Как Виктор Булатов, например. Главный тренер "Торпедо".
Кстати, в воскресенье ему 45.
ШРАМ
– Вы уже тренер с опытом. Поработали в Смоленске, Пензе, Туле. Чем "Торпедо" отличается от прежних клубов?
– Летом пришлось больше половины состава менять. Висят ограничения по заявке, в которой всего 18 футболистов. Непросто! А задача – выход в ФНЛ.
– Это реально, когда в заявке 18 человек, и денег – в обрез?
– Да. У нас нет заоблачного финансирования, но свои плюсы. Все-таки в московский клуб футболисты идут охотнее.
– Кто ваши главные конкуренты?
– У Курска тоже задача – выйти. У Белгорода – не любой ценой, но желательно. Я слышал, сами ребята хотят.
– Вторая лига становится все слабее?
– Это правда. Даже сравнивая с ситуацией трехлетней давности. Мелькнут способные ребята – но "бриллиантов" нет. Российский футбол вообще беден на яркие личности.
– Вашего 17-летнего полузащитника из Смоленска "Локомотив" купил за огромные деньги.
– Миша Петрусев. Сейчас в "Химках" играет.
– В весе вы почти не прибавили. Сами наверняка могли бы играть – во второй-то лиге.
– Одну игру выдержал бы. Ну, две. Не более.
– Смертин говорил: "Я себя в футболе отжал на сто десять процентов". А вы?
– Я поменьше – на сто. К сожалению, последние годы изводили травмы. Четыре сезона играл со слезами.
– Что стряслось?
– Трещина сустава большого пальца. Случилось это в 2001-м, на сборах со "Спартаком". Бутсы у меня были шестишиповые. То ли в игре, то ли на тренировке отломился шип. Стопа провалилась, почувствовал боль. Доктор Васильков повез к Пфайферу, тот сказал, что необходима операция. Сергеич ответил – сейчас играть некому, сезон на носу. Нужно потерпеть.
– Чем кончилось?
– За четыре года само срослось. Но много энергии отнимало, мысли были только об этом. Перематывал пластырем. Когда совсем становилось невмоготу – делали обезболивающие уколы. Бить старался здоровой ногой, с левой уже не рисковал. Вскоре другая напасть – нагноение на ноге. В тот момент тоже надо было паузу взять. Но мне сказали: "Терпи". Полгода играл на антибиотиках.
– Самые перебитые ноги, которые видели в футболе?
– Могу рассказать про собственный шрам. В полноги!
– Откуда?
– 1990 год, в Астрахани удаляли мениск. Привезли в больницу, не предупредив, что я футболист. Доктор через месяц уходил на пенсию. Фамилию помню – Озеров. Это была последняя для него операция. Расковырял колено так, что я о футболе надолго забыл. Когда сняли гипс – обомлел! Чудовищный шрам, а нога – тоненькая-тоненькая, словно рука. Все потеряла, что можно потерять. Спас Виктор Борисович Сачко, тренер по физподготовке.
– Знакомая фамилия.
– С моей подачи годы спустя к нему спартаковцы ездили. Парфенов, Бушманов, Ананко. Титова в 2000-м после мениска за две недели восстановил! А со мной тогда полгода возился.
– Что с вами творил?
– Трехразовые тренировки, силовые упражнения. Прыжки. Занимался на тренажерах, которые он сам изобрёл. Когда я уже в "Спартаке" был, решили Романцеву порекомендовать Сачко. Я не сомневался, что команде он поможет. Пошли с Титовым, Тихоновым и Писаревым.
– Как Олег Иванович воспринял идею?
– Плохо. Я сразу почувствовал. Видимо, был какой-то отрицательный опыт. Считал, тренеры по физподготовке – не футбольные люди, слабо разбираются в тонкостях. Могут помешать мышечным ощущениям – а спартаковская игра на них держалась.
– Прогнал вас?
– Нет, отмахнулся: "Пускай приезжает! Раз вы инвалиды…" Утром в Тарасовке Виктора Борисовича встретил администратор: "Здесь посидите, на лавочке". Олег Иванович с ним даже не переговорил. Стало ясно – сотрудничества не будет.
– Титов добавил свою подробность. Будто Олег Иванович разгневался: "Вам что, нагрузок не хватает?" Всю следующую неделю гонял, как сидоровых коз.
– Не исключено. Как Романцев гонял после другого случая, я помню.
– Что за случай?
– Узнал, что в выходной праздновали командой мой день рождения в 2001-м. После Кубка Содружества.
– Где сидели?
– На Тверской в "Пирамиде". Ее снесли недавно.
– Крепко гуляли?
– Не особо. Наутро Олег Иванович смотрел в упор: "Когда вы только сели, я уже знал, кто из вас что заказал… Поэтому сейчас начинаем работать в двухразовом режиме!" Очень тяжело далось – еще и после "Содружества", где провели шесть матчей за восемь дней. Мы все время накануне этого турнира переговаривались: "Добро пожаловать в ад!" Изнуряющий график, синтетика, духота.
– "Спартак" вас сделал сильнее как футболиста?
– В чем-то – да. А в чем-то – слабее. После "Спартака" трудно заиграть в другой команде. Даешь в касание, думаешь на ход вперед – а тебя никто не понимает.
– Кто-то сказал – "Спартак" убил в вас творца.
– Так и есть. Индивидуально я потерял. Что позволялось Цымбаларю и Кечинову – то не позволялось мне. Они техничнее. Первый год ушел на адаптацию – Романцев часто поправлял: "Не передерживай мяч! Быстрее соображай! Играй в касание!" Сначала отправили играть передним защитником, затем – опорным хавом. Место для черновой работы.
– Что раздражало Олега Ивановича на тренировках?
– Если человек неправильно открывался. В "квадратах" Романцев водил за руку, объяснял. Потом я учился в ВШТ и некоторым тренерам рассказывал – у нас в "Спартаке" было всего одно упражнение. За счет него ставилась фирменная игра. Люди поражались! Хотя на первых порах эти "квадраты" меня угнетали. Изо дня в день или две серии по пять минут, или три. После каждой стоишь, отдышаться не можешь.
РОМАНЦЕВ
– В бешенстве Романцева видели?
– Сборная сыграла в Туле с Белоруссией 1:1. Не все выкладывались. Олег Иванович был разъярен. Он никогда не орал, но его тихий голос пробирал сильнее, чем крик любого тренера. Энергетика невероятная. Вот рассказываю вам и думаю – а что такое энергетика? Невозможно объяснить! Но скажет Романцев: "Надо!" – и люди готовы умереть.
– Вы его боялись?
– Не я – все игроки. В любую секунду мог выгнать кого угодно.
– Сейчас встречаетесь – нет ощущения, что это огарок свечи?
– Нет! Едва начинает говорить, чувствуешь – это глыба. Исходит энергия. Есть в Романцеве что-то гипнотическое. Поглощал каждого – как удав кролика.
– Чье отчисление в "Спартаке" стало потрясением?
– Цымбаларя. Игрок от Бога. Ребята его обожали. Добродушный, заводной, всегда с улыбкой – и в раздевалке, и на поле. Убрали Илюшу осенью. Зимой на сборах начались разговоры, что Олег Иванович по нему сильно скучает. Дал команду администратору: "Звони Цыле, вызывай в Турцию". Тот приехал, Романцев обрадовался: "Илюша, работаем!"
– В Турции Цымбаларь не задержался.
– Сразу попал на "максималку". Это самое тяжелое упражнение у Романцева. Рывки поперек поля, почти без пауз. Всего 17 минут, но выматываешься так, что в глазах темнеет. Цымбаларь несколько месяцев не тренировался, отставал. Да и физически объективно был уже на сходе. Олег Иванович понял, что Илюша не тянет – и окончательно с ним распрощался.
– Тихонова из "Спартака" выгнали после вашего конфликта под трибунами "Сантьяго Бернабеу".
– Да это повод… Причиной такая мелочь априори быть не могла.
– Что он вам сказал-то?
– Проиграли "Реалу" 0:1. Андрей начал выговаривать: "Зачем на последней минуте бьешь с левой, когда до ворот тридцать метров? Ты что, Роберто Карлос?" Я ответил, слово за слово. Конфликтом это не назовешь – обычные эмоции. Но Романцев услышал, прищурился: "Тихонов, ты на свою игру посмотри, а не другим пихай…"
– Тот огрызнулся?
– Ну что вы! Не помню случая, чтоб кто-то рискнул в таком тоне пообщаться с Олегом Ивановичем. Андрей промолчал. А с утра его вызвали в клуб и объявили об отчислении. Приехал в Тарасовку, собрал вещи. Все настолько буднично, что команда была в шоке.
– На вас обиду затаил?
– Мы через полтора года в "Крыльях" пересеклись. Первое время косо поглядывал. Сейчас отношения нормальные. Андрей понимает – убрали не из-за меня.
– Полагаете, вопрос по Тихонову был решен еще до Мадрида?
– Думаю, да. Для Андрея 2000 год складывался неудачно. А под ним сидел перспективный Безродный. Наверное, Олег Иванович решил, что переводить в запас одного из лидеров – бомба замедленного действия. Лучше расстаться. На мой взгляд, в той ситуации Тихонову нужно было просто дать паузу. Его дальнейшая карьера подтвердила, что "Спартаку" мог принести еще немало пользы.
– В отличие от Безродного.
– Парень одаренный, но разгильдяй. Ни внутреннего стержня, ни целеустремленности.
– Титов в книжке посвятил вам несколько строк: "Витя – интеллигентный, играл молча, аккумулировал энергию. Но если выводили из себя, превращался в разъяренного монстра…"
– Насчет монстра – преувеличение. До Ковтуна с Хлестовым мне далеко. Хотя в команде со смехом обсуждали, когда на групповом этапе Лиги чемпионов я внезапно выбился в лидеры турнира по количеству фолов.
– Кого-нибудь от души приложили?
– Все фолы – "рабочие", в центре поля. Я не умею делать такие подкаты, как Ковтун. Перед Новым годом был в спартаковском музее, на экране прокручивали самые живописные эпизоды с участием Юры. Либору Сьонко из "Спарты" врезал так, что у бедного чеха ноги взлетели выше головы. В жизни Ковтун мухи не обидит, но на поле никого не щадил. Убийца с лицом младенца.
– Более корявого футболиста в том "Спартаке" не было.
– Юра грамотно прятал свои недостатки. С мячом ничего не выдумывал, пасовал ближнему. У Ковтуна другие козыри – жесткий, цепкий, неуступчивый, хорошо играл головой. Поэтому и в "Спартаке", и в сборной был основным защитником.
– На тренировках от Ковтуна и Хлестова прилетало по ногам?
– Нет, берегли ребят. Кстати, Хлестов подкаты вообще не применял. Без них великолепно отбирал мячи. Уникальный персонаж. Всегда на своей волне, минимум эмоций. За день до матча с "Реалом" мог спросить: "Завтра с кем играем?"
– В шутку?
– На полном серьезе! Ему по барабану – хоть "Реал", хоть "Уралан"… Не мыл бутсы после игры, укладывал в сумку и забывал до следующего матча. Когда вытаскивал, из-за налипшей грязи они весили килограмма два! Я бы в таких ноги от пола не оторвал. А Дима ошметки стряхнул – и побежал.
ВАСЯ
– О Баранове что-то слышали?
– В 2012-м, когда я смоленский "Днепр" тренировал, были в Белоруссии на сборах. Спрашивал про Васю. Живет в деревне под Гомелем, рыбачит, на футболе не появляется. Жалко, никто точный адрес не знал. А то бы навестил с удовольствием.
– Олег Иванов рассказывал: "В Тарасовке мне досталась бывшая комната Баранова. Так на стене обнаружил его телефонную книжку! Куча номеров прямо на обоях, в основном девиц…"
– Я заходил к Васе в комнату, но это не бросалось в глаза. Вот как он летом потоп на базе устроил, помню. В ванную положил пиво под холодную струю. Пока тренировался, этикетки отклеились, забился сток – и полило с третьего этажа. Доложили Романцеву, тот поднялся. Говорят, глаза округлились, когда увидел ванную, загруженную пивом. Но Васе спиртное не мешало. Здоровья-то вагон. Мог выпить сколько угодно, а на следующий день 90 минут носиться от флажка до флажка.
– Еще таких встречали?
– В "Тереке" вышли на прогулку после завтрака. Талгаев присмотрелся – один футболист едва на ногах держится. В крик: "Ты что?! Сегодня игра!"
– А тот?
– Молчал. Талгаев рукой махнул: "Ладно, иди проспись". Все равно выпустил в "старте". Бегать парень особо не мог, но разок оказался в нужной точке, подставил ногу – гол. Выиграли – и его простили.
– В сборной СССР 80-х первым режимщиком считался Василий Рац. А в ваших клубах?
– В "Тереке" – Вова Корытько, в "Алании" – Володя Леонченко. В нынешнем поколении таких ребят много. Но даже на этом фоне выделяется Младен Кашчелан, полузащитник сборной Черногории. Играл у меня в Туле. Не пьет, не курит, следит за питанием, высчитывая каждую калорию. У него свой лактометр, ежедневно проверяет уровень молочной кислоты в крови. Купил специальные резинки для фитнеса, в тренажерном зале работает по своей программе. Суперпрофессионал!
– В "Спартаке" вы разных легионеров повидали. Номер один по человеческим качествам?
– Робсон. Парень золотой, свой в доску. Настолько обрусел, что со временем мы уже не воспринимали его как бразильца.
– Титов вспоминал: "Робсон полюбил семечки. Сядет с кульком перед телевизором, – и грызет, как белка. Вслушивается в нашу речь. Так и освоил язык…"
– По-русски говорил отлично, шутил, тому же Баранову мог легко ответить. У Васи юмор своеобразный, на грани фола. Например, протягивал газету: "Роба, про тебя статью написали". Тот открывал и видел фотографию обезьяны. Не обижался, наоборот, смеялся громче всех. Вот Маркао – полная противоположность Робсону.
– В чем?
– Нелюдимый, русский учить не хотел. Да и футболист посредственный. Медленный, неповоротливый. Два гола "Арсеналу" в Лиге чемпионов – звездный час. Больше себя не проявил. Робсон забивал маловато, но пользу приносил колоссальную, играл на команду. Романцев его очень ценил.
– Филимонов уверял, что лишь однажды перед матчем у него дрожали ноги. Дебют в Кубке УЕФА, матч за "Текстильщик" с "Нантом".
– У меня тоже было один раз – перед "Баварией". Может, помните, в 2001-м играли с ней четыре матча. Общий счет 2:12.
– Сильно.
– Стою в тоннеле, вот-вот начнется четвертая игра. Гляжу на эти физиономии – как же вы надоели… Не боязнь, а безысходность! Понимаешь, что ничего не светит. Они лучше, мощнее, опытнее.
– С кем часто пересеклись на поле в тех матчах?
– С Эффенбергом. Романцев, как ни странно, после таких поражений поддерживал. В Мюнхене горели к перерыву 0:3, Романцев зашел в раздевалку: "Всякое бывает в футболе. Надо доигрывать". Никакого разноса.
– Зато лондонский "Арсенал" в студеных "Лужниках" разнесли 4:1. Как это смотрелось изнутри?
– Закончиться могло и 0:3. В первом тайме при счете 0:1 Кану не реализовал стопроцентный момент – Филимонов потащил. Повезло нам в тот день. В том числе с погодой. Минус десять, игроки "Арсенала" быстро задохнулись. Даже Анри был непривычно вялый – подмерз, наверное. А нас 80 тысяч зрителей гнали вперед, ни на секунду не умолкали. Сумасшедшая энергетика!
– Был матч в более лютую стужу?
– В 2007-м, в "Астане". Играли в последнем туре при температуре минус 15 и ураганном ветре. Трибуны пустые, поляна в снегу, через полчаса ни рук, ни ног не чувствуешь. Кому такой футбол нужен? Но это не самое удивительное, с чем столкнулся в Казахстане. В стране четкое разделение между севером и югом. От языка до традиций. Ребята из южного Казахстана, которые были в "Астане", по общению и замашкам напоминали новых русских. У каждого – пистолет.
– Газовый?
– Боевой. До сих пор перед глазами картина – на стоянке футболист открывает машину, вытаскивает из-под кресла "пушку". Рядом бита лежит.
– Окровавленная?
– Нет. Может, кровь уже смыл? Думаю – XXI век на дворе, а у них еще 90-е. Слава богу, ни в какие переделки там не попал.
БЕСКОВ
– Как вы расставались со "Спартаком"?
– В декабре 2001-го контракт закончился. Президентом был уже Червиченко, вызвал в клуб: "Хочешь – оставайся. Но мы делаем ставку на молодых". Ясно, отвечаю, буду команду искать. Вдруг через месяц позвонил Шикунов: "Приезжай на базу. Тренируйся, доказывай. Олег Иванович тебя ждет…"
– Соскучился? Как по Цымбаларю?
– Вряд ли. Сорвалась покупка опорного хавбека, вот и решили перестраховаться. Но я был страшно изможден. Полгода на антибиотиках не прошли бесследно. Подсадил сердечно-сосудистую систему. Понимал – в таком состоянии в "Спартаке" уже не потяну.
– Денег бы заработали.
– Да мне в Самаре больше предложили! В полтора раза!
– С ума сойти.
– Честно говоря, подвел я "Крылья". Клуб вложился, заплатил приличные деньги – а отдача нулевая…
– Стоп. Какие деньги – если уходили вы свободным агентом?
– Я все-таки продлил контракт со "Спартаком". Червиченко вовремя сообразил, что меня выгоднее продать, а не отпускать бесплатно. 2002-й и 2003-й – самые неудачные в карьере. Не хватало выносливости, быстро уставал. Казалось, организм выработал ресурс. Но постепенно восстановился. Потом два сезона в "Тереке" отыграл от звонка до звонка. Дальше "Алания", "Астана". И полгода в Хабаровске, где наверстал в общении с отцом.
– Сколько вам было, когда родители развелись?
– Шесть лет. Мама в одиночку тянула нас со старшим братом. Отец в конце 70-х перебрался из Челябинска в Хабаровск. А проявился, когда я в "Спартаке" заиграл. Разыскал через брата, позвонил: "Это папа…" Пару раз в Москву приезжал.
– Как прошла первая встреча?
– Я уже взрослый был – поэтому нормально общались. Понятно, без большого тепла. Но и обид не было. Мать никогда плохо о нем не говорила. В 2008-м я уехал из Хабаровска – год спустя отец умер.
– Ваши челябинские земляки рассказывают страсти про район ЧТЗ. Вы тоже попадали под раздачу?
– Я из Ленинского района, это совсем другое. С девяти лет занимался футболом, уличные моменты меня обошли. Был поглощен игрой и учебой. К тому же шпана была в курсе, что брат – боксер. Входил в сборную России, позже на кикбоксинг переключился. Дома мы редко встречались – то он на тренировке, то я. Сейчас у него свое кафе в Челябинске.
– Вы в 16 лет уехали из родного города?
– Сначала в Ставрополь. Через четыре месяца Владимир Юлыгин позвал в ФШМ. В интернате на одном этаже жили команды трех возрастов. Вышли оттуда Юра Дроздов, Вова Бесчастных, Игорь Симутенков, Ильшат Файзулин…
– Кто среди них считался гением?
– Выделялся Бесчастных. Он и начал с 18 лет забивать в "Спартаке". Дроздова, Симутенкова и меня пригласили в "Динамо". С основой тренировались, взяли на ставку.
– Понимали, что не пробиться?
– Я посмотрю налево – там Добровольский, Лосев, Скляров. Направо – Кирьяков, Колыванов, Кобелев. Попробуй, заиграй в такой команде. Симутенков, правда, зацепился. А я физически не дотягивал. Да и не мог конкурировать с Добровольским. Даже в той компании он стоял особняком. Хоть видно было – не режимит. После тренировки курил тайком от Бышовца.
– В "Спартаке" золотых времен много было курящих?
– Человека два-три. Я себе позволял редко-редко. Не такое здоровье, чтоб еще на сигареты его разменивать… А из "Динамо" перешел в СК ЭШВСМ, где тренером был Сергей Петренко. Сказали: "Будешь играть" – и я плюнул на динамовскую зарплату. Потом рванул в Астрахань.
– В вашей жизни были интересные смотрины – в "Асмарале" у Бескова.
– Две недели там провел. С Гавриловым тренировался. Гениальный футболист. Хочешь у него отнять мяч, бежишь злой, – а он легким движением убирает под себя и одним пасом разрезает оборону соперника. Все – стоя на месте. Недавно спрашиваю: "Помнишь меня?" Нет, отвечает, не помню.
– Бесков вас из толпы выделял?
– Подобрел Константин Иванович к 70 годам. Ко мне подходил: "Как дела, Булатов? Устал?" Хотя кто я для него – 20-летний пацан из Астрахани? Это был ноябрь, много нас таких привезли, из второй лиги, из первой. Но все равно врезалось в память, насколько досконально Бесков объяснял, водил за руку. Мог остановить тренировку – только чтоб кому-то показать, как правильно бить "щечкой", как мяч принимать вполоборота. Мне на прощание сказал: "Приезжай в январе, будем дальше работать и смотреть".
– Что ж не приехали?
– Зазвали в мини-футбол. В челябинский "Феникс". С первого тура выбились в лидеры. Обошли "Дину"!
– Загорелись?
– Ага. В итоге стали третьими. Против Кости Еременко часто на площадке оказывался. Все думал: как же он видит этот уголок в маленьких воротах? Как в него попадает любым ударом? Но главный вопрос – почему он с таким талантом не в большом футболе? Потом выяснилось – из-за сердца.
– Кроме "Асмарала" были еще на смотринах?
– В 1995-м приехал на десять дней в московский "Локомотив". Не подошел Семину по физическим кондициям. До последнего надеялся, что останусь. Адекватно себя мало кто оценивает.
БОЛГАРИЯ
– Не вытащил бы вас Юлыгин из Челябинска – как сложилась бы судьба?
– Челябинск – город не футбольный. Если вовремя не уехал – все. В 20-21 ты уже мало кому интересен. Можно заканчивать – а можно пылить до 30 лет во второй лиге. Или в мини.
– Юлыгин – фигура в нашем футболе недооцененная.
– Не просто так ему Бердыев в свое время доверил курировать детскую школу в Казани, поднимать клубный интернат. Я Юлыгину вообще всем обязан. Это он меня пригласил в Москву из Челябинска. Когда из Астрахани поехал тренировать болгарский "Димитровград" – и меня забрал. Владимир Михайлович был чудесный тренер для молодежи! Технику ставил, координацию, тактике учил. Я постоянно чувствовал, что прибавляю. Как раз то, что нужно было в том возрасте. Он книжку написал, посвященную технике ударов, – а Бердыев помог издать.
– В "Димитровграде" свои футболисты получали 100 долларов. Вы – 800. Для скромного клуба второй лиги разница невероятная.
– А вот так договорились с президентом. Он был компаньоном по бизнесу зятя Юлыгина. Хорошо, ребята понятия не имели, сколько мне платят. Первые полгода я был один, потом подъехал Вова Рафаенко из Питера.
– В той Болгарии на 800 долларов чувствовали себя королем?
– Если у тебя в кармане 2 доллара, можно было зайти вдвоем ресторан. Поесть от души, ни в чем не отказывая. Даже выпить. Коммунизм!
– Вторая лига там – огороды вместо полей?
– Не везде. Однажды на выезде выходим к полю – а наперерез идут коровы. Оставляя лепешки… К чему никак не мог привыкнуть, так это к жестам. Для болгарина "да" – покачать головой, "нет" – кивнуть.
– Ждем историй.
– Как-то подкатил товарищ нетрадиционной ориентации. В Болгарии таких много. За столик ко мне присел. Я все понял, мотаю головой в стороны – а он радуется. Думает, я согласен. Чувствую, что-то не то. Опомнился и начал судорожно кивать.
– Константин Головской, поигравший в "Левски", удивлялся – местные разгуливали по раздевалке абсолютно голыми, хвастались эпиляцией.
– В "Димитровграде" до этого не доходило, ребята попроще. Сейчас случай вспомнил – не знаю, стоит ли рассказывать…
– Стоит-стоит.
– Друга моего Рафаенко болгарин по имени Ангел донимал. Шуточки: "Русские – медведи…" – в таком духе. Вроде по-доброму, но Вова закипел.
– Повредил Ангелу лицо?
– В душевой разговаривают. На Ангела течет вода. А внизу Рафаенко на него мочится. Вся раздевалка видит – кроме этого болгарина. Смеху было! Тот понять не может, высовывается, смотрит… Шутка плохая. Зато памятная.
– Вас собирался купить знаменитый клуб "Берое". Это уровень другой?
– "Берое" в тот год вылетел в первую лигу. Предварительно договорились на тысячи полторы долларов. Но Юлыгину предложили ставропольское "Динамо" – и я отправился за ним. Получилось, из второй болгарской лиги оказался в высшей российской.
АВТОБУС
– Слышали мы легенду – будто ставропольское "Динамо" отправилось на сборы в Грецию автобусом.
– Я был в том автобусе! Это февраль 1995-го. Тренировал "Динамо" уже Борис Стукалов. Но придумал поездку, думаю, не он, а президент клуба Лацинников. Ввиду экономических трудностей. Сели в Ставрополе на старенький "Рено" и покатили в Салоники.
– Сколько ехать?
– Трое с половиной суток. Ни разу горячим не покормили. Доски разложили в два яруса, матрасы накидали. Представили? На сидении одна доска, на спинках – вторая. Как в поезде.
– Никто не рухнул?
– Может, кто-то ночью падал. Главная беда – границы. На каждой стоишь, ждешь, трешься среди фур. А теперь посчитайте, сколько мы этих границ проехали. Украинская, болгарская, турецкая, греческая…
– Чесали через всю Турцию?
– Вот-вот, огибая Черное море. Больших городов сторонились, всё через какие-то деревни пробирались. В Греции неделю потренировались – сплошные дожди. Нам давали гаревое поле. Выходим на него, перешептываемся: "Гаревое и в Ставрополе есть…" Потом не выдержали – и поехали дальше. Под Кельн.
– Тоже горячим не кормили?
– Нет! Весь багажник был забит батонами, кабачковой икрой и сыром. Наши завтрак, обед и ужин. В какой-то момент мы потребовали остановить автобус около кафе – на свои закупились сосисками. Под Кельном неделю ковырялись – и назад, в Ставрополь. Еще трое с половиной суток.
– Занимательная арифметика – сколько всего вышло?
– Из 25 дней 12 провели в автобусе. Проехали под 15 тысяч километров. Сейчас я бы не выдержал. Предложили мне такой эксперимент над здоровьем – вышел бы из автобуса и из команды. А тогда все легенды ставропольского футбола ехали и не роптали – Груничев, Заздравных, Шестаков, Осипов, сам президент Лацинников, Стукалов…
– Приключений по пути набрали?
– На границе двое футболистов в туалет отошли – их оштрафовали на тысячу рублей каждого.
– Кто?
– Украинские пограничники. Оказывается, нельзя. А зарплата у каждого – две тысячи. Валера Заздравных, главный шутник, тут же выдал комментарий: "Все понятно! На нашу зарплату – два раза пописать…" После этого мы, умудренные опытом, в Германии посреди автобана не просили тормознуть, чтоб освежиться.
– Там дороже обошлось бы.
– Намного. Удивительно, как этот автобус дорогой не развалился. Вернулись – и я из Ставрополя свалил. Имея контракт, уехал в Самару. Правда, о контракте не подозревал.
– Тайком исчезли?
– Да, никому слова не сказал. Позвонил приятель, Влад Матвиенко. Говорит: "Аверьянов ищет в "Крылья" атакующего полузащитника. Нужно сыграть тайм". Я поехал и сыграл, в манеже, с ЦСКА. Через два дня летел с "Крыльями" на сбор в Египет. Опускаемся над Каиром – и думаю: как хорошо самолетом-то… Красота!
– Как вы могли не знать про действующий контракт?
– А я вам объясню, как раньше заключали контракты – в Ставрополе на базе сплю. В 7 утра трясет за плечо начальник команды, протягивает пустой листок: "Срочно подписывай вот здесь". Сказал – для какого-то технического вопроса. Позже выяснилось – это контракт. "Крылья" сразу заявить меня не смогли, но в итоге договорились. В Ставрополе поняли, что лучше хоть что-то за меня получить.
– Больше никогда чистые бланки не подписывали?
– В "Спартаке" тоже давали чистые листочки. Все строилось на доверии. Романцев никого не обманывал.
КОЗЬМИЧ
– Еще один слух. Якобы "Крылья" выходили на зарядку в 6 утра.
– В половине шестого!
– А зачем?
– У Аверьянова было по плану три тренировки в день – а в Сирии смеркалось рано. В 5 часов вечера темень, освещения нет. Поэтому третья тренировка должна была начинаться в 15.00. Вторая – в 11.00 Первая в 5.30. Это сегодня предложи легионерам работать в такую рань, они толпой отправятся к президенту: "Коуч спятил, убирайте его". А мы лишь под нос бурчали. Что тренер даст – то и делаем.
– Овчинников по прозвищу Борман такое веселье приправлял фразами типа: "Играть не умеете – будете бегать".
– Аверьянов формулировал иначе: "Радуйтесь, что вы футболисты…" А после паузы продолжал: "Правда, хреновые. Но все равно – радуйтесь!"
– Самое нелепое упражнение, которое попробовали в юности?
– "Лягушки" через все поле. Глупейшее упражнение! Вредное! Для коленей, координации футбольной. Мяч перестаешь чувствовать. У Иванова в "Торпедо" пришлось это терпеть.
– Козьмич-то не размяк к концу карьеры, как Бесков?
– Тоже размяк. Как-то дал "лягушки". Мы набрались смелости: "Валентин Козьмич, можно это упражнение отменить?" Он удивился, посмотрел растерянно: "Отменить? Ну, давайте отменим…"
– Двойной "Купер" у него проходили?
– При мне было другое. Приезжаем на сбор в Адлер. Первая тренировка, команда дежурному: "Мячи не брать!" Мы насторожились. Выходим на поле – и начинается сумасшедший бег. Шесть по тысяче, темп запредельный. Я жил с Семшовым в номере, тот возвращается – сразу кидается к ванной…
– Зачем?
– Выворачивало беднягу.
– Вас – нет?
– Он-то поел перед тренировкой. Не знал, что ждет. А я опытнее. Перед второй тренировкой снова раздается: "Мячи не брать!" Был у нас футболист из Узбекистана Саюн – не выдержал, рухнул прямо во время забега.
– Когда увидели мячи?
– На третьей тренировке. Когда набегались от души.
– Нужны эти лошадиные объемы?
– Нет, конечно. Только здоровье отнимают. Работу надо строить на интенсивности. В Европе это давно поняли. Там все тренировки часовые, но темп высочайший.
– Валентин Козьмич выбегал к бровке и выкрикивал размер вашей зарплаты – чтоб работяги на трибуне слышали.
– "Посмотрите, как они играют! Булатов 6 тысяч долларов получает!" Представляете, что эти работяги думали, когда доносилось про 6 тысяч? Я старался с юмором относиться. Не кричать же в ответ? Не знаю, почему именно мои цифры отложились у Козьмича в памяти. В тот год я больше всех забил в "Торпедо" и больше всех отдал. Самый результативный мой сезон: 9+9. Но Иванова не смущало.
БЫШОВЕЦ
– История ваших переходов – что-то удивительное. За сколько выкупал "Спартак" у "Торпедо"?
– За 500 или 600 тысяч долларов.
– Вас после "Крыльев" разрывали. Хотели шесть команд сразу.
– Если не восемь. Из ЦСКА в Самару приехали Костылев с селекционером Крисевичем. Это были самые веселые переговоры.
– Что такого?
– Бросили мне на стол 50 тысяч долларов и исчезли.
– То есть?
– Они просто не взяли назад! Крисевич кинул – и убежали. Крайне неловкое ощущение. А принес он деньги в полиэтиленовом пакете. Я и подумать не мог, что в таком могут быть пять пачек по сто купюр.
– Стоило ли возвращать – если ЦСКА так вас хотел?
– А вот не лежала душа к ЦСКА. Интуиция подсказывала – не надо. Я приехал в Москву подписывать контракт с "Торпедо" – заодно отыскал человека, который знал Крисевича. Тот ему все вернул.
– Дошло до адресата?
– Да, я проверял. Вообще-то этот период чуть не завершился для меня печально. Я запутался! Сначала Бышовец и Мутко пригласили в Питер. Прилетел, заключил контракт. Меня зазвали тем же вечером на банкет в "Асторию", представили как футболиста "Зенита". За соседним столиком сидели Боярский и Кирилл Лавров. Подходить не стал – кто я для них? Песни, танцы. А через два дня подписываю договор с "Торпедо".
– Сильный финт.
– Звоню Анатолию Федоровичу, извиняюсь. Он настроен был категорично – пригрозил дисквалификацией. Я тут же набрал Виталию Леонтьевичу, попросил о встрече в Москве. Покаялся лично. Мутко контракт порвал: "Нет проблем, я все понимаю…"
– Зачем вы подписали второй контракт?
– Решил, что в "Торпедо" мне будет лучше. Тарханов смог убедить: "Игра строится на контроле мяча, это тебе ближе, вырастешь за год…" Так и случилось – я действительно прибавил. Придя в "Спартака" после Тарханова, уже был уверен, что заиграю.
– Кто еще тогда звал?
– Горюнов позвонил: "Приезжай!" Сел я в машину – и в Волгоград. Увидел меня в красной рубашке, насупился. Над моим ухом склонился его адъютант, отчетливо выговорил: "Надо. Купить. Другую рубашку".
– Непримиримость к красному цвету – конкуренция "Ротора" со "Спартаком"?
– Ну да. Утром выскочил из гостиницы в ЦУМ. Купил белую рубаху. На базе зашел в кабинет Горюнова, взгляд сразу потеплел. Обговорили условия, Владимир Дмитриевич подытожил: "Езжай домой, я все улажу с Самарой". Но что-то не срослось.
– Тихонов рассказывал – ему с Титовым задолжали в Казахстане несколько миллионов рублей. Так казахи привезли в Москву долг – два целлофановых пакета, доверху набитых купюрами.
– Со мной в "Тереке" рассчитались приблизительно так же. Выдавали в полиэтиленовых пакетах – что в Кисловодске, что в московском офисе. Пачки денег, перетянутые резиночкой. Думаю, в те времена многие футболисты летали с огромными суммами денег при себе. Ни одного случая не знаю, чтоб кого-то "обули".
– Когда впервые почувствовали себя богатым человеком?
– Да никогда себя богатым не чувствовал!
– Даже в "Спартаке"?
– Ощущение – теперь я средний класс. Могу в отпуск съездить, куда хочу. Не более.
– Первый ваш шикарный отпуск?
– Мексика, где заглянул на корриду. Малайзия запомнилась. В ЮАР летали с Егором Титовым семьями. Там сафари – просто чудо. Примета: если увидишь трех разных зверей – будет тебе удача. Искали, искали глазами…
– Удалось?
– Да. Жираф, лев и слон. Вот на корриду больше не пойду. Жалко быка. Все очень жестоко, не постановочно. А особенно меня потрясла Италия. Венеция, Рим, Флоренция… Каждый дом – как произведение искусства!
– Иностранная машина когда у вас появилась?
– В "Торпедо", 1998 год. Трехлетний "Мерседес" С-280. Как-то сидели с хоккеистом Вадимом Епанчинцевым, рассказал ему, какие в "Спартаке" премиальные. Он не поверил!
– Сколько получали?
– Тысячу долларов за победу. Если становился чемпионом – увеличивали до трех. Шел перерасчет. Вадим рассмеялся: "Да у нас в регулярном чемпионате платят по десять тысяч долларов за победу…" В "Локомотиве" и ЦСКА, точно знаю, зарабатывали больше, чем в "Спартаке".
"ТЕРЕК"
– Улица Андрея Федькова в Гудермесе еще существует?
– Вроде да. Как и улица Дени Гайсумова. Так после победы в финале Кубка отметили их вклад в успехи "Терека". Федьков – лучший бомбардир, Гайсумов – капитан. Я в Гудермесе был раз – когда поздравляли с выходом в премьер-лигу. Приехали на автобусе из Кисловодска, где тогда базировалась команда.
– С охраной?
– Разумеется. Меры безопасности были беспрецедентные. Специально запустили "утку", что награждать будут в Грозном. О том, что едем в Гудермес, знали единицы. Едва пересекли границу с Чечней, мирная картинка за окном резко сменилась. Бесконечные военные городки, бронетранспортеры, натянутые сетки цвета хаки… На самой церемонии, которую проводили в школьном спортзале, рябило в глазах от людей с "Калашниковыми" и "Стечкиными".
– Волновались?
– Да нет. Хотя Дениса Евсикова в эту поездку жена не пустила. Еще в "Терек" приезжал парень из российской глубинки. Рассказал ребятам, что участвовал в боевых действиях на территории Чечни, когда служил в армии. Говорил: "Если чеченцы узнают, что воевал против них, будут проблемы". Но в "Тереке" не заиграл, спустя полгода уехал. Кажется, с облегчением.
– Победа в финале Кубка над "Крыльями" – чудо?
– Конечно! По эмоциям даже с чемпионством не сравнить! От "Спартака"-то золота ждали, этот результат воспринимался как должное. А здесь – "Терек", первая лига. Средний возраст команды – 30 с лишним лет! В свои 32 я заходил в "квадрат" как самый молодой! Потому что рядом Гайсумов, Шмарко, Терехин, Федьков, Хомуха, еще кто-то… Во всех матчах играли строго от обороны, по-другому не могли. И в финале 90 минут отбивались. Ни ударов, ни моментов. А дальше Клюев отпасовал Федькову, тот на скорости ушел от Колодина и покатил мяч мимо вратаря.
– Через две минуты финальный свисток.
– Самарские болельщики потом рассказывали – в секторе немая сцена. Нарушил тишину чей-то голос: "Как, и всё?!" Для Германа Ткаченко, президента клуба, поражение стало трагедией. В победе "Крыльев" никто не сомневался, в Самаре уже банкет был заказан.
– Со стадиона "Терек" повезли в Кремль к Владимиру Путину.
– Из игроков поехали Федьков, Гайсумов и Джабраилов. Плюс Талгаев и руководство. Всю команду Путин принимал позже, когда в Кубке УЕФА обыграли "Лех". Но я на встречу снова не попал.
– Это почему?
– С "Лехом" из-за травмы на 20-й минуте заменили. Досматривал игру на трибуне. Расстроился и, не заходя в раздевалку, уехал домой. Кто ж знал, что президент страны захочет поздравить "Терек" с победой?
– Джано Ананидзе сообщил нам, что в "Ростове" за победу в Кубке игрокам выплатили по 50 тысяч евро. А в "Тереке"?
– Столько же – но в долларах. Я с теплотой вспоминаю "Терек". Хорошие условия, дружный коллектив. Хоть вылетели в 2005-м, претензий к игрокам не было, со всеми рассчитались. Никакого негатива.
– Вам повезло больше, чем Нигматуллину. Он карьеру закончил после того, как руководители "Терека" обвинили его в сдаче матча.
– Сгорели дома "Рубину" 1:5. Нигматуллин не выручил, но сдачи не было, уверен на сто процентов! Руслан – порядочный человек. Просто "Рубин" был гораздо сильнее. Мы весь сезон играли неудачно. Команда возрастная, толком не укрепились…
КАПЕЛЬНИЦА
– Как-то ваш "Спартак" с победой на стадионе поздравлял Александр Калягин. Еще неожиданные гости в раздевалке были?
– Калягин заходил в 1999-м после победы сборной над Исландией. В спартаковскую раздевалку однажды заглянул Лев Лещенко. В Мадриде, перед игрой с "Реалом". Наговорил теплых слов, пожелал удачи.
– Лев Валерьянович – динамовский болельщик.
– Я в курсе. Но это же еврокубки. Самым ярким получился визит Пал Палыча Бородина. В 1998-м в перерыве матча "Торпедо" – ЦСКА зашел со свитой, в руке – стакан водки.
– Кого-то угостил?
– Нет. Обвел команду тяжелым взглядом: "Что ж ЦСКА обыграть не можете?! Я в Москву из Якутии приехал, сам всего добился. А вы…" Хлопнул залпом, закусил бутербродиком, который на тарелочке держал охранник, пообещал двойные премиальные и откланялся.
– Воодушевились?
– Еще бы! Счет был 1:1, а во втором тайме забили Аваков и я. 3:1!
– Двойные выплатили?
– По три тысячи долларов. Всё без обмана.
– За сборную вы сыграли шесть матчей. Почему так мало?
– Кроме себя, винить некого. Романцев вызывал регулярно, но на поле выпускал редко. В средней линии была огромная конкуренция – Мостовой, Титов, Аленичев, Смертин, Хохлов, Семак. Надо было землю грызть, отвоевывать место в составе. Я же на тренировках такого рвения не проявлял. Когда осознал это, поезд ушел.
– Дебютировали в сборной вы еще при Бышовце. В товарищеском матче с Бразилией в 1998-м.
– Добирались в Форталезу с пересадками более суток, в тот же день, в три часа ночи по московскому времени, вышли на поле. Декабрь, экспериментальный состав, а у бразильцев – Ривалдо, Кафу, Элбер, Денилсон, Сержинью. К середине второго тайма они повели 5:0 и успокоились, стали на публику играть. Мы с пенальти размочили счет, но на большее не хватило.
– Кто из бразильцев впечатлил?
– Денилсон и Ривалдо. Как работали с мячом! Космос! А Кафу поразил после матча. Из Форталезы летели в Рио одним рейсом. Едва поднялись в воздух, он сам поставил себе капельницу.
– Зачем?
– Восстановление. Просидел так весь полет, около трех часов.
– Зато наши футболисты отрывались в Бразилии на полную катушку.
– Мы еще неделю сидели в Рио в ожидании регулярного рейса. Отпуск уже начался, вот народ и расслабился. Хотя Бышовец предупредил: "Каждое утро – зарядка!" В первый день вышли все.
– Похвально.
– На пляже позанимались, в футбол погоняли. Даже Симонян не удержался, присоединился к нам. Он и сегодня, в 90, в прекрасной форме. А в 72 был вообще бодряк. Двигался, передачи изумительные выдавал. Я подумал: "Теперь могу рассказывать, что играл с Симоняном в одной команде…"
– Во второй день на зарядку игроков вышло меньше?
– Человек пять.
– Среди них – вы?
– Да.
– А говорите, не выкладывались в сборной.
– Но на третий день уже никто не появился. Бышовец махнул рукой – отпуск так отпуск.
– Кафу в самолете три часа был под капельницей. А вы в Самаре – несколько недель?
– Это в 1995-м. Предсезонка получилась скомканной. Неудачный просмотр в "Локомотиве", вояж со ставропольским "Динамо" через пол-Европы. Когда перешел в "Крылья", функционально был не готов. А у Аверьянова на тренировках нагрузки ого-го! В итоге подзагнал сердечко. Последней каплей стал матч на самарской жаре с ЦСКА.
– Что случилось?
– Минут за пятнадцать до конца попросил замену. Сердце застучало так, что понял – нужна пауза. После этого три недели не тренировался, лежал на базе под капельницей. Диагноз – экстрасистола.
– Это что?
– Преждевременное сокращение сердечной мышцы. Для спортсмена предел – два дополнительных удара в минуту. У меня насчитали пятнадцать. Когда наступил отпуск, по совету доктора отправился в Кисловодск. В санатории подлечили, к началу сборов был в норме. Аверьянов с того момента относился бережно. Иногда вместо тренировок в общей группе я по кругу бегал. В 1996-м снова всех в "Крыльях" перепугал.
– Каким образом?
– Мистическая история. Играем в Томске на Кубок. Проливной дождь, разбухший мяч прилетает в голову. Падаю, теряю сознание. Через пару секунд вскакиваю, хватаю мяч, накручиваю троих, забиваю. И прошу замену.
– В чем мистика?
– Я до сих пор не помню, как это было. Знаю по рассказам ребят и видеозаписи, которую посмотрел время спустя. Что потом делал три дня – тоже не помню. Полный провал в памяти!
– Вас отвезли в больницу?
– Нет. Приехал с командой в Москву. "Крылья" готовились к игре, а я под присмотром доктора отлеживался в гостинице. Не мог ответить на элементарные вопросы – как меня зовут, сколько мне лет, есть ли жена, дети… Память вернулась на четвертый день. Вспомнил всё – кроме гола и трех следующих дней.
ЕРЕМЕНКО
– На ваших глазах сердце у футболистов прихватывало?
– У Кости Еременко. В ноябре 2009-го "Рубин" принимал "Барселону". А с ветеранами "Барсы" в тот же день в Казани играла команда российского парламента, усиленная Еременко, Аленичевым, Гладилиным, Ковтуном, Кирьяковым. Позвали и меня. На поле Косте стало плохо. Упал, судороги… Кто-то из ребят спокойно произнес: "С ним периодически такое случается. Ничего, сейчас откачают". Я оцепенел. Как от увиденного, так и от этой фразы.
– Еременко осмысленно шел на риск.
– Вот это у меня и не укладывается в голове. Знаю, Костя летал в Чехию, потратил большие деньги на обследование, восстановительные процедуры. Но зачем играть с огнем? Он же в каждом матче носился как угорелый, себя не жалел… 18 марта 2010-го я приехал в динамовский манеж, где по четвергам тренировалась команда парламента. Поздоровался с Костей. Обратил внимание, что выглядит неважно – бледный, утомленный. Подумал – не выспался, наверное. Но до поля я не добрался, пришлось срочно отъехать по делам. А вечером звонок Димы Ананко: "Костя умер…"
– У Сергея Филиппенкова тоже со здоровьем были проблемы?
– Да. Какие-то отклонения в работе сердца. В юности переболел тяжелой ангиной, сразу запустили под нагрузки – это повлияло. Сережа не афишировал, уже после его смерти знакомый доктор рассказал. Инфаркт накрыл в Пензе, в игре за ветеранов, прямо на поле.
– Были на похоронах в Смоленске?
– Конечно. Мы же четыре года вместе отработали. Сережа помогал мне в "Днепре", затем в пензенском "Зените". Когда я в Тулу перебрался, его назначили главным. Он был не только замечательным человеком, но и классным тренером, со своим почерком. Тонко понимал игру, с ним было очень интересно говорить о футболе. Безумно жаль, что в 44 все оборвалось.
– За что год назад вас уволили из "Арсенала"?
– Наверное, связано со сменой губернатора. Мы шли на третьем месте, формальным поводом стало неудачное выступление в Турции на Кубке ФНЛ. Хотя просматривал там молодежь, ведь накануне турнира из-за финансовых трудностей команду покинули шесть футболистов.
– Расстались с вами некрасиво.
– Обид нет, но… Могли бы позвонить, предупредить! Чтоб не из интернета об отставке узнавал. А то садишься в самолет главным тренером, возвращаешься в Москву – выясняется, что ты уволен. Новость опубликована на официальном сайте клуба, а с тобой никто из начальства даже не пообщался.
– Допустим, вы можете поехать к любому тренеру мира на стажировку. Кого выбираем?
– Гвардьолу. Сегодня для меня это тренер номер один. В "Баварии" за месяц поставил команде игру!
– Он сильнее Моуринью?
– Да. Жозе – тактик, психолог. Может выжать из команды что-то на коротком отрезке. Но он не постановщик игры. Яркой, зрелищной, основанной на агрессии и контроле мяча. В этом его отличие от Гвардьолы, Венгера, Симеоне.
– В российской премьер-лиге кто для вас сейчас образец?
– Мне близок стиль "Краснодара". Нравится атакующая направленность Луческу. Но ему нужно время, сейчас в "Зените" много новых игроков.
– Луческу летом стукнет 72. Себя в этом возрасте на тренерской скамейке представляете?
– Почему нет? Было бы здоровье!