РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Его биография полна неожиданных поворотов – оказавшись в футболе как журналист, он вскоре стал пресс-атташе "Спартака". Был рядом с последним великим составом этой команды. Чтоб вскоре пойти еще дальше: отвечал за селекцию в московском "Локомотиве", создал агентство стратегического консалтинга и трансферных решений, к услугам которого прибегают большие клубы…
Такие изгибы достойны внимательного взгляда, подумали мы. Тем более, необычен наш герой и в прочих смыслах – за жизнь не выкурил ни единой сигареты и не знает вкуса спиртного.
ВИДИЧ
– Вы совсем не пьете. Как это возможно в футбольном мире?
– Без проблем. Когда у человека свой путь, и не пытаешься ни под кого подстраиваться, тебя принимают таким, какой ты есть. А по поводу спиртного... Как-то в середине 2000-х Борис Поздняков в сердцах поделился наблюдением: "Раньше пили и играли. Сегодня – не пьют и не играют…" Через пару дней я приехал на праздник к Юре Ковтуну. Вижу – к алкоголю действительно почти никто не притрагивается. Фраза Позднякова сама собой всплыла в голове. Вдруг поднимается Видич, наливает стакан водки. Говорит душевный тост на ломаном русском. И выпивает залпом! Не закусывая!
– Сильно.
– Да, думаю, вот этот парень точно играет в футбол!
– На каждого Видича в "Спартаке" был Фло, укусивший за палец Шикунова.
– Про Фло помню только, что прозвали его Чувак. Ходил по базе и распевал песню, которой его научил Вася Баранов: "А у реки, а у реки гуляют девки, гуляют мужики…" Володя Бесчастных слушал и с тоской вопрошал: "Почему?"
– Что именно?
– "Спартак" с "Локомотивом" одновременно вели центральных защитников Бугакова с Игнашевичем, нападающих Фло и Обиору. Вот Володя и спрашивал: "Почему у "Локомотива" Игнашевич и Обиора, а у "Спартака" – Бугаков и Фло?!"
Я смотрел на многочисленных фло, бегающих по российским полям, и думал – ну как же так? Ведь их привозят уважаемые люди. Стал анализировать причины промахов, захотелось отыскать оптимальную систему подбора игроков. Тогда и ощутил осознанное желание заняться спортивной деятельностью.
– Сегодня она у вас слишком обширна и не всем понятна. Вы – агент?
– Нет. Никогда им не был.
– Но имеете отношение к сделкам?
– Да. Где-то находишь решения, то есть подбираешь игроков. Где-то выступаешь переговорщиком, где-то – консультантом. Какие-то сделки делаешь "под ключ".
Когда в 2011-м уходил из "Локомотива", было немало предложений из агентского мира, но я хотел создать независимую скаутинговую структуру, которая способна подбирать игроков для любых клубов мира, учитывая все нюансы. Большое внимание уделяю стратегии, спортивному аудиту, анализу, экспертной оценке игроков, соблюдению принципов баланса, программам адаптации. Без этого скаутинг – как крыша без фундамента и стен. Часто найти хорошего игрока – не проблема. Гораздо сложнее принять правильное решение, что из череды футболистов тебе нужен именно этот.
Рад иметь возможность предлагать клубам то, что им действительно будет полезно, а не пытаться пропихнуть игроков, с которыми у тебя контракт. В нашей базе сегодня тысячи фамилий. Мы знаем, кто что собой представляет, какие у кого условия, когда игрока можно приобрести по минимальной цене. Отдельное досье по личным качествам: плюсы, минусы, потенциал.
К примеру, клубу нужен центральный защитник. Вместе начинаем разбираться, какой типаж, с каким функционалом. Спустя время даю подходящую кандидатуру. Иногда просят сопровождать сделку до конца. От и до.
– Клубам договориться напрямую не проще?
– По-разному бывает. Надо учитывать, что за границей другой менталитет. Возьмем Фелипе Сантану, чемпиона Германии. Его агенты хотели контракт приблизительно такой же по проработке, как у их клиента Тони Крооса в "Реале", где прописан каждый чих. А у Сергея Доронченко, прежде занимавшегося комплектованием "Кубани", обычно все на словах: "Договорились? Пожмем руки…" Если их свести один на один – люди в жизни не найдут общего языка. Я ищу ходы.
– Ни разу не пожалели, что ушли из "Локомотива" с престижной должности?
– "Локомотив" – хороший период, важный, но мне там быстро стало тесно. Не хватало зоны ответственности. Чем сильнее расходились во взглядах с руководством, тем больше понимал: хочу что-то свое. Появилась цель, я рвался к ней. А связи нарабатывались.
– С кем?
– С агентами, скаутами, клубами. Покинув "Локомотив", на 45 дней улетел в Европу. Ездил по странам, встречался с футбольными людьми, посмотрел 44 матча! Вернулся с ворохом информации, которую потом месяц перерабатывал. По 16 часов в день абсолютного профессионального счастья. И ты сам себе хозяин! К тому же сразу получил консалтинговый контракт, сопоставимый с годовой зарплатой в "Локомотиве".
– Правда, что в "Локомотиве" одним из самых высокооплачиваемых был Хамину Драман?
– Меня трудно удивить, но Драману, когда увидел его зарплату, это удалось. Достался он в наследство от прежнего руководства. В основу не проходил исключительно по спортивным причинам, а по зарплате в команде был в топ-3!
– Уходить отказывался?
– Нашли несколько вариантов, в том числе с "Ростовом". Там Драману были готовы платить в четыре раза меньше. Парень логично решил: Бог с ней, с игровой практикой, досижу до конца контракта. Но расторгли по договоренности, с терпимыми потерями.
В российском футболе часто случается дикое несоответствие игрового уровня и зарплаты. В "Динамо" есть Денисов, получающий более четырех миллионов евро в год – и Зобнин с окладом 400 тысяч рублей в месяц! Кто из них полезнее для команды – еще вопрос.
– У Зобнина нет агента?
– У Романа сильные агенты, дело в другом. Даже в клубе из нижней половины таблицы ему предлагали условия минимум в три раза лучше, но Зобнин оказался патриотом: "Хочу играть в "Динамо"! Деньги – не главное…" Так же поступил его одноклубник Григорий Морозов.
– Агент у них общий?
– Да. Когда-то Саша Мостовой сказал: "Что такое карьера футболиста? Искусство поймать или упустить момент". Вот потерял "Локомотив" 17-летнего Кокорина – и на этой волне, чтобы уберечься от подобных потерь, поднял зарплату всем дублерам до 5-10 тысяч евро! Хотя многие из них нигде не заиграли. А для Зобнина в "Динамо" момент оказался не тот.
ВАНДЕРСОН
– Ваша первая самостоятельная сделка после ухода из "Локомотива"?
– Вандерсон – в "Краснодар".
– Ждем подробностей.
– Привезти его можно было в бесплатную аренду с правом выкупа. Получал он в Швеции 96 тысяч евро в год. Мне позвонил генеральный директор "Краснодара" Владимир Хашиг, спросил, могу ли найти для клуба инсайда. Причем по описанию точного двойника Владимира Комана, которого взяли до этого.
– Зачем им двойник?
– Славолюб Муслин – очень консервативный тренер, мыслит стереотипно. Это дает результат на каком-то этапе, но рост команды ограничивает. Я предложил иное решение: "У вас полтора человека, которые способны что-то создать и забить. Необходим игрок под Юру Мовсисяна, нападающий в оттяжке, с высокой конкретикой. Но никак не очередной пахарь с размытым функционалом!"
– В чем проблема?
– "Краснодару" пришлось бы перестраивать игровую схему, а Муслин считал, что этого категорически делать нельзя. Накануне событий селекционный отдел возглавил Сергей Вахрушев, замечательный человек, первый тренер в истории "Краснодара". Он идеей проникся и за кандидатуру Вандерсона зацепился. Игрок-то бесплатный, готов прийти на зарплату 12 тысяч евро. Клуб не рисковал, но получал новую боевую единицу, которая освежит игру в атаке.
– Трезво.
– Сергей Галицкий проявил мудрость, позвонил Муслину: "Славо, мы даем вам футболиста, который может стать для клуба хорошим активом. Это ни к чему вас не обязывает. Никто в вашу работу не лезет. Выпускать ли его на поле, решать вам…"
– Вандерсон хотел в Россию?
– С клубом вопрос решили заранее, без осложнений, директор ГАИСа получил предварительное согласие и от Вандерсона. А дальше всплыли вещи, которые имеют свойство всплывать в последний момент. Шведы должны были игроку и агенту денег. Агент настаивал, что пока им не выплатят, никуда не уйдут. Я выступил посредником между ГАИСом и агентом. Когда все уладили, появился второй агент Вандерсона – Мартин Далин.
– Тот самый?
– Да. Он не хотел, чтоб бразилец ехал в Россию. Причин не объяснял. Параллельно я пытался контактировать с игроком, но общение осложнялось тем, что говорил он только на португальском языке. Время поджимало. Как-то Вандерсон сам мне перезвонил. Я ехал по Кутузовскому. Выскочил из машины, забежал в ближайшее кафе и спросил на весь зал: "Кто знает португальский"? Отозвалась девушка, испаноговорящая. В общих чертах поняли суть загвоздки.
– Ну и?
– ГАИС задерживал игрокам зарплату. Далин собирался подавать жалобу в шведскую Палату – чтоб Вандерсона признали свободным агентом. Далин и его партнер фактически становились владельцами прав на футболиста. В следующее трансферное окно могли бы хорошо заработать.
Затем мы с Вахрушевым организовали Вандерсону звонок от Жоаузинью. Тот рассказал, как замечательно в "Краснодаре". Вандерсон проникся и заверил: сделает все, чтоб переубедить агента. А я попросил юриста Евгения Кречетова набрать Далину и на пальцах разложить нюансы контракта, перспективы на российском рынке, если футболист заиграет в соответствии с нашими ожиданиями. Более того, я отказался от собственного гонорара в пользу Далина, лишь бы сделка состоялась. Это было уже делом принципа – довести ситуацию до конца.
– Зачем от гонорара-то отказались?
– Далина не устраивала сумма. А я уже взял на себя обязательства перед "Краснодаром". Подводить нельзя. Пусть ничего не заработал, но сделка многое дала во взаимодействии с клубом в будущем и в целом себя оправдала. Вандерсон в первом же сезоне стал лучшим бомбардиром чемпионата. А сейчас – самый результативный игрок за всю историю "Краснодара".
– Как вы раздобыли телефон Вандерсона? Как вообще выходите на игроков?
– Это вопрос настроя, когда срабатывает закон силы притяжения. Недавно у нас в компании появилась девушка Каролина Школьная. За месяц она сдружилась и с вице-президентом "Бенфики", и с семьей владельца "Интера", и с некоторыми европейскими звездами. Потому что очень этого хотела.
А телефон бразильца Вандерсона, играющего в Швеции, мне дал испанский агент…Убежден, за три звонка можно раздобыть номер почти любого человека.
Кстати, однажды в поиске принял участие "СЭ". "Динамо" обратилось с просьбой помочь с трансфером Хольмана. Они хотели вступить в переговоры – и не знали, как действовать. Шведская команда в тот момент находилась в Америке, у нас был телефон технического директора, но тот на связь не выходил. Тогда я позвонил в "СЭ", ваши коллеги отыскали в Швеции журналиста, который дал телефон Хольмана. Через две недели сделка была завершена.
ГВАРДЬОЛА
– Хоть раз правило "три звонка" не сработало?
– Чаще хватает и одного звонка. Как-то надо было съездить на матч "Реал" – "Барселона", посмотреть Ласса Диарра в деле. Решение о поездке принял, когда уже билеты были раскуплены. Набрал Герману Ткаченко, у которого добрые отношения с "Реалом" в целом и с Миятовичем в частности. Приняли в Мадриде как родного.
– Как?
– Приехал к Миятовичу домой, тепло пообщались. Он приготовил билет в VIP-ложу. Улыбаюсь: "Спасибо, а есть за ворота? Мне нужно отследить фронтальные перемещения опорника…" Предраг позвонил – организовал другой билет.
– У вас было много интересных встреч. Кто из великих произвел сильное впечатление?
– Томас Мюллер.
– Присматривали его для кого-то?
– Хорошая шутка. ПАОК заказал заключение по одному игроку "Ганновера". Я летал его просматривать в матче против "Баварии". После игры подвернулся случай, и немецкий партнер представил меня Мюллеру. Тот оказался отзывчивым парнем: "Будем разговаривать, пока меня не позовут в автобус. Устраивает?"
– О чем говорили?
– Я начал с вопроса: "Что тобой движет, за счет чего ты играешь?" Ответил глубоко: "Задача любого игрока "Баварии" – дать адресат партнеру. А моя – выбрать из череды решений, которые у меня есть, всегда самое простое. Самое простое из острых".
Мюллер гениален. Его гениальность – умение обострять, упрощая игру. Не красуется, не бравирует мастерством. Все действия – элементарные, но нацеленные на результат. Томас – очень позитивный. Но главное не это. По нему видно, что он – чемпион.
– Как это?
– Изучаю топ-спортсменов 17 лет и давно подметил, что начинка у них особая. Самое важное – то, что человек о себе четко знает, знает с абсолютной божественной убежденностью. У чемпионов внутри сидит: "Я могу и сделаю. Если не смогу, все равно сделаю". Никаких оправданий и послаблений.
– Кажется, вы и с Гвардьолой встречались?
– Да. Он все время как бы не здесь. Даже когда с вами общается, ощущение, что параллельно находится в иной галактике. По ходу нашего разговора я у Гвардьолы впрямую спросил, о чем он думает в данную секунду? "О том, как добиться того, чтобы моя команда владела мячом 100 процентов игрового времени. Нереально? Возможно. Но это прекрасно задает вектор развития и помогает искать".
– Когда общались?
– В его первый сезон в "Барселоне". Попросил испанского знакомого организовать встречу. Гвардьола пришел после тренировки: "У меня 20 минут. Спрашивай, о чем хочешь". У него очень необычные суждения. Например, для него существенный фактор, что Хави по выходным ездит за грибами.
– В Барселоне есть грибные леса?!
– Наверное. Причем Гвардьола сформулировал тонко: "Тот, кто любит собирать грибы, не может быть плохим человеком, а для меня важно уважать тех, с кем работаю". Еще поделился: "Для тренера нет ничего хуже, чем испугаться пойти дальше. Если хочешь быть наверху, опередить всех, должен постоянно рисковать, идти туда, где никто не был…" Эта же мысль прослеживается в дневниках Виктора Тихонова.
– Откуда они у вас?
– Попросил посмотреть. Директор Фонда Тихонова принесла огромную сумку, с кучей блокнотов и тетрадей. Все аккуратно расчерчено карандашиком. Составы, план тренировок, характеристики игроков. Краткие наблюдения навроде фразы: "Смурной Фетисов". И три вопросительных знака. То есть, надо разобраться, в причинах такого настроения.
Главная же мысль Тихонова – стремление заглянуть в будущее, попытка увидеть и решить проблемы еще до их появления. Дневники Виктора Васильевича схожи по своей сути с дневниками Газзаева, которые Валерий Георгиевич вел больше двадцати лет. Видимо, способность анализировать и записывать каждый свой шаг – отличительная черта топ-тренеров.
– Когда Газзаев вас особенно удивил?
– В 2005-м его признали лучшим тренером Европы по версии УЕФА. Вручили награду. Многие повесили бы ее на самом видном месте. Как родовой герб. А у Валерия Георгиевича запрятана в дальнем углу бани. Когда я указал на эту табличку, он даже не сразу понял, о чем речь. При этом Валерий Георгиевич жуткий победитель.
Я часто веду семинары и тренинги. Один из них по командообразованию и лидерству для менеджмента сотовой компании проводили с Газзаевым вместе. Когда закончили, Валерий Георгиевич у меня поинтересовался, можно ли сделать особенный номер телефона. "Из одних единиц?" – "Разумеется!"
– Удалось?
– Нет. Но Валерию Георгиевичу дали такой номер, что остался доволен. В мире спорта 99 процентов людей трепетно относятся к цифрам. Разве что у Слуцкого и Галицкого номера обыкновенные.
КАРПИН
– Самая живописная история с другим Валерием Георгиевичем – Карпиным?
– Осень 2000-го, отборочный матч чемпионата мира, сборная России играла в Швейцарии. За 90 минут Карпин всю бровку перепахал. Рывок за рывком. Люди в шоке: четвертый десяток человеку, а ему так легко все дается. Только никто не видел, что потом в раздевалке Валерию стало плохо, выворачивало наизнанку. Доктор Васильков откачивал.
– Оклемался?
– Да. Сходил в душ, начал медленно одеваться, шутить – в том числе над собой. Надушился дорогим парфюмом, причесался. Отправился в микст-зону, с фирменной улыбкой ответил на вопросы журналистов. Глядя на Карпина, невозможно было поверить, что полчаса назад человек лежал пластом. Потом бодрячком дошел до автобуса – и лишь когда скрылся от посторонних глаз, рухнул в кресло. Сила духа неимоверная!
Я вспомнил эту ситуацию, когда годы спустя услышал от тогда еще юного Акинфеева: "Никогда нельзя показывать свои слабости! Даже ребята в команде не должны знать, если у меня что-нибудь болит…"
Вратари – особый мир. Люди-камикадзе. Там нет мишуры. Люблю общаться с ними. Особенно запомнились философские беседы с Сашей Филимоновым.
– Делился подробностями, как пропустил гол от Шевченко?
– Матч с Украиной был 9 октября 1999-го. 11-го спартаковцы собрались в Тарасовке. Вечером я нашел Сашу в спортзале. Он часто занимался один, в полумраке. Помолчали, потом рассказал: "Вижу – команде очень тяжело, проседаем. Значит, мяч, который сейчас со штрафного прилетит, на угловой выбивать нельзя. Надо обязательно поймать, чтоб ребята смогли перевести дыхание. Шевченко "плассер" не подает, будет "зависуха". Я себя запрограммировал: выпрыгиваю, забираю, падаю, несколько секунд лежу. Наши отходят к центру поля. Вынос, борьба на той половине, вот-вот финальный свисток. Все, мы на "Европе"! Иду на мяч и понимаю – нужно отбивать кулаками. Но в голове помимо моей воли срабатывает программа, что должен обязательно поймать. Тянусь за ним, заваливаюсь. Падая с мячом в ворота, осознаю, что натворил, выбрасываю его и…"
Филимонов – большой вратарь. Отходил от трагедии тяжело, но не сломался и почти все эти 17 лет оставался в строю.
– Какие вратарские рассказы помнятся?
– Алексея Прудникова. Палыч – кладезь историй. В основном почему-то про "Динамо", куда в начале 80-х перебрался из "Спартака". У Бескова был закон – вратарь рукой должен выбросить мяч своему игроку. А в "Динамо" перед первым матчем подходит к Прудникову на разминке защитник Новиков: "Леша, мне не давай". Затем Никулин: "Леша, мне не давай". И еще человек пять с аналогичной просьбой. Когда подошел Маховиков, Палыч не выдержал: "Кому давать-то?!" В ответ: "Вон мужику на пятьдесят восьмом ряду! Здесь тебе не "Спартак". Выноси подальше – там разберемся".
Или такой случай. Перерыв, в раздевалке Прудников окликнул Новикова, у которого нога в крови. Тот с кем-то разговаривал, даже не заметил. Спустил гетру – оттуда вывалился кусок мяса. Кровища, кость видна. Палычу стало не по себе. А Новиков, не прерывая беседы, взял у массажиста пластырь, примотал этот кусок, гетру натянул и вышел на второй тайм. Какие люди!
– Ринат Дасаев чем-то поражал?
– 2002 год. Зима. Со спартаковскими ветеранами и руководством играли в дыр-дыр мячом "селект", который на морозе становился жутко дубовым. А удар у Червиченко приличный. Для своих 130 кг колошматил будь здоров. И вот момент – до ворот метров пять, он с лета бьет, мяч из света прожектора бомбой прилетает в лицо Дасаеву. Тот падает навзничь. У меня первая мысль: "Убили легенду!" А Ринат вскакивает и как ни в чем ни бывало доигрывает эпизод до конца. Хотя нос в крови, губы разбиты. Тогда я понял, почему Дасаев признавался лучшим вратарем мира.
– Застали в "Спартаке" вы и Алексея Зуева.
– Отчаянный парень! Через такое прошел! В какой-то момент психика пошатнулась, многих обидел. Если б люди знали, что он выдержал, никогда бы его не осуждали. Но об этом я говорить права не имею.
Леша – человек без кожи. Оголенный нерв. Со своим представлением о справедливости. Помните у Кинчева – "Каждый из них знал свое место, когда вставал район на район"? Зуев рос там, где дрались стенка на стенку, арматурой, цепями. Ничего не боялся. Один мог выйти против толпы.
– Про него тоже есть история?
– Десятки! Вот, например. Год 2004-й. Я опаздывал, он вызвался подвезти. После тренировки в спортивных штанах, не успев надеть майку, прыгнул за руль BMW. Гнал, как сумасшедший. В районе метро "Царицыно" притормозил перед пешеходным переходом – шла женщина, потом бабушка. Сзади подкатил тюнинговый "жигуленок", начал гудеть. Безостановочно. Леша не выдержал.
И вот картина. Из тонированного BMW выходит высокий, накаченный парень. Голый торс, агрессивная татуировка, золотая цепь. Достает из багажника монтировку. Смотрю в зеркало – окошко в "Жигулях" быстренько закрывается.
– До драки не дошло?
– Какой там! Вратарским голосом Зуев объяснил, что мужику нужно сделать со своим гудком, куда засунуть. Тот из машины вылезти не рискнул. А мы дальше поехали. Улица длинная, гляжу – "Жигули" так и стояли, пока мы не скрылись за поворотом.
– Зуев певцом стал. Бывали на его выступлениях?
– Да, Войцех Ковалевски, когда приезжает в Москву, звонит: "Пошли к Зую на концерт, он ждет". До сих пор дружат. Зальчики небольшие, много ребят с красно-белыми шарфами. У Лешки все песни от души.
РОМАНЦЕВ
– Вы находились рядом с Романцевым, когда в 2003-м накануне финала Кубка тот выступил с громким заявлением. Как узнали, что готовится такая акция?
– Олег Иванович позвонил в пятницу поздно вечером: "Мне надо встряхнуть команду перед финалом. Можешь собрать журналистов? Нужен широкий резонанс..." – "Завтра суббота. В воскресенье газеты не выходят. Я приглашу четыре телеканала. Сам подъеду на час раньше, и мы все обсудим.
– Догадывались, что он задумал?
– По тону, времени звонка, постановке вопроса стало понятно: это не эмоциональный всплеск, а взвешенный шаг с далекоидущими последствиями. Предположений было два: отставка либо демарш.
– Почему так решили?
– Олег Иванович уже раза три пытался уйти. Каждый новый день в меняющемся "Спартаке" был ему в тягость. Дело, которое когда-то фанатично любил и был в нем гениален, превратилось для него в каторгу. Он перестал спать, выгорал эмоционально. Если душа не в порядке – организм начинает разваливаться. Мы все за него беспокоились.
– Что происходило на следующий день?
– Я приехал в Тарасовку. Романцев тогда уже сменил маленькую комнатку, которую принял в наследство от Бескова, на роскошные апартаменты. Есть в этом что-то символическое – едва главный тренер перебрался на базе в "царские палаты", "Спартак" вошел в штопор. В этих апартаментах Олег Иванович показал написанный от руки текст заявления. Главный тезис: надо спасать "Спартак" от Червиченко. Я ответил: "Хотите знать, чем все закончится? Грандиозным скандалом и вашей отставкой. Нарушение корпоративной этики не прощают. Вполне возможно, в "Спартак" вы уже никогда не вернетесь".
– На что рассчитывал Романцев?
– По этическим причинам не вправе раскрывать то, как он обосновал свою позицию. Я приводил свои контрдоводы, предлагал стратегию по выходу из кризиса. В итоге Олег Иванович резюмировал: "Я уже принял решение и пойду до конца. Как будет – так будет". Когда Романцев твердо что-то для себя решает, его уже бульдозером не свернуть.
– Как отреагировал Червиченко?
– Спокойно. Поразительная вещь: и Червиченко, и Смородская иногда слишком эмоциональны, когда речь идет о мелочах. Если происходит что-то серьезное – это монументальное хладнокровие. Сразу начинают все просчитывать.
– Что же для Романцева стало последней каплей?
– Думаю, приближение финала Кубка. Он очень хотел завоевать трофей. Это был самый эмоциональный матч Олега Ивановича – из тех, что я видел. Когда все закончилось, он выглядел как человек, сбросивший с плеч тяжеленный рюкзак. По-моему уходил уже с легким сердцем. Победителем!
– С Червиченко вы отношения сохранили?
– Специально не созваниваемся. Если увидимся, полагаю, тепло пообщаемся. Отзываться хорошо о Червиченко считается признаком дурного тона. Но я изнутри видел множество ситуаций, где он проявлял и доброту, и благородство.
Как-то он сказал: "Я тебе всегда рад. Ты единственный человек, который не просит у меня денег…" Когда Андрей Владимирович в 2004-м приходил в "Химки", позвал меня с собой. Там он создал уникальную команду!
– Чем?
– Больше десяти лет прошло, а до сих пор многие из той скромной команды первого дивизиона играют в премьер-лиге. Ещенко, Калачев, Олег Иванов, Погребняк, Алексей Иванов, Нахушев, Янбаев. Не припомню ни одного селекционного промаха.
– Как же Червиченко наделал столько ошибок в "Спартаке"?
– Расскажу вам историю. Весна 2002-го. "Спартак", формально еще золотой и великий, проиграл ЦСКА 0:3. На пресс-конференции Валерий Газзаев добил: "Я предъявил своим игрокам претензии за то, что они позволили "Спартаку" пару раз перейти на нашу половину поля". Представляете степень унижения?!
– Да уж.
– На следующий день под окнами спартаковского офиса демонстрация: "Чемодан, вокзал, Ростов…" Захожу в кабинет Андрея Червиченко. Тот абсолютно черного цвета. Видно, ночь не спал.
– О чем говорить в такой момент?
– Задаю вопрос: "Вы вложили более 100 миллионов долларов. Эти деньги вряд ли к вам когда-то вернутся. Для чего все это? Не жалко столько потерять и получить взамен головную боль?" Знаете, что Червиченко ответил?
– Что?
– "Нет, не жалко. Опыт бесценен". Некоторые не хотят этого признавать, но уверяю, Червиченко – не причина, а следствие падения "Спартака". Он пришел, когда сила победной инерции закончилась. Многое сыпалось, хотя снаружи это было и не видно. Даже база в Тарасовке, как говорят, уже отходила непонятным людям – там осуществлялся рейдерский захват. Червиченко пришлось ситуацию спасать.
Да, он ошибался. Порой жестоко. Но выйдя из этой заварухи, все хорошенько проанализировал. Он умеет делать выводы. Потому-то и в "Химках" угадал с игроками. И по сей день глубоко погружен в футбол, у него большой бизнес.
– С чем в политике Червиченко вы были не согласны?
– Со многим, говорил ему об этом, но публично всегда поддерживал. Не может такого быть, что клуб тонет, а ты, его сотрудник, стоишь на берегу весь в белом, потом выходишь из ситуации и рассказываешь: я же был прав!
БРОМАНТАН
– При вас случился бромантановый скандал.
– В "Спартаке" двое не попали под этот допинг – кажется, Митрески и Кебе. Команда-то была ни при чем! Те, кто подставил ребят, ушли, "Спартак" принял Федотов – он и разгребал. Заходишь к нему в номер – Григорьича не найти. Всё в табачном дыму. Раздвигаешь облака, видишь: сидит над планшетом. Конспект тренировки, написано, что пришло на нее 8 человек…
– Где остальные?
– В барокамере. Из них выводили эту гадость. Команда вообще не могла тренироваться, настолько все были обескровленные! Главное, никто не знал – вылезет бромантан на допинг-контроле или нет. А тут – еврокубковый матч с бухарестским "Динамо".
– Что делать?
– Ребята решили – если кто попадается, клуб не подставляет. Выходя на матч, друг с другом прощались. Словно в фильме "Молодая гвардия", когда их вели на казнь. Мужество и отчаяние! Никогда такой тишины перед матчем в раздевалке не было.
– Выиграли 4:0.
– Хотя функционально были на нулевой отметке!
– Почему не задело Митрески с Кебе?
– Они таблетки спускали в унитаз.
– Какая дальновидность.
– Дима Хлестов, который чуть раньше ушел из "Спартака", вообще всю карьеру даже простые витамины демонстративно игнорировал: "Мне не нужно восстанавливаться…" Ему прощалось. Но любой тренер вам скажет, что в современном спорте это недопустимо.
– Хлестов – ярчайший персонаж.
– Тогда в "Спартаке" каждый игрок был личностью. Хлестов – фантастический! Неприметный, тихий, никому не пихал. Но если игра у "Спартака" не клеилась, Дима, самый жесткий российский защитник, начинал играть жестче раза в два. Ему свои кричали: "Хлест, мягче!" Зато команда оживала.
Он часто был не в курсе, кто ближайший соперник "Спартака", не запоминал фамилии игроков других команд, ориентировался по номерам. К концу 2002-го понимал, что продлевать с ним контракт не собираются. Но продолжал вкалывать, несмотря на повреждение боковой связки колена. Про травму никому не говорил. Только его друг Володя Бесчастных да я знали, чего это Хлестову стоило. Однажды перед матчем Лиги чемпионов он шел на предыгровую тренировку, прихрамывая. Я не выдержал: "Дим, может, скажешь доктору?"
– А Хлестов?
– Усмехнулся. Со всей силы ка-а-к дал больной ногой по мячу! Рванул следом, как ни в чем не бывало. Так и доиграл сезон. При этом в "Спартаке" получал всего 3 тысячи долларов. А Огунсанья – 10 тысяч.
– Как Титов воспринял историю с допингом?
– Мне кажется, в такой ситуации невозможно вести себя более достойно, чем Егор. Запредельное самообладание! Взял все на себя, фактически прикрыл клуб. Не было истерик, сетований на судьбу. Хотя он-то мог бы на нее обижаться…
– Из-за сорвавшихся контрактов?
– Предложения приходили на всех ребят, а на Егора – штук шесть, одно другого громче!
– Самый тучный контракт ему "Бавария" предлагала?
– У Титова был общий агент с Роналдо – итальянец Бранкини. Аленичев их познакомил. Бранкини говорил Егору: "В твои российские дела не лезу, а в Европе пробью классный контракт и хороший клуб". Позже, когда я ездил в "Милан" на стажировку, узнал, что итальянцы Титова очень хотели. Вели года полтора – шел в их списках под первым номером.
– Кого взяли вместо него?
– Руя Кошту. По стечению обстоятельств. Кошта был в шорт-листе под четвертым номером, но у президента "Фиорентины" возникли финансовые сложности. Его друг Берлускони решил помочь – и купить Кошту.
Я тогда еще не работал в "Спартаке", но ситуацию знаю с трех сторон. От "Баварии" в клуб пришла официальная бумага с предложением. "Спартак" ответил: не устраивает. Выставил другую цифру. "Бавария" согласилась, прислала факс!
– Так в чем дело?
– "Спартак" какое-то время не выходил на связь, потом запросил новую сумму – больше прежней. Это повторялось несколько раз.
– Сколько Титов получал в "Спартаке"?
– 10 тысяч долларов в месяц.
– Сколько предлагали?
– Бранкини позвонил: "Тебя полтора миллиона в год устроит?" Егор ответил: "Устроят любые деньги, я хочу играть в футбол на другом уровне". У него вещи были собраны, должен был лететь в Мюнхен!
– Когда сорвалось?
– "Спартак" так себя вел, что "Бавария" передала Бранкини: мы сделали все возможное. На этом финиш, переходим к запасному варианту. Купили Баллака из "Байера" за 7 миллионов. За Егора готовы были заплатить то ли 25, то ли 30.
ДЕФУР
– В вашей практике много сделок срывается в последний момент?
– Примерно каждая третья. Это часть профессии, отношусь философски. Потом анализируешь и учишься. Как в ситуации с Дефуром. Но больше расстраивает, когда предлагаешь за умеренные деньги футболиста, понимая, что через пару лет он будет в разы дороже, – однако убедить руководителей клуба не получается.
– О ком речь?
– Обамеянг, Бакка, Дос Сантос, Мусса Сиссоко, Кабелла... Могу назвать десятки фамилий игроков, которых не взяли в Россию, а они потом добились больших высот на Западе. Или Гуарин. После победы "Порту" в Кубке УЕФА за него просили баснословные деньги. Вскоре у игрока случился тяжелейший конфликт в клубе, требовал отпустить куда угодно. Цена упала на пару недель, и в это время можно было совершить трансфер.
– В Россию?
– Гуарина готовы были отдать в аренду с правом выкупа за скромные деньги. Я приехал к Карпину: "Есть уникальный шанс взять футболиста, типаж которого "Спартаку" очень нужен". В ответ: "Ну, в этом году Гуарин играет не так ярко, как в прошлом…" – "Да, но главное, уровень игрока и то, что он умеет в принципе. Дальше все зависит от тебя. Вот номер телефона. Хочешь сам набери, пообщайтесь". Валерий Георгиевич идеей не проникся. Гуарин отправился в "Интер", где стал капитаном.
– Выходит, Карпин ошибся?
– Изнутри клуба все видится по-особому, упрекать никого нельзя. С Карпиным приятно иметь дело. Он конкретен, никогда не юлит.
– А что с Дефуром?
– Я еще работал в "Локомотиве". Мы внимательно следили за бельгийским "Стандардом", где одновременно появилась россыпь футболистов – Витсель, Карсела-Гонсалес, Дефур, Мангала… За них выставляли приличные деньги. Но мы держали руку на пульсе и однажды получили информацию, что в клубе сменился владелец. Человек заплатил 40 миллионов, из которых половину хотел отбить в сжатые сроки. Ясно, что эту четверку будут продавать. С Евгением Кречетовым, тогда юристом "Локомотива", рванули в Льеж. Это были самые короткие переговоры в моей практике.
– Почему?
– Сели с генеральным директором "Стандарда" в кабинете. Он сказал, что в прошлом сезоне по Дефуру было предложение от "Тоттенхэма" на 14 миллионов евро. Полгода назад из бундеслиги – на 12. Я же, зная как сильно клуб нуждается в деньгах, не моргнув глазом, произнес: "4 миллиона 250 тысяч евро. И бонус 500 тысяч – если "Локомотив" при участии Дефура завоюет медали". Тот опешил: "Надо посоветоваться с владельцем".
– Что потом?
– Минут через десять появился владелец, пожал руку: "Согласен! Кстати, у нас от "Бенфики" есть предложение на Витселя за 8 миллионов евро. Если хотите, можем обсудить и его трансфер".
– Отказались?!
– "Локомотив" в тот год подобного размаха не мог себе позволить. Про Витселя еще расскажу. А с Дефуром сели в кафе около стадиона. Он по распоряжению директора явился прямо с тренировки. Потный, в бутсах и трусах, щитки положил на стол. Мы рассказали о "Локомотиве", обсудили условия. Стив протянул руку: "Я готов". Недоволен был лишь один человек.
– Кто?
– Агент Дефура. Сразу сообщил, что хочет 10 процентов комиссии от трансфера. Думал, мы купим игрока за десять миллионов. И он получит миллион. А здесь совершенно не те деньги, которые ждал. Вот и пытался любым способом сломать сделку, хотя Дефур просил его не встревать в переговоры. Когда игрок ушел, мы неожиданно услышали: "Раз уж Стив обошелся вам так дешево, рассчитываю на два миллиона евро".
– Не хило.
– Я сказал, что цифра совершенно не обоснована. Он вздохнул: "Мне уже под семьдесят. Это моя последняя крупная сделка. Надо обеспечить старость".
– А вы?
– "Уважаем ваше желание, но "Локомотив" не может отвечать за старость каждого бельгийского агента…" Мы имели на руках документы, подписанные клубом, заручились согласием игрока, но я прекрасно понимал, что агент – наше слабое звено. Даже попросил генерального директора "Стандарда" контролировать ситуацию, пока оформляется виза Дефуру. Обидно, что все сорвалось.
– Могли дожать?
– Если б остались в Льеже, не отходили от игрока ни на шаг, вывели из-под влияния агента… Но нам надо было лететь в Москву. Агент подсуетился и организовал переход в "Порту", который заплатил "Стандарду" 10 миллионов евро. Так что молодец, свой миллион получил.
– Теперь о Витселе.
– Пока обсуждались юридические тонкости по Дефуру, я вышел в коридор. Увидел Витселя, ожидавшего своей участи. Рассказал, что для селекционного отдела "Локомотива" он был ориентиром среди центральных полузащитников и добавил: "Завидую "Бенфике", которая приобретает классный актив. Но, думаю, рано или поздно ты все равно окажешься в нашей стране".
– Аксель посмеялся?
– Был серьезен: "Все возможно. Ничего не имею против России". Время спустя я приехал в Лиссабон, встретился с Руем Коштой, спортивным директором "Бенфики"– он профи, есть что полезного почерпнуть. Разговорились о Витселе и Гуарине. Кошта сказал: "Для меня оптимальная "восьмерка" – Гуарин. Всегда находит кратчайший путь к воротам соперника. Витсель же больше нацелен на сохранение мяча, иногда это снижает атакующий потенциал команды. В остальном у него нет минусов. Через полтора года планируем продать его за 20 миллионов".
– Кто-то поражал вас неадекватными требованиями?
– Мино Райола, который ведет дела не только Ибрагимовича с Погба, но и Урби Эмануэлсона, бывшего полузащитника "Аякса", "Милана". Его можно было привезти в Россию свободным агентом. Предварительно мы обо всем договорились с игроком. Урбу резюмировал: "Я согласен, но юридические детали вам нужно обговорить с Райолой".
– С гонором мужик?
– Райола не такой эпатажный, как его расписывают. Вовремя выходил на связь, был последователен, корректен. Но запросы по зарплате взвинтил вдвое! Плюс хотел большую агентскую комиссию. Мы сутки обсуждали вопрос, существенно понизили комиссию. А вот по контракту футболиста компромисс найти не удалось.
– Почему?
– Говорю: "Вы просите в год 1 миллион 800 тысяч. Хотя сами знаете, что больше миллиона Эмануэлсону сейчас не предложит никто. К тому же трансферное окно закрывается, он рискует вообще остаться без команды". Ответ Райолы заставил призадуматься, что такое бизнес: "Я обязан держать марку. Пусть все знают, что мои клиенты – это очень дорого". Кончилось тем, что полгода Эмануэлсон нигде не играл.
– Вы упомянули ПАОК. С Иваном Саввиди, владельцем клуба, знакомы?
– Да. Яркий человек, с гигантским жизненным опытом. Его многие считают самодуром, не понимают логику поступков. Но в бизнесе Иван Игнатьевич очень успешен, "чуйка" фантастическая. Люди из окружения Саввиди рассказывали, как тот ведет дела.
– Как?
– Допустим, хочет приобрести завод. Помощникам поручает оценить риски. Те выносят единогласное заключение – предприятие убыточное, не покупать. Саввиди выслушает, на следующий день звонит: "Берем!" Через полгода в этом районе люди прокладывают железную дорогу и выкупают у него землю за бешеные деньги. Но в футболе подобный алгоритм не работает. Тут свои законы.
– Последний случай, когда были потрясены ценой на футболиста?
– Почти 15 миллионов евро – за переход Буссуфа в "Локомотив". Зарплату его называть не стану – но это что-то космическое.
– Чем Буссуфа слаб?
– Муляж. Хотя велись на него многие, "Зенит" тоже проявлял интерес.
– Что значит муляж?
– Футболист квалифицированный, статусный. Но показной, в реальности уходящий от игры и не выполняющий тот функционал, который от него требуется. Вроде Саши Алиева периода возврата в Киев. Когда Газзаев пришел в киевское "Динамо", ему расписывали: "Алиев – суперигрок, наша звезда!" Валерий Георгиевич присмотрелся: позиция человека – под нападающими, но его в этой главной стратегической зоне нет вообще! Играет на чистых мячах там, где и без него разберутся.
ПРОХОРОВ
– Чем удивляли жены футболистов?
– Это особая порода женщин. Если футболисту, а уж тем более тренеру, не повезло с супругой, вряд ли он достигнет больших высот. Самая колоритная из жен – пожалуй, Таня Калиниченко. Такой боец! На вопрос, где ее родина, ответила: "Моя родина – это мой муж!" Ради свидания с Максом договаривалась с охранниками в Тарасовке, втихаря проникала на территорию базы, пряталась по кустам. Она маленькая, но как-то в "Лужниках" на матче "Спартак" – "Черноморец" бросилась в драку на помощь Ларисе Павлюченко.
– В ложе?
– Да. Один из болельщиков, приближенных к клубу, начал крыть Рому Павлюченко последними словами. Лариса разрыдалась, сиганула через три ряда, вцепилась в него мертвой хваткой. Таня прибежала следом. Мужик огромный, в руке полный бокал пива. Вдвоем так отбуцкали, что все пиво на соседей расплескал. А Рома после матча бегал по Лужникам, искал этого черта. Если б нашел, себя бы сдерживать не стал.
– В том "Спартаке" самым горячим был Торбинский?
– У Димы непростой характер, но он сверхнадежный человек. У меня есть очень близкий друг. Бизнесмен, который долго помогал российскому спорту и футболу в частности. Однажды его подставили, на год оказался в следственном изоляторе. Многие люди футбола поднялись на защиту, мы собирали ходатайства, поручительства. Когда набрал Торбинскому, он был за границей. Так Дима на следующий день примчался в Москву, написал поручительство и улетел обратно.
– Что это за фотография, где боксируете с Дмитрием Аленичевым?
– 2000 год. Сидели в ресторане, там для антуража висели боксерские перчатки. Дима рассказал, что мог пойти по стопам отца, который занимался боксом. Говорю: "Покажи, что умеешь". Он натянул перчатки, встал в стойку. Вполне профессионально. Но тогда я этого не понимал.
– А сейчас?
– Немного понимаю. Двадцать лет назад прочитал у Брайана Трейси: "Запишите сто желаний без остановки". Взял тетрадочку, записал. Время от времени, когда возникают паузы в проектах, достаю, выбираю и принимаюсь за дело. Недавно увидел одно из желаний: "Освоить какой-нибудь вид единоборств". Тут же пошел в боксерский зал.
– С побитым лицом на переговоры приходили?
– После одной истории спокойно к этому отношусь. Принял вызов, который нельзя принимать. Человек всю жизнь дрался, а я еще в ринге ни разу не был. Но и уклониться было нельзя. В итоге огреб так, что друг меня не узнал. На следующий день мне позвонили от Виталия Прохорова, предложили поучаствовать в хоккейном проекте, который курировал Рашид Нургалиев.
– Что за проект?
– Центр подготовки юношеских сборных имени Виктора Тихонова. Говорю: "Да у меня с лицом не все в порядке…" – "Ерунда, приезжай". В Новогорске захожу в кабинет, снимаю темные очки. Пауза. И Прохоров с улыбкой: "Наш человек!" Но в хоккее я пробыл месяц – глаза не горели.
– Вы столько раз меняли профессии. Что подсказывает интуиция – будут еще перемены?
– Пока я в полной гармонии с самим собой. Делаю то, что мне действительно интересно. Скаутинг. Трансферы. Консалтинг. Тренинги личностного роста. Футбольные семинары. Пишу книги. Есть предложение войти в совет директоров трех крупных спортивных структур. В течение года приоритеты меняются, переключаюсь легко. Иногда предлагают поработать в клубах.
– На какой пост приглашали в последний раз?
– Был предварительный разговор о должности генерального директора. Не стал вдаваться в детали. Люди-то хорошие, а клуб...
– То есть?
– В России мало амбициозных клубов, где все прозрачно, четко выстроенная вертикаль. Чаще – несколько течений, которые в конфронтации друг с другом. Вместо нормальной работы гендиректор вынужден подстраиваться, лавировать, чтоб кого-то не прогневить. Это не мое. Заниматься нужно тем, во что веришь, от чего получаешь удовольствие. А клубной романтики я уже вкусил сполна.