РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Он ускользал от нас годами. Сколько раз наведывались в Петербург – столько его не оказывалось в этом городе. Звоним как-то: "Максим, готовы поговорить?"
– Давайте! – показалось, даже обрадовался Сушинский.
– Куда подъехать?
– Та-а-к… Завтра, 20-00. Дубровник.
Мы качали заслуженными головами. Вот опять – "Дубровник"…
Но сейчас Сушинский от нас не ушел – мы бродили по двум его автосалонам на питерской окраине, поражаясь размаху. За спиной какие-то тарелки из бронзы, возвращавшие к красивому прошлому. На каждой – "Су-33".
– Что у нас со временем? – поинтересовались, раскладывая листочки с вопросами.
– Полчаса-то есть…
Мы вздрогнули.
Но это Максим Юрьевич снова пошутил. С непроницаемым лицом.
КОКОРИН
– На службе вы каждый день?
– Да, с девяти утра. Три раза в неделю до работы посещаю тренажерный зал. В понедельник и пятницу по вечерам – хоккей. Играю с друзьями.
– Видим, держите себя в форме.
– Пытаюсь. Но какая там форма…
– Главное – не растолстели.
– Так жена красивая! Надо следить за собой, расплываться не хочется. Да и сотрудники у меня подтянутые, спортом занимаются.
– Многие спортсмены открывали рестораны. Потом говорили о главном подводном камне – воровстве персонала. Главный камень в вашем бизнесе?
– Да тот же самый! Если не контролировать процесс – сразу начинается воровство.
– Что можно похитить из автосалона, кроме телевизора в холле?
– Как что? Запчасти! Масло! Крупных краж не было, по мелочи. Служба безопасности все прекратила. В основном тырили старые запчасти, которые снимали для страховых компаний.
– С вами пытались бороться неспортивными методами?
– Если вы о "наездах" – нет, не было. Думаю, имя все-таки сыграло роль. Это моя "крыша". Другой не надо.
– Кажется, вы лично перегоняли машины из Европы?
– Не сам же за рулем. Вот "бомбить" в 90-е приходилось. Слава богу, без ЧП. Я выбирал людей, которые дурного не сделают. Если стоят два-три парня – понятно, подсаживать не стану.
– Кто-то вас узнавал?
– Смеетесь? На СКА тогда ходило по триста человек!
– Первый хоккеист, который приобрел у вас автомобиль?
– Уф… По-моему, Радулов.
– А последний?
– Кто-то из молодежи ЦСКА.
– Кокорин у вас покупал легендарный "Мерседес" за 12 миллионов?
– Так он же не взял его!
– Как так?
– А вот не взял. Вы же раздули историю…
– Мы не раздували.
– Ну, не вы. Пресса. Кокорин испугался.
– Что вам сказал? "Извините, Максим, не готов?"
– Приблизительно. "Шум поднялся, пока вообще не буду покупать машину…" А нам этот "Мерседес" пришлось отдавать с большим минусом. Шел-то по спецзаказу.
– Часто с подобными кульбитами встречаетесь?
– Да.
– Как бороться?
– А никак. Есть ликвидные машины – за которые не боимся. Вот с "заказными" тяжело. Эксклюзивные цвета, салон особенный, дорогая комплектация. За такие лучше брать предоплату.
– Самая дорогая машина, которую вы продавали?
– Видели у входа серебристый? Это G-класс, 4х4. 20 миллионов рублей. Огромный автомобиль, как дом на колесах.
– Наверное, не первый день стоит.
– Этот долго будет стоять!
– Жалеете, что связались с таким?
– Нет. Рано или поздно появится покупатель. Одну такую машину уже продали, уйдет и вторая.
– Мы слышали, в кризис продажи дорогих автомобилей выросли.
– Ну нет. Враки! Если кризис – ничего не продается. Правда, у нас был момент, когда все сметали. Продолжалось это полгода, пока цены держали на уровне 40 рублей за евро. А он взлетел уже до 80. Вот тогда наш склад опустел полностью. Я такого сроду не видел.
– Вы процветаете? Это слово уместно?
– Вполне. Сейчас планируем расширяться, еще один салон строим.
– Ваши нынешние заработки сопоставимы с хоккейными?
– Немножко превосходят.
– У вас заготовлен ответ для приятелей, которые просят солидную скидку?
– "Да, пожалуйста. Welcome!"
– Всегда делаете?
– Разумеется. Но не спрашивайте, какую именно. А то все будут просить столько же. Сразу перестану процветать. Но есть маржа, больше которой мы дать не в силах. Чтоб в минус не уйти.
– Работать в хоккее вам сегодня совсем не хочется?
– Иногда хочется! Но…
– Но?
– Я понимаю, сколько это времени будет отнимать. Придется забросить салон. А если хозяин на месте, то и коллектив ведет себя иначе. Везде так.
– Но вы же занимали какую-то должность в фарм-клубе СКА. Даже на лавке стояли.
– Тогда проблема возникла – старого тренера убрали, нового не назначили. Кому-то надо ехать с командой! Решили, что отправлюсь я. Отработал четыре гостевых матча и два домашних.
– Впечатления?
– Мне очень понравилось тренировать молодежь. Главное, выступили неплохо. Одного паренька предыдущее руководство собиралось выгонять – а я отыскал ему место. В большинстве дал поиграть. Так он за поездку больше всех назабивал, шесть голов.
БАРДИН
– Геннадий Цыгуров вспоминал в последнем интервью ваши слова о самом себе: "Ну какой я мастер? Все у меня за счет цап-царап…"
– Чему вы удивляетесь? Так и есть. За счет сердца и желания. Столько было ребят талантливее и техничнее меня!
– Кто первый приходит на ум?
– Андрей Субботин. Да полно таких! Просто в хоккее два типа людей. Одни могут играть, другие – тренироваться. Вроде все получается, а как стресс, надо исполнить на скорости – теряются. Повторить не могут то, что умеют.
– Есть хоккеист, про которого можете сказать – "характер сильнее, чем мой"?
– (После паузы.) Нет. Хотя… Пожалуй, Олег Ореховский.
– Интересный выбор.
– Я им восхищался! Даже когда играли в одном клубе, на тренировках не уступали друг другу. Вот у меня такое соперничество в крови. Ненавижу проигрывать! Сейчас в нашей любительской команде я главный ветеран. Но и там каждое поражение – трагедия.
– Как хоккеист, отжали себя на сто процентов?
– Конечно! Говорю же – у меня нет суперталанта, филигранной техники, мощного броска… Брал игровым мышлением. Умением открыться, которое приводило в ту точку, куда секунду спустя прилетала шайба. Подворотная игра – вот моя стихия.
– Кого из знаменитых вратарей часто огорчали?
– Гашека. Как ни странно, забивал ему регулярно – что в сборной, что в "Спартаке". Помню, в Москве в решающем матче плей-офф попал в ближнюю "девятку". СКА выиграл и вышел в четвертьфинал. Позже выяснилось, что для Гашека эта встреча оказалась последней не только за "Спартак", но и в карьере.
– Еще ваша фраза: "Не Ржига виноват в том, что мне пришлось уйти из СКА. Настаивал другой человек". Касатонов?
– Без понятия!
– Нам казалось, вы знаете, о ком говорите.
– Нет, я не в курсе. Может, со временем всплывет?
– Для вас та ситуация – до сих пор заноза?
– Честно? Да. Могли бы сказать: "Максим, ты в возрасте. 1 сентября отыграй последний матч в Питере, мы тебя проводим". Я бы согласился, поверьте! С удовольствием!
– Прямо "с удовольствием"?
– Ну, без удовольствия. Но согласился бы – точно.
– Тот год познакомил вас со словом "депрессия"?
– Нет. Просто обидно, что в СКА поздно приняли решение. Объявили бы о расставании в конце сезона, когда клубы только приступают к комплектованию. Тогда без проблем нашел бы команду, поехал бы туда, где действительно нужен, на конкретное место. В Уфу же позвали, когда костяк был сформирован. У тренера началась "лихорадка". Вроде и меня надо ставить, и сыгранные звенья разбивать не хотелось. Вот и пошло наперекосяк… А если говорить о депрессии, в этом смысле самый тяжелый период был в "Авангарде". Как-то, отыграв три матча подряд без очков, едва с хоккеем не закончил.
– Вы серьезно?
– Да, переживал страшно! Игра вообще не шла, не мог ни забить, ни отдать. Но потом научился бороться с такими вещами.
– Каким образом?
– После тренировки оставался на площадке, работал дополнительно. А еще выходил на один матч за вторую команду. Там-то все получалось, сразу уверенность возвращалась. Уже и в основе легче.
– Никто из работавших с вами не остался равнодушным. Экс-президент "Авангарда" Анатолий Бардин нам рассказывал: "Максим – интересный! Невероятно щепетильный в денежных вопросах, все пересчитывал до копейки". Неужели могли обмануть?
– Думаю, он не то имел в виду. Я не пересчитывал каждую зарплату – но всегда бился за сумму контракта.
– Самый памятный торг?
– Даже не торг, а ситуация, при которой подписал новый контракт. В Омске, на банкете после чемпионства. Погуляли с командой, затем меня с женой в кабинет директора отвел губернатор Леонид Полежаев. Час сидели, общались, пили вино.
– Торговались?
– Я так относился к Леониду Константиновичу, что услышал от него: "Вот столько!" – и торговаться не стал. Понял, что больше ничего не надо.
– Цифра в том контракте была прописана для тех времен громадная. Озвучим?
– Три с половиной миллиона долларов в год.
– Самая веселая история, которую мы знаем про Бардина – работал он спасателем. Как-то всплыл утопленник, так юный Анатолий Федорович багром тащил его к противоположному берегу. Будто случилось это на соседнем участке.
– У нас-то с Бардиным особо веселых историй не было. Единственное, что вспоминаю – выходит он на лед в Магнитогорске с сигарой. Еще и нам раздает. Я в шоке: "Федорович, это что за тема такая?" Прессу старались в плей-офф не читать, а у них, оказывается, целая перепалка была с Величкиным. Вот Бардин мне и рассказал, что Геннадий Иванович на какой-то пресс-конференции извлек сигару: "Выкурю ее в Омске. Когда станем чемпионами!"
– Забавно. После была в вашей жизни хоть одна сигара?
– Когда выигрывали что-то – нам приносили в раздевалку. На всю команду. Я пробовал, но табак совершенно не мое. Выпить еще могу, а это…
– Бардина когда встречали в последний раз?
– Весной, в Баден-Бадене. Может, за месяц до смерти.
– Проездом оказались?
– Мы с женой обожаем путешествовать по Европе. Были в тех краях – ну как не заехать?
– Знали, что плохи его дела?
– Рак желудка обнаружили лет двенадцать назад. Бардин постоянно летал в Баден-Баден, проходил курсы реабилитации. Выглядел нормально, беды ничто не предвещало.
КРИКУНОВ
– У вас мизинец сломан, как у Сергея Федорова. Тот нам объяснял: "Это я все время получал на вбрасывании". Вы – тоже?
– Нет, у меня своя история. Играли в "Юбилейном", в углу по рукам дали. Чувствую – перчатка как-то странно сидит, не держится. На лавке снимаю. Мизинец в другую сторону смотрит. Ребятам показываю – тех чуть не стошнило. А доктор Орлов не растерялся – чик! Вывернул, поставил на место.
– Доиграли до конца?
– Замотали – доиграл. Со мной докторам было легко. Знали – Сушинский терпит любую боль. Видимо, болевой порог очень высокий. Шился всегда на живую. Самое страшное для меня – глотать резиновую кишку. Когда надо посмотреть, что с желудком. Вот это действительно кошмар!
– Шрам у вас под глазом – о чем память?
– Играли в Самаре. Я выходил в "ноль", а хоккеист по фамилии Мухин рубанул клюшкой наотмашь. Немножко некультурно с его стороны, хм.
– А вы?
– Я-то гол забил. И поехал зашиваться, оставляя кровавую дорожку на льду.
– Овечкин вспоминал, как впервые нос сломал. Сидел на лавке, снял маску. Билялетдинов заметил: "Надень немедленно! Вдруг шайба прилетит!" Не успел договорить – тут же прилетает.
– А я в первый раз в детской команде снял маску – и зубов недосчитался. У вратаря нашего сломалась, отдал свою со стеклом. Сразу вынесли два передних. Уже коренные были. Мама ужаснулась: "Все, завязываем с хоккеем!"
– Даже такую боль легко перенесли?
– Да какая там "боль"? Секундное дело! Вжик – и все. С коленями у меня проблем не было, а вот бицепс как-то пополам разорвали. Клюшкой попали. Бицепс состоял из двух частей. Посередине дырка. Ни сжать руку, ни удержать в ней что-то. Но восстановился быстро. Я и со сломанной ногой играл! Не зная об этом…
– Что за история?
– 2002 год, финал с "Магниткой". Третий домашний матч, 0:2 в серии. Второй период, выкатываюсь один на один, Гловацкий наотмашь лупит по руке. Но я момент прочитал, отдернул – и весь удар пришелся на ногу. В то место на голеностопе, где шнуровка. Так еще период отыграл!
– Забили?
– Три! Отвезли в больницу, сделали снимок: "Все нормально". Утром встаю – всю ногу раздуло! Тут доктор заглядывает: "Максим, извини. Вчера они не увидели. А теперь снимок высох, у тебя перелом…"
– Поражали вас хоккеисты – казалось, нереально выйти в таком состоянии на лед, а они все равно выходили?
– Было.
– Кто?
– Я! Да сколько раз! Врачи говорили: "Сушинского не надо спрашивать. Если способен до льда дойти – сыграет".
– Владимир Крикунов в этом усомнился.
– Что-то сказал?
– Ну как же? Нам и говорил – про матч плей-офф в Тольятти: "Сушинский не так прост. Шайба отскочила от штанги, чуть-чуть задела лицо. Максим: "Ой, голова кружится, играть не могу". А потом выяснилось – у него уже были билеты в Эмираты куплены".
– Ничего себе – "чуть-чуть"! Мне в затылок прилетело! Упал сразу, на лавку вынесли. Я даже не помнил, с каким счетом матч закончился.
– Владимир Васильевич – фантазер?
– Да какой! Проиграли мы, вылетели из плей-офф. Ему обидно. Вот и вывернул ситуацию таким образом. Наверное, еще потому, что мы с ним тогда поссорились немножко. Никаких "билетов в Эмираты" у меня не было. Мне же через неделю пришлось ехать в сборную, которую Крикунов и возглавлял.
– Из-за чего поссорились?
– Возникли разногласия по игре. По составу. По объему нагрузок.
– Вы же тогда выступили в "СЭ": "Не в обиду Владимиру Васильевичу – при нем в "Динамо" не останусь. Не могу тренироваться так, как он требует". Баллонами вас изводил?
– Да баллоны для меня – самое простое! Рассказываю: когда прошел Кубок европейских чемпионов, мы с Крикуновым при всей команде договорились, как будем дальше тренироваться. Кубок взяли на одном дыхании. Следом восемь побед подряд. И тут – по новой… Мы наверху таблицы, все хорошо. Про договоренности можно забыть.
ЯГР
– Однажды Валерия Белоусова спросили – чем поражал в Омске Ягр? Тот подумал-подумал: "Размером задницы. Не понимаю, как он джинсы-то натягивает?!"
– Это в точку! Знаете, какое прозвище было у Ягра?
– Какое?
– "Жопа"! Ха!
– Как мило. Кто дал?
– Да мы с Рябым (Дмитрием Рябыкиным. – Прим. "СЭ") и дали.
– Еще чем удивлял?
– Человек не тренировался с командой. Балду пинал, ничего не делал. Зато потом оставался на льду и работал еще час. Грубо говоря, сам с собой.
– Почему так?
– Это и для меня загадка. Может, скучновато ему было с нами? Интереснее свои упражнения отрабатывать?
– С кем-то подружился в "Авангарде"?
– Общался со всеми нормально. Но трудно дружбу и хоккей совмещать с любовью к казино. Никто ж с ним в ночное не пойдет. А Ягр легко зависал до утра.
– Вы через любовь к рулетке прошли?
– Мог взять сто долларов, осмысленно пойти их проиграть. Чтоб убить время или получить удовольствие. Никакой тяги не ощущал.
– В Праге всякий мог указать казино, где Ягр проводит ночи.
– Сейчас уже все. Завязал.
– В казино от напитков он воздерживался? Выхлопа на утренней тренировке не чувствовали?
– Даже к пиву не прикасался. Лишь раз видел его со спиртным – какой-то выходной проводили вместе. В омском клубе Ягр взял бейлис.
– Человек в 45 лет еще играет. О чем думаете? "Как можно так любить деньги"?
– Да при чем здесь это? Он фанат хоккея, любит только его!
– Вам не жалко Яромира?
– Так он здоровенный какой! Что ж его жалеть? Не думаю, что мучается. Хотя и деньги наверняка важны. Большую часть заработанного оставил в казино, это факт. Надо компенсировать.
– Как же ваш "Авангард" во главе с Ягром умудрился проиграть в Москве "Динамо" 0:11?!
– Бывают матчи, когда залетает все. Ни Маракл, ни Соколов, заменивший его уже в первом периоде, не выручили. Плюс судьи начудили, обложили удалениями. Мы постоянно играли в меньшинстве. Врезался в память эпизодик – пропускаем очередной гол. Арбитр едет смотреть видеозапись. А затем с таким ликованием показывает на центр, словно он и забросил шайбу. Если б в ту секунду еще от восторга завизжал, я бы не удивился, честно.
– Ягр болезненно отреагировал на разгром?
– Философски. Это ж плей-офф, некогда зацикливаться на поражении. Отыграли и забыли. Ягра гораздо больше разозлило, что перед матчем из раздевалки кто-то умыкнул его клюшки.
– С концами?
– Естественно. А делают их Яромиру по спецзаказу. Запасные в Омске хранились, здесь же пришлось играть обычной. Правда, недолго. После первого периода горели 0:6, все стало ясно, и Белоусов отправил в раздевалку троих. Нас с Ягром и Андрея Назарова, которому Шанцев за час до игры передал привет: "Будет драка – сдам в милицию!"
– Кого Назаров на ваших глазах особенно лихо поколотил?
– В игре с "Ак Барсом" Пережогин сравнял счет и получил в спину от Каспарайтиса. Так Назаров тут же с ним разобрался. Навтыкал будь здоров, Каспер лежал на льду и не сопротивлялся. Понимал – бесполезно.
– Назаров и в Ярославле побоище устроил.
– Там была массовая драка, даже Соколов поучаствовал. Хотел вытащить со скамейки запасного вратаря "Локомотива". Пацан совсем молоденький, испуганный. Макс его на лед тянет, а с той стороны тренер вцепился руками и держит. Смех и грех. Еще комично смотрелось, как Костя Маслюков схлестнулся с невысоким канадцем из "Шеффилд Стилерс".
– Это что ж за турнир?
– Континентальный кубок. Был такой в 90-е. В "Шеффилде" одни канадцы играли. Маслюков сам росточка небольшого, сгреб парня в охапку, начал охаживать кулаками. В итоге из-за двух малышей полыхнуло, стенка на стенку.
– Мы слышали, Игорю Никитину в тот вечер нос свернули. А вам досталось?
– Бог миловал.
– Нокаут в вашей жизни был?
– Целых два. Первый на совести арбитров. Сейчас-то, если мордобой, они не вмешиваются – пока кто-то не упадет. А тогда сразу пытались разнимать. В Череповце вдвоем обхватили за руки во время драки с Андреем Дылевским. Тот увидел "свободную кассу", ка-а-а-к вломил! Судьи меня бросили, погнались за Дылевским. А я в отключке на лед осел.
– Второй нокаут?
– Это Андрей Пчеляков удружил. Я рванул за шайбой в зону, а он на синей линии незаметно выставил локоть. Поймал на встречном движении – и в голову. Вдобавок затылком об лед шмякнулся. Очнулся в раздевалке. Месяца два восстанавливался.
– Были провалы в памяти?
– Нет. Вот в Тольятти дважды частичная амнезия случалась. Про эпизод с Крикуновым рассказывал. В другой раз на раскатке со своим же игроком столкнулся. Шлем слетел, я снова ударился об лед затылком, потерял сознание. После матча привезли из больницы к автобусу. Спрашиваю ребят: "Счет-то какой?" – "Выиграли. Ты две забил. Что, не помнишь?"
– А вы?
– Не сразу сообразил, что прикалываются. Когда у тебя куча сотрясений, много уже не надо. Любой удар в голову – и все, выключаешься.
– Линдрос завязал с хоккеем после семи сотрясений. Сколько у вас?
– Шесть.
– Когда-то в Омске одного из нас отвели к целительнице по имени Бася. Говорят, к ней заглядывали многие хоккеисты, в том числе вы.
– Ну откуда вы об этом знаете… Она действительно творила чудеса, помогала ребятам после сложнейших травм. Но в команде на такие темы не откровенничали. Табу.
– Вас-то к ней что привело?
– Если вкратце – межпозвоночная грыжа. Столько со штангой работали, что организм не выдержал. Лет пять мучился, пока не посоветовали эту волшебницу. Через полгода был как новенький. Спина с тех пор не беспокоит. А доктора, которые изначально настаивали на операции, сделали МРТ и ахнули: "Так не бывает! Куда грыжа подевалась?!" Вот и думайте – бывают ли чудеса?
ГЕРСОНСКИЙ
– Вы ведь осенью 2003-го собирались покинуть "Авангард".
– Меня уже выгнали, я вот-вот улетел бы из города. Но в последний момент убрали Герсонского – и подписали Белоусова. Все решили пять минут! Уйти должны были Капуш, Бердников, Макс Соколов и я. В итоге меня с Соколовым оставили.
– Герсонский – персонаж своеобразный.
– Такого тренировочного процесса я не видел никогда. Уж насколько терпелив, тренироваться могу до помутнения – но это воспринять был не в силах…
– Что именно?
– Четыре тренировки в день. Два раза зал и два раза лед. Я приходил в 8 утра в раздевалку и в 8 вечера уходил. Куда-то уезжать из дворца смысла никакого. Мы спали прямо в раздевалке.
– На полу?
– В массажных креслах.
– Поговорить с ним пытались?
– Втолковывал ему: "Вот чего ты этим хочешь добиться? Мы лучше играть не станем, если просто живем во дворце. Интереса к хоккею уже никакого – ни к тренировкам, ни к игре…"
– А он?
– Отвечал: "Я так тренировал". Молодежи, может, и нужны такие нагрузки.
– Вы полагаете?
– Почему нет? Но лет до двадцати. Дальше ни к чему. Сейчас все профессионалы, заставлять работать дополнительно никого не надо. Народу много, команд мало. Халтуришь – тут же другого найдут.
– После с Герсонским встречались?
– Как-то видел. Не поздоровались. Вот, вспомнил историю про него. Первый сбор в Болгарии. Герсонский все твердил, что "кошу".
– Был повод?
– Пульс маленький. Мне смешно: "Поймите, пульс у меня не из-за того, что дурака валяю. Чистая физиология. Если меньше пульс – значит, я быстрее восстанавливаюсь и могу дольше играть". Но с Герсонским спорить бессмысленно: "Нет!"
– Ничего не докажешь?
– Ладно, отвечаю. Давайте эксперимент устроим. Как раз в тот момент через барьеры скакали. Предлагаю: "Прыгаю я и любой из ваших молодых. Проверим, кто за минуту больше прыжков сделает и у кого какой пульс будет".
– Как интересно.
– За минуту я прыгнул сто раз, молодой – восемьдесят. У меня пульс 120, у того – 180. Я говорю: "Ну и кто "скосил"? Вы видите?"
– Герсонский что?
– Ничего не ответил. Потом продолжилось: "Ты косишь…"
– Поразились, насколько быстро ему удалось развалить классную команду?
– Не то слово! В Омске был уже сложившийся, но управляемый коллектив. Дружный, никакой дедовщины. Новичков принимали тепло. В том числе молодежь, которую привел Герсонский. Пережогин, Курьянов, Попов, Таратухин – ребята играющие, тянулись к нам. Этой команде нужен был руль, который просто указывал бы направление. И не мешал. Даже игроков расставлять не требовалось. Зачем – когда есть готовые звенья? Наша тройка с Затонским и Прокопьевым стабильно приносила результат. Если в одном матче не забили – еще ж не повод все ломать, согласны?
– Разумеется.
– Но Герсонский почему-то считал иначе. Задергал нас. Ко мне изначально был настроен предвзято: "Сушинский – говно!" Каждой репликой это подчеркивал.
– Что им двигало? Желание самоутвердиться за ваш счет?
– Не исключено. Хотя стал бы мне другом – наоборот, дольше бы проработал в "Авангарде".
– Тренеру с вами было легко подружиться?
– Если б он захотел – без проблем. К примеру, с Цыгуровым на первых порах тоже не все было гладко. Еще и пресса поддавала жару. А Геннадий Федорович вызвал к себе, хорошо пообщались. "Ну что, Максим, работаем?" – спросил в конце разговора. – "Да, конечно", – ответил я. Пожали руки. И вплоть до его ухода из "Авангарда" отлично ладили.
– После Цыгурова команду возглавил легендарный Иван Глинка.
– С ним забавный случай связан. В те времена дома мы почти не проигрывали. А тут два поражения подряд! Дальше поехали в Новокузнецк, кажется. Накануне матча Глинка собрал в номере тренерский совет, куда входили шесть хоккеистов – Патера, Прохазка, Панов, Рябыкин, Прокопьев и я. Сели. Иван обвел взглядом: "Что будем делать?" Кто-то подал голос: "Надо улучшать игру в большинстве. Может, поменять что-то…" Глинка покачал головой: "Неправильный ответ". Вытащил из-под стола бутылку водки, рюмки. Разлил.
– Всем?
– Ага. Произнес с торжеством: "Будем пить! Нужно выкинуть из головы неудачи, перезагрузить мозги…" Хлопнули и разошлись по номерам. На следующий день победили 7:0.
– Петр Воробьев заявил Николишину: "Ты виноват в том, что ты есть". Самое нелепое, что от тренера слышали вы?
– 2004 год, чемпионат мира. Последний для Тихонова в качестве главного тренера сборной. Он уже был в возрасте, частенько путал игроков. Как-то напихал мне. Белоусов, помощник, вступился: "Виктор Васильевич, Максим ни при чем. Другой ошибся!" Тихонов на мгновение задумался. Потом махнул рукой: "Да какая разница? Будем считать, что виноват Сушинский…"
– А вы?
– Промолчал. Я никогда не пререкался на площадке с тренерами. А уж с Тихоновым – тем более.
– Был еще в вашей жизни памятный чемпионат мира. 2000-й, Санкт-Петербург. Александр Кожевников рассказывал нам: "Вот там хоккеисты гуляли так гуляли. Некоторые в Москву улетали расслабиться!" Надо думать, не вас имел в виду?
– Это точно.
– А кого?
– У Кожевникова и спросите. Могу лишь сказать, что я был среди тех пяти игроков, которые безвылазно сидели на сборе в Ольгино.
– Тренируясь каждый день?
– Ну, тренировались-то все, никто не опаздывал. А что творилось ночью, не знаю. Когда меня включили в заявку на турнир, не сомневался – золотая медаль уже в кармане. По именам состав у нас был потрясающий, кучу звезд из НХЛ пригнали. И 11-е место…
– Якушев, главный тренер сборной, с вольницей перегибал.
– Просто не справился с этими звездами. То ли не смог, то ли не захотел, понадеявшись на их профессионализм.
– А кто бы справился? Белоусов?
– Вряд ли. Удержать игроков в узде под силу только суровому человеку. Такому, как Билялетдинов, например. Хотя в Питере он входил в штаб Якушева. Не спасло.
– После хет-трика в первом матче с Францией вы неожиданно очутились в запасе. Из-за того, что дозаявили Яшина. Что вам Якушев тогда сказал?
– Ничего. Вообще никаких объяснений.
ЮДИН
– В клубах НХЛ накануне сезона новички скидываются и оплачивают ужин. В Россию традиция перекочевала?
– Да. Вместе с американским юмором. Теперь у нас тоже могут кроссовки прибить к полу, шнурки подрезать, майонез в башмаки плеснуть. Помню, на сборе в Финляндии организовали командный ужин. Серега Гусев явился в модных туфлях из крокодиловой кожи. Я спросил: "Живем в дыре. Куда вырядился-то?" Да вот, отвечает, купил в Штатах, не надевал ни разу. Хочу выгулять.
– И что?
– "Выгулял". Кто-то из молодых залез под стол, намазал ботинки горчицей. Гигантское пятно осталось. Но Гусев не обиделся. А в "Ак Барсе" на таком же мероприятии другой хоккеист отличился. Заказал коньяк "Луи XIII" по цене три тысячи евро за бутылку. Налил в рюмку, сверху колу плеснул. Леха Морозов за голову схватился: "Ты что?! С колой мог бы и "Белый аист" смешать…"
– Вы "Луи XIII" пробовали?
– Один раз. В Омске сидели в компании. Знакомые болельщики рассказали, что "Авангард" подписывает Александра Юдина. Рябыкин не поверил. Поспорили на бутылку "Луи XIII". Когда через пару дней клуб официально объявил о переходе, Димка в ресторане проставился. Я к коньяку равнодушен, но тут не удержался, пригубил. Мягкий, приятный на вкус. Даже мне понравился. Потом для сравнения обычный "Хенесси" открыли – небо и земля.
– Почему Рябыкин не верил?
– Да никто представить не мог, что Юдин у нас окажется! Сколько стычек у него было с игроками "Авангарда"! С тем же Рябыкиным рубились из года в год. Весь Омск Юдина недолюбливал. И вдруг на тебе…
– Руководство не обсуждало с лидерами приобретение тафгая?
– Нет. Поставили перед фактом. Но Юдина в коллективе нормально приняли, старые обиды не вспоминали.
– Когда-то вы готовы были драться с ним после игры, клюшкой ему желали приложиться по шее…
– Да-да, было. Куда-то он мне попал во время матча. А я собирался под трибунами продолжить.
– Вас удержали?
– Ага.
– Может, к лучшему?
– А Юдин бы со мной не связывался. Я же с клюшкой.
– Случались в вашей юности задиристые ветераны?
– Я никогда не отвечал. Терпел!
– Сглатывали?
– Да.
– Правильно делали?
– Разумеется. Потом это пригодилось – уже не обращал внимания, когда в игре колошматили по рукам. Для меня важнее было остаться с шайбой. Ну, бейте!
– Кто в СКА вашей юности на тренировках всегда охаживал по рукам?
– Коля Маслов, Хализов, Лавров… Да все! Мне было 16 лет – не бил только ленивый.
– Прокопьев работает тренером. А Затонский где?
– Вернулся в родной Новосибирск, занимается гостиничным бизнесом, все в порядке. Недавно летали к нему на свадьбу младшей дочери.
– У Прокопьева с глазом беда?
– Так он потому в 35 лет и карьеру закончил. Играл за вторую команду "Атланта", ударили клюшкой в лицо. Повредил хрусталик. Перенес операцию, но этим глазом практически не видит.
– Прошел через ваш "Авангард" и Олег Вевчеренко. Человек трагической судьбы.
– Классный парень. Добрый, надежный, бесстрашный. Из тех, кто зубами готов шайбу поймать. Кстати, Гусев такой же. Он и в средней зоне под броски ложился. Я посмеивался: "Сережа, пусть вратарь хоть что-то выловит. А то ты еще за него зарплату получать должен…"
– С Вевчеренко в последний год созванивались?
– Нет. Он вернулся в Хабаровск. Любил выпить, но что подтолкнуло к самоубийству, не знаю. То ли сам в окно вышел, то ли помогли. Была и такая версия.
– С Алексеем Егоровым дружили?
– Так мы с детства знакомы. Лешка 1975 года рождения, но в школе СКА играл за наш 1974-й. Считался звездой, ему все легко давалось. Отсюда и проблемы, наверное.
– В какой момент подсел на героин?
– Когда я в Омск уехал, у нас был уже разный круг общения. В Питере он попал в компанию, где были и алкоголь, и наркотики. Хотя в неадекватном состоянии ни разу его не видел. Либо умело скрывал, либо при мне не употреблял.
– Вы же после смерти Егорова выплатили долг за квартиру, которую он успел заложить?
– Нет, с той квартирой решить вопрос было нереально. Я просто купил новую. Лешкиному сыну Никите.
– Сколько лет было мальчику?
– Четырнадцать. Жил с бабушкой. Я всегда им помогал.
– А мама?
– Мамы нет. Не хочется говорить на эту тему.
– Та же история, что с Егоровым?
– Ну да.
– Как сложилась судьба Никиты?
– Играл в хоккей, теперь ребятишек тренирует.
СЕМЬЯ
– Ваш зять – тоже хоккеист?
– Бывший. Выше молодежки не поднялся и закончил.
– В салон подтянуть его не желаете?
– Нет уж. Игорь – парень хороший, влился в семью. Но бизнес пускай свой развивает.
– Давно вы стали дедом?
– В 41. Одной внучке скоро два исполнится, другой – годик.
– Странные ощущения?
– Да все то же самое. У меня три дочери. Виктории – 23, Веронике – 11, Ксении – 7. Когда собираемся с ними и внучками, приходим куда-то, ловлю на себе удивленные взгляды. Не понимает народ, кто я – папа или дедушка?
– Внучки как к вам обращаются?
– Младшая еще не говорит. А старшей мы объяснили: "Никаких бабушек и дедушек! Забудь!" Ха-ха. Мою жену называет "Лелик", а меня – "Мака".
– На свадьбе Виктории слезы наворачивались?
– У меня-то? Нет. Вот когда песню исполнил, по-моему, все гости заплакали. А было их человек сто. Отмечали в Петергофе, в Летнем дворце.
– Что за песня?
– "Доченька".
"Уходит девочка к другому, он не соперник мне, но все же.
Уходит девочка из дома, на даму взрослую похожа.
И куклы те, что я дарил ей, остались без хозяйки юной.
И те слова, что говорил ей, упали вздохом семиструнным…"
– Чья идея?
– Моя. Песню нашел в интернете, послушал, понравилась. Решил сюрприз сделать. В студии записал что-то вроде клипа, который демонстрировали на большом экране. А я живьем пел.
– Долго репетировали?
– Около месяца. Слуха нет, петь не люблю. Разве что иногда дома, в караоке. Поэтому на подготовку ушло немало времени. Как-то в студии говорят: "Сейчас девушка зайдет. У нее тоже свадьба 27 апреля, для мужа песню записывает". Я почувствовал что-то странное, насторожился: "Спрячьте!" Едва в уголок шмыгнул, смотрю – в дверях Вика. Елки-палки! Слава богу, не заметила.
– Однажды в интервью вы обмолвились, что отца впервые увидели в 28 лет. Как это было?
– В 2002-м на чемпионате мира в Швеции завоевали серебро. В Москву с командой не полетел, прямиком домой. Утром позвонил Затонский: "К нам в Шереметьеве дядька подошел. Сказал, что твой отец, телефон попросил. Я черканул". На следующий день услышал в трубке: "Максим, знаешь, кто это?" – "Догадываюсь. Юрий Николаевич?" – "Да". Через два дня он приехал в Питер.
– Где встретились?
– В ресторане. Я как раз за второе место проставлялся. Смотрю – приближается к столику мужчина. Спрашиваю маму: "Он?" – "Нет". Вскакиваю, ну, думаю, сейчас спущу афериста с лестницы. Мама за рукав дергает: "Да он это! Я пошутила…"
– Сразу узнала?
– Конечно. Чуть-чуть поговорили, и все. Больше не общаются.
– А вы?
– По минимуму. Он рассказал о своих детях. В Нижнем Новгороде у него сын, в Москве – две дочери. Позже я с ними познакомился. У брата своя семья, созваниваемся редко, а вот с сестрами отношения прекрасные.
– Они вам ближе и роднее, чем отец?
– Получается, так. Он ведь не участвовал в моем воспитании.
– Говорили с ним об этом?
– Нет. Знаю же его прошлое…
– Какое?
– Без комментариев.
– Что-то связано с нарушением закона?
– Да. Родители расстались, когда меня еще на свете не было. Кажется, официально расписаться не успели. По крайней мере Сушинский – это фамилия от мамы.
– Читали, собак у вас много.
– Четыре. Джек-рассел-терьер, йорк, бигль и лабрадор. Живем в загородном доме, вольер есть. А вчера Вероника на территории поселка дворняжку подобрала. Вот в телефоне фотография, смотрите.
– Симпатяга.
– Согласен. Хотим в добрые руки отдать. А может, оставим. В свое время жена ехала с сестрой на машине. Видят – на дороге собака лежит в крови, все перебито. Отвезли к ветеринарам, чудом выходили. Лет восемь у нас прожил. Замечательный был пес, большой, преданный, смесь лайки с овчаркой.
– Есть в жизни правило, которое никогда не нарушаете?
– Не вру. Говорю все в лицо.
– Даже в беседах с корреспондентами не лукавите?
– Нет. А зачем? Когда не хочется что-то обсуждать, могу промолчать. Или ответить: "Без комментариев". В остальных случаях, если уж соглашаюсь на интервью, ничего не скрываю. Хотя обжигался.
– Например?
– Неужели не помните, как в 2008-м меня чуть из СКА не выгнали? За фразу: "Выше жопы не прыгнешь"?
– Образно.
– В клуб взяли Ларионова, он за селекцию отвечал. Но комплектование абсолютно не соответствовало задачам, которые поставили перед СКА. Убедились все в этом, когда в первом же раунде нас выбил из плей-офф "Спартак". Вот тут заголосили: "Да, ты был прав". А я-то в сентябре сказал. Когда еще сохранялась надежда что-то исправить.
– Вас оштрафовали?
– Нет. Отстранили от двух выездных матчей, отправили домой. После разговора с Александром Медведевым амнистировали. В Балашихе перед игрой с ХК МВД протянули листочек: "Ты должен сделать заявление для прессы. Текст мы подготовили". Я пробежал глазами. О том, чтоб произнести это вслух, не могло быть и речи.
– Кондовые формулировки?
– Дословно не помню, но что-то крайне сомнительное. В итоге сошлись на том, что заявление опубликуют на клубном сайте. Знающие люди понимали – от меня в этом тексте только подпись.
АВТОМОБИЛИ
– Мы слышали, в семье у вас был какой-то трофейный "Мерседес".
– До меня дошли лишь рассказы и фотографии. Живьем его не видел. Дед откуда-то этот автомобиль привез после войны. Он блокадник, ездил по "Дороге жизни" туда-сюда. Даже не знаю, куда автомобиль делся – наверное, продали… Сегодня такой "Мерседес" стоил бы семь миллионов рублей, не меньше. Вещь коллекционная.
– Сколько раз у вас угоняли автомобиль?
– Три истории.
– Тогда – по порядку.
– Один раз увели отсюда, из салона. Менеджер показывал машину S-класса, подменили ключ и ночью выпилили забор. Спустя три года сижу в кабинете. Приносят документы: "Вот, пригнали на сервис машину, а она по Интерполу проходит. Что делать?" – "Дайте посмотрю…" Подхожу – да это ж та самая, наша!
– Фантастика.
– Иду к клиенту, все объясняю. Он не удивился: "Ой, в самом деле? Ну, ладно". Уехал без вопросов. Видимо, подозревал что-то – как я понял, ему автомобиль за долги отдали. Потом, правда, вернулся: "Здесь мои колеса, вот вам старые".
– Как же вы узнали машину через три года?
– Это несложно. Мужику говорю: "Ты как попал-то к нам?" А у нас на заднем бампере наклеечки особенные – "Авангард". Их сняли, но на пыли было видно. Вот он и разглядел. Что-то сломалось – пригнал чинить.
– Судьба "Мерседеса"?
– Страховая забрала. Нам-то в свое время все выплатили. Второй раз угнали мой личный автомобиль – считали код ключа. Открыли и умчались за секунду. Навстречу ехал мой зять, мы ужинать собирались. Звонит: "Вижу, ты едешь" – "Тормози его!" Попытался дорогу перекрыть – не удалось. Не нашли машину. Но третий случай – самый необычный.
– Итак?
– Уехал от нас G-класс. Менеджер показывал машину, человек говорит: "Дай посижу, посмотрю". Рванул в сторону забора на "Гелентвагене". Рубанул ограду.
– То есть?!
– Протаранил!
– Такое бывает?
– Как видите. Большие люди из ГАИ начали на нас наезжать. Будто мы специально все подстроили. Цена-то на автомобиль – 15 миллионов! Не знали, что был у нас на ответственном хранении. Сама фирма "Мерседес" его выставила. Как только выяснили, что выгодополучатели не мы, все эти чины молча встали и разъехались. Потеряли интерес. Оставили сержанта записывать показания. Думали, здесь денег можно срубить, а вышло вон как…
– Вы тоже никаких убытков не понесли?
– Все страховка погасила.
– Евгений Гинер нас когда-то поучал – BMW ни в какое сравнение не идет с "Мерседесами".
– Я вам объясню. Гинер наверняка ездит как пассажир, машина представительского класса. Ей конкурентов не вижу. Кто-то скажет – а "семерка" BMW?
– А "семерка" BMW?
– Это автомобиль для водителя! Для пассажира нет ничего круче S-класса или "Майбаха".
– Вы сами за рулем?
– Исключительно!
– "Мерседес" всегда был любимым автомобилем?
– Нет. Начинал с "Хюндая", потом было несколько "Ауди". Вот после них появился "Мерседес" E-класса. Прикипел. Хотя мне нравится пробовать другой продукт.
– Что пробовали в последний раз?
– В Мюнхене взял на неделю в аренду "Мазератти-Леванте". Вообще не понял этих производителей. Не представляю, как они продают машины. После "Мерседеса" – каменный век. Адаптация двигателя, коробки, электроники… Ощущение, что ехал на "Москвиче". Эта неделя была ужасной.
– Мы поражены.
– Устал от машины. Праздник был, когда сдавал обратно. Хотя немцы ходили вокруг нее кругами: "О, шикарный автомобиль!"
– С собственными машинами так прокалывались?
– Было! "Ламборджини"!
– Тоже "каменный век"?
– Да нет, просто купил без тест-драйва. Не понимал, что это такое. Если "Ламборджини" останавливалась на светофоре, у нее вырубался двигатель. Коробка срабатывала – сама себя переводила в режим "паркинг". Надо включать заново. Очень своеобразная машина. Кабриолет, шумоизоляции никакой. А я живу в пригороде, мне от работы до дома 75 километров. Проехал разок и понял: если такой маршрут повторять дважды в неделю – сойду с ума. Выставил на продажу.
– Сколько на ней потеряли?
– Наоборот, двести тысяч заработал. Покупал-то с большим дисконтом.
– Самый-самый скоростной подвиг в вашей жизни?
– Мне "стрелку класть" не нравится. Ну, дашь по прямой 250 – и что? Дальше ограничитель срабатывает. Интересно другое – повороты, скорость сбрасывать и набирать заново…
– На чем экспериментировать особенный кайф?
– На AMG. Как-то участвовал в гонках на льду. На озере в Швеции.
– Романтично.
– В этот городок не летает ничего – а у нас целая компания собралась из Петербурга. Арендовали самолет. Вот четыре дня гоняли по озеру на шипах, там сделали точную копию четырех трасс "Формулы-1".
– Приспосабливаться не пришлось?
– Надо привыкнуть. Часто зад своей машины оказывается впереди, ты его видишь. Кажется, будто собственный автомобиль тебя обгоняет. Поддашь газку, выправишь – и снова все хорошо.
– Самый удивительный водитель среди хоккеистов, которого знаете?
– Максим Соколов.
– Почему?
– За руль сел лет пять назад. До этого не водил. Для него машина была – самая неинтересная тема. Либо жена подвозила, либо на такси передвигался. А в Омске Макс жил напротив дворца.
– Вы же каждый год путешествуете по маршруту Петербург – Канны?
– Сейчас изменили маршрут. После того, как грабанули нас в Каннах.
– Истории вас сопровождают.
– Воры залезли среди ночи, а мы проснулись. Я еще в трусах гонял их по дому. У нас была внешняя сигнализация. В тот вечер вернулись после ужина – и единственный раз не включили. Сразу залезли!
– Кто-то сообщил.
– Вот и я уверен – полиция была в курсе. Не бывает таких совпадений.
– Съемная вилла?
– Да.
– Вломились арабы?
– Нет, черные. Мы всегда для детей оставляем свет в коридоре. Вдруг замечаю – тень! Чья-то рука тянется к ручке в спальню: чик. Жена крикнула: "Кто здесь?!" Тень метнулась в сторону. Я выскакиваю за ними, они несутся прочь. Жена мне вслед: "Стой, стой! Не надо!"
– Зато вновь никаких убытков.
– 300 евро все-таки успели стащить. Подружка жены спала в отдельной комнате, сумочка рядом лежала. В ней поковырялись, вытащили деньги… Потом другая сложность возникла. Аренду виллы оплатил на два месяца вперед, все это время семья планировала находиться там, а я наутро должен был вылететь в Петербург. Пришлось на пару дней задержаться, нанять охрану.
– Какую?
– В агентстве посоветовали бывших сотрудников "Моссада". Серьезные ребята, настоящие профессионалы. Каждую ночь дежурили у ворот. Один из них вырос на Украине, прекрасно говорит по-русски. Я спросил про самую экстремальную ситуацию, в которую он попадал. Парень ответил: "Вышли на меня семеро – положил всех…" Удивила не цифра, а как рассказывал. Совсем буднично.
– За эти два месяца – никаких ЧП?
– Абсолютно. Никто даже не сунулся. Но с Каннами все равно завязали.
Санкт-Петербург – Москва