Улица Казакова
Большому спортивному чиновнику Александру Кравцову дали семь лет — и это событие не вызвало бы у меня ни жалости, ни досады, если б не одно обстоятельство. Незадолго до сочинской Олимпиады мы с Сашей Кружковым делали интервью с тем самым Кравцовым для какого-то физкультурного вестника. Возможно, его даже кто-то прочитал. Впрочем, на этот счет не обольщаюсь. Скорее всего, нет.
Не знаю, нарушал ли Кравцов законы. Вполне возможно. Но мне его, безусловно, жаль. Не только потому, что человеку за семьдесят. Просто Кравцов когда-то мне очень понравился. Очень-очень. Просто тонна обаяния.
Скажу больше: Кравцов в своем кабинетике на улице Казакова произвел колоссальное впечатление. При моем количестве интервью слово «колоссальное» употребляю крайне редко. Но Кравцов — это именно «колоссальное».
Листаю мемуары одного банкира — тот рассказывает: «Я сразу понял, что ГКЧП проиграет. Посмотрел на эти лица, послушал — ни одного харизматика...»
Харизма — великая вещь. Большой спортивный чиновник Кравцов был харизматичен. Возможно, в этом и был секрет его карьерного взлета.
Прошло десять лет. Из того интервью помнятся не столько слова, сколько интонации. Поэтому я искренне желаю Александру Михайловичу дожить до свободы. Тюремный опыт был ему на старости лет совершенно ни к чему — но раз уж случился, то дай бог пережить. Выйти, сохранив здоровье.
Аль Пачино
Смешно вспоминать: перед тем интервью я довольно смутно представлял, как выглядит мой герой.
Навстречу мне шагнул Аль Пачино!
Помните историю, как настоящий Пресли занял четвертое место на конкурсе двойников Элвиса?
Пожалуй, Кравцов походил на Аль Пачино сильнее, чем оригинал. Мне захотелось перекреститься.
Кравцов усмехнулся. Сразу смекнув, что к чему.
— Мне постоянно говорят, что похож! Александр Иванович Тихонов подарил коллекцию DVD-дисков с фильмами Аль Пачино. Пересмотрел все. Причем на английском.
— Ого. Хватает знания?
— Вполне. Когда в 2000-м попал в Международную лыжную федерацию (FIS), меня сразу спросили: «Алекс, где твой переводчик?» «Не нужен, — отвечаю, — управлюсь сам». Там удивились: «До тебя тут были русские, которые сначала проедали суточные, а потом требовали переводчика...» Со временем, конечно, подучил язык. Главное, когда решался вопрос о возвращении этапа Кубка мира по лыжным гонкам в Россию, я поднялся на заседании исполкома и произнес на английском одну сакраментальную фразу. По-русски она звучит так: «Стоит ли вообще решать эту проблему здесь и сейчас, когда вы это все, суки, сделали вчера?!» И сработало!
— Эффект был почти как у Виталия Леонтьевича на исполкоме ФИФА?
— А-а, ну да! «Лет'с ми спик фром май харт ин инглиш...» А когда прилетели в Ванкувер, всем нашим в качестве волонтеров предложили молодых ребят и девчонок. Мне же, как руководителю деревни в Уистлере, — даму в возрасте по имени Мартина. Три недели мы с ней беседовали на английском, за это время я здорово его подтянул. Заодно обучил Мартину парочке русских идиоматических выражений, которые, как бывший армеец, периодически употребляю.
Чуть пообщавшись с Кравцовым, я поручиться готов — баек для сокамерников у него хватит на семь лет. Еще и останется. Для тех мест — крайне ценный человек.
Представляя характер и обаяние Александра Михайловича, вполне допускаю, что может в жизни воплотить кинематографические пути Аль Пачино. Стать крестным отцом. Как минимум — «смотрящим». Духа, мощи хватит.
Впрочем, не этого ему желаю. А желаю стать библиотекарем. Или завклубом. Вести себя примерно — и выйти по УДО.
Маляву к Новому году не обещаю. Зато готов лично встретить у ворот.
Шрам над бровью
А если что не так — с Кравцовым не советую связываться. Не смотрите, что ему за семьдесят. Накостыляет будь здоров.
Мы с Кружковым разглядели у Александра Михайловича шрам — кажется, над бровью.
Кравцов охотно рассказал:
— Давным-давно я попал служить на Сахалин. Ни гимнастики, ни пятиборья там не было. А я старался держать себя в форме. В конце 70-х были популярны восточные единоборства. Особенно тхэквондо, карате. Корея и Япония — под боком. Потом я был директором спортивной школы, даже тренеров приглашал из Южной Кореи на мастер-классы.
— Так сами чем занимались?
— Карате. Лет шесть-семь, но всерьез. И на соревнованиях в Хабаровске получил по голове. Разбил нос и надбровную дугу.
— В жизни навыки карате пригодились?
— Нет. Пускать кулаки в ход — не лучший способ. Хотя... кто его знает? Может, еще и пригодятся! Руки помнят. Смотрите, у меня костяшки на руках все сбиты.
— Держите себя в форме, мы видим.
— Обязательно! Ранний подъем. Каждые выходные — ходовая охота, от 15 до 30 километров.
— Пешком?
— Разумеется. Для бывшего лыжника это семечки. А с утра у меня ритуал: умылся, побрился, отжался 120 раз — и на работу.
— 120 отжиманий?! В 60 лет?!
— Да, причем за один подход. Если не верите, готов прямо сейчас продемонстрировать. Просто я себя люблю. А раз так, обязан быть в форме. Между прочим, я до сих пор влезаю в свой свадебный пиджак. Купил его в 1975 году!
— За столько лет не прибавили в весе?
— Лишь около трех кило, когда два года назад принял волевое решение бросить курить.
— Почему бросили?
— Как я понимаю, бабушка провела воспитательную работу с младшим внуком. И тот, увидев меня с сигаретой, выдал: «Дед, что ж ты делаешь?! Вот куришь — и умрешь из-за этого! А кто подарки будет мне покупать?!»
— Сильно.
— Я подумал — в самом деле пора завязывать. Выкинул пачку — и все, как отрезало.
— Никаких врачей?
— Абсолютно. Клянусь. Знаете, как говорят? Выпил — тянет закурить. А меня не тянет! Даже в экстремальных ситуациях, на нервняке, желания не возникает. Больше скажу. Вон, в ящике стола лежит коробка сигар. Взял как-то одну из любопытства попробовать. Удовольствия — ноль. Поэтому без табака обхожусь спокойно. На радость бабушке и внуку. Кстати, Саша Завьялов теперь смеется: «Кравцов, это ведь я начал первым бороться с твоим куревом!»
— Правда?
— Да, в 1998-м на Олимпиаде в Нагано. Я тогда работал с мужской командой, нас поселили в одном домике. В какой-то момент разнервничался, вытащил сигарету, открыл окошко. Тут Завьялов подал голос: «Михалыч, с ума сошел? Заболею!» Я закрыл окно и дальше курю. А Завьялов опять: «Михалыч, с ума сошел? Задохнусь!»
Грамота от Следственного комитета
Тогда, в 2013 году, на стене у Кравцова висела грамота от Следственного комитета.
Мы с Кружковым и не думали, что со временем тема станет острой. Спросили так, на всякий случай:
— Ванкуверскую неудачу вашему центру в упрек не поставили?
Кравцов задумался — и стал формулировать аккуратнее:
— Отвечу так: была большая проверка. В официальном протоколе госкомиссии было записано: «Центр сборных команд России сделал все необходимое для обеспечения и подготовки российских сборных к Олимпийским играм в Ванкувере»...
— Что за проверка?
— Решили проверить деятельность центра в том, что касается «соблюдения бюджетной дисциплины».
— Грубо говоря, проверяли, воруют здесь или нет?
— Нет, так говорить нельзя. Проверяли, целесообразно ли были вложены деньги в процессы подготовки и обеспечения участия сборных команд в Ванкувере. Хотя когда меня просят оценить целесообразность вложения средств в спорт, становится даже не весело, а грустно...
— Почему?
— Спортсмен не может быть константой. Я могу прогнозировать какой-то результат, но не могу быть уверенным на сто процентов, что этот результат будет получен. Для этого нужно помещать спортсмена в идеальные условия, вакуум. Даже компьютер дает сбой! Я вас уверяю: закон 94 ФЗ, по которому сегодня расходуются бюджетные средства, для спорта неприемлем...
— Почему?
— Потому что в основе закона игра цены на проведении того или иного мероприятия. Это мне напоминает передачу: «Я угадаю эту мелодию из пяти нот». — «А я угадаю совсем без нот...» Но в спорте так не бывает.
— Видим, грамота у вас от Следственного комитета. Не всякая проверка так заканчивается.
— Это немножко за другое. А в процессе следственных мероприятий мы активно сотрудничали.
— Долго шли проверки?
— Только закончились.
— Три года?!
— Совершенно верно. А на грамоте, смотрите, написано: «За благородную работу». А ниже: «За активное участие в подготовке и проведении первого регионального детско-юношеского турнира по дзюдо на Кубок председателя Следственного комитета России»...
— Расшифруйте.
— Центр сборных принял участие в мероприятиях, посвященных памяти погибших следователей и мальчика, который защитил сестру от посягательств насильника. Мы вместе провели детский турнир. Сказав: «Зачем нам находиться по разные стороны баррикад? Давайте сотрудничать и быть посильно полезными друг другу...»
— Разумно.
— Стороны поняли друг друга. К слову, все возбужденные дела по ходатайствам или проверкам Счетной палаты, были закрыты. Претензий к Центру, руководителю, финансовым службами и службам бухгалтерского учета в ходе следственных мероприятий не было. Мы помогали следователям чем могли. Не теряя собственного достоинства и не допуская оскорблений в наш адрес. Мы этого не заслужили. Могу сказать насчет Ванкувера: в спорте высших достижений возможен ряд случайностей. Третий может стать первым. Но мы-то накануне той Олимпиады находились на девятых местах! Даже на третьем оказаться не могли никак. Сегодняшний спорт — это разумная математическая оцифровка происходящего. Вы не можете прыгнуть на первые места из второй двадцатки. Это будет чудо.
Как оказалось, не всякая проверка завершается грамотами от карающих органов. Некоторые приводят к совсем другим результатам.
Лось жестковат, буйвол нежен
Очень надеюсь, Александру Михайловичу повезло с сокамерниками. Сидит с культурными растратчиками, беглыми бухгалтерами, а не с душегубами. С растратчиками и поговорить в радость.
Очень хорошо представляю, как пересказывает им все то, что рассказывал нам с Кружковым. Кто-то вздыхает — веря и не веря. Поправляет очки указательным пальцем.
Братцы, вы верьте! Все правда!
— Самая нелепая охота в вашей жизни? — допытывались мы.
— Я бы не называл ее «нелепой», надо придумать другое слово. Охота от незнания. Первый раз меня взяли охотиться на гуся в Вологодской области. Я увидел огромный клин в четыре утра. С озера он потянулся в поля. Невероятное скопище! Я не нашел ничего лучше, как выстрелить в кучу.
— Что такого?
— Мне профессионально объяснили: «Уважаемый, стрельба в кучу приводит к тому, что ты не попадаешь. Надо выцеливать конкретную птицу...» Я понятия не имел, что гуси только с виду летят медленно. А на самом деле — 18 метров в секунду.
— Вы-то стреляете хорошо?
— Очень прилично. У меня правило: выстрел должен быть продуманным. Нельзя стрелять «не вложившись» — так говорят охотники. Меня интересный человек учил. Вы его знаете.
— Кто же?
— Александр Иванович Тихонов. Его слова: «Саша, запомни: один патрон — один кабан».
— Хорошая тема. Кабан на вас выходил?
— Разок пересеклись. Конец августа, я шел на вышку. А кабан — кушать. Между нами было метров сорок. Увидел эту спину — и тут же мысль: «Какое счастье, что ветер в мою сторону...»
— А если б наоборот?
— Неизвестно, что произошло бы. Скорее всего, кабан удрал бы — обычно он на человека первый не нападает. Но адреналина хватило.
— Что было дальше?
— Я выстрелил.
— Один патрон — один кабан?
— Совершенно верно.
— На медведя охотились?
— Было. Это охота особенная. Вот там адреналин настоящий. То ли страшно, то ли волнительно... А недавно знакомые сделали подарок к 60-летию — охоту на буйвола в Буркина-Фасо. Лучше подарка в моей жизни не было! И вот я вижу зверя, стреляю — понимаю, что попал. Не мог промазать. Но буйвол как бежал, так и продолжил. Сопровождающие профессиональные охотники на меня смотрят: «Алекс, извини, ты промахнулся...» «Нет, — отвечаю. — Не промахиваюсь. Будем преследовать».
— Успешно?
— Восемь часов шли по следу! На девятый они уселись около термитника со словами: «Все, Алекс, финиш!»
— Ваши ровесники?
— Одному пятьдесят, другой еще моложе. Когда узнали, что мне вот-вот стукнет шестьдесят, не могли поверить. Спросили: «Алекс, к чему мы готовимся?» Я отшутился: «Лондон уже миновали. Впереди Рио-де-Жанейро. Знаете, что это?» Они рассмеялись: «Не надо». А буйвола мы отыскали лишь на следующее утро. Он с двумя пулями в боку сначала шел сам, потом его поддерживало стадо. Не представляю, сколько километров они отмахали.
— Буйвола обнаружили мертвым?
— Нет, он доходил. Стадо паслось рядышком, не бросало. Но увидев нас, ушло. Весил он полторы тонны. На той же охоте завалили роана, лошадиную антилопу. Кабана-бородавочника... Впервые охотился за границей — и так здорово. Я официально взял отпуск, доложил в секретариате Виталия Леонтьевича: «Ребята, у меня обстоятельства, прошу отнестись к заявлению правильно. Больше такое может не повториться...» Это настоящая ходовая охота. Перелет, зверь, сопровождение, питание — все в одном пакете. Тебя не подводят к зверю со словами: «Алекс, это буйвол, нажимай на курок».
— А как?
— Ты идешь вместе с ними по следу. Сам определяешь, устраивает ли тебя трофей. Будешь ли стрелять. «Особенности национальной охоты» блекнут. Если ты стрелял, ранил зверя, но он ушел, второго шанса нет. Считается, что добыл. Жесткие условия.
— Не интересовались — сколько стоил такой пакет?
— Порядка 400 тысяч рублей. Если б не было пакета — за буйвола пришлось бы платить около тысячи евро.
— Что потом делают с добычей?
— Мясо забирают. Всех, кто был на охоте, на ужин кормят стейком из этого буйвола. Остальное — населению.
— Рога принято забирать?
— Через три месяца при прохождении ветеринарного контроля я свои трофеи получу. Мордочки с рогами.
— Есть место, где вы еще не охотились, но мечтаете побывать?
— Новая Зеландия. Друзья отзываются об этой стране с восторгом. В свое время специально в охотничьих целях туда завезли оленя, серну, лань. И сегодня для Новой Зеландии охотничьи туры — один из главных источников дохода. Правда, удовольствие это дорогое. А желание всегда должно совпадать с возможностями.
— Ружье у вас какое?
— Нормальный, хорошо подготовленный профессиональный карабин «Блейзер». С оптикой, 375-й калибр. Только патрон использую не «Норма Орикс», который есть в России, а FS Magnum.
— Разрывной?
— Нет, более сильная навеска пороха, тяжелая пуля. Чем прекрасна охота? Там ни званий, ни титулов. Ты открыт. Собираются люди, для которых «добыть» или «выстрелить» — не самое главное. Вот ты охотишься весной...
— На кого?
— На вальдшнепа. Эта птичка охотнику не нужна — хоть она очень вкусная. Крошечный вальдшнеп летит и хоркает: хор-хор, хор-хор. Полет похож на бабочку. Представьте: весна, прозрачные лужи, набухшие почки. Девять часов вечера, но еще светло. Все пахнет! Или гусь, который заходит на тебя. Удовольствие невероятное. В охоте на гуся мы соревнуемся.
— Кто больше настреляет?
— В том-то и дело, что не больше. Кто ниже его подпустит. Кто перехитрит птицу.
— Гусь хитрый?
— Хитрее нет. Кто ниже его подсадит на резиновые чучела. Это настоящая жизнь. У меня 30 чучел — сторожевые, кормящие.
— Гуся на вкус мы знаем. А буйвол как пошел?
— Ребята! Я был удивлен!
— Вкусно?
— Потрясающе. Я и стрелял лося, и кушал. Колбаса из лося и кабана — нечто изумительное. Даст бог, свидимся — я вас угощу. Лось жестковат. Буйвол, по моему разумению, тоже должен быть жестким. Но настолько мягкого, нежного стейка в жизни не пробовал. А вырезка из бородавочника — это нечто. С жареной картошечкой да в чесночном соусе — красота!
На этом, быть может, и раскроется с грохотом тюремное окошко. Это принесут баланду. Если и напоминающую вырезку из бородавочника — то очень отдаленно.
Эх. Вы там держитесь, Александр Михайлович. Еще будет в вашей жизни и «Блейзер», и Буркина-Фасо...