«Физкультурники»
Владимир Бут, русский победитель Лиги чемпионов в составе дортмундской «Боруссии», приходит пешочком к нам в гостиницу. Заказывает кофе — и прямо с чашкой в руках ступает на набережную. Три раза переспросив, не желаем ли чего-то мы.
Что Бут предельно добродушный человек — чувствуем сразу. Не нужно слов — достаточно интонации.
С трудом закуривает, переспорив южный ветер. Достает телефон — и делает первый шаг к дружбе.
Показывает собственные голы из 90-х:
— Сейчас, сейчас, смотрите... Вот! Вот удар! Видели?
Удар у него был выдающийся. Как-то у нас это не отложилось — но лучше понять 20 лет спустя, чем не понять вовсе.
Ролики с голами меняют фотографии. Сдержанные объятия нашего героя с сухонькими, подтянутыми мужичками чуть за пятьдесят.
«Наверное, физкультурники», — думаем мы. Они и впрямь оказываются «физкультурниками» — чьи имена еще недавно знала вся Европа. Юрген Колер, Штефан Ройтер, Фредди Бобич и два Андреаса — Бреме и Меллер...
Мы глухо, словно совы, охаем. Бреме! Колер! Ройтер! Меллер!
Бут доволен эффектом. Ждал меньшего.
Мы украдкой переглядываемся и размышляем в одном направлении: тысячу лет никто из героев нам не показывал в телефоне собственные футбольные подвиги, а тут вдруг один за другим.
Только вчера в этом отеле точно так же доставал телефон и умилялся с нами вместе Константин Зырянов, прокручивая отрывки из «Футбольного клуба» прекрасного далека: «Какой я здесь молоденький, а? Лохматый! Вот сейчас мой гол покажут».
...Каждая вторая машина в Новороссийске притормаживает, видя Бута. Окошко опускается — и тянутся руки. Выказывая почтение. Кто-то вылезает целиком и обнимает, обнимает, обнимает. Этому автомобилю дышит в бампер следующий — с такими же желающими раскланяться.
Наконец подъезжает помощник Бута. Перед нами распахивают дверь какого-то немыслимого, приземистого «мерседеса» — мы и в Москве на улицах такой не встречали. Хоть вглядывались.
Едем в лучший ресторан города. Минувшим вечером, насмотревшись композиций с Зыряновым в главной роли, прогуливались по Новороссийску и обратили внимание на толпу нарядной молодежи у дверей этого самого ресторана, на гирлянды и перестук бильярдных шаров. Новороссийск за десять лет паузы в наших посещениях расцвел — и все эти веселые огоньки ему к лицу. Какой же чудесный город.
Правда, вчера мы понятия не имели, что это заведение принадлежит Буту. Знатному горожанину.
А теперь радуемся, глядя, какой наш друг Володя свежий, веселый и преуспевающий...
Зырянов
— Видим, вы в порядке. Но ведь и официальная работа есть?
— Да. Спортивный директор «Черноморца».
— Ну и как строится день спортивного директора?
— Обязательное только одно — к 8.00 в спортзал. Когда «Черноморцем» руководил Саркисов, тренировки обычно были вечером. Я всегда приезжал. Сейчас Зырянов поменял график — ребята выходят на поле в 11 утра. Так что после спортзала сразу на базу.
— У вас и бизнес еще.
— Этим управляющий занимается, не я. Ресторан-то существует почти 25 лет!
— Нам со странным смешком рассказали: «Володя на гостевые матчи с «Черноморцем» теперь не ездит...» Что за тайна?
— Раньше ездил. Потом заметили: куда ни явлюсь — везде поражение. Руководство и решило: «Ты нефартовый. Давай-ка заканчивай с поездками, сиди дома». Это вроде шутка, но перестал ездить — и пошли гостевые победы!
— С Константином Зыряновым прежде были знакомы?
— Когда-то соприкоснулись в молодежной сборной. А «Черноморец» как попер с его приходом — все матчи выиграли! То у нас вообще задач не было, а сейчас с приходом нового спонсора, Сергея Шишкарева, все иначе. Ребята дополнительные 20 процентов выжимают из себя — только бы остаться в «Черноморце». Понимают: могут прийти новые футболисты.
— Мы слышали, в «Черноморце» еще вчера футболистам платили от 40 до 70 тысяч рублей.
— Так была бюджетная команда — мы рубль лишний не могли потратить! Как можно «рисовать» зарплаты, которые не потянем? Несколько игроков получали 50-60 тысяч рублей. Молодежь — 20, 25.
— Зато прямой конкурент «Чайка» подписала футболиста на зарплату 600 тысяч рублей в месяц.
— Вот! Правда, это все было с расчетом на первую лигу. В команде «Кубань-Холдинг» был хороший спонсор — тоже совершенно другие зарплаты. А у нас — проблема на проблеме. Нашли футболистов, чуть засветились, потом контракт закончился — сразу уезжают. Кто в «Чайку», кто в «Форте».
— В командах по соседству вашим молодым могли предложить 200 тысяч в месяц?
— Не 200. 100-150. Мы постоянно игроков раскрывали — а удержать не могли.
- Что такого привнес Зырянов, если начали тем же составом выигрывать?
— Совсем другие упражнения. Много «станций». То надо верхом попасть, то мяч в кольцо закатить, то серия с угловыми. Не получается? Повторяй! Бывает, игроки по часу стоят — попасть не могут... А главное, интенсивность такая, что некоторые ребята чуть ли не блюют.
Купер
— В вашей жизни бывали тренировки, после которых блевать хотелось?
— Нет, здоровья хватало. В России, я знаю, было кому нагрузить — Газзаев мог уморить, Борман.
— За границей иначе?
— Абсолютно. То, к чему сейчас пришли мы.
— Это как?
— В Европе уже тогда, в 90-е, были тесты на уровень лактата в крови. Берут каплю — все видно. Вот у меня выносливость считалась отличной. Отправляли в первую группу на кроссе. Шесть километров надо было пробежать за 27 минут. У кого-то сердечко другое — он во второй группе, где давалось 33 минуты. Если наших африканцев засунуть в первую группу — они потом тренироваться не смогут. Разве в России что-то похожее было? Там всех в одну шеренгу — вперед, бегом!
— Стоп-стоп, нас заинтересовала подробность. Африканцы — они ж чемпионы по выносливости!
— Я тоже слышал про выносливость. Оказалось, наоборот! Если моя группа прибегала через 27 минут, тем нужно было 47. Они практически пешком шли!
— Невероятно. А кто в той великой «Боруссии», выигравшей Лигу чемпионов, был чемпионом по выносливости?
— Штефан Ройтер. Бегал, как лошадь. Вообще все справа закрывал.
— Только сейчас поняли — вы вполне могли и не соприкоснуться в жизни с тестом Купера. На котором были повернуты все тренеры Советского Союза.
— Сейчас подумаю... Когда меня «Боруссия» купила, отправила на год к юниорам. Михаэль Скиббе тренировал. Вот при нем бегали тест Купера. Там я настрадался! Но потом и он это дело оставил. Когда тренировал основной состав, уже ни про какого Купера не вспоминал. Оттмар Хитцфельд с «Боруссией» работал, Невио Скала, еще тренеров пять — никто не давал...
— Кто считался самым жестким тренером в бундеслиге? Немецким Газзаевым?
— Феликс Магат. Просто «убивал» всех! Какие-то медицинские мячи, кроссы до тошноты... Если проигрывали — мог сразу после матча дать тест Купера. Я с таким не сталкивался, к счастью. Перешел во «Фрайбург» — там Фолькер Финке вообще любую нагрузку по пульсу давал.
— Зырянов может вам рассказать историю, как перед матчем Россия — Англия у него были ужасающие медицинские показатели. Хиддинк докторов не послушал, выпустил Константина на поле. Тот отыграл блестяще. У вас такое было — чтобы класс игры противоречил датчикам?
— У меня было другое. Нормальный вес — 80-81. Однажды в отпуске набрал 85, никак на сборах согнать не мог. При трехразовых тренировках! Финке бухтел, бухтел... Против «Вердера» все-таки поставил. Хлопнули их — 4:1. Я с 85 килограммами выдал что-то фантастическое! Признали игроком матча!
— Ну и не худели бы.
— Все бы хорошо, если бы не провалил следующий матч, в Леверкузене. В перерыве тренер заменил, выкрикнув: «Как можно играть с таким весом?!»
— Наши футболисты, игравшие в 80-е против клубов ГДР, уверены: те выходили под допингом. Вы с этой стороной фармакологии сталкивались?
— Нам давали только витамины. B12, магнезиум. Бывало, в Дортмунде ставили капельницу — но это не запрещенное! Вот итальянцы в те годы что-то использовали — их и ловили. «Ювентус», что ли...
— Кто-то вспоминал, как погнало их дрезденское «Динамо». С безумными глазами и пеной на губах.
— По-настоящему погнали нас один раз — «Манчестер Юнайтед» в полуфинале Лиги чемпионов. С Бекхэмом, Гиггзом, Кантона. 90 минут просто уничтожали!
— Счет?
— 1:0 в нашу пользу, Ларс Риккен забил. Сумасшедший фарт. Даже в финале Лиги чемпионов не так фартило. Хотя тоже сильно.
— Мы уж забыли — кого обыграли?
— «Ювентус»!
— Ух ты.
— Там Зидан, Дешам, Вьери, Бокшич... Мы, мягко говоря, фаворитами не были. Все ставили на «Ювентус».
— Самый памятный момент финала?
— Риккен выходит на замену — и через 16 секунд забивает, перекидывает через Перуцци! Почти с центра поля, первым же касанием! Все, 3:1!
Паспорт
— Вот закончили вы играть, вернулись в Россию. Тренером хотели поработать?
— Да, я даже лицензию получил. Начал помогать в дубле «Черноморца». Но двух месяцев хватило, чтобы понять — не мое! Спортивный директор — другое дело.
— Давно на этой должности?
— Лет шесть. Уезжал за границу продлевать визу. У меня ж немецкое гражданство.
— Разве не два паспорта?
— Один, немецкий. Но синего цвета — так как постоянное место жительства в России.
— Два иметь нельзя?
— Это с Грецией двойное гражданство допускалось. Со Швецией. Но не с Германией.
— Зачем брали немецкое гражданство?
— Тогда же кругом были лимиты. В Англию или Шотландию с российским паспортом не устроишься. Если не заигран за сборную. А с ней у меня не сложилось.
— Немецкий паспорт решал все вопросы?
— Разумеется! Я же вел переговоры с «Болтоном», «Хартсом»...
— Наверняка пришлось писать отказ от российского гражданства.
— Да, пошел в российское посольство и написал.
— Кто-то вас отговаривал от этого шага?
— Нет. Считаю, поступил правильно. В душе-то я русский — а это самое главное! Что у тебя за паспорт — не имеет никакого значения.
— Всегда знали, что закончите играть — и вернетесь в Новороссийск?
— Первые пару лет думал, что останусь за границей. Как-никак семья, дети... А когда с футболом завязал, сразу стало все ясно. Что там делать? Сидеть в Швейцарии и смотреть на озеро?
— Бизнес у вас был?
— Нет. Мой бизнес в Новороссийске. Здесь все родные, друзья. А в Европу могу слетать на недельку-другую отдохнуть. Вот недавно ездил на два с половиной месяца, с детьми пообщался. Вернулся в Новороссийск, и сейчас никуда не хочется.
— Вы же сыновей не видели давно?
— Первая встреча за много лет!
— Ого.
— Мы были как чужие люди. Лет четырнадцать не общались.
— Это же трагедия.
— Когда уехал из Европы, они были совсем маленькие. Жена все эти годы не давала видеться. А когда недавно приехал — на второй день уже обнимались со мной. Могли подколоть, по плечу хлопнуть...
— Называли «папой»?
— Конечно!
— Вы нам показывали фото — старший сын превратился в культуриста.
— Когда возобновилось общение, мы обменивались фотографиями. Ребята должны были прилететь в Россию, но началась спецоперация. А они уже успели сходить в посольство, узнать насчет визы...
— На русском дети говорят?
— Нет. У них хорватский, английский и немецкий. Цюрих — это же немецкая зона. Но считают себя русскими! Поддерживают во всем Россию!
— Какая у них фамилия?
— Старшего зовут Брэндон Бут, младшего — Энтони Агатич. Брэндон родился в Цюрихе, мы все быстро оформили. А Энтони появился в Ганновере. Возникли сложности с документами. Мы же не расписаны официально, как-то упустили этот момент...
— Говорите с ними на немецком?
— Да. А с бывшей женой вообще никакого общения.
— Много крови выпила?
— Мне из-за детей было тяжело! Про жену-то понимал — между нами ничего общего. Жили бы в одном городе, мог бы еще как-то видеть ребят. А при моем раскладе? Покупать билеты, прилетать и стучаться в дверь? Да и не откроет!
— Сейчас-то Жаннет, бывшая супруга, не против вашего общения?
— Нет. А как она может быть против?
— Что-то детям внушит.
— Сыновья уже взрослые. Делают что хотят.
— Вы рассказывали — она требовала какие-то сумасшедшие алименты.
— Ну да. Дурковала. Цифры называла космические.
— Это сколько же?
— Двадцатку евро в месяц.
— 20 тысяч?!
— Ага. Тогда нормальным считалось тысяча евро в месяц. А она выкатывает двадцатку: «Иначе не дам общаться!»
— Открытым текстом?
— Ну конечно!
— Она же хорватка?
— Да, но выросла в Цюрихе. Совсем маленькая приехала с родителями. Не бедный человек, бывшая модель, у нее своя сеть парикмахерских... Не последний кусок доедает!
— Зачем все свела к цифрам?
— Специально — чтобы меня позлить.
— С чего у вас пошел такой раскол?
— Да не то чтобы «раскол»... Я чувствовал — любви между нами уже никакой. Переехал к ней в Цюрих, оглядывался по сторонам и понимал — делать мне здесь вообще нечего! Ну реально!
— Сонный город?
— Абсолютно. Ни друзей, никого. Надо уезжать!
— А Жаннет за вами не последует?
— Ни за что. У нее же в Европе свой бизнес. Там выросла, русского языка не знает. Ну зачем ей Россия? Еще и детей перевозить? Нет шансов!
— Парикмахерские открывала за ваш счет?
— Нет-нет, сама инвестировала. А-а, вот еще что забыл рассказать. Я, сидя в Швейцарии, от безделья собрался ресторан открывать...
— Русский?
— Европейский. Навязчивая идея была — едва не вложился! В тот момент еще думал, что останусь в Цюрихе.
— Цена вопроса?
— Около 250 тысяч евро. Нужно было арендовать помещение, кухонное оборудование... Боженька отвел!
— А может, пошло бы дело?
— Да когда коронавирус случился, точно бы прогорел! А тут уехал домой — и гори все огнем...
Жаннет
— С Жаннет в Ганновере познакомились?
— Нет. 2001 год, с Ромой Орещуком поехали в Швейцарию. Он играл в венгерском «Уйпеште», я — во «Фрайбурге». До Цюриха 150 километров. 1 января рванули туда. Зашли в ночной клуб. Там Жаннет и увидел. Мы очень долго друг на друга смотрели. Этот взгляд — она на меня, я на нее...
— Соседние столики?
— Она у барной стойки, я чуть в стороне. Что-то мы переглядывались, переглядывались... Ну и допереглядывались... Ха-ха!
— Она знала, что вы футболист?
— Не-не, я ее «лечил». Что-то выдумывал. Сколько мне было-то? 23 года!
— Кем представились?
— Сказал — в институте учусь. Специально в уши гнал. Но ей все равно было — спортсмен я или кто. От футбола была далека. Потом призадумалась, когда начал на дорогих машинах приезжать. Ну и пришлось рассказать.
— Если между вами 150 километров — как встречались?
— Первые месяцы я в Цюрих мотался. С утра оттренируюсь, прыгаю в автомобиль и туда. Поужинали — и обратно 150 километров.
— Когда поняли, что это не ваша половинка?
— Даже не знаю... Но факт — я был избалован женщинами. Все-таки известный игрок. Футбол в Германии спорт номер один. Вообще не было преград!
— Мы представляем.
— Какая понравилась — с той и общаюсь. Бурную вел жизнь, что и говорить. Не был обделен!
— Мы читали раздраженное интервью тренера «Фрайбурга» — тот сообщал миру, что у Влади дорогущие автомобили и куча девчонок.
— Ну... Так оно и было!
— Жена вас на загулах ловила?
— Всё-то вы хотите знать... Однажды улетать мне на сборы, надо в восемь утра проснуться. На ночь-то я телефон отключал. Чтобы никто не звонил, не писал.
— Это трезво.
— А тут прокол случился!
— Что такое? Пароль подобрала?
— Нет. Звонит будильник. Я встаю, иду в душ. Это была такая Nokia, «выезжающая»... С особенностью: стоит вырубить будильник — автоматически включается телефон.
— Сколько уважаемых мужчин погорело на этой особенности.
— Вот он включился — я положил на зарядку, пошел мыться. А мне там девчонка писала, писала...
— Жаннет ознакомилась?
— Посыпались вчерашние SMS — одна за другой! Жена не выдержала, залезла. А мне там пишут — и «милый», и «не милый», «быстрее возвращайся со своих сборов, хочу тебя»... Прихожу в полотенце из душа — а этот телефон летит...
— Вам в голову?
— Нет. В стенку.
— Помирились?
— Ну да.
— Видимо, было что-то еще.
— В другой раз прилетел из России. Вещи дома кинул, сразу помчался Брэндона забирать из садика. Возвращаюсь — жена стоит на балконе с перекошенным лицом. Оказывается, пришла домой, начала копаться в моем бауле...
— Что нашла?
— Презервативы. Ну и понеслось: «Кто, чего...» Я выдумал какого-то друга, якобы он с моей сумкой куда-то ездил. Тогда и понял: женщина может простить — но никогда не забудет.
— Золотые слова.
— А вот измену человек любящий и не забудет, и не простит.
— Не начала отвечать тем же самым?
— Думаю, нет. Я-то в футбол продолжал играть, бесконечные разъезды... А когда осел в Цюрихе, месяцев через восемь осознал: жить с ней не буду, сто процентов!
— Вот как?
— Меня удерживали только дети. Они еще такие мелкие, прикольно с ними, разговаривают, ручки тянут: «Папа...» Восемь месяцев продержался ради них! Но потом все рухнуло. И я улетел.
— Уходили в никуда?
— Почему это в «никуда»? В Новороссийск!
— Мы про новые отношения.
— Отношений не было. Я надеялся еще поиграть. Сезон в «Черноморце» провел, потом в Грецию поехал. Даже попробовали с женой все вернуть.
— Это какой год?
— 2009-й. Она ко мне прилетела в Грецию, дня четыре вместе пробыли. Я думал: вдруг что-то склеится? Дурные мысли...
— Что дальше?
— Начали переписываться: «Я скучаю по тебе». — «Я тоже»... Но ничего не вышло из этой попытки.
— Решающий разговор между вами — когда поставили точки над i?
— Да бросьте, какие точки?! Вы друг друга на *** посылаете! О чем еще говорить? Мы уже общаться-то не могли нормально. Я сел в самолет и улетел.
— Когда она заговорила про 20 тысяч в месяц?
— После того, как мы окончательно разбежались. Когда годы спустя с детьми увиделся, конечно, мог наговорить про нее гадостей: «Такая-сякая, не позволяла мне с вами общаться...» Но подумал — не надо! Лучше наоборот, так умнее!
— Говорили только хорошее?
— Исключительно. Сказал: «Передавайте маме привет, она большая умничка, отлично вас воспитала...» Когда начинали общение — многое приходилось объяснять.
— Они поняли, почему вас не было в их жизни?
— Да. Рассказал: у меня были проблемы с вашей мамой. Вы ни в чем не виноваты. Главное, сегодня мы дружим, свой чат завели, постоянно на связи.
Штраф
— Столько лет вы с ней прожили. Почему не расписались?
— Для меня эта печать ничего не значила!
— А для Жаннет?
— Для нее тоже проблем не было.
— Так у вас за всю жизнь — ни единого штампа?
— Совершенно верно.
— А будет?
— Надеюсь, нет. Ха-ха... Меня не раскачать!
— Ни разу не были близки к свадьбе?
— Не-не-не. Да зачем он нужен, этот штамп? Сейчас бы ходил, разводился...
— Вы бьете нас аргументами наповал. Негритянки у вас были?
— Мулатка была. Мы с ней даже встречались. Родом с Ямайки.
— И как?
— Да ну... Все одинаковое! Поперек ни у кого нет.
— Мы почему спрашиваем? Нас скаут Владислав Бондаренко наставлял: «Кто попробовал негритянку — тот в жизни не забудет. Всех начнет сравнивать с ней».
— Ха-ха... Мой товарищ жил в Африке, рассказывал — надо с умом выбирать. Есть фиолетовые, просто черные и суперчерные. Есть суржики. Арабки. Вот эти, из Сенегала или Мавритании, самые красивые!
— Учтем при случае. С кем из знаменитых футболистов «Боруссии» был особенный кайф уходить в загул? Может, с ровесником Риккеном?
— Что значит — «загул»?
— До утра зависнуть в ночном клубе, например.
— Это в России были загулы — когда водка ведрами. В Германии совсем иначе! Понятно, про меня немцы и писали, и говорили — дескать, «тусуется»... Но «тусоваться» — не значит сидеть и хлестать спиртное. Как возможно — если в десять утра тренировка?
— В самом деле.
— Тут сразу вспоминаешь про контракт и деньги. За 13 лет карьеры у меня ни одного штрафа не было!
— Как штрафовали в Дортмунде?
— Тедди де Беер, второй вратарь, заведовал кассой. На пять минут опоздал — кладешь 50 марок. Кто-то в игровой день не ту майку надел. Тоже штраф! Сезон заканчивается — всей командой идем и эту кассу прогуливаем.
— Даже близки к штрафу ни разу не были?
— Был! Тренировку проспал!
— Как же вы так?
— Все случилось при Скале. В четвертьфинале Кубка принимали «Баварию». В Мюнхене 0:0 сыграли. В день ответного матча звенит будильник. Думаю — ладно, пять минут подремлю.
— Знаем, чем это заканчивается. Во сколько очнулись?
— Тренировка в десять утра. Проснулся я без двадцати одиннадцать! Чуть инфаркт не хватил. Подскочил на кровати! Что делать, что? Быстро!
— Было куда торопиться?
— А что, не приехать вообще? Прыгнул в машину, примчался. Со Скалой были отличные отношения — так и сказал: «Проспал». Выдумывать не стал. Это самый страшный мой залет.
— Неужели и тогда простили?
— Слушайте, сейчас вспоминаю — 200 марок в кассу внес. Значит, один штраф был.
— Как сыграли-то?
— Хлопнули «Баварию» 1:0 — на 118-й Шапюиза забил! Как же мы гуляли...
Шлепанцы
— Вы сказали, что курите с 16 лет. Тренеры знали?
— Наверняка. Хотя как дурачок всегда прятался. А в той же «Боруссии» опытные футболисты спокойно при тренерах доставали сигареты. Например, в аэропорту — никто внимания не обращал.
— Курящих в «Боруссии» было много?
— Нет. В основном португальцы и бразильцы — Паулу Соуза, Жулио Сезар... А из немцев — только де Беер.
— За «Боруссию» играли пять чемпионов мира 1990-го — Ройтер, Колер, Меллер, Хесслер и Ридле. Самый надменный?
— Да все отличные ребята, никаких проблем. Правда, за пределами поля мы почти не пересекались. Им было за 30, у каждого семья, дети. Совершенно другие интересы. Тренировка закончилась — сразу по норам. А я молодой, холостой...
— Со всеми вытекающими — в прямом и переносном смысле.
— Ну да. Из ровесников в «Боруссии» тогда играли лишь Риккен да Ибрагим Танко. Но Ларс на своей волне, плюс у него уже была подружка, все свободное время проводил с ней. А я общался с Танко и пацанами из дубля. Ходили в рестораны, на дискотеки.
— Вас ведь Хитцфельд в 17 лет к основному составу подтянул?
— Заиграл я позже, а в 17 он впервые взял меня на сбор в Бразилию. Тоже история.
— Вот и расскажите.
— Когда приехал в Дортмунд, поселили на базе. Там на втором этаже жила семья. Муж с женой ухаживали за полем, стирали форму, а их сынишка играл со мной за юношей «Боруссии». Мне выделили отдельную комнату. Накануне вылета в Бразилию так волновался, что всю ночь не сомкнул глаз. Под утро сморило. И проспал! Проснулся от стука в дверь: «Влади, автобус уезжает в аэропорт! Все только тебя ждут!» Хорошо, сумку еще вечером собрал. Вскочил, схватил и побежал.
— В автобусе встретили издевательскими аплодисментами?
— Нет-нет. Ни Хитцфельд, ни ветераны ни слова не сказали. Раннее утро, все сонные... Да и опоздал я минут на пять. Но в автобус заходил на полусогнутых. Боялся глаза поднять!
— Понимаем.
— До этого с первой командой ни разу не тренировался, никого там не знал — да еще такой конфуз! Но ничего, за три недели в Бразилии со всеми сдружился. В карты вместе играли, в теннисбол.
— Как интересно.
— Когда из Рио в Форталезе летели, попали в воздушную яму. Трясло так, что казалось: еще чуть-чуть — и самолет развалится. Перепугались жутко. На чехе Патрике Бергере, который рядом со мной сидел, вообще лица не было. Побелел, холодный пот ручьем... А к концу сбора я снова отличился.
— Каким образом?
— Из Рио прямой рейс во Франкфурт. Январь. В Бразилии тридцатиградусная жара. Я, лошара, решил лететь в шлепках, шортах и футболке. Взять теплые вещи даже в голову не пришло.
— Думали, что и во Франкфурте жарко?
— Почему-то был уверен, что из самолета выйдем через выдвижной рукав. Но вместо него подогнали трап. На улице минус восемь. А я в шлепанцах и маечке к автобусу чешу. Немцы, наверное, думали: «Этот русский совсем отбитый!»
Доверие
— Отыскали цитату Юргена Колера про вас. Великий же футболист.
— Так-так, интересно... Ну и что про меня сказал?
— «Бут растранжирил свой талант». Есть в этом что-то от правды?
— Тяжело ответить... В молодые годы многое зависит от тренера. Ты должен получать шансы. Чувствовать доверие. Вот пример: Риккен играл при Хитцфельде. Забивал в финал Лиги чемпионов. Что было дальше?
— Что?
— Пришел Скала — и усадил в запас. Убрал из основы капитана Цорка — вместо него начал ставить меня. На позицию центрального полузащитника. Вот что такое доверие. Могу рассказать, что такое шанс.
— Давайте.
— Наш вратарь Клос ушел в «Рейнджерс», «Боруссия» решила купить в «Милане» Леманна. Там выдвинули встречное предложение — обмен на Бута, еще и доплатить хотели.
— Сколько?
— Понятия не имею. Но интерес у итальянцев был серьезный, Скала им хорошие рекомендации дал. «Боруссия» не отпустила. А карьера могла бы сложиться по-другому, потому что у меня в Дортмунде как раз с того момента все пошло наперекосяк!
— Еще куда из «Боруссии» могли уйти?
— В «Вердер». Банда там была отличная: Аилтон, Писарро, Боде, в воротах Визе, который сейчас рестлером стал. Посмотрите фотографии — это гора мышц! Но я о другом. Вот какие у меня были сильные стороны?
— Какие?
— Хороший удар. Пас. С закрытыми глазами мог отдать с левой хоть на 50, хоть на 60 метров. Помню, играли с кем-то в Дортмунде, мы с Паулу Соузой два раза в центре отыгрались в стенку. Я с разворота, не глядя, на 45 метров забрасываю на правый фланг Ройтеру — весь стадион за голову взялся!
— Это не слишком-то в «Боруссии» использовалось?
— Вот! Я мало работал с нападающими, которые «бегут»! Пасовал направо Ройтеру. Налево Хайнриху, нашему белобрысому. Мог дать на ход Меллеру. Но за семь лет в «Боруссии» у меня не было ни одного быстрого форварда — чтобы я реализовал свои сильные качества, забрасывал бы ему с центра поля. Поэтому и не совсем раскрылся... Шапюиза получал мяч только в ноги. Ридле — тоже.
— Какой вам нужен был нападающий?
— Как Аилтон из «Вердера». Толстячок, но бежал отлично.
— Тренеры «Боруссии» этого не понимали?
— Всё они понимали. Купили в Гане Танко. Я думал, хоть он бежит. Начались чудеса!
— Это что ж за чудеса?
— Бесконечные травмы. То коленки, то еще что-то. Потом вообще сломался. Купили тогда в «Монако» Икпебу за 15 миллионов марок. Колоссальные деньги для того времени!
— Он шустрый, мы помним.
— Да одни проблемы!
— У него-то какие?
— Умирает жена, остаются дети на руках. Парень начинает дурковать.
— В какой форме?
— На тренировках демонстративно пешком ходил. Постоянно с одним боснийцем дрался. Надоело растаскивать.
«Буткэмп»
— С Орещуком дружба сохранилась?
— А как же?!
— Пытался вас подтянуть в агентский бизнес? Работать в связке?
— Не-не-не. Это не моя история. Прежде кто-то звонил — я мог подсказать по немецким футболистам. Способен был отыскать контакты. Не более.
— Сейчас из Германии до вас дозваниваются журналисты?
— Бывает другое. Меня приглашали играть за команду ветеранов «Боруссии». Ездят по городам, получают чаевые.
— Что для вас «чаевые»?
— За матч — 500-800 евро. Курирует эту команду Гюнтер Кутовски, бывший защитник «Боруссии».
— Что-то мы не помним такого.
— Он больше на замене сидел. Как прорваться в состав, если у нас в обороне Жулио Сезар и Колер?
— Так сильны были?
— Лучшая связка защитников в мировом футболе! Серьезно, в 90-е я круче не видел! Оба под метр девяносто, выносливые, здоровые. А Кутовски наблюдал за ними с лавки. Теперь зовет меня в команду ветеранов: «Будет желание — приезжай!»
— Не было?
— Дортмунд — не близкий свет. А потом спецоперация... Так ни одного матча и не успел сыграть. Что поразило, настойчивее всех меня зазывали ветераны «Ганновера»! Отправляли письма на адрес «Черноморца»! Мол, передайте Владимиру Буту, что ждем. Но я не отвечал.
— Почему?
— Да не считаю, что в «Ганновере» оставил какую-то память. Пробыл всего полтора сезона. В сердце у меня два клуба — «Боруссия» и «Черноморец». Ну и «Фрайбург», где три с лишним года провел.
— Не тогда ли рядом с вами играла целая команда грузин?
— Точно! Человек пять. Цкитишвили, Иашвили, Кобиашвили... Главный тренер от них тащился. Просто обожал.
— Вы о Финке?
— Да. А с грузинами я до сих пор дружу. Кобиашвили стал президентом федерации футбола, Иашвили и Цкитишвили — замы.
— Ясно.
— У меня из-за последних событий сорвались не только матчи за ветеранов «Боруссии», но и один любопытный проект. Вы про «Буткэмп» слышали?
— Нет. Что это?
— В Широкой Балке, пригороде Новороссийска, мы со старшим братом Виталием построили футбольный комплекс. Два поля, гостиница на 400 человек — прямо на берегу моря. Условия великолепные. Команды второй лиги приезжают к нам на сборы, регулярно проходят детские турниры. Еще планировали открыть филиал академии «Боруссии», проводить тренировочные лагеря. Я летал в Дортмунд, договорился с руководством клуба. Но сначала пандемия, затем спецоперация — и все заглохло.
— Во сколько обошелся комплекс?
— Дорого! О-о-очень!
Убийство
— Мы много знали футболистов, которые вкладывались в рестораны — и довольно оперативно обнулялись. Как удается вам столько лет держать «плюс»?
— Так у меня не ресторан, а развлекательный центр. Боулинг, караоке, бильярдная, кафе. Кухня — одна из лучших в Новороссийске. «Максимус» — знаковое место для города. Летом все приезжие к морю тянутся — как раз мимо нас проходят. Накупаются — хочется на бильярде поиграть. Даже сейчас, смотрите, все столы заняты...
— Действительно.
— Здесь отличный управляющий. Виталий тоже помогает. В доле. В пандемию нас спасло только то, что помещение свое, не в аренде. Мы почти полтора года не работали. Что-то минимальное выплачивали сотрудникам.
— Знаем, у одного бывшего спортсмена из ресторана официант телевизор вынес. Ваши ЧП?
— В нулевые были новогодние корпоративы, крупная сумма осталась в сейфе. Инкассаторы что-то не приехали забирать. Ну и обворовали. На месячный доход. Камер у нас тогда не было. Управляющий, узнав о краже, в обморок упал. Его откачивали, скорую вызывали... Милиция никого не нашла.
— Время спустя часто что-то открывается. В истории с гибелью отца появились неожиданные факты?
— Нет. Дело завели — потом тихо закрыли. Было то ли три, то ли четыре версии. 1993 год, в разгаре приватизация. Но мне-то отец ничего не рассказывал! Ну и на кого думать?
— Вы маленький.
— Почему? Мне 16 лет! Уже соображал. Просто занимался совсем другим. Школа, футбол, фортепиано...
— Разносторонний вы человек.
— Да и папа был разносторонний. Например, близко дружил со Львом Лещенко. Убили отца 27 сентября, в понедельник. А в среду он должен был лететь в Москву к Иосифу Кобзону. На переговоры по бизнесу. Билет остался, до сих пор у нас лежит. Так что версий миллион. Может, газовые дела. А может, что-то в порту...
— Футбол исключаете?
— Кто ж знает? Тогда «Черноморец» бился за выход в высшую лигу. Не пустил наверх владикавказский «Автодор». В который были вкачаны большие деньги. У отца было столько дел — каждое могло обернуться выстрелом. Начальник Горгаза, постоянно встречи, люди рядом...
— Он был жесткий человек?
— Очень авторитетный в городе. Меня мог ремнем отлупить, если плохо сыграю. Или гол не забью.
— А за двойки?
— Вот за двойки — ничего. Все наказания только за футбол. При этом страшно за меня переживал. В школу отвозили охранники.
— А на уроках?
— Сидели возле класса. Тогда же детей воровали. Выкуп требовали.
— У него самого наверняка была охрана.
— Там получилось как? В Анапе местный «Спартак» принимал «Автодор», которому обязательно надо было выигрывать. Вдруг понеслись слухи, что хозяева будут матч сдавать. Отец поехал смотреть. Это было воскресенье. В понедельник в восемь утра пошел на работу. От нашей квартиры три минуты пешком.
— Без охраны?
— Так он не собирался в тот день на службу — но кто-то позвонил на домашний! Быстро оделся и ушел, не вызывая охранников и водителя. По пути застрелили.
— Кто звонил — узнали?
— Нет. Отец, уходя, ничего не сказал.
— Каждый день проходите тем местом, где отца застрелили?
— Нет, это надо зайти за поворот...
— Утро, центр города, полные улицы народа — и никто не видел убийцу?
— Скорее всего, он скрылся через сквер. Там сквозные дворы. Ими и ушел.
— Вам кто сказал о случившемся?
— Я же первый отца и увидел!
— Мы думали, Виталий по пути в школу наткнулся.
— Нет, я! Вижу — человек лежит в крови. В ужасе делаю пару шагов, оборачиваюсь и понимаю, что это папа.
— А дальше? Мобильного же у вас не было?
— Нет, конечно. Побежал домой, что-то крикнул маме. Ей уже успели сообщить. За две минуты до меня кто-то отца увидел.
— Сколько было выстрелов?
— Вроде бы один. В голову, сзади. Эта трагедия идет со мной рядом всю жизнь, я помню каждую секунду!
— Через годы начинаешь анализировать такие дни — и понимаешь: были какие-то знаки, что вот-вот беда случится...
— Потом я вспомнил — кто-то из близких друзей ему говорил: «Володя, на тебя готовится покушение». Вроде как будь внимателен. Наверное, можно было усилить охрану. Хотя если кто-то решил убрать — все равно сделают.
— Последний разговор с отцом?
— Он из Анапы вернулся. Радостный — «Спартак» обыграл «Автодор»! В последнюю ночь я спал — и отец что-то пришел ко мне. Заснул в моей комнате. Он похрапывал, и я его толкал: иди, мол, в другую комнату, дай поспать...
Отъезд
— Мама до сих пор живет в той квартире, откуда последний раз ушел отец?
— Нет, у мамы дом. Как и у Виталика. А в той квартире я живу. Был разговор, чтобы продать, но мама сказала — жалко. Память об отце!
— Вы что думали?
— Я оттуда тоже не хотел уезжать. Самый центр. Под окнами администрация, памятник Ленину... До стадиона мне двенадцать минут пешком. До «Максимуса» — четыре минуты. Вот люблю эту квартиру — все детство в ней прошло!
— Никита Высоцкий рассказывал про похороны отца: «Помню лишь один момент — Кобзон берет меня под руку, усаживает в свои «Жигули», и мы едем за автобусом на Ваганьково...» Какая картинка впечаталась вам в память?
— Помню двор, полный машин. Огромную толпу. Весь город пришел на похороны. Отца в Новороссийске боготворили. Настоящий начальник. Зарплаты сделал хорошие, к людям относился с душой. Я тоже отца обожал! Проводил с ним очень много времени. На каждую тренировку он приезжал... Потом я остался с мамой — и начал дурковать.
— В каком смысле?
— Говорил: «Все, футбол бросаю, сейчас буду за отца мстить, искать...» А уже в 1994-м отправился на юниорский чемпионат Европы в Ирландию. Маме на прощание сказал: «Я без приглашения не вернусь!» Все сложилось уже после первого матча.
— Что было?
— Обыграли немцев 2:0. Ко мне сразу подошли скауты из Дортмунда: «Мы тебя хотим». Я обрадовался, маме позвонил...
— Прямо из Ирландии в Германию и рванули?
— Нет, что вы. Вернулся домой, школу окончил — и уехал.
— Вас же вроде «Черноморец» не отпускал?
— Когда у тебя отец вице-президент клуба, а мэр города и президент «Черноморца» его близкий друг — это одно отношение. Едва отца не стало — все изменилось. Но это больше на Виталике сказалось.
— Каким образом?
— Что-то по контракту не выплатили...
— Надо же.
— В 90-е было как? Зарплаты маленькие — футболисты шли под квартиру, машину. Ну, какие-то подъемные. Отец перед приезжими обещания выполнял. Всё получили Бурдин, Епископосян, Саркисов...
— Что именно?
— Квартиру и «девятку». Или «семерку». Виталика же после гибели отца обманули с квартирой: «Завтра, завтра...» А я в тот момент решил, что еду в Дортмунд.
— Нам рассказывали, как «Боруссия» вас покупала. Приехали немцы, что-то заплатили вашей маме. А новое руководство «Черноморца» их доило до последнего. Вывернуло наизнанку.
— Маме ни копейки не дали!
— Все ушло клубу?
— Говорили, что меня продали дороже, чем Дасаева «Севилье»! За столом переговоров «Черноморец» отжал немцев будь здоров! Помимо денег получили автобус «Мерседес», комплект формы, 12-дневный сбор в Германии за счет «Боруссии». Еще и товарищеский матч с ней сыграли. Там уж она расплатилась за все уступки — 6:1!
— После убийства отца не было мысли порвать с Россией вообще? У Виктора Онопко в те же годы угнали джип — так впечатлился, что поспешил уехать в первый подвернувшийся испанский клуб, не стал ждать лучших приглашений.
— Чтобы «порвать» — так для меня вопрос не стоял. Но вот «Шахтер» звал очень настойчиво. Сначала Ахметов чуть ли не личный вертолет присылал, потом команду принял Скала — снова пригласили. Но после истории с отцом у меня было ноль шансов там оказаться. Да сто миллионов в год предложили бы — не поехал!
— Вы же знали, что Ахатя Брагина, предшественника Ахметова, взорвали в Донецке прямо на стадионе — половину трибуны разнесло?
— Разумеется!
— В Германии на вас русские бандосы накатывали — как на наших ребят в НХЛ?
— Ни разу не столкнулся. Да и в Новороссийск проводить отпуск возвращался спокойно. Родной город, всех знаю. У отца оставались друзья. Никто бы меня здесь не обидел.
Рангник
— Москву вы для жизни рассматривали?
— Нет. Тяжело меня сдвинуть из Новороссийска. Чтобы я отсюда уехал — да ни за что! Кстати, когда в Россию переезжали немецкие тренеры, мне предлагали должность ассистента. Например, к Сандро Шварцу мог пойти переводчиком. Потом на этом месте оказался Андрюха Воронин. Мы с ним дружим с 16 лет! Почти в одно время перебрались в Германию. Меня Дортмунд купил, а его — «Боруссия» Менхенгладбах.
— Так в какие московские клубы звали вас на работу?
— Я дружу с турком, играли вместе в юношах Дортмунда. Сейчас он в команде Месута Озила. Когда Якин нарисовался в «Спартаке», случились у меня маленькие переговоры. Как раз через этого приятеля. А когда Шварц заходил в «Динамо», мне и оттуда звонили. У него помощник — Волкан Булут, немецкий турок...
— Со Шварцем вы так и не пересеклись?
— Встречался! Поехал я в Германию, с Фредди Бобичем присели в ресторане. Вечером к нашей компании присоединились Шварц и Булут. В России еще не работали. Чуть позже агенты Озила, мои друзья, прощупывали — мол, Сандро вот-вот возглавит «Динамо»: «Ты готов поехать к нему в Москву?»
— А вы?
— Ни «да», ни «нет» не ответил. Хотя кто-то воскликнул бы: «О, «Динамо»! Переводчиком! Я согласен, там большие деньги...» Пару раз еще позвонили оттуда — я снова: «Давайте посмотрим. Возглавит ли...» Ну и взяли Воронина. Они ж играли со Шварцем в «Майнце».
— С Ральфом Рангником у вас не настолько близкие отношения, чтобы звать в «Локомотив»?
— Все секреты из меня вытаскиваете... В первый раз Рангник мелькнул у нас по телевизору, приехал на какой-то матч. Вроде «Спартак» играл. Я сразу пишу ему в WhatsApp: «Привет! Ты что здесь делаешь?»
— Что ответил?
— Как обычно: «Влади, привет. Просто так приехал...»
— Как зритель — по билету?
— Нет, «к друзьям заглянул». Мол, никуда не собирается. Я-то все понял! Но чтобы проситься к нему в ассистенты или переводчики — нет, такого не было. Пишу: «Если окажешься в Сочи или Краснодаре, буду рад тебя видеть». Но он же недолго пробыл в «Локомотиве»?
— Совсем недолго.
— Так и не встретились. Хотя еще переписывались, разок даже созвонились.
— Поразились, когда Рангник возглавил «Манчестер Юнайтед»? Вы ж знаете ему цену как тренеру...
— Все так быстро случилось, что я и удивиться не успел. Только-только пришел в «Локомотив» — и уже в «Манчестере»! А сейчас где — я и не в курсе.
— В сборной Австрии.
— Ах да. Точно. Я-то Рангника помню еще таким, знаете... Учителем. Я ж приходил к нему в «Ганновер». Не думал, что он до таких контрактов дорастет.
— Не казался вам топовым тренером?
— Да «Ганновер» почти всегда болтался во второй бундеслиге. Где, собственно, и сейчас обитает. А потом вдруг Рангник оказался в «Шальке» — и произвел фурор. Но чтобы до «Манчестера» дорасти? Нет, невозможно было представить. Это самая-самая тренерская элита. Впрочем, в футбольном мире теперь все иначе.
— Вы о чем?
— Посмотрите, кто сегодня тренирует — этому 35, другому 37... Да они еще играть могли бы! Тому же Шварцу сколько — 44?
— Да. Вы же играли против Сандро?
— Его «Майнц» болтался во второй бундеслиге. Разок вышли при Клоппе, потом опять вниз. С единственного матча против «Майнца» у меня футболка Воронина осталась, поменялись. Так что ни Клопп, ни Шварц как футболисты в памяти не отложились. Но я к чему — чтобы в наше время 40-летнему доверили команду бундеслиги? Представить невозможно! Ноль шансов! Первый шаг навстречу молодым сделали в Дортмунде.
— Кто пришел?
— Убрали Скалу — поставили Скиббе.
— Удачно?
— Он был ровесником Колера, Ройтера, Заммера. Понятно, они ему говорили, кто должен играть, кто не должен. Авторитета нет. Года полтора продержался — и свернули этот проект.
— Как выступили?
— Чуть не вылетели! Но там еще руководители клуба чудить начали. После «дела Босмана» решили, что лучший способ конкурировать с «Баварией» — выгребать с рынка вообще все.
— Такая мысль требует яркой иллюстрации.
— Апофеоз — взяли центрального хава Нерлингера...
— Что такого?
— Сколько человек играет в центре? Три! А у нас собрались Нерлингер, Меллер, Хесслер, Цорк, Паулу Соуза, Барбарис, Фройндт и я. Восемь! Ну и тасовали эту колоду. Помню, принимаем «Фрайбург». Я в такой форме, что Скиббе на позицию атакующего полузащитника меня ставит, а Меллера с Хесслером, двух чемпионов мира, сажает на лавку!
— Вот это да.
— Правда, к перерыву мы 0:1 горели, и на второй тайм вместо меня выпустили Меллера.
— Бывало такое — приезжает ваша звездная «Боруссия» в какую-нибудь немецкую деревню и проигрывает в одну калитку?
— В кубковых матчах с клубами второй бундеслиги могли облажаться. Там играть сложнее, чем в первой. Не футбол, а мясорубка! Чуть зазевался — тут же получаешь по ногам. Это сейчас судьи пресекают всякую жесть, в то время фолы через раз свистели.
Скала
— Если бы сегодня отправлялись в «Боруссию», какую ошибку постарались бы не повторить?
— Не было у меня серьезных ошибок! Карьерой доволен. Вы же понимаете, что в футболе многое зависит от случая. Не обыграй мы немцев на юниорском чемпионате Европы, может, я бы вообще мимо «Боруссии» пролетел, сидел бы в своем «Черноморце»... Пожалуй, единственное, что я бы изменил, — все-таки поехал бы за Скалой. Он в меня верил, после Дортмунда звал и в «Бешикташ», и в «Шахтер», и в «Спартак».
— Хотя в Дортмунде на первых порах в запасе держал.
— Так у «Боруссии» состав был убойный! Из 26 человек 20 играли за сборные своих стран. Немцы, португальцы, южноамериканцы. Причем все опытные, от 28 лет и старше. А мне 20, новый тренер, возможностей моих толком не знает... В начале чемпионата даже в заявку не попадал.
— Перетерпели?
— Приближался пятый тур. Стартанули мы не очень хорошо, а я здорово выглядел на тренировках, на последней всех стариков отвозил. И забил, и отдал. Воодушевленный, подхожу к доске, где вывешивают фамилии тех, кто едет на игру, и вижу — меня снова нет в списке! Хотя не сомневался — уж сейчас-то в заявке точно буду. Думаю: «Все, надоело! Иду к Мистеру!» Открываю дверь, он сидит с ассистентом Тони Шумахером.
— Легенда.
— Мужик, кстати, классный. Юморной, с подколками. Если видел, что на тренировках кто-то недорабатывает, произносил холодно, отчетливо: «Тебе Баттистона показать?!»
— Беднягу француза, которого Шумахер чуть не убил в полуфинале чемпионата мира-1982.
— Ага. Так вот, захожу к Скале. Сердце бешено стучит, пульс зашкаливает, мысли путаются. Весь взмок, пока какие-то слова нашел...
— Что сказали?
— «Мистер, я не понимаю, почему пятый матч подряд не попадаю в заявку. Если на меня не рассчитываете, отдайте в аренду. Я хочу играть!» Шумахер смотрит исподлобья, играет желваками. Скала, наоборот, усмехается: «Тебе сколько лет?» — «Двадцать». — «В двадцать надо ждать». В те времена молодежь в бундеслиге практически не играла. Это сегодня в «Боруссии» на поле выходят 16-17-летние ребята, и никто не удивляется. Скоро 14-летних начнут выпускать.
— Чем разговор кончился?
— Да ничем. Скала махнул рукой: «Жди». Я, расстроенный, поехал домой. Команда без меня отправилась на выезд, проиграла. Следующую неделю тренировался как зверь. В стыках не жалел ни себя, ни других, жестко ставил корпус. Однажды от меня Жулио Сезар отлетел!
— Он же очень здоровый.
— Не то слово. Просто шкаф! Но у меня внутри все кипело, любого готов был загрызть. Впереди домашний матч с «Кайзерслаутерном». Смотрю — я в заявке. Хотя после того, что Скале наговорил, думал, он меня окончательно зачехлит. К перерыву проигрываем 0:1, трибуны свистят. Вдруг слышу: «Разминайся. Выходишь на второй тайм».
— И?
— Эти 45 минут — одни из лучших в карьере! Мы вырвали победу, я отдал голевую, сам чуть не забил ударом в «девятку». От «Киккера» и других изданий шикарные оценки.
— Жизнь наладилась?
— Наутро улетел в Москву в молодежную сборную. Там у меня было много друзей. Особенно с Роланом Гусевым и Петей Седуновым любил тусоваться. В ресторане посидеть, на десятиметровом «кадиллаке» прокатиться... Матч во вторник вечером, обратный билет заказал на четверг. Обычно в «Боруссии» на это смотрели сквозь пальцы. А здесь еще до Новогорска не успел доехать — звонит ассистент Скалы.
— Шумахер?
— Другой. «Ты почему в четверг возвращаешься?» Я начинаю что-то лепетать, он перебивает: «Билет тебе поменяют, вылетаешь в среду утром. У нас в субботу игра, Мистер хочет включить тебя в стартовый состав». Все, с того момента при Скале ни одного матча не пропустил. До смешного доходило.
— Это как?
— Во время зимнего перерыва повредил паховые кольца. Прооперировали. А у «Боруссии» первый матч со «Штутгартом». Я только-только начал по кругу бегать, с командой еще не тренировался. На предыгровую без сумки приехал. Понимал, что выйти на поле шансов нет. В области живота тянет. А уж когда чихал или кашлял — казалось, внутри вообще все отваливается. Скала увидел меня, приобнял: «Ну что, готов играть?»
— А вы?
— «Нет, Мистер, не готов. Левой ногой пока даже бить по мячу не могу». Он пожимает плечами: «Не беда. Бей правой...» Говорю: «Но я 90 минут точно не выдержу». Скала тем же тоном: «Ладно, сыграешь 45. Все, дуй за сумкой».
— Сыграли?
- Отбегал весь матч! Мы победили 3:1, я забил один из мячей.
— Правой?
— Головой! Вот как мне Скала доверял! Никогда не ругал, не кричал. Хотя другим футболистам от него доставалось.
— Он же говорит по-немецки?
— Да, очень хорошо язык знает. У Скалы жена немка.
«Фрайбург»
— В 2000-м «Боруссию» возглавил Заммер. С ним сразу не поладили?
— История такая. Оставался год контракта с «Боруссией», в клубе никак не могли определиться, продлевать меня или нет. В этот момент поступило предложение от «Вердера». Я встретился с Клаусом Аллофсом, спортивным директором, согласовал условия личного контракта. За меня готовы были заплатить пять миллионов марок.
— Нормально.
— Я тоже так думаю. Но в Дортмунде потребовали семь с половиной миллионов и 50 процентов суммы в случае перепродажи. Наверное, просто не хотели усиливать конкурента. Переход сорвался, с руководством «Боруссии» отношения испортились. Когда в чемпионате наступил перерыв на матчи сборных, Заммер неожиданно предложил мне сыграть за дубль.
— Ваша реакция?
— Отказался! День спустя вызвали в клуб, пропесочили. Я взорвался: «Вы меня в «Вердер» за пять миллионов не отпустили, а теперь предлагаете за дубль играть?!»
— Даже тогда не оштрафовали?
— Обошлось. Но выставили на трансфер и перевели во вторую команду. Дальше едем с ней на игру в Любек. Телефон в автобусе отключил, а то журналисты из всех немецких изданий постоянно названивали. Приезжаем на стадион, врубаю мобильник, на автоответчике сообщение: «Это Андреас Бреме. Перезвони».
— О, еще одна легенда. В финале чемпионата мира 1990-го Аргентине с пенальти забил победный гол.
— Да. В 2000-м он «Кайзерслаутерн» тренировал. Набираю Бреме, слышу: «Твой номер взял у Колера. Я и с ним поговорил, и с Ройтером — оба дали великолепные рекомендации. Приезжай, подпишем контракт».
— До «Кайзерслаутерна» вы так и не доехали.
— Хотя команда шла на третьем месте, я решил перестраховаться и включить в договор пункт: если вылетаем — ухожу свободным агентом. В первоначальном варианте контракта этот пункт был. А из финальной версии внезапно выпал. Я сказал: «Так не пойдет». Сел в машину — и прямиком во «Фрайбург», который тоже активно зазывал.
— Не смущало, что команда на предпоследнем месте?
— Был уверен — поднимемся. К тому времени моим агентом стал Рос Стынь. Канадец украинского происхождения, знает кучу языков — английский, немецкий, русский... На переговорах с руководителями «Фрайбурга», когда обсуждали бонусы, он настоял на двух пунктах. Первый — если не вылетаем из бундеслиги, получаю 250 тысяч марок.
— Второй пункт?
— За выход в еврокубки — еще 250 тысяч. Я толкаю Роса в бок, шепчу по-русски: «Ты офигел?! Какие еврокубки? Команда на 17-м месте!» — «Пусть будет». Так что вы думаете? Остается последний тур. Если побеждаем «Вольфсбург», которому уже ничего не надо, финишируем в шестерке и попадаем в Кубок УЕФА!
— С ума сойти. Выиграли?
— 4:1!
— И вам выплатили полмиллиона марок?
— Да! Финке был очень недоволен, узнав о двойном бонусе. Но куда деваться? Все в контракте прописано.
Торт
— Такого агента дай бог каждому!
— Он еще интересный фокус провернул. Изначально вписал в контракт фиксированную сумму выкупа — три миллиона марок. А у меня во «Фрайбурге» шло по восходящей. С первого же матча! Когда сыграли 1:1 с «Баварией», а я со штрафного забил Кану в «девятку». В дальнейшем тоже неплохо себя проявил. К зимнему перерыву команда уже была на десятом месте. Вдруг звонит Рос: «Завтра приезжаю, будем подписывать новый контракт».
— Это поворот.
— Я в растерянности. Во «Фрайбург» перешел в сентябре, сейчас декабрь — какой новый контракт?! При встрече Рос со смехом говорит: «Руководители клуба в таком восторге от твоей игры, что я их задурил. Сказал, что у тебя море предложений, в том числе из АПЛ. А для англичан заплатить три миллиона марок — да тьфу, семечки!»
— Боссы «Фрайбурга» поверили?
— Да! Предложили переподписать контракт. Мне прибавка к зарплате и еще пара миллионов марок в качестве подъемных. Фиксированная сумма выкупа увеличивается до пяти миллионов. И обещаю, что ближайший год никуда из «Фрайбурга» не уйду.
— Ай да агент. Снимаем несуществующую шляпу.
— До поры меня действительно там все устраивало. Команда молодая, дружная, играющая. Но потом возникли проблемы с Финке. Тогда во «Фрайбурге» он был царь и бог, шестнадцать лет клуб тренировал! Еще при переходе из «Боруссии» чуть насторожила его фраза: «У меня просьба — смени автомобиль. Возьми что-нибудь поскромнее».
— Что ж за машина у вас была? «Роллс-ройс»?
— «Порше». А Фрайбург — город маленький, в команде одна молодежь. Многие на «фольксвагенах» приезжали на тренировку, кто-то вообще на велосипеде.
— Грузины на чем?
— На «мерседесах». Ну, ладно. Если просит — продаю «порше», покупаю «мерседес». Только джип, «Брабус». Через год вышла новая модель «мерседеса» — SL. Стоил более 200 тысяч марок. Я не удержался, приобрел. Машины — моя слабость...
— Это мы поняли.
— Покупку не афишировал. На тренировки по-прежнему ездил на джипе. Домой возвращался, выкатывал из гаража SL, снимал крышу — и по газам. Чем хорош город Фрайбург — всё под боком. Страсбур, Цюрих, Милан...
— Благодать.
— Но Финке разнюхал про SL, при всей команде напихал: «Как ты мог в 24 года купить настолько дорогой автомобиль?!» Я огрызнулся: «Деньги мои. Что хочу, то и делаю». Финке взглянул как-то недобро. С того дня начал придираться по пустякам, реже выпускать в основе. А когда «Фрайбург» вылетел, вспомнил, что у меня солидный контракт. Сформулировал так: «Вот торт, мы не можем дать тебе самый большой кусок».
— Предложил упасть по зарплате?
— Да. Я отказался — и сел в запас. Долго мы бодались. Кончилось тем, что контракт расторгли, мне выплатили неустойку и я стал свободным агентом.
— Любовь к автомобилям — это еще и регулярные штрафы за превышение скорости?
— Нет! Погонять мог разве что на автобане, где никаких ограничений. 250-270 километров в час выжимал.
— Ощущения?
— Там скорость вообще не чувствуется. Дорога ровная, все летят...
— В России 250 дать нереально?
— Да ну что вы! У нас и дорог таких нет, и камеры теперь повсюду. 120 — предел...
Офшор
— Почему сорвался ваш переход в «Хартс»?
— Это целая эпопея... Контракт с «Ганновером» закончился. Звонит Скала: «Романов, новый владелец «Хартса», зовет главным тренером. Но я работать уже не хочу. Устал, буду отдыхать. А твой номер ему дал, в ближайшие дни с тобой свяжется».
— Связался?
— Через секретаршу. Прислали мне билет, полетел в Литву на переговоры. Первым делом Романов к какой-то бабушке повез...
— Что за бабушка?
— Знахарка. Как я понял — его старая знакомая. Осмотрела меня, проверила, вынесла вердикт — годен. Можно заключать контракт. Дальше в офисе Романова обсуждали условия. Он сразу: «Хочешь — на три года подпишем. Хочешь — на пять лет. Вписывай любой срок». По финансам тоже договорились. Но я взял время на размышление, вернулся в Германию. Тут звонок от агента: «Тебя «Болтон» приглашает».
— Заманчиво.
— Еще бы! Английская лига гораздо сильнее шотландской, «Болтон» в предыдущем сезоне занял шестое место, стартует в Кубке УЕФА. Понятно, и зарплата там больше. Агент говорит: «Сэм Эллардайс в тебе лично заинтересован. Я с его сыном дружу, он тоже агентским бизнесом занимается, почти все трансферы в клуб идут через него...»
— Красота.
— А Романов мне на прощание сказал: «Вов, ты уж поскорее определись. Я хочу, чтобы в «Хартсе» русскоязычные пацаны играли — ты, парочка литовцев. Подпишу с вами контракт и потом возьму тренера». Но меня что смущало?
— Что?
— У Романова тогда было три клуба — «Хартс», «Каунас» и белорусский МТЗ-РИПО. Налоги в Великобритании высокие — 40 процентов. Чтобы сэкономить, мне предложили подписать контракт с «Каунасом». В «Хартс» перешел бы на правах аренды, а зарплату вообще получал бы через какой-то офшор. Услышав это слово — офшор — я чуть сознания не лишился. Привык, что в Германии все четко, прозрачно, никаких мутных схем.
— Так что решили?
— Отправился с «Болтоном» на сбор в Швейцарию. Романову ничего не сказал. Пару раз мне звонили из «Хартса» — трубку не поднимал. Через неделю полетели на какие-то острова, сыграли контрольный матч. Команда слабенькая, мы победили 7:1, я три забил, в том числе со штрафного в «девятку». Эллардайс в восторге: «Супер! Мы тебя оставляем. Делай прививку и в воскресенье летишь с нами в Сингапур».
— Там что?
— Коммерческое турне. Шлепнули мне прививку, я вернулся в Ганновер за вещами и... Все!
— Что «все»?
— «Болтон» пропал. Дней пять никто из представителей клуба не отвечал на звонки. Наконец набирает мне агент: «Англичане какую-то пургу несут. Мол, твой отец связан с русской мафией, поэтому контракта не будет». Я в шоке. Ну какая мафия?! Что за чушь?
— А дальше?
— Звоню Романову — и слышу: «Ты издеваешься?! Исчез на две недели, трубку не снимаешь. Я уже назначил тренера — португальца, он своих игроков взял». У меня в последний момент и в «Панатинаикос» переход сорвался...
— В те же дни?
— Раньше. Прилетел в Афины, пообщался с тренером, руководством. Вроде все в порядке, вот-вот должен подписать контракт. Вдруг говорят — сделка отменяется. Время спустя знакомый грек шепнул: «Ты не перешел в «Панатинаикос» из-за того, что твой агент попросил огромную комиссию — около миллиона евро». А мне-то ни словом не обмолвился...
— Осенью 2005-го вместо Соединенного Королевства вы очутились в Ярославле.
— Когда варианты с «Болтоном» и «Хартсом» отпали, до закрытия трансферного окна оставалось полторы недели. В Европе все уже укомплектованы, до зимы сидеть без команды не хотелось. Через брата вышел на Долматова, у которого в «Черноморце» начинал. Олег Васильевич тренировал «Шинник», сказал: «Приезжай».
— После Европы — большой контраст...
— Да, но я знал, на что иду. Поселился на базе, в свободное время выходили с юным Песьяковым на поле, Серега вставал в ворота, и я наносил удары с разных точек. Уже тогда было видно — классный вратарь растет. Через два с половиной месяца сезон закончился, и я уехал в Грецию.
Премиальные
— Когда Егора Титова на год дисквалифицировали из-за допинга, «Спартак» с подачи Скалы пригласил вас. На какие условия?
— Зарплата, как у Титова, — 50 тысяч долларов в месяц. Подъемные — 800 тысяч. Но в тот момент возвращаться в Россию желанием не горел. Было какое-то предубеждение, что скрывать... В голове еще сидела история с отцом. Да и жена руку приложила. Отговаривала изо всех сил. А главное, позвонил Рангник, в «Ганновер» позвал. Я решил не дергаться, остаться в бундеслиге.
— Зарплата в «Ганновере» была больше, чем в «Спартаке»?
— Примерно такая же. Плюс премиальные — 5 тысяч евро за каждое очко. Матч выиграли — у тебя пятнашка. До этого в немецких клубах была другая система бонусов.
— Какая?
— Просто появился на поле в стартовом составе — уже 10 тысяч марок капнуло. Вне зависимости от результата. В случае победы еще столько же. Но потом немцы поняли, что выгоднее платить исключительно за набранные очки.
— Раз уж о премиальных заговорили — самые памятные?
— Это в «Боруссии» — за победу в Лиге чемпионов. Основе дали по 500 тысяч марок. Запасным — по 250. Точнее, так. Если вышел на замену до 70-й минуты — получаешь полную сумму. Если после 70-й — 50 процентов. А тем, кто оказался вне заявки на финал, включая меня, заплатили по 150 тысяч.
— С Рангником в «Ганновере» сколько отработали?
— Чуть больше месяца. Через пять матчей его уволили, назначили Эвальда Линена. Я сразу понял, что ничего хорошего меня не ждет.
— Это почему же?
— Еще во «Фрайбурге» у меня были стычки с Абдером Рамданом, французом арабского происхождения. Неприятный тип. На тренировках грязновато играл, мог сзади подкатиться. А его слегка тронешь — орет как резаный. Дошло до того, что перестал с ним здороваться. Он на дочке Линена женился. Когда тот «Ганновер» принял, первым делом в помощники взял Рамдана...
Сборная
— Вы сказали: «Со сборной у меня не сложилось». Почему?
— При Романцеве там играли спартаковцы. Мостовой, Карпин, Цымбаларь, Аленичев, Титов. А если учесть, что в полузащите могли еще выйти Семак, Радимов, Хохлов и Смертин, то сами понимаете — при такой конкуренции у меня было мало шансов. Романцев дважды вызывал на сбор, и оба раза я даже в заявку не попадал.
— Никаких объяснений?
— Абсолютно. Олег Иванович не разговаривал с футболистами по душам. Просто на базе вывешивался список — кто готовится к матчу, а кто вне заявки. Я-то при Скале в Дортмунде уже в основе играл. Конечно, переживал, что катаюсь впустую туда-сюда и могу из-за этого потерять место в составе «Боруссии». И вот пришел очередной вызов в сборную. Накануне я травмировал голеностоп. Клубные врачи посоветовали никуда не лететь, подлечиться.
— Так и поступили?
— Да. Сборная проводила матч в среду, «Боруссия» — в субботу. Я успел восстановиться, отбегал 90 минут. Наутро позвонил Гершкович, помощник Романцева: «Почему ты в сборную не поехал, а за клуб через два дня сыграл?» Я на врачей сослался. Ну и добавил на эмоциях: зачем вообще к вам приезжаю? Чтобы в самолете бизнес-ланч скушать и футбол с трибуны посмотреть? Но я же не турист... Больше не вызывали.
— Вы показывали фотографии — мы поразились, в какой форме держат себя 51-летний Бобич и 56-летний Ройтер. Звезды 90-х.
— Великие немцы из 90-х в полном порядке. Все подтянутые, подкачанные, следят за питанием. На них написано — каждый день спортзал. Это у нас человек может закончить, и через два года пузо висит. А как бразилец Роналдо выглядит — вы обратили внимание?
— Трудно не обратить.
— Это же ужас!
— Адриано ненамного лучше.
— Ну, у него-то еще в «Интере» были постоянные проблемы с весом. Понятно, что потом раздуло! Вот у меня тоже всегда были вопросы по весу. Склонен к полноте. А кому-то даже следить не надо. Если бы я сейчас в зал не ходил, весил бы 120.
— А так сколько?
— 99! При том, что занимаюсь каждый день!
— Как быть?
— Сейчас у меня задача — чуть-чуть поменять питание. Докторской-то колбаски хочется! С чесночком. А если еще батон горячий... Шаурму я люблю, да с лавашиком!
— Знакомая история.
— Ничего, скоро за себя возьмусь. Еще в бассейн начну ходить. Был период, я перешел на мясо, рыбу и салаты. Активно занимался в зале.
— Итог?
— За месяц ушло пять кило!
— Что ж не продолжили?
— Поехал за границу. А там булочки, спагетти, могетти... Коктейли с зонтиками...
— Сразу «плюс десять»?
— Нет. Вернул те же пять. Но скоро у меня будет 90!