АВТОГОЛ
Поехали! Юрий Голышак и Дарья Исаева путешествуют по Руси //
Письмо первое. Акулова гора. "От такого благословения саудовцы падут…" //
"За пустырь Глушаков отдал 2 миллиона долларов…" //
Остановка третья. Краснодар. "Рамос? Знаем, знаем! Футболист испанский?" //
Кому махал ручкой Криштиану?
Здравствуйте, здравствуйте.
В хор поздравлений позвольте внести свой тонкий писк. Как же болеет русская провинция! Сколько души в этом, сколько оттенков у этого матерка. С каким наслаждением не спит до утра город, в котором и близко нет никакого чемпионата мира.
Мы добрались до Саратова переночевать на пути в Самару, на интересное не рассчитывая. А за вечер успели влюбиться в этот город. Так, что уезжать наутро неохота. Хотя Самара – это стимул кинуться в дорогу поскорее…
Запутавшись в матчах и датах, мы перебрались в новый часовой пояс. Но жить пытаемся по старому. Всем рады.
Вот по Саратову бродит одинокий тунисец. Может, заплутал? Хорошо, на Донбасс не уехал.
Его, бедолагу, окружили такой заботой, что и на футбол-то не хочется. Поят в барах, обнимают. Этот тунисец для Саратова – кусочек настоящего чемпионата мира. К которому прикоснуться можно. Поговорить. Вот как мы.
– Ты что здесь делаешь, брат?
– Болею за Россию. Завтра поеду болеть за Иран. Потом в Сочи, к нашей сборной…
Не всякому русскому под силу спланировать такой маршрут. Рассматриваем вместе в телефоне пляски, устроенные мной в городе Волжском с целой толпой тунисцев. Напрыгался я с флагом так, что до сих пор отдышаться не могу. А этот принимает меня за своего. Кажется, снова пытается всучить флаг: "Ну-ка, повтори"…
***
Торопясь к футболу, мы влетели в этот Саратов – только пыль столбом за нами. Пролетели фонтан с Забивакой – струя, кажется, бьет изо рта. Если не хуже. Проскочили "ерик Верблюд". Как и "ерик Гнилой". Что это, Господи?!
На подъездах к Саратову все проще и понятнее. Все сильнее искушение заехать. Вот указатель "Синенькие, 9". Судя по приключениям минувших дней, там живут 9 наших с Дарьюшкой родственников.
Летим по Саратову, время поджимает. Успеваем разглядеть – да это город настоящий, могучий. Вот котлован, в который провалился автомобиль. Красиво припарковался. Вытаскивают работяги чуть ли не краном, голосят на всех наречиях Средней Азии. Гул стоит, будто Трою откопали.
– Наверное, прораб провалился, – вставляет моя попутчица. – А вон какие колбаски выцветшие на витрине. Прекрасно.
– Да уж, это не "лапоточки", – вспоминаю я Миллерово. Которое случилось с нами, кажется, лет пять назад. А на самом деле – пять дней.
– Не лапоточки, – радуется Дарья Дмитриевна. – Это модные туфли. Из кожзама.
***
За чередой изб, вросших в землю по окна, каких-то фавел с тремя надстроенными, перекошенными этажами оказывается вдруг гостиница – пожалуй, лучшая на нашем пути. Вот сексшоп под окнами.
– Когда открывается? – подмигиваю горничной. – Ильич, водитель наш, поделку хочет купить…
– В 10, кажется, – отшатывается та. – Но я не была…
Высунешься за поворот – и о фавелах больше не вспомнишь. Пешеходная улица, рай земной! Гуляют пары, бар за баром. Все культурно.
Всюду футбол, российские флаги. Девчата в майках Феди Смолова, знатного саратовца. Игра только началась, а все визжат, заглушая комментатора: "Газинский…" – "Ииии!"
Всматриваюсь в Газинского. Хороший парень, доброе лицо. Наверное, и от него получим однажды банку "миллеровки". Которая, кстати, на исходе. А жаль – это посудина волшебная, творит чудеса. Просто банка Алладина. Но об этом – после…
Места на улице не отыскать – нырнули в ирландский паб. Отыскали место под самым экраном – так, что шея затекла к перерыву. Но ради Отчизны я и не на такое готов. Тем более – Дарья. Никто не любит Отчизну сильнее, чем она.
– Дзюба, Дзюба! – ходил ходуном бар. – Ты лучший!
Дзюбе и бить-то по воротам не пришлось, чтоб соорудить первый мяч. Где-то рухнул стакан. Девочки в майках Смолова готовы были скинуть все – только Россия, только вперед!
***
– Это кто? – указали мы на портрет за спиной. Даже портрет менялся в лице с каждым голом. Становился жизнерадостнее.
– Это Артур Гиннесс, ирландский пивовар, – ответили нам.
Старина Артур понимает в хорошем футболе. Наш парень. Как и фарфоровая корова на крыльях под потолком. Ужом вращалась от эмоций, от крика.
– Черышев, ты лучший!
От этого крика лопались уже стекла. Как и перепонки. Корова едва не совершила экстренную посадку на барную стойку. Откуда-то появились флаги – и в пабе стало еще теснее. Зато уютнее. Все братья, все за Расеюшку.
Черышев в самом деле сам на себя не похож. Это не Черышев, это Сальваторе Скиллаччи. Может, его играет Безруков?
Даже Дарья постукивает пивной кружкой по столу.
– Не забьешь! – надрываются наши новые друзья, провожая Салаха к мячу. – Не забьешь!
– Ну и ладно, – становится горько, но не очень секунду спустя. Салах забил – но выглядел еще растеряннее. Вращал очами как степная лошадь. Его товарищей гол не обнадежил, странное дело. Совсем наоборот.
Паб дружно отхлебнул и выдохнул:
– Ааа…
***
До конца минута – и паб начинает обратный отсчет:
– Четыре, три, два, один… Оооо! Черчесов, Черчесов, это сделал ты!
Думаю, даже горный Алагир не приветствовал в эту секунду земляка сочнее. Будут сильно кричать – случится камнепад.
Каждый в Саратове чувствовал себя немного Черчесовым. Особенно – усатые.
***
Мы выходим на улицу – а там еще интереснее, еще звонче. Кто сидел по барам, рассчитались поскорее. Вот уже прыгают возле мужика с гармонью. У которого коленки натерты до такого блеска, что даже ночью слепят. Где-то у Волги грохочет салют. Девчата смотрят ласково даже на нас, старцев. Готовы к сексуальной благотворительности.
– Месси, Месси! – голосит кто-то возле университета.
Откуда здесь Месси? Кто-то прямо у светофора передает мысли через язык тела. Танцует так, как не танцевалось даже мне минувшей ночью в Волгограде. На внезапной встрече с читательницами. Устный выпуск "СЭ" я закруглил тогда танцем, проверяя чью-то грудь на сыпучесть. Так как в танце я – бог.
"С победой нас! Игра наших – это БОМБАЛАДЗЕ!!! Красавцы!!!" – сигнализирует из Краснодара грузинская община.
"Бомбаладзе!" – отвечаю я. Умри – лучше не скажешь.
***
Мы идем куда глаза глядят, куда душа тянет.
Тянула она в сторону Волги-матушки. А там улыбаются все. Чудак с радиоприемником и удочками как-то зловеще. Всякий, имеющий радиоточку, у меня на подозрении.
– Знаю, знаю! Выиграли 3:1!
Подсветил поддон, вытянул из реченьки – у него тоже 3:1. Три леща плавают вниз животом, один кверху.
– Глубоко крючок заглотил, вытащил с кишками.
– Что ж, – становлюсь грустнее я, зоозащитник. – Светлая память.
– Панихиду закажем? – хохотнул рыбачок.
***
Саратов сказочный – на ночной набережной понимаешь это особенно ясно. Глядя на разрисованные стены. Вот бурлаки, вот Стенька Разин. Вот Юра Гагарин, учившийся в саратовском техникуме. А вот Олег Янковский, игравший в здешнем театре. Зубы у Гагарина наполовину выщерблены, штукатурка отвалилась. Но так даже лучше в этот вечер. Улыбка задорнее.
Мы бредем к гостинице с видом на сексшоп, чтоб слушать до утра крики со стороны улицы Кирова. Славили всех – Черышева, Дзюбу, Смолова. Конечно, Черчесова. Не заснул бы до утра – возможно, услышал бы и собственное имя. Саратов удивительный – тонкий и знающий. Отчаянно болеющий за футбол и сборную. Странно, что в городе такой красоты и энергии нет толковой команды.
Впрочем, все еще будет. А мы снова в пути. Встречай, Самара-городок.
На этом ставим точку. Точка.