Бонусы
— В КХЛ последний матч до олимпийской паузы был проведен 14 января. 5 февраля вы объявили, что регулярный чемпионат не будет доигран. Почему понадобилось три недели, чтобы определиться, в каком формате продолжится сезон?
— Мы прорабатывали разные варианты. Сначала планировали играть в олимпийскую паузу без сборников. Но у нас 120 хоккеистов улетели в Пекин. Это более сорока процентов от общего числа участников Игр. Сборные России и Китая полностью состоят из игроков КХЛ. Латвия, Финляндия, Чехия — наполовину. Мы опросили клубы: готовы ли вы проводить матчи во время Олимпиады? Против высказались 16 из 24 команд.
— Людей можно понять — лидеры-то разъехались.
— Совершенно верно. Плюс пандемия, количество заболевших растет с каждым днем. А у нас главная задача — провести плей-офф и узнать обладателя Кубка Гагарина. Чтобы не повторился сценарий двухлетней давности, когда вынуждены были досрочно завершить сезон. Поэтому приняли решение не доигрывать оставшиеся матчи регулярного чемпионата, а определить участников плей-офф, исходя из процента набранных очков. В сложившихся обстоятельствах это единственный оптимальный вариант. Данное предложение лиги сейчас на утверждении у совета директоров КХЛ.
— Внакладе остались разве что пара-тройка команд, до последнего претендовавшие на место в плей-офф. Да хоккеисты, у которых из-за несыгранных матчей подвисли бонусы.
— В условиях пандемии всем нелегко. Разумеется, полноценный календарь регулярки для нас в приоритете. Если бы не ковид — спокойно доиграли бы.
— К разговору о бонусах. Помните, какие были прописаны в ваших контрактах?
— Все стандартно — определенное количество голов, передач, попадание в пятерку лучших бомбардиров лиги...
— Рекордный бонус в карьере?
— В 2007-м, когда набрал в «Ак Барсе» ровно 100 очков — 83 в регулярке и 17 в плей-офф. Случилась хорошая прибавка к зарплате.
— Сумма с пятью нулями?
— С шестью! В долларах. Ну а за командные достижения предусматривались отдельные выплаты.
— Самый обидный случай, когда остались без бонусов?
— Не возникало ситуации, когда бы мне для получения премии не хватило гола или очка. Обычно в соглашении прописывалась задача-минимум — 20 очков. Дальше каждый балл приносил дополнительный бонус. Спасибо агенту, который грамотно составлял контракты.
— Кто же был вашим агентом?
— Юрий Николаев. Мне его посоветовали, когда в НХЛ наступил локаут и я вернулся в Россию. Так до конца карьеры с Юрой и проработал. А уезжал в Штаты, когда российских агентов не было в принципе — сами всё подписывали на коленочке.
Буше
— Еще одна горячая тема — Рид Буше. Американца, играющего за «Локомотив», суд признал виновным в изнасиловании, которое произошло в 2011 году. Парень получил условный срок. В ближайшие дни контракт с ним будет расторгнут?
— Мы — имею в виду и «Локомотив», и КХЛ — ждем официального заключения суда. Юристы должны изучить этот документ, а уже потом огласим решение.
— Хоккеисту, обвиненному в изнасиловании 12-летней девочки, не место в КХЛ?
— Мы заботимся о репутации лиги. Изучали дисциплинарный кодекс ИИХФ, согласно которому уголовное наказание со сроком десятилетней давности не вступает в силу. Бывают же разные кейсы и обвинения. Некоторые впоследствии могут оказаться неправдоподобными. Что касается Буше, не хочется забегать вперед. Давайте дождемся письма из американского суда.
— Кто в такой ситуации принимает решение о разрыве контракта — клуб или лига?
— Клуб. Он подписывал договор и несет ответственность за его выполнение. Ну а по расторжению есть определенные условия: в каких случаях полагается компенсация, в каких — нет. Это уже вопрос к юристам.
— За два года, что руководите КХЛ, — самый сложный день?
— К работе я приступил в феврале 2020-го. А через месяц — пандемия. Пришлось объявлять об остановке плей-офф, потом — вообще об отмене. Тяжелые дни. Друзья шутили: «Ничего себе! Только возглавил КХЛ — и сразу ее развалил! Ни у кого не получалось, а ты за месяц успел». Мне же было не до смеха. До последнего надеялся, что все-таки сможем доиграть плей-офф. Но...
— Роспотребнадзор лазеек вам не оставил?
— Абсолютно. Тогда из командных видов завершить чемпионат смогли лишь в РПЛ. Но футболистам проще — играют-то на улице. А мы к следующему сезону разработали ковид-протокол. Постоянно тестируем хоккеистов, внимательно отслеживаем клубы, где появляются зараженные. Сделали «чистые» зоны. Сотрудники арен, контактирующие с командами, тоже сдают тесты.
— Вы-то переболели?
— Дважды! В ноябре 2020-го и сейчас, в январе. Слава богу, в легкой форме. Даже температура ни разу не поднималась.
Крик
— Хоть кому-то в этом кабинете удалось довести вас до крика?
— Конечно!
— Вот бы не подумал. Со стороны вы мягкий, спокойный, доброжелательный.
— Я же управленец. Нужен и кнут, и пряник. Повысить голос для меня не проблема. Вспоминается Зинэтула Билялетдинов. На публике он никогда не кричал. Зато в раздевалке мог зажечь, взбодрить игроков.
— Самый живописный случай?
— Как-то вышли против слабенькой команды и после первого периода горели 0:2. Билялетдинов почувствовал, что не настроились, недооценили соперника, и в перерыве устроил разнос. Клюшкой бил по полу, затем кулаком треснул по макету.
— Пробрало?
— Да! Встрепенулись, перевернули игру. К тому же Билялетдинов в такие моменты не только эмоционально заводил хоккеистов, но и делал перестановки в звеньях. Кого-то из четвертого отправлял во второе, и парень понимал: «О, есть шанс себя проявить! Если забью — в следующем матче снова во втором звене выйду». Сразу начинал рвать и метать.
— На вас Билялетдинов срывался?
— Нет. Он никого не выделял персонально. Если кричит в раздевалке — значит, плохо играют все. А со мной были индивидуальные беседы. Например, после того, как стал капитаном и однажды неправильно себя повел.
— Что натворили?
— В каком-то матче не пошла игра, и Билялетдинов посадил на лавку, не выпускал несколько смен. Я обиделся, поник. Наутро он вызвал и произнес: «Так нельзя! Ты же капитан! Осознавай ответственность. Даже если чувствуешь, что не идет игра, не вешай нос. Наоборот — помогай ребятам, подсказывай, подстегивай. Пусть за тебя забьют. Или шайбу на себя поймают». Мудрый совет, что и говорить. С тех пор всегда ему следую. В том числе на нынешней должности. Здесь ведь тоже коллектив, каждый со своим характером. Кого-то нужно подбодрить, а кому-то напихать.
— Последний случай, когда вы взорвались?
— При разработке календаря настаивал, что клубы должны быть в равных условиях. А то раньше у некоторых набиралось по восемь игр через день! Это неправильно. Мы провели серию совещаний, всё согласовали. Договорились, что равномерно распределяем матчи по дистанции. Вдруг человек предложил вернуться к старой схеме, пытался нас переубедить...
— Аргументы?
— «Да ладно — восемь матчей за 16 дней! Ничего страшного! Такое уже было». Ну как тут не закипеть?
— Увольнять вы научились?
— Я не из тех, кто размахивает шашкой. Чуть что, сразу на выход — это не про меня. Всегда даю второй шанс. Но если вижу, что человек не понимает, садится на шею, — все, расстаюсь.
Билялетдинов
— Найдете три слова, чтобы охарактеризовать Билялетдинова?
— Ха! В три не уложусь. Он не принимает поспешных решений, все тщательно взвешивает. Трудоголик. Из тех тренеров, которые думают о команде 24 часа в сутки. Настоящий фанат своего дела. Я и с дочкой его знаком, и с зятем — Стасом Романовым, и с внуком Сашей. Так они говорят — если матч сложился неудачно, Хайдарыча вечером можно дома не ждать. Поедет на базу, будет полночи анализировать игру, пересматривать видеозапись. При этом Билялетдинов умеет объединить коллектив, к каждому пытается найти подход.
— Как полагаете, почему он третий год без работы?
— Мне кажется, Хайдарыч осознанно взял паузу. Предложения наверняка были. Знаю, многие звонят ему, советуются — и по КХЛ, и по молодежной лиге.
— Вы себя тренером представляете?
— Не-е-т! Не мое. Профессия тяжелая, нервная, круглые сутки ты вынужден думать о хоккее. Готовиться к тренировкам, матчам, разбирать собственные игры, соперника... В «Ак Барсе» Билялетдинов и его ассистенты находились на арене с 8 утра до 10 вечера. А у меня большая семья, два сына, две дочки. Хочу с ними проводить время, а не в тренерской.
— Никто вас в тренеры не зазывал?
— Никогда. Правда, с мальчишками разок поработал. В «Крыльях» заболел тренер, у которого занимался Никита, мой старший сын. Мне позвонил кто-то из родителей, попросил провести тренировку. И я вышел с пацанами на лед.
— Никита еще играет?
— Да, в «Крыльях». Ему 14. А Даньке, младшему, в марте четыре годика будет. Уже и его на коньки поставил.
— Лет шесть назад «Ак Барс» приглашал вас на должность генерального менеджера. Почему отказались?
— Во-первых, с руководством клуба разошлись во взглядах на то, как должен работать генменеджер. Предполагалось, что я буду отвечать за комплектование команды и результат. Но потом выяснилось, что по всем решениям последнее слово не за мной.
— А за кем же?
— За Хуснутдиновым, генеральным директором, и Билялетдиновым, главным тренером. Как тут подбирать игроков, договариваться с агентами? И я сказал «нет».
— Что во-вторых?
— Уезжать в Казань без семьи — не вариант. Но и срывать ее из Москвы не хотелось. Здесь быт налажен, у старших хорошая школа, у младших — садик... Я же почему в 2014-м закончил?
— Почему?
— Когда летом ЦСКА расторг со мной контракт, предложения были исключительно от немосковских клубов. Поразмыслил — и решил никуда не дергаться. Побыть с семьей.
— Среди этих команд была «Магнитка»?
— Нет.
— А я уж подумал — там вашу связку с Зариповым мечтали возродить...
— Зачем? В Магнитогорске уже была классная связка Мозякин — Зарипов. Я бы только мешался.
— Значит, приглашали клубы уровня «Нефтехимика?
— Ну почему? Был разговор с Омском. Прикинул — далековато. Да и другое смущало.
— Что?
— Годами я жил по четкому графику: 1 июня, за месяц до выхода команды из отпуска, приступал к индивидуальным тренировкам. Причем в охотку, даже не надо было себя заставлять. Тогда же начинали сниться хоккейные сны. Это означало, что я уже соскучился по любимой игре.
— Ну и?
— После расставания с ЦСКА взглянул на календарь — 1 июня. Так, думаю, еще немножечко отдохну, через недельку начну кататься. Она пролетает, говорю себе: «Ладно, через две». В какой-то момент понял, что пресытился хоккеем. Ни снов, ни желания тренироваться. А ехать в тот же Омск просто ради денег, обманывать хоккей... Некрасиво!
Торчетти
— Как вас убирали из ЦСКА с действующим контрактом?
— Очень просто. Сказали, что меняется игровая концепция, приходит новый тренер — Дмитрий Квартальнов, который не видит меня в составе.
— Это вам сообщил Сергей Федоров, который в 2014-м был генеральным менеджером?
— Нет, передали через агента. Для ЦСКА тот сезон вышел провальным, летом много игроков поменялось.
— С Квартальновым вы пообщались?
— Нет. Тогда мы и знакомы-то не были. Ни разу не пересекались — ни в клубах, ни в сборной.
— Вам хоть выплатили компенсацию?
— Да, 25 процентов от суммы, которую мог заработать за оставшийся год контракта. Такие условия и были прописаны.
— Как для себя объясняете тусклый сезон в ЦСКА?
— Да в той команде ни у кого яркого сезона не получилось! Ни у меня, ни у Радулова, ни у Сапрыкина... Подбор игроков был приличный. Но Торчетти, главный тренер, требовал от нас то, в чем мы не сильны. А что умели здорово, нам запрещали.
— Проиллюстрируйте.
— Например, в большинстве я любил бросать в ближнюю или дальнюю «девятку». Сколько голов забил с одной позиции! Но Торчетти запретил посылать шайбу верхом. Твердил: «Только низом! Если не забьешь, она попадет в щиток и отскочит на пятак, где наш игрок протолкнет ее в сетку».
— Что-то в этом есть?
— Возможно. Но забивали мы так крайне редко! Хотя на тренировках постоянно отрабатывали этот фокус — входили в зону и специально бросали в дальний щиток вратарю, чтобы партнер бежал на пятак и искал шайбу на добивании.
— Вам было 36, один из лучших бомбардиров лиги. Зачем вас переучивать? В чем логика?
— Торчетти говорил: «Да, ты любишь бросать верхом. Но есть риск, что промахнешься, шайба вылетит по закруглению, пойдет контратака, и мы пропустим». В какой-то игре, когда многие уже перестали слушать американца, я тоже плюнул на его установки, по привычке зарядил с кистей в «девятку»...
— Забили?
— Нет. Попал вратарю в плечо. Контратаки не случилось, но после матча Торчетти вызвал, врубил видео, ткнул пальцем в экран и отчитал: «Ты что делаешь?! Почему игнорируешь мои указания?!» А я сразу вспомнил Билялетдинова, который нашему звену с Зариповым и Зиновьевым разрешал больше, чем остальным.
— В чем выражалось?
— Говорил ребятам: «Что вы смотрите на эту тройку? Они играют в свой хоккей!» Вот для третьего и четвертого звена задачу формулировал четко — построже в обороне, пожестче в углах... А у Торчетти все должны играть одинаково. Но мы-то к другому хоккею привыкли! В результате ЦСКА вылетел в первом же раунде плей-офф, а я в том сезоне забросил всего 13 шайб.
— Торчетти — самый странный тренер в вашей жизни?
— Да. Допустим, с Глинкой в «Питтсбурге» тоже не сложилось, но он-то тренер классный. И Олимпиаду выигрывал, и чемпионат мира.
— А что было в «Питтсбурге»?
— Я хорошо провел предсезонку, в выставочных матчах по количеству очков шел чуть ли не на втором месте. Не в команде — в лиге! Чувствовал — набрал великолепную форму. Но стартовал чемпионат, и я в запасе. Потому что Глинка решил играть в три звена.
— С чего бы?
— Сказал: «Здесь длинные рекламные паузы, есть время передохнуть. У трех звеньев сил хватит». В первом справа играл Ягр, во втором — Ковалев. Третье — с оборонительным уклоном, туда я никак не попадал. Оставалось четвертое.
— С тафгаями?
— Ага. Бывало, проводил на льду ровно секунду!
— Как это?
— Если им нужно было подраться, меня выпускали в центре. На вбрасывание. По краям два бойца. Судья кидает шайбу, через секунду начинается драка. Игра остановлена. Парни молотят друг друга, потом я собираю краги, возвращаюсь на скамейку. Ну и сыгранная секунда идет в статистику.
— Сколько это длилось?
— Месяца полтора. Затем кто-то травмировался, мне дали шанс. Но я уже растерял игровой тонус, ушло состояние, которое было перед сезоном. Обидно.
— Вам дня хватило, чтобы понять: в «Питтсбурге» у Глинки ничего не получится?
— Наоборот, не сомневался, что у него сложится. Командой по большому счету рулил Ягр, а с ним у Глинки был полный контакт. Я и предположить не мог, что два чеха разругаются.
— Из-за чего?
— Понятия не имею. Никто не знает, какая кошка пробежала между ними накануне полуфинала с «Нью-Джерси». До этого играли здорово — и вдруг все сломалось. Когда вспыхнул этот конфликт, остальные чехи — Ланг, Страка, Шлегр, Розивал — растерялись совершенно, не понимали, что им делать, за кем идти. «Поплыли».
Каспарайтис
— В «Питтсбурге» жизнь свела вас с Марком Бержевеном. Который после каждой победы танцевал в раздевалке стриптиз для лучшего игрока матча.
— Ну, не стриптиз... Что-то из одежды на нем оставалось. Марк — прикольный, постоянно шутил, кого-то разыгрывал. Как-то на улице к нему подошли: «Вы же хоккеист?» — «Нет-нет, я модель. Рекламирую зубную пасту. На радио». Вообще в НХЛ все на позитиве. Feel good, play good! По сравнению с Россией 90-х — контраст гигантский.
— Еще бы!
— Я застал тренеров старой школы. У них все было строго. Не дай бог в автобусе по дороге на матч засмеешься, расскажешь анекдот — сразу окрик: «Тихо! Готовьтесь к игре. Вы должны думать только о хоккее».
— Это Игорь Дмитриев в «Крыльях» так реагировал?
— Нет, его коллеги. В сборной. Но Игорь Ефимович тоже смешки не жаловал. А в «Питтсбурге» смотрю — хи-хи, ха-ха, на раскатку народ без шлема выезжает, жвачка во рту... Другая планета!
— В сборной России свой Бержевен был?
— Каспарайтис. С ним не заскучаешь. Забавный, непосредственный. Как ляпнет что-нибудь — все угорают. Помню его знакомство с женой одного хоккеиста. Тот произнес: «Это Сандра». Дарюс прыснул: «Класс! Мою собаку зовут так же». Но на Каспарайтиса никто не обижался.
— В Питтсбурге вы соседями были.
— Да, он рядом жил. Налетал как ураган. Мог позвонить в десять вечера: «Ждите, собираюсь к вам». Дверь всегда держали открытой. Мы с супругой уже в спальне на втором этаже, а Дарюс с первого голосит: «У вас пожрать есть?» «Открой холодильник, — отвечаю, — возьми, что хочешь». Наберет разных десертов, конфет, которые мы регулярно покупали в русском магазине, слопает за минуту и дальше несется по своим делам.
— Сейчас общаетесь?
— Реже. Я в Москве, он в Майами. Виделись последний раз в прошлом году, когда Дарюс прилетал на юбилей Юрзинова.
— С возрастом остепенился?
— Не-а. Такой же веселый, шебутной.
— Каспарайтис рассказывал в интервью: «На Олимпиаде в Нагано один игрок так на банкете погулял, что наутро не в силах был до автобуса дотащить баул. И сбросил его с восьмого этажа».
— Было! От удара баул разорвало, вещи разлетелись метров на двадцать — всей командой собирали, скотчем обматывали.
— Попробую угадать. Это Борис Миронов отличился?
— В точку! Правда, банкет абсолютно ни при чем.
— Хотите сказать, Миронов выкинул баул трезвым?
— Ну да. Так как получилось? Мы отыграли финал, вернулись в Олимпийскую деревню, собрали вещи, пошли грузиться в автобус. Дальше был запланирован ужин в ресторане, оттуда сразу в аэропорт.
— И?
— В нашем корпусе жило много спортсменов. Из номеров высыпали в одно время — с сумками, чемоданами. А лифта два. Не протолкнуться. Восьмой этаж. Я, чертыхаясь, поплелся пешком. А Боря волочить баул по лестнице не захотел. Предпочел другой способ.
— Вы так ни разу не делали?
— Нет. Я бережнее к вещам отношусь.
— Что помешало дожать чехов в финале?
— Не что, а кто — Гашек! Поймал невероятный кураж, тащил все! Как и в предыдущих матчах плей-офф — с американцами, канадцами. Именно он выиграл для Чехии Олимпиаду.
— Не было бы в финале Гашека...
— Уверен, мы бы нашли лазейку. Играли-то неплохо, чехам ни в чем не уступали. Но им повезло — забили с рикошета, после броска от синей линии. Один-единственный гол все и решил.
— Это самая фантастическая игра вратаря на вашей памяти?
— На уровне сборной — да. Хотя и в «Баффало» прошить Гашека было очень тяжело. Бросаешь, бросаешь — а все в него летит! Ворота словно заколдованы. С Бродером в «Нью-Джерси» — то же самое. Но вот ему, как ни странно, я часто забивал. Кажется, больше, чем любому другому вратарю НХЛ (Морозов забросил в НХЛ 84 шайбы, из них 12 — в ворота Бродера. — Прим. «СЭ»).
Ванкувер
— Ваша вторая Олимпиада — в Ванкувере. После вылета в четвертьфинале вспомнили недобрую примету?
— Вы о «проклятии знаменосцев»? Эта тема всплыла сразу, как только мне предложили нести флаг на церемонии открытия. Я и с ребятами пообщался, и с тренерским штабом — никто не отговаривал! Наоборот, поддержали.
— Что сказали?
— В один голос: «Да какое проклятие? Чепуха! Здорово, что именно хоккеист понесет флаг. Давай, соглашайся и ни о чем не думай».
— Вы вообще не суеверны?
— Как у любого спортсмена, были разные приметы. Но до психоза не доходило. Если черная кошка перебежит дорогу — сворачивать точно не стану. Или есть в хоккее выражение — «мусорный» гол...
— Я в курсе.
— Когда игрок долго не может забить, ставит перед матчем клюшку в мусорный бак. Заряжает «мусором». Многие верят, что помогает. А мне смешно. Никогда так не делал. Даже если безголевая серия затягивалась.
— Годы спустя у вас есть ответ — почему в Ванкувере канадцы нас разорвали?
— Ничего сверхъестественного они не показали. Но мы пропустили одну, вторую, третью — и задергались. Поняли, что нужно перестраиваться, придумывать что-то новое. В итоге сплошной сумбур. А соперник на кураже да при своих болельщиках... Пока на табло горело 1:3, я еще утешал себя воспоминаниями о финале чемпионата мира в Квебеке. Там-то после неудачного первого периода ситуацию выправили. Казалось, здесь все повторим.
— Не случилось.
— В Квебеке канадцы повели — и расслабились. Отсюда нелепое удаление Нэша в овертайме за выброс шайбы с площадки. Нам в этом эпизоде явно повезло. В Ванкувере же Канада ни на секунду не сбавляла обороты, даже при счете 7:3 продолжала давить. Переломить игру мы не смогли.
— От Брызгалова со временем услышал: «Это тренерское поражение. При подготовке к матчу игру канадцев не разбирали...»
— Я с Ильей не согласен. Тренеры-то разные. Кто-то перед матчем по полчаса крутит видео, рисует тактические схемы, подробно рассказывает о сопернике. У Быкова с Захаркиным другой подход. Никаких утомительных собраний, установка на игру длится минут десять. Основные моменты обсудили, и все, погнали. До Ванкувера это работало, мы дважды выиграли чемпионат мира. А на Олимпиаде не получилось.
— Значит, к Быкову и Захаркину у вас претензий нет?
— Я не из тех, кто будет переводить стрелки, обвинять тренеров в поражении. В первую очередь нужно спросить с себя. Мы, хоккеисты, где были? Почему ничего не сделали? Я и нашему звену так сказал. Вот какую пользу принесли в четвертьфинале? Ни очка не набрали, еще и пропустили два гола, находясь на площадке... Кстати, Быков с Захаркиным всегда говорили нам то же, что Билялетдинов: «Играйте в свой хоккей». В Ванкувере на групповом этапе неплохо взаимодействовали. А с Канадой не пошло.
— Из-за травмы Зиновьева?
— Возможно. Он же центрфорвард, на нем громадный объем работы. Но в этом матче Сереге было тяжело. Нога болела, играл на уколах.
— Чем он теперь занимается?
— После ухода из новокузнецкого «Металлурга», где был генеральным директором, к хоккею отношения не имеет. Жил с семьей в Сочи, недавно переехал в Казань.
— У вас были неудачные попытки войти в бизнес?
— Одной хватило. Еще играя в НХЛ, открыл в Америке мебельный салон. В 2004-м наступил локаут, я улетел в Россию, подписал контракт с «Ак Барсом». А моего компаньона внезапно посадили.
— За что?
— За наркотики.
— Американец?
— Русский. В Штатах живет давно. При знакомстве произвел приятное впечатление, не было проблем ни с наркотиками, ни с алкоголем. Но потом слетел с катушек. То ли переклинило, то ли захотелось все попробовать.
— Как вы узнали, что он в тюрьме?
— С какого-то момента перестал выходить на связь. Телефон постоянно был вне зоны доступа. Я набрал приятелю, попросил заехать в салон, выяснить, что да как. И услышал: «Все закрыто, никого нет».
— У вас шок?
— Мягко говоря. Счета за аренду помещения оплачивал регулярно. Отыскал номер жены компаньона, дозвонился — тут-то и открылась правда. А я в Казани, чемпионат в разгаре, сорваться никуда не могу.
— Чем кончилось?
- Дождался отпуска, прилетел в Америку, быстренько свернул проект. Часть мебели удалось распродать, но в общей сложности потерял 250 тысяч долларов. На собственном опыте убедился — в таких делах нельзя никому доверять. Если не хочешь прогореть, нужно все контролировать самому.
— С тех пор — никакого бизнеса?
— Уже не рисковал, вкладывался в недвижимость. Покупал коммерческие помещения и сдавал в аренду. Это надежнее всего.
Брат
— Из хоккейного мира ваш самый близкий товарищ — Илья Ковальчук?
— Не только. С Зариповым тоже дружу много-много лет. Любому из них всегда готов помочь.
— Когда последний раз такое было?
— Да вот история. В январе Илья прилетел в Москву с 12-летним сыном. Говорит: «Нужно срочно в Тверь смотаться, парня не с кем оставить, с собой тащить не хочу». Отвечаю: «Пусть у нас побудет. Привози и поезжай спокойно». Но это даже не помощь — так, мелочь...
— Как восприняли назначение Ковальчука генеральным менеджером сборной?
— Спросил: «Ну что, когда прощальный матч?» Илья усмехнулся: «Не торопись. Может, еще поиграю».
— Полагаете, это реально?
— Почему нет? Он катается, ходит в тренажерный зал. В хорошей физической форме. О завершении карьеры не объявлял. Если в следующем сезоне подпишет с каким-то клубом контракт — я не удивлюсь.
— Последний человек, которому удалось вас сильно насмешить?
— Данька, младший сын. Дома с детьми играли в прятки. Я с Настей, старшей дочкой, спрятался за штору, выключил свет. Данька заходит: «Ну и где вы, юные пираты?» Я от хохота сложился пополам.
— Что вы запрещаете своим детям?
— Колу. В гаджетах стараемся ограничивать. Есть семьи, где даже за обеденным столом все в телефонах сидят. Это не наш случай. Еще запрещаем обижать друг друга. Знаете, о чем я мечтаю — раз уж Бог дал нам четверо детей?
— О чем же?
— Чтобы они, когда вырастут, продолжали тепло общаться и мы могли бы несколькими поколениями собираться за большим столом. Хочу, чтобы дети прониклись взаимным уважением. Чтобы не совершали поступков, которые бы вбивали между ними клин. А то смотришь на разлад в других семьях... Или вот я с Валентином, старшим братом, уже седьмой год не разговариваю.
— Почему?
— Неправильно он себя повел. Причем не в первый раз. Это копилось годами. Сколько я прощал! Но всему есть предел.
— Для вас разрыв с братом — боль?
— Ну-у... Неприятно! К тому же многие не в курсе ситуации, часто спрашивают: «Как дела у Валентина?» Приходится объяснять, что мы не общаемся.
— Где он сейчас?
— Два года назад работал детским тренером в Одинцове. Теперь у него вроде какой-то бизнес. Подробностей не знаю.
— Что говорят дети, когда смотрят ваши матчи?
— Даньке и девчонкам хоккей не слишком интересен. А Никита комментирует со знанием дела, все подмечает. Как-то гендиректор «Крыльев» обнаружил на складе кучу старого видео. Еще на кассетах. Когда на диски переписали, спросил: «Леш, за четыре сезона в «Крыльях» — твой самый памятный матч?»
— Ответили сразу?
— Конечно. Дебютировал я в сезоне-1993/94, за семь игр ни одного очка не набрал. Зато следующий чемпионат начал ударно. В первом же туре, когда принимали ярославское «Торпедо», сделал хет-трик! Вот этот матч и назвал. Вскоре гендиректор вручил мне диск. Сели с Никитой, посмотрели...
— Ярко прокомментировал?
— Увидев мои голы, поразился: «Ну и вратарь!»
— «Бабочек» наловил?
— Нет. Совсем другая манера игры. Стоячий! Никакого баттерфляя. Даже на колени ни разу не присел. Потом сын взял мою старенькую клюшку, повертел в руках, спросил со смехом: «Папа, как ты ей играл?!»
— Деревянная?
— Ага. Montreal. Тяжелая, неудобная. Нынешние и легче, и гибче.
— Вы-то о чем думаете, пересматривая собственные матчи?
— Сразу вспоминаю пережитое. Например, наткнулся на решающий гол Ковальчука в финале чемпионата мира-2008, и в памяти все всколыхнулось. Как в овертайме, получив численное преимущество, Зарипов, Зиновьев и я на скамейке стояли. Быков предупредил: «Вы следующие выходите». И вот мы втроем тихонько переговаривались, прикидывали, как будем играть, кому куда открываться. Тут бац — пас Илье, бросок, гол! Победа! Шлемы на лед — и эйфория...
— Скажите честно — вы наигрались?
— Сто процентов! Иногда слышу от ветеранов, гоняющих в Ночной лиге: «Завтра матч. Жду с большим нетерпением». Думаю — как странно. Неужели не надоело? Меня-то в выходной на каток не затащишь. Лучше с детьми побуду.