы вернуться в большой спорт. Чем быстрее мы освободимся, тем это будет легче. Ведь чем больше мы тут находимся, тем мы больше отдаляемся от карьеры. Ведь это единственная работа, которую мы умеем делать.
– Мне тяжело говорить, – Александр Кокорин говорил дрожащим голосом, и смотрел то на мать, то на жену. – Надеюсь, действительно, то время, которое мы пробыли в СИЗО, все-таки не то, чтобы закономерно, но для нас оно стало уроком на всю жизнь. Было, о чем подумать, прокрутить моменты, закономерность в этом есть. Но я считаю, что это космический срок для меня, потому что с самого начала мы говорили, что хотим ответить за то, что мы совершили – и все. Перед Соловчуком хочу извиниться за брата, я ведь мог его предостеречь. Хочу извиниться перед обществом. Перед командой, тренерским штабом, руководством, своей семьей, родителями.Хочу вас попросить по-человечески, ваша честь, не ломать судьбы наши, хотелось бы вернуться к семьям и заниматься любимым делом.
– Я сделал огромные выводы. Я прочитал 40 книжек в СИЗО, я в жизни столько не читал, – пытался шутить Кокорин-младший. – Это не наше место. Честно, яуже поменялся в лучшую сторону. Хотелось бы выйти, на небо синее посмотреть…а то у нас только потолок во время прогулок.
– Я нанес Соловчуку два удара, я признаю. Но 17 месяцев за два удара?.. Я же не Майк Тайсон, – сумел рассмешить всех Александр Протосавицкий. – Срок повлиял на жизнь каждого из нас, осознание всего. Послужит хорошим уроком – как и нам, так и многим, кто на нас равнялся, смотрел. На всех тех, кто мог подражать. Свои выводы мы тоже сделали.
На этом судья Абрамова объявила, что суд удаляется на вынесение вердикта, который будет оглашен днем 8 мая. Но, кажется, никакой капитуляции в этот день подписано не будет.