За два часа беседы мы обсудили:
– Может ли Игнатьев уйти из "Краснодара" через суд?
– Почему "Рубин" прав в ситуации с Ахметовым.
– Когда будет рассмотрена апелляция казанского клуба на дисквал в еврокубках?
– Чем кончился конфликт между М’Вила и "Динамо"?
– Глушаков произвел фурор в CAS. Как это было и при каких обстоятельствах?
– Палата по разрешению споров работает под чьим-то влиянием?
– Почему "Краснодар" пока не имеет права расторгать контракт с Мамаевым.
– Как клубы хитрят при подписании контрактов с футболистами.
– Как РФС потерял контроль над агентами.
– Руководитель клуба психанул и пригрозил Прокопцу проблемами.
– Отмена "футбольного рабства". К чему это приведет?
– Большинство футболистов – неблагодарные. Но это не про Дзюбу и Денисова, они молодцы.
Игнатьев
– Ивана Игнатьева перевели в "Краснодар-2". Главный тренер основной команды Мурад Мусаев заявил, что футбол для Игнатьева сейчас не на первом месте. Имеет ли игрок право опротестовать свой нынешний статус в клубе?
– Что происходит: 20-летний футболист, по мнению тренера, по спортивным причинам не подходит для основного состава. Как выразился Мусаев, игрок "не думает о футболе". Поэтому он играет и тренируется со второй командой. Регламенты РФС и ФИФА не приветствуют ситуации, которые касаются запрета тренировок: командных тренировок, с мячом и т.д. То есть они запрещают то, что может нанести футболисту ущерб как спортсмену. Все остальное – выбор состава, определение готовности игроков – прерогатива главного тренера, это спортивная составляющая. В противном случае мы дойдем до того, что футболист будет говорить: "Я хочу выйти на поле, иначе разорву контракт".
Сейчас не происходит ничего, что было бы нарушением прав футболиста и требовало бы вмешательства юриста. Игнатьев играет и тренируется со второй командой "Краснодара". Где ему играть – решать тренеру. С юридической точки зрения Игнатьев находится в той же ситуации, что и, например, Даниил Уткин, который привлекается в обе команды. Про Уткина же никто не говорит, что его права нарушаются игрой за "Краснодар-2".
– Получается, что смысла обращаться в палату по разрешению споров для Игнатьева нет?
– В первую очередь, хотел бы отметить, что мы консультируем компанию, с которой ранее сотрудничал Игнатьев как в общем, так и относительно этого конкретного дела (Prosport Management. – Прим. "СЭ"). Но вне зависимости от этого, как юрист, который вел множество похожих дел, я не вижу, каким образом нарушаются права Игнатьева.
У нас недавно был случай, который рассматривался в палате по разрешению споров РФС: футболистам не выдали зимнюю форму, назначили индивидуальные тренировки. Клуб называть не буду. Игроки бегали зимой в шортах отдельно от команды, которая уехала на сборы. Палата посчитала, что их права нарушаются. Были основания говорить о дискриминации: одни в шоколаде бегают в Турции, а другие по колено в снегу в шортах. Сравните эту ситуацию с ситуацией Игнатьева. Со стороны "Краснодара" я не вижу дискриминационных действий. Молодой игрок находится с такими же молодыми игроками в профессиональном клубе, вовремя получает заработную плату, полноценно тренируется.
Как постановил CAS (Спортивный арбитражный суд. – Прим. "СЭ") в деле Эрика Салкича против тульского "Арсенала": "Футболист должен иметь возможность выходить на поле. С другой стороны, это право должно корреспондировать с обязанностью тренера выбирать состав. В клубе 35 человек, а в основе выходят 11".
Вспомните ситуацию с вратарем Кепой из "Челси", когда тренер сказал ему: "Давай, уходи с поля". А тот ответил: "Я готов играть дальше!" Это дикая ситуация на взгляд любого спортивного менеджера. Не игрок определяет готовность и свои задачи на поле – он должен выполнять то, что ему говорит тренер. И такое право тренера никак не связано с нарушением прав футболиста.
– Часто ли в контрактах футболистов прописывается запрет на ссылку в дубль/вторую команду? Допустим: в дубле можно держать не больше месяца.
– В каждом случае – индивидуально. Например, длительно сослать в дубль 35-летнего Денисова будет считаться нарушением контракта. А отправлять туда 20-летнего игрока, возможно, нет.
– В ситуации с Глушаковым, которого осенью отправляли в молодежку "Спартака", болельщикам кажется, что расстаться с Каррерой клубу было выгоднее в финансовом плане.
– Может быть. Когда мы помогаем футболистам при составлении контрактов, то стараемся исключать фразу "клуб имеет право отправить игрока в дубль". В договоре необходимо зафиксировать, что этот футболист – игрок основы. К сожалению, приходится часто сталкиваться с противодействием клубов, которые требуют сохранения данного пункта в контракте – как эффективного инструмента давления на футболиста. Каждый футболист хочет играть.
– Вы консультировали Глушакова при подписании нового контракта?
– Никак в этом не участвовали.
Ахметов и "Рубин"
– В прошлом году "Рубин" отправил Ильзата Ахметова в отдел кадров. Как это воспринимать?
– Информация, которая проходила в прессе, абсолютно не соответствует действительности. Вернее, все очень поверхностно ее интерпретировали. Все ухватились за этот хайп: "Суперперспективный футболист в отделе кадров, они бы его еще охранником сделали!" Да, "Рубин", возможно, виноват в том, что не разъяснил ситуацию. Но очень многие увидели лишь то, что хотели, а не то, что произошло на самом деле. Подать ситуацию таким образом, что "Рубин" – идиоты, отправили футболиста в отдел кадров, было выгодно, прежде всего, стороне футболиста.
Если рассматривать ситуацию комплексно, то важно отметить, что в "Рубине" произошла смена юридического лица. Из МАУ (муниципального автономного учреждения. – Прим. "СЭ") он превратился в частый клуб. Вектор развития нашего спорта – уход от бюджетных денег. Регионы прекращают финансирование трансферов, оставляя за собой поддержку детско-юношеского спорта, и просят клубы становиться на частные рельсы. Казань перешла из государственного клуба в частный первой в премьер-лиге.
Вместе с РФС и коллегами из УЕФА была разработана схема, при которой МАУ "Рубин" в премьер лиге заменили на ООО "Рубин". Это уникальная процедура, впервые о которой, если я не ошибаюсь, в казанском клубе заговорили лет пять назад – при Андрее Громове.
Но был один нюанс. Когда заменяешь юрлицо без юридического правопреемства, как это было в нашем случае, то права, обязанности, трудовые договоры от старого к новому автоматически не переходят. Футболистов нельзя заставить заключать новые контракты в обязательном порядке. И Ахметов воспользовался ситуацией – он подписывать соглашение отказался. Остальные же игроки перешли из МАУ в ООО. Понятно, что МАУ перестало быть участником соревнований. Какую работу в таком случае можно было дать Ахметову, если клуб перестал профессионально играть в футбол, а вся команда и тренерский штаб перешли в другое юридическое лицо, в которое футболист не захотел переходить? Хочешь, иди в отдел кадров. Хочешь – поваром. Не переходить в ООО было его решение , а не клуба.
Не имею права оценивать поступок Ахметова, это был его выбор. Как показала дальнейшая карьера игрока – возможно, выбор оправданный. В "Рубине", кстати, рады за него. Все-таки не чужой человек.
Почему клуб не судился с Ахметовым? "Рубин" отказался, чтобы не устраивать скандал, потому что и так было много проблем с переходом из одного юрлица в другое. При этом ООО взяло на себя все долги МАУ.
У меня был вопрос: если все задолженности за клубом остаются, то почему он должен вот так отдавать футболистов? Считаю, что у "Рубина" были бы большие шансы выиграть данное дело в CAS. За Ахметова можно было просить компенсацию.
Хочется, чтобы все понимали: Ахметов в "Рубине" реально в отделе кадров не работал. Человек просто воспользовался ситуацией в определенный момент, но "Рубин" осознанно пошел на такой риск – преобразование клуба из муниципального в частный было проблемой выживания клуба и мы очень рады, что в итоге это удалось сделать.
– Если через год у клуба сменится руководство, оно сможет предъявить Ахметову эту претензию?
– В футболе другой срок давности, чем в гражданских судах. Он равен двум годам. Еще есть принцип: в своих действиях нужно быть последовательным. Если твои права нарушили, то ты должен сразу заявить об этом. Тут уместно сравнение со злоупотреблением правами в гражданском кодексе. Если тебе не отдали вовремя долг, но ты не стал его требовать сразу, а решил подождать – пока накапают проценты. Это проценты тебе не присудят, поскольку ты специально рассчитывал их заполучить. Так и здесь. Если тогда Ахметову ничего не сказали, а через два года он услышит "кстати, ты не прав", то шансов выиграть дело у "Рубина", на мой взгляд, не будет.
– Есть ли вероятность уменьшения срока двухлетней дисквалификации "Рубина" в еврокубках?
– Она не двухлетняя, а однолетняя. Один год, если в следующие два года клуб попадет в еврокубки. Многие путают. Триггер – попадание в еврокубки, если этого не случится в следующие два года, дисквалификация сгорает. 28 марта будет слушание в CAS по этому вопросу. Клуб обжаловал решение УЕФА, решил идти до конца, несмотря на то, что ему еще надо удержаться в премьер-лиге. Это принципиальная позиция – обжаловать все, что только можно.
– Каковы шансы на успех?
– Если не веришь успех, то браться за дело не стоит. Я верю. Считаю, что шансы хорошие. Но нужно понимать, что мы судимся с УЕФА, чья политическая сила больше, чем у кого бы то ни было в мире. Если бы дело рассматривалось против каких-либо других организаций, я бы сказал, что шансы даже очень хорошие. А так – посмотрим. Хорошо, что они вообще есть.
– Помимо дел "Рубина" и Еременко вы когда-нибудь противостояли УЕФА?
– Несколько раз представляли ЦСКА в дисциплинарных делах. Уменьшили тогда срок дисквалификации стадиона в еврокубках (в 2014 году. – Прим. "СЭ"). Но не сказал бы, что эти споры были именно против УЕФА. Нынешнее дело – самое серьезное.
Еременко
– Дело Еременко – самое бесперспективное в вашей практике?
– Не хотел бы подробно его комментировать. Оно было сложным, я уже высказывался на это счет.
– Перспективы все же были?
– Были. Но, во-первых, я уже не являюсь консультантом Еременко, поэтому воздержусь от комментариев. Во-вторых, наша компания занималась этим делом после других юристов. Все, что бы я ни сказал, будет выглядеть, как обвинение других. Но перспективу мы видели. Тот факт, что мы не занимались делом с первой инстанции, оказал влияние. Мне нечего добавить к своим прежним словам.
"Динамо"
– Давно не было новостей по делу Янна М’Вила и "Динамо". По поводу контракта игрока, когда клуб заморозил последнюю выплату.
– Между М'Вила и клубом было заключено мировое соглашение. Футболисту все в итоге было выплачено. Руководство "Динамо" в лице Романа Широкова и Сергея Федорова подошло к данному вопросу разумно и взвешенно. Дело закрыто. Дело тянулось много лет, рассматривалось в разных инстанциях: РФС, CAS, Следственный комитет, Арбитражный суд. Внутри фирмы мы называем его "сагой М’Вила".
– Кто же так нахитрил с его контрактом?
– Ничего удивительного в нем не было. Просто откройте сайт Арбитражного суда и посмотрите, что происходит, например, с делом Ташаева или Golden Toys. Это звенья одной цепи. В один момент руководство "Динамо" посчитало, что может не исполнять обязательства и обжаловать все в судах.
Чем футбол отличается от других видов спорта? Тем, что существует собственная, параллельная государственной, система разрешения споров. Палата РФС и ФИФА, СAS, решения которого необходимо исполнять. Именно это и помогло закончить дело М’Вила мировым соглашением. Он выиграл и все российские спортивные и государственные арбитражи. А попытка перенести футбольные споры в другие юрисдикции, как показывает практика, обречена на провал. Вот и все.
– "Динамо" еще требовало 20 миллионов евро с Павла Погребняка.
– Да, если помните клуб и футболист спорили – кто нарушил договор? В контракте было написано: если клуб нарушает договор, то футболист получает остаточную стоимость контракта. Если же Павел не прав, то он должен был заплатить 20 миллионов евро.
На мой взгляд, это была одна из ошибок "Динамо" – просить такую сумму. Ни один суд не будет взыскивать столько с футболиста при столь неочевидном нарушении (напомним, что "Динамо" уволило Погребняка за то, что он не посещал матчи команды в качестве болельщика). Это стало бы диким скандалом. Таким требованием клуб лишь уменьшил свои шансы на успех. Окончательное решение по делу Погребняка это только подтвердило (палата по разрешению споров РФС обязала "Динамо" выплатить Погребняку компенсацию за расторжение контракта. – Прим. "СЭ").
– А что можете сказать по делу Муравьева? Действительно ли его ответственность?
– Знаю только, что оно существует. Если верить прессе, оно, видимо, как-то связано с Раушем и Golden Toys.
"Локомотив" и Глушаков
– Когда президентом "Локомотива" была Ольга Смородская, клуб очень часто вел различные судебные тяжбы, самое известное дело – связанное с Кучуком. После ухода Смородской тяжбы прекратились, во всяком случае, ваше имя практически перестало всплывать в связке с "Локомотивом".
– Если нет спора – нет и нас. Кто-то может вспомнить какой-то большой скандал в эпоху после Смородской? Я – нет. Если бы такие возникли, мы бы с удовольствием поработали. Нам нравилось судиться с "Локомотивом".
– Почему?
– Потому что это, как правило, были интересные дела. Дело Кучука было достаточно громким, но изначально было понятно, как оно закончится. Самым сложным и одним из самых интересных в нашей практике было дело "Ники". Помните такой клуб? В нем начинал выступления…
– …Денис Глушаков.
– Да. Мы его называем "Глушаков-кейс". "Ника" обратилась к "Локо", когда Глушаков ушел в "Спартак", напомнив, что железнодорожники ранее обещали выплатить клубу 20% от последующего трансфера Дениса. "Локомотив" отказался это делать. Дело было сложное, но "Ника" в итоге выиграла. Вопрос заключался в том, что в контракте было прописано условие "20% от следующего трансфера". "Локомотив" в качестве аргумента предъявлял то, что Глушакова до этого дважды отправляли в бесплатные аренды, что тоже считается по мнению Локо трансфером. Соответственно 20% от ноля – ноль. На что мы отвечали, что аренда – это не трансфер в понимании РФС и ФИФА. Трансфер это только переход в другой клуб на постоянной основе.
На что "Локомотив" говорил, что Глушаков, уходя в аренду, разорвал контракт с "Локо", а потом вернулся в клуб и подписал новый договор.
В итоге нам удалось доказать, что расторжение контракта между Глушаковым и "Локомотивом" было фейковым. Дело в том, что клуб, в который переходил Денис, к тому моменту уже имел в составе максимальное количество арендованных футболистов – семь – и не мог официально взять Глушакова в аренду. А тот факт, что Денис перешел туда ровно на год и на следующий день после завершения контракта вернулся в "Локомотив", доказывает фейковость расторжения его договора с "Локо". Новый контракт с Локомотивом Глушаков подписал в тот же день, в который ушел в иркутскую "Звезду", только этот контракт вступал в силу через год. Хотя формально по документам это был самый настоящий постоянный трансфер.
Это было непросто объяснить CAS. Глушаков сам давал показания. Кстати, это был один из лучших свидетелей за всю нашу практику в CAS – говорил все четко и грамотно.
– Он сам приезжал в Швейцарию?
– Нет, он выходил на связь по скайпу. Обычно свидетели от волнения начинают говорить то, что не нужно, но Глушаков был очень грамотен. Мы, если честно, были шокированы тем, что футболист таким образом высказывал свои мысли. Правду говорить просто, он ее и рассказал.
В эпоху после Смородской мы с "Локомотивом" уже не судились, наоборот, представляли клуб в деле против агента Эпштейна, который требовал компенсацию за переход Умара Ньясса. То дело мы выиграли. Вообще, у нас нет никакой закономерности в общении с клубами, все очень быстро меняется. В России, как вы видите, неважно, какой ты менеджер, ты можешь на следующий день прекратить свою работу в клубе. А если этот клуб – "Динамо", то можешь четыре раза за год прекращать работу. У нас, если вспомнить, было много дел, в которых мы выступали против "Рубина", а сейчас при новом менеджменте – помогаем казанцам. С "Ростовом" та же история. Я никогда не думал, что могу сказать что-то хорошее о "Динамо" после дела М’Вила, когда мы неоднократно ездили в Следственный комитет для дачи показаний, когда самого М’Вилу в одних тапочках выдергивали с базы следователи. Но пришло новое руководство в лице Федорова и Широкова, с которыми установился абсолютно адекватный контакт. Никогда не говори никогда.
– Диарра, кстати, выплатил 10 миллионов евро "Локомотиву"?
– Стороны заключили мировое соглашение, условия которого я не могу озвучивать. Они договорились о выплате определенной суммы.
– Вы говорили о том, что люди в суде часто начинают говорить не то, что нужно. Часто сталкивались с таким в своей карьере? Часто хватались за голову с мыслью: "Господи, что ты несешь?!"
– Постоянно.
– Можете привести пример?
– Такое часто случается, мы даже специально встречаемся с клиентом за сутки до суда, объясняем, что нужно говорить. Речь не идет об обмане, это обычная подготовка свидетелей – потому что в суде важна каждая мелочь, а клиент может что-то упустить. Например, тренер судится с клубом, мы ему объясняем, что от него требуется сказать. Дело не в том, что он должен сказать неправду или что-то придумать. Просто человек, оказываясь в суде, немного теряется. На бровке это может быть бесстрашный жесткий тренер или топовый футболист, но в суде он не знает, чего ожидать. Это не специфика исключительно спортсменов футболистов, многие люди в обычных судах что-то забывают, начинают волноваться. Не могу приводить конкретные примеры с именами, это некорректно, но часто случается, что ты объясняешь человеку: "Надо сказать "красное"", а он говорит: "Черное". Главное правило: если ты свидетель и что-то не знаешь, то отвечай, что не знаешь, это нормально. Многие считают, что если судья задает им вопрос, они должны как угодно вывернуться, но ответить. Люди начинают выдумывать какие-то объяснения, хотя они – не юристы, и многие на этом попадаются. Поэтому, когда мы с кем-то судимся и видим, что другая сторона заявляет свидетеля, мы только рады. Для нас это хорошо, потому что мы можем раскрутить свидетеля и показать, что он говорит неправду.
– А Глушаков – пример для всех?
– Если честно, мы до сих пор в приятном шоке, один из партнеров вспоминает Дениса как лучшего свидетеля за всю его карьеру.
– Извините, но снова про Еременко. Он себя нормально вел в суде?
– Да.
– То есть никак себя не подставлял?
– Да. Решение, принятое по его делу, никак не зависело от поведения Романа.
Палата по разрешению споров
– Что не так в работе палаты по разрешению споров РФС?
– Вопрос комплексный. Не могу сказать, что не так то-то и то-то.
– А если обозначить какие-то области.
– Наша компания довольно часто представляет интересы и клубов, и игроков в палате по разрешению споров. У нас есть несколько проблем. Основная, на мой взгляд, в том, что вопреки требованиям регламентов Палата не является независимым органом.
Я не готов говорить об этом глубоко и развернуто, но все, кто ходят в палату и хоть чуть-чуть находятся в индустрии, понимают, что сейчас это, к сожалению, не независимый орган. Хотя он должен быть таковым.
На мой взгляд, это вызов для нового главы РФС. Возможно, проблемы связаны с тем, что долго был период безвластия. Мутко, Алаев… Кто придет? Кто уйдет? Когда складывается такая ситуация, происходят нехорошие вещи. К сожалению, это так. Если вы спросите любого спортивного юриста, является ли палата независимой, мало кто скажет "да".
К сожалению, это большая проблема с точки зрения доверия. Тезис, который я долгие годы пытаюсь донести – РФС должен иметь авторитет в этой сфере. Футболистам запрещено ходить в суды, эти споры переданы в РФС. От того, как Cоюз будет их разрешать, зависит очень многое.
Споры – как вода. Если у вас дырявое решето, вы не можете их удержать, они будут все время просачиваться. Если эти споры не будут эффективно разрешаться в РФС, если вы не будете давать людям то, что им нужно – справедливые и правильные решения, то они будут разрешать их в других местах. В подворотнях, в лесу, на "стрелках".
У вас есть уникальный шанс в футболе! Если к тебе приходят разрешать спор, ты контролируешь ситуацию – ты можешь понимать, что происходит в твоем виде спорта. А сейчас очень многие потеряли доверие к РФС, потому что люди видят, что происходит. От них нельзя это утаить. Если кому-то это будет нужно, если РФС в лице нового президента решит все это реформировать, мы с удовольствием поможем. Потому что, мягко говоря, есть куда стремиться.
Например, можно публиковать решения, чтобы результат последующих споров можно было предсказать – как это сейчас делается в судах общей юрисдикции. Сейчас же решения РФС не публикуются. Поэтому сегодня может быть вынесено одно решение, а завтра – абсолютно другое и никто не знает, соответствует такое решение десяти предыдущим аналогичным делам или нет.
Отменили вторую инстанцию. Раньше у нас был комитет по статусу игроков, в который можно было подать апелляцию на решение палаты. Сейчас же решения палаты по многим делам можно обжаловать только в CAS. Я неоднократно наблюдал, как выходит с заседания какой-нибудь тренер или футболист и говорит: "Блин, у меня зарплата 30 тысяч рублей, а решение вынесено неправильно". Еще был такой случай – палата ошиблась в расчетах, написала "дважды два равно пять". Когда пришел футболист, ему сказали: "Иди, обжалуй в CAS". Всего лишь 20 тысяч евро стоит взнос.
– Эта ошибка была исправлена?
– Нет. При расчете отпускных есть определенная, не самая простая, схема расчета . Клуб дал свой расчет, а футболист свой. И палата, не обратив внимания, приняла сторону клуба. А потом оказалось, что клуб допустил ошибку. Если бы в России была вторая инстанция, этот футболист совершенно спокойно пошел бы туда, и там бы ошибку исправили. А сейчас он не может этого сделать – он должен идти в CAS, платить 20 тысяч евро.
Мамаев
– У "Краснодара" есть основания для расторжения контракта с Павлом Мамаевым, учитывая, сколько времени он провел в СИЗО? Это же прогул, человека нет на рабочем месте.
– Нет. В соответствии с нашим законодательством это не является прогулом. Он отсутствует по уважительной причине. На данный момент его вина не доказана, решение не вынесено. Сейчас "Краснодар" просто ставит ему "н" в табеле учета рабочего времени.
– А если вина будет доказана?
– Тогда, думаю, да. Основания будут.
– А если будет условное наказание?
– Если честно, я не хотел бы заниматься какими-то прогнозами, потому что дело сложное.
– Объясните, как это происходит на деле. Не нужно прогнозов.
– Не могу, потому что такого на деле никогда не происходило (смеется). Имею в виду, с футболистами в России. Это уникальный, первый, случай. Поэтому я не хотел бы погружаться в эту историю. Тем более, возможно, мы каким-то образом будем в этом участвовать.
Хитрости клубов
– Какие хитрости используют клубы при заключении контрактов с футболистами?
– Что значит "хитрости"? Ты подписываешь контракт, а тебе подменяют лист или дают исчезающие чернила? Если у тебя нет юриста, то можешь подписаться на всякие глупости. Обычно футболисты при заключении контрактов услугами юристов не пользуются. Российские, во всяком случае.
А вот многие зарубежные игроки первым делом, еще не сев в самолет, ищут юриста в России, чтобы он им помог. Это нормально. Допустим, Хеведес. У него есть свои, немецкие юристы. Но они не могут знать законодательства всех стран. Поэтому Хеведес вышел на нас. Мы вели переговоры с "Локомотивом", обсуждали формулировки в контракте футболиста с клубом.
Когда я писал статью "10 советов футболистам при подписании договора", то на первое место поставил такой: "найди себе юриста". Тогда остальные девять не понадобятся.
Часто футболисты не понимают, что если в контракте написано, допустим, 100 тысяч рублей, то это "грязная" зарплата. Согласно законодательству, если не указано, что сумма за вычетом налогов, то она – "грязная". Многие же игроки думают, что прописана "чистая" зарплата.
В контрактах футболистов прописываются опции, касающиеся одностороннего расторжения договора. Игрок говорит, например: "Мы договорились с руководством клуба, что меня отпустят за 100 тысяч рублей". А на самом деле в договоре сказано: "Если поступит предложение в 100 тысяч рублей, и мы будем с ним согласны". То есть уже не безусловный выход. И таких случаев, на самом деле, огромное количество. Или футболисты путают buy out (сумму выкупа) и фиксированную сумму компенсации за одностороннее расторжение, которые очень похожи для непрофессионалов, и думают, что могут уйти за определенную сумму, тогда как в их договоре есть только опция компенсации ущерба.
Клубы часто разбивают зарплату футболиста на две части – безусловные выплаты и ежемесячные бонусы. Бонусы игрок получает, например, если у него нет дисциплинарных взысканий в отчетном месяце. Если все хорошо, футболист зарабатывает свои 100 тысяч рублей, из которых 50 тысяч – бонусы. Некоторые же клубы хитрят, указывая в контрактах, что бонусы игроку будут выплачиваться только в случае, если он будет футболистом основного состава. То есть чтобы не платить бонусы, достаточно не выпускать игрока в старте. Тогда как при подписании стороны договаривались о безусловных выплатах.
Или вот такое: недавно встретил формулировку в контракте игрока – "футболист получает ежемесячную надбавку до 100 тысяч рублей". Говорю ему: "Это может быть как 100 тысяч, так и один рубль. Ты о чем договаривался?" "Договаривался о 100 тысячах рублей". Клуб хотел, как вы выразились, схитрить.
Сейчас с партнером Юрием Зайцевым пишем новую книгу – настольную книгу футбольного юриста. Мы поработали и на стороне игроков, и на стороне клубов, и на стороне агентов – где только можно. В книге дадим практические советы всем субъектам футбола. Большая часть будет посвящена трудовым договорам. Правда, не знаю, когда ее закончим – с таким графиком (смеется). Пока только оглавление написали.
ЦСКА и "Зенит"
– ЦСКА – топ-клуб, который нечасто фигурирует в юридических спорах. Там грамотные юристы, грамотно составляются контракты?
– Всегда говорил и говорю, что ЦСКА – один из моих любимых клубов. При этом я никогда не скрывал, что болею за "Локомотив". Но мне очень нравится ЦСКА с точки зрения организации, работы менеджмента. Откройте газеты и увидите: у них ни одного спора.
И дело не только в юристах, хотя они у ЦСКА сильные: это и Илья Кедрин, и Денис Постнов, перешедший в ЦСКА из нашей компании, и, конечно, Роман Бабаев. Я вообще считаю, что наилучший руководитель для клуба – это юрист. Ведь приходится принимать кучу решений по юридической части, и в этой связи нужно уметь правильно оценивать риски. В этом смысле Бабаев – идеальный кандидат. Плюс он молодой и прогрессивный. Но самое главное, как мне кажется, – ЦСКА не берет на себя больше, чем может выполнить. У клуба есть четкий план, которого он придерживается. У большинства других наших клубов такого плана нет, что связано в том числе с частой сменой руководства. Кто-нибудь знает, какой план, например, у "Динамо"? Плюс, по моему личному опыту, в ЦСКА работают разумные люди, с которыми всегда можно найти компромисс и договориться, которые не дают волю эмоциям.
Я знаю футболистов. Они всегда чем-то недовольны, всегда найдут, к чему придраться. С ЦСКА же игроки не судятся вообще, что говорит само за себя.
– Сложно вспомнить, когда в каких-либо спорах фигурировал и "Зенит".
– Да, "Зенит" в них практически не участвует. Был спор, связанный с "Тосно" – по поводу футболистов Богаева и Киреенко. Дело закончилось мировым соглашением. А способность заключать мировые соглашения, на мой взгляд, – очень хорошее качество. Зенит также может похвастаться топовыми юристами.
Других серьезных дел, в которые был бы вовлечен "Зенит", не припомню. Но когда я говорил о том, что мне нравится ЦСКА... Легко быть "Зенитом" – с такими спонсором и статусом. Мне же ближе путь ЦСКА. Оцениваю с точки зрения того, что клубу дано, и где он в итоге оказался. А ЦСКА и "Зенит" сейчас примерно на одном уровне. При этом стартовые позиции у армейцев были гораздо более скромными.
Жены футболистов
– Участились случаи, когда игроки судятся с женами. Это и Глушаков, и Тарасов, и уже бывший футболист Аршавин. Может быть, в договоры игроков с клубами стоит включать пункт, обязывающий футболистов заключать с женами брачные контракты?
– А зачем это клубам? Вы думаете, если человек захочет поругаться с женой, его остановит контракт? Тем более такой пункт будет незаконным.
– Дело Гушакова нанесло серьезный репутационный удар по "Спартаку".
– Если клуб станет советовать заключать брачный контракт, то кто будет решать, что в нем прописать? У футболиста и его жены будут разные мнения о его содержании. Кто будет это определять?
– Может ли условный "Спартак" наказать условного Глушакова за имиджевые потери?
– А кто эти потери оценит? Конечно, если ты нанес ущерб имуществу клуба, и клуб этот ущерб смог в денежном эквиваленте оценить, то его можно возместить даже без всякого указания в контракте. Но имиджевые потери – это не вред имуществу, поэтому идея бесперспективная. На мой взгляд клубам стоит оказывать футболистам качественную юридическую и PR-поддержку, чтобы сглаживать эффект СМИ. Многие клубы включают в контракты футболистов обязанность уведомлять о всех аккаунтах в социальных сетях, чтобы они могли за ними следить и предотвращать конфликтные ситуации.
Денисов
– Один из ваших клиентов – Игорь Денисов. Четыре года назад произошла довольно скандальная история – конфликт между ним и Станиславом Черчесовым. Сейчас как смотрите на ту ситуацию?
– Никак не смотрю. Это было классное дело, интересное, даже не с точки зрения финансов, а именно юриспруденции. Вообще мы обожаем интересные дела, даже если они и бесплатные. Так бывает, что ты не можешь заработать хороший гонорар за дело, но оно многое дает с точки зрения формирования практики и развития спортивного права. А возвращаясь к Денисову – это было действительно хорошее дело. К сожалению, постоянно приходится отвечать на вопросы о скандальности Игоря. Но я этого в нем не замечал. Нормальная человеческая реакция на то, что происходит. Я с ним общаюсь относительно давно и более спокойного человека не встречал.
– Вам не кажется странным, что "Локомотив" до сих пор официально не объявил о продлении контракта с Денисовым – одним из ключевых игроков команды?
– Это было бы странно, если бы не сменился менеджмент. Вы же видите, что "Локомотив" никаких заявлений в принципе не делает. Думаю, это совершенно понятная позиция и эта позиция действует не только в отношении Денисова. Прежде чем что-то говорить, нужно разобраться.
CAS
– По поводу вашей фирмы SILA International Lawyers. Это российская компания, при этом у нее есть представительства в пяти странах мира. Как это возможно?
– Мы тоже такого не ожидали. Занимаемся спортивным правом достаточно долго, но не думали о том, что все так далеко зайдет. Наш московский офис насчитывает 11 человек. Есть офисы в Турции, Швейцарии, Болгарии и Казахстане. Там они открылись, потому что видим отдачу в этих странах, перспективу. Например, Казахстан: русский язык признается наряду с национальным, много дел, мало экспертов, большое количество запросов. А Швейцария – родина спортивного права. Интересно, что раньше российские клиенты всегда хотели нанять швейцарских юристов. Хотя мы со всеми топовыми швейцарскими юристами встречались в судах и выигрывали. Не заметил разницы, разве что костюмы у них дороже, чем у нас. Теперь ситуация меняется. Хотя может потому, что мы тоже стали на 20% швейцарской фирмой? (смеется)
– В ВАДА и CAS нет российских представителей. Некому лоббировать наши интересы.
– Согласен по вопросу лоббирования. В Америке можно прийти в госорганы и зарегистрироваться как лоббист. Идешь и официально общаешься с представителями закона, с депутатами и лоббируешь интересы своей отрасли. Это нормально. И я согласен, что наших представителей должно быть больше.
В CAS у нас сейчас только один арбитр. Это Павел Пивоваров, топ-менеджер "Зенита". А вот представителей Украины там трое, Болгарии – двое, Италии – 15, Америки и Швейцарии более 50. Я много раз задавал вопрос: из России вы получаете большое число дел, получаете клиентов, почему только один представитель? Так мне никто и не ответил. В неформальной обстановке я слышал, что есть такая рекомендация – чтобы в CAS не было большого количества российских арбитров.
– Вы за время допингового кошмара никогда не сталкивались с предвзятым отношением из-за того, что представляете российских спортсменов?
– Я считаю, что вся эта история – в принципе предвзятое отношение. Идет война, это все понимают. Сейчас людей из других стран ловят с торчащими из рук шприцами, но никто и слова не говорит об отстранении австрийской или любой другой федерации. Все молчат. А за Логиновым ходят по пятам и оскорбляют его, хотя он уже отбыл наказание, он чистый спортсмен. Но я, как юрист, не хочу говорить о политике, просто хочу помогать спортсменам и делать свою работу.
Мы помогли Андрею Крайтору (гребец-каноист. – Прим. "СЭ") попасть на Олимпиаду в Рио. Мы гордимся этим. Анастасии Карабельщиковой и Ивану Подшивалову (академическая гребля. – Прим. "СЭ") помогли и гордимся этим.
Все разговоры о том, что к нам плохо относятся – ни о чем, если нет судебной борьбы. Потому что спросят: "Ну, хорошо, к вам плохо относятся. Но вы что сделали, чтобы к вам относились хорошо? Может вы их всех засудили?" Нет. Они же понимают только силу, а победа в судах это и есть сила. Когда в Минспорте нас спрашивали, что делать в таких ситуациях, мы отвечали, что надо каждый шаг обжаловать, другого не дано. Если будем сдаваться без борьбы, мы так и будем получать по полной программе.
Агенты
– В России многие называют себя агентами. Сколько среди них зарегистрированных?
– По-моему, на сайте РФС есть эта информация. Пять или шесть. И это не агенты, а посредники. Так сейчас правильно их называть.
– Очень дорогая лицензия или в чем дело?
– Да, лицензия стоит 10 миллионов рублей. Изначально был смысл, что лицензирование за большие деньги отсечет всех непрофессионалов – тех, кто просто мимо проходил и решил стать агентом. Очень много было агентов, которые пудрили голову молодым ребятам и ничем не занимались. Была идея создать блок из профессиональных агентов, которые реально посвятили этому жизнь, которые готовы заплатить за лицензию деньги. Предполагалось, что это станет заградительным барьером для остальных.
На деле же все сработало не так как планировалось, как обычно бывает у нас в России. Если хочешь брать огромные деньги с агентов за право работать в этой сфере, то ты должен это их право защищать. Кто-то из агентов недавно сказал в интервью, что у него есть дорогая лицензия, но при этом существует куча непонятных людей без лицензии, которые в прессе называют себя агентами того или иного футболиста, но на деле не представляют никого, и с которыми РФС ничего не делает. Хотя изначально у организации было большое желание защищать, штрафовать, собирать комиссии. Однако сейчас, к сожалению, РФС никаким образом не контролирует агентскую сферу.
ФИФА, на мой взгляд, сделала большую глупость, произведя реформу (в 2015 году международная федерация упразднила институт футбольных агентов. – Прим. "СЭ"). У нее был рынок, который она полностью контролировала. Сейчас ФИФА всерьез рассматривает возвращение лицензирования агентов. Только оно будет передано конфедерациям – УЕФА, КОНКАКАФ, КОНМЕБОЛ и так далее. Это вопрос ближайших лет.
Угрозы
– Когда в последний раз вам угрожали?
– Хочется верить, что юристам бесполезно угрожать, потому что мы не занимаемся определением судеб футболистов. Мне все равно в какой клуб пойдет тот или иной футболист и сколько голов он забьет. У меня есть четкая юридическая задача, которую нужно решить. Помните, наверное, ситуацию с контрактом Фабио Капелло, когда Николай Толстых говорил, что Прокопец и Зайцев негодяи. И что если бы он знал, что это мы работаем над контрактом, то никогда бы его не подписал. Допустим, мы бы отказались помогать в составлении контракта. Думаете, Фабио тогда не нанял бы других юристов? То же самое с футболистами. Мы же не единственные специалисты в мире.
Как-то с одним иностранным юристом занимались делом игрока. Помню, гуляю с ребенком в парке, и тут этот коллега звонит в панике: "Закрываем дело!" "Что случилось?" – спрашиваю. "Мне угрожали из России! Я бегу из страны!". "Так что тебе сказали?" "Позвонили, попросили этим делом не заниматься!" То есть что-то совсем лайтовое. Я посоветовал ему не обращать на это внимание. В итоге мы дело выиграли, футболист получил деньги, а этот юрист потом поблагодарил меня за то, что я его тогда отговорил.
А вот недавно был неприятный случай, когда мне звонил руководитель футбольного клуба. Это единственное, что можно назвать угрозой.
– Регионального или столичного клуба?
– Я бы не хотел об этом говорить. Человек на повышенных тонах пообещал, что у меня будут проблемы, если будем дальше судиться с ним. Дело, о котором он говорил, я даже не сразу вспомнил – над ним работал один из наших юристов, оно абсолютно проходное и простое. Видимо, у этого руководителя просто был тяжелый день, и он сорвался. Он сказал, что проблемы будут и у футболиста, и у меня. На это я ответил, что общаться в таком тоне не стоит, и положил трубку.
– Проблем в итоге не было?
– Пока нет (смеется).
– Есть ли клубы, которые находятся в вашем личном черном списке?
– Как я уже сказал: никогда не говори никогда. Мы недавно думали, что с "Динамо" никогда не сможем нормально общаться, но сейчас уже не так. Если даже с ним мы нормально контактируем, то что должно произойти, чтобы мы завели черный список?
Самое сложное дело
– Последнее дело, за которое отказались браться?
– Не припомню такого.
Не всех может устроить цена наших услуг. Мы высоко себя ценим.
Но есть разные случаи. Например, мы помогли юному футболисту, который пытался выкупить сам себя – ему Евгений Савин посвятил выпуск на своем канале. Потом мы получили около 100 заявок на бесплатную помощь от зрителей “Красавы” и ни одну не оставили без внимания. Создали специальную таблицу, куда занесли всех, кто обратился за помощью, и назначили ответственных. Мы понимали, что это не игроки "Зенита" или "Спартака", а обычные мальчики, от которых зачастую звонят папы, мамы, бабушки. В итоге ни с кого из них и копейки не взяли, но всех проконсультировали.
Это о чем говорит? О том, что проблем в российском футболе много, раз после одного только выпуска случился такой вал заявок. И, к сожалению, те, кто их должен решать этого не делают. Вот и приходится это делать видеоблогерам.
– Как изменит наш футбол отмена "футбольного рабства"?
– Очень надеюсь, что изменит. Очевидна польза всему нашему футболу – больше игроков сможет устроиться в клубы второго дивизиона, где им дадут практику. Следовательно, и в России будет более широкий выбор молодых футболистов. Не думаю, что топ-клубы и академии понесут ущерб, если не получат эти 100 тысяч.
– Вы получали подарки от футболистов? Если да, то какой был самым странным?
– Получали стандартные презенты – футболки с росписью, например.
– Машину никто не дарил?
– (Смеется). Нет, машину никто не дарил. У вас притворное мнение о футболистах.
– А что странного, если вы помогли отсудить у условного "Динамо" 20 миллионов?
– Во-первых, мы никогда еще не отсуживали 20 миллионов, надеюсь это произойдет в будущем.
Никого не хочу обвинять, но, к сожалению, футболисты очень быстро забывают о помощи. Хотя понятно, что мы делаем это все за деньги, и нам не нужна отдельная благодарность. Мы не ищем дружбы с футболистами, но бывает так, когда звонит какой-то игрок, ты даешь ему совет, рассчитываешь на сотрудничество, а он потом просто пропадает.
– Но Дзюба и Денисов же не такие?
– Они, конечно, не такие. Дзюба же нас поблагодарил через "Спорт-Экспресс" (в новогоднем интервью “СЭ” нападающий отметил, что Прокопец и врач сборной России Эдуард Безуглов помогали ему зимой 2018 года, когда его не взяли на сбор “Зенита”. – Прим. “СЭ”). Было очень приятно, я чуть со стула не упал от неожиданности. Это было особенно приятно не только потому, что это Дзюба, но и потому, что игроки в массе своей так не делают.
– Ваш самый большой гонорар?
– Его получает наша фирма, а не отдельный человек. Мне хочется думать, что самый большой гонорар у нас впереди (смеется). Если у нас получится вернуть "Рубин" в еврокубки, то получим хороший гонорар.
– Как формируется его размер?
– Все зависит от дела. Если у футболиста зарплата 30 тысяч рублей, то мы не можем взять с него даже 10 тысяч. А если на кону стоит судьба еврокубков, в которых клуб может заработать миллионы, то и сумма другая.
– Самое сложное дело в вашей карьере?
– Следующее (улыбается). Нас сейчас ждут большой спор с УЕФА и еще одно дело, о котором я пока говорить не могу.
– А из прошлых?
– Это дело "Ростова" (против РФС в 2014 году, когда ростовскому клубу не выдали лицензию для участия в еврокубков. – Прим. "СЭ"). Спор "Ники" и "Локомотива" тоже был сложным, но "Ростов" стоит особняком, потому что у нас было всего несколько недель до старта Лиги Европы, а в CAS одно дело стандартно рассматривается полгода. Нам пришлось работать днем и ночью, чтобы уложиться в этот суперкороткий срок.
– Почему CAS изменил своим правилам?
– Мы запросили у РФС срочное рассмотрение, и он пошел нам навстречу. РФС в том споре представляли одни из лучших, если не лучшие, швейцарские адвокаты. Тогда получили очень много писем от обычных болельщиков. Было ощущение, будто мы сами в какой то мере футболисты и добились победы на поле.