Рашид Хабибулин — один из самых загадочных и таинственных менеджеров КХЛ. За 30 лет в российском хоккее выходец из строительного бизнеса успел помочь вывести в элиту хабаровский «Амур», поработать селекционером в «Динамо», СКА, «Торпедо» и «Сочи», привезти в чемпионский «Ак Барс» Джастина Азеведо и Иржи Секача, в должности спортивного директора пражского «Лева» дойти с ним до финала Кубка Гагарина и открыть для КХЛ целый ряд топовых иностранцев. Однако, несмотря на все достижения, большую часть времени он оставался в тени и практически не давал интервью, порождая вокруг своего имени конспиралогические теории.
Последние три года 62-летний специалист работал советником председателя совета директоров «Авангарда» Александра Крылова, а три недели назад стал генеральным менеджером, сменив на видном посту ушедшего в добровольную отставку Алексея Волкова. В большом интервью «СЭ» новый босс омичей рассказал о своем назначении, эмоциональном уходе своего предшественника, своих текущих задачах и ярлыке «серого кардинала».
Не планировал занимать место Волкова
— Ваше назначение читалось.
— Я никогда не думал, что почти всю деятельность, связанную с хоккеем, проведу на руководящих ролях. Сейчас обстоятельства сложились так, что Александр Крылов обратился ко мне и сказал, что Алексей Волков подал заявление на увольнение. С учетом того, сколько этот человек сделал для меня, посчитал нужным принять это предложение.
— Изначально ходили слухи, что вы будете исполняющим обязанности.
— Сейчас у меня контракт до конца сезона. Но трудно говорить о том, что будет дальше. Основная задача на сегодняшний день — попытаться каким-то образом усилиться. Я не говорю о том, что это обязательно вратарская линия. Нет, это вопрос всех позиций. Будем стараться либо совершить удачные обмены, либо искать игроков на перспективу. Эти вещи нужно решать.
Самолично я не принимаю окончательных решений. Я сторонник того, чтобы услышать мнения и тренеров, и вышестоящих руководителей. Если у руководства есть какие-то сомнения, а ты четко знаешь, что-то или иное решение поможет клубу, то нужно идти и доказывать свою позицию, приводить аргументы.
— Насколько предложение Крылова для вас получилось неожиданным?
— Для меня неожиданным больше оказалось решение Алексея. В свое время сам предложил Крылову его кандидатуру на пост генерального менеджера. Я ведь давно знаю Лешу. Не всем известно, что первым его клубом после возвращения из Северной Америки был не «Салават Юлаев», а хабаровский «Амур», в котором я тогда работал.
Это был 2000 год. Он тогда только приехал из США, и мы поехали с «Амуром» в Уфу на Кубок президента Башкортостана. И мне кто-то из агентов, возможно Сергей Черемин, предложил посмотреть парня. Мы его взяли на пробный контракт, он сыграл одну игру, и я его просто прохлопал. Леша здорово отыграл, и на следующий день его подписала Уфа. Вот и вся история.
Мы всегда поддерживали с ним отношения. Волков — достаточно серьезный, дотошный и грамотный парень, который владеет языками и, в отличие от меня, очень хорошо дружит с компьютером. Думаю, его решение было чисто эмоциональным. Может быть, у него случился какой-то нервный срыв.
Честно скажу, не планировал занимать его место. Но раз возникла такая ситуация, то я просто не мог отказать Крылову. Поэтому и решение Алексея, и предложение Александра Владимировича были неожиданными. Поскольку случилась форс-мажорная ситуация, деваться было некуда.
— Как быстро перестроились на новый режим работы?
— Здесь осталось много ребят, которые помогали Леше. Они выполняют достаточно большой объем работы. У нас есть постоянный контакт с тренерами. Какой-то большой сложности в этом плане я не вижу. Тем более я же работал в этой сфере. Пусть и немного на другом уровне. Так что опыт есть.
— Некоторые менеджеры практически круглосуточно находятся с командой. Тот же Кирилл Фастовский постоянно летает.
— Ну Кирилл уже почетный новосибирец. Он 12 лет работает в «Сибири». Фастовский такой же, как и я, — он тоже не играл в хоккей. Поработав в Хабаровске, знаю, как непросто работать в таких клубах. Находясь так далеко до центра, он умудряется в стесненных финансовых условиях каждый год собирать такую боеспособную команду. Считаю, это говорит о том, что он умеет находить выходы из сложных ситуаций. Я же буду стараться по максимуму находиться с командой.
— Вас не задели слова Максима Сушинского о том, что, будучи вице-президентом «Авангарда», он не увидел у вас открытости?
— Макс по большому счету меня не знает. Мы не очень часто пересекались. Видимо, он как-то ревностно и болезненно воспринял мое появление в клубе. Может быть, он боялся за свое место и видел во мне конкурента. В принципе у нас были нормальные рабочие отношения. Каждый имеет право на свое мнение.
Не думаю, что был закрыт с ним. Просто у нас не получилось общения. Он со мной не пытался общаться. Я тоже не лез к нему.
— Чувствуете ли, что теперь ваши отношения с Крыловым перетекают в другую плоскость? Отныне вы напрямую отвечаете за результат.
— Думаю, отношения какими были, такими и останутся. По крайней мере надеюсь на это. Если что-то не так сделаешь, то все равно получишь.
Впервые столкнулся с такой пустотой на рынке
— Как и когда вы познакомились с Крыловым?
— Уже не помню нюансы. Был период, когда после «Сочи» я остался без работы. Знал, что Александр Владимирович ищет советника. Меня порекомендовали ему, и после нескольких бесед мне поступило предложение занять эту должность.
— Насколько у вас с ним одинаковое видение хоккея? У вас вообще бывают споры?
— Одинакового видения добиться тяжело. Знаете, бытует мнение, что высшие руководители не разбираются в хоккее. Думаю, в этом плане Александр Владимирович прилично понимает игру. Он и сам когда-то играл в хоккей. Многим нашим экспертам, которые выносят нам оценки, он даст фору. Пусть не складывается мнение, что это человек со стороны. Это абсолютно не так. Он разбирается в хоккее и довольно дотошно смотрит на многие нюансы.
Да, есть вещи, на которые мы смотрим по-разному. Наглядный пример — обсуждение кандидатуры Гудачека. В этой ситуации я поддержал Алексея Волкова. Хотя и прекрасно понимал, что это не вратарь топ-уровня. Но с учетом проблем со здоровьем у Галимова я тоже думал, что этот человек каким-то образом сможет нам помочь. Однако Крылов наложил вето на это решение. И, думаю, он оказался прав. Сейчас я уже не уверен, что Гудачек чем-то помог бы нам.
Иногда мы смотрим в одну сторону, иногда — в разные. Если с моей стороны последует какой-то веский аргумент и я смогу убедить его, то он в любой ситуации согласится со мной. Сразу скажу: Крылов — непростой руководитель и достаточно импульсивный человек. Есть моменты, когда из него вырывается довольно много эмоций. Особенно когда команда проигрывает — в таких ситуациях на глаза ему лучше не попадаться.
— Вы сами сказали про Гудачека. Что вас смутило в кандидатуре Брэндона Максвелла?
— Понимаете, на любого иностранца у нас смотрят как на спасителя. Думают, что придет человек, который будет играть как стена. Если говорить про Максвелла, то в Германии он играл в хорошей команде — «Фиштаун Тайгерс». Сезон в DEL он начал нормально, но по ходу регулярки потихонечку проиграл позицию первого номера своему молодому дублеру — Францебу.
Во-вторых, я собирал информацию по нему в Чехии, где он играл до этого. Оказалось, Максвелл — довольно непростой и специфический парень в раздевалке. Когда у него все идет более-менее, то он нормальный человек. Когда начинаются какие-то проблемы, то с ним возникают трудности. Я ведь помню его, еще когда сам жил в Чехии. Тогда он не отличался какими-то выдающимися матчами. Это обычный средний вратарь. Думаю, Гуди тоже плюс-минус того же уровня. Есть большие сомнения, что он тоже смог бы нам помочь.
— Многим клубам КХЛ в начале сезона предлагали канадца Гаретта Спаркса.
— Это тот, который когда-то был в «Торонто»?
— Да.
— Я не помню, чтобы нам его предлагали. По этому вратарю не владею информацией.
— У вас сейчас остались варианты с вратарем? К вам активно отправляют Евгения Аликина.
— Отправлять можно кого угодно. У человека есть действующий контракт. Весной он заканчивается и Аликин становится неограниченно свободным агентом. Тем более Хабаровск борется за место в плей-офф. «Амур» давно там не был, и сейчас у них есть реальные шансы с учетом того, что они разыграют целых 20 очков в матчах с «Адмиралом». Это очень-очень сложный вопрос.
Да, у нас была попытка, был диалог. Только кто будет отпускать своего первого номера в такой ситуации? Мы пытаемся и ищем варианты, потому что Стас Галимов получил травму. Но вы и сами знаете, что рынок пуст. Если нам удастся найти хотя бы второго вратаря, то это будет очень неплохо. Однако я не могу сказать: «Вот я пришел и точно найду вратаря». Это крайне тяжело.
На импортном рынке практически никого нет. Нам постоянно предлагают каких-то непонятных ребят из ист-коста, из чемпионата Словакии. Но опять же, это большой риск. Чем они могут нам помочь? Я не знаю. С учетом нынешней политической ситуации смысла искать вратарей в Финляндии и Швеции просто нет.
— Раньше у середняка можно было выкупить за большие деньги практически любого игрока. Плюс частенько топ-клубы брали лидеров в скрытую аренду на плей-офф.
— Достаточно посмотреть на турнирную таблицу. Все, за исключением, пожалуй, «Сочи», бьются за плей-офф. В этом году дедлайн 27 декабря, а после этой даты у команд останется около 20 матчей. Понятно, что в этой ситуации никто не собирается отдавать лидеров. Плюс топ-клубы тоже умеют считать деньги — никто не будет платить космические суммы.
Повторюсь, мы каждый день ищем варианты. И мне, и ребятам звонят, предлагают их. Пока они нас не устраивают.
— Полевого найти реальнее?
— Это тоже большая проблема. Тут и политика, и прочие факторы. Реально пустой рынок. Более того, это не только российская проблема. Постоянно общаюсь со своими коллегами из Чехии. Там тоже у ребят есть деньги по европейским меркам. Но тот же чешский «Тршинец», который всегда предлагает хорошие условия, не может найти людей. Я впервые за все годы своей работы столкнулся с такой пустотой.
— Если не вратарь, то кто?
— Понимаете, если появится кто-то достойный, то вообще не будет стоять вопроса позиции. Это может быть и нападающий, и защитник. Пока вообще никого нет.
Хотя есть ребята, который в перспективе могут появиться на следующий год при определенных условиях. Впрочем, тут тоже мало конкретики.
Пора продлевать контракты с лидерами
— Одна из главных претензий, которая вменялась в вину Волкову, — это слишком маленькое количество контрактов на следующий год. В вашем понимании, как сильно может поменяться команда весной?
— У меня всегда был один принцип — в первую очередь по максимуму сохранить своих игроков, тех, кто приносит пользу, а потом уже смотреть по сторонам. Мы уже сейчас будем пытаться разговаривать с ребятами. У нас заканчиваются контракты у Грицюка, Толчинского, Шарипзянова, Чистякова и ряда других ребят. Будем пытаться разговаривать с их агентами. Плюс у нас будут ребята в статусе неограниченно свободных агентов — там тоже предстоят тяжелые переговоры. Нужно учитывать и потолок зарплат.
Конечно, нам важно сохранить звено Ткачев — Найт — Буше. Мы работаем по этому вопросу. Хотим сохранить костяк команды. Насколько нам это удастся, пока не могу сказать.
— Вы уже очерчивали контур нового контракта Найта с его агентом Алешей Пилко?
— У нас с Алешей бывает по три-четыре разговора в день. Мы постоянно на связи и с другими агентами, представляющими интересы игроков «Авангарда». Это ежедневный процесс.
Еще раз повторю: это непростой вопрос. Тот же Сергей Толчинский на следующий год выходит на рынок. У него агент Шуми Бабаев. Так вот с Шуми вообще непросто разговаривать — за своих клиентов он бьется до последнего. Поэтому тут будет тяжелый и долгий разговор. И я очень сомневаюсь, что он случится в разгар сезона. Такая же ситуация по Ткачеву. Мы уже начали с Шуми диалог по этому поводу, но я не могу сказать, когда мы придем к финишу.
С тем же Юрием Николаевым в этом плане проще говорить. Потому что он поконкретнее — у него своя специфика ведения переговоров. Повторюсь, с Шуми говорить очень тяжко. Хотя мы знаем друг друга больше 20 лет, и у нас нормальные рабочие отношения. Тем не менее мы понимаем, что есть рынок. Если мы хотим сохранить лидеров, то нужны весомые аргументы и определенные затраты.
— В разговоре с Пилко не было завышенных требований на фоне потенциального сокращения лимита на легионеров? Сообщали, что он теперь просит умножать суммы контрактов в полтора раза.
— У него свои интересы. Он смотрит на это с позиции бизнеса. Чем больше сумма контракта его клиента, тем больше его доход. Здесь все ясно и понятно.
Но я могу сказать одно. Если мы сейчас не решим определенные вопросы с лидерами, то они дешевле не станут. Они просто выйдут на рынок. Позиция одна — надо договариваться уже сейчас и по возможности продлевать контракты с людьми, которые нам интересны.
— Алексей Морозов заявил, что тема с лимитом еще не решена и будет обсуждаться на ближайшем совете директоров в Челябинске. Ваша с Крыловым позиция осталась неизменной?
— И я, и Крылов считаем, что если мы хотим сохранить уровень лиги, то нам нужны хорошие легионеры. Все равно молодые ребята, которых выбрали на драфте НХЛ, поедут в Америку, что бы мы им ни предлагали.
Понятно, что если тот же Арсений Грицюк продолжит прогрессировать, то мы продлим его только на год. А потом уедет туда, как Егор Чинахов.
Егор — молодец. Парень воспользовался шансом, который ему предоставили. Тяжело не тяжело, но зацепился за него. Его ни разу не спускали вниз, он всегда был наверху. Да, были разные игры, был процесс адаптации. Сейчас он проявил себя. У него хорошие перспективы. Такая же возможность есть и у Арсения.
Естественно, нам хочется его оставить. Я уже немножко общался с ним по этому поводу. Но не могу сказать, как в итоге все сложится. То же самое и по Семену Чистякову. Мое мнение — сейчас им нужно чуть крепче встать на ноги, подзаработать какие-то деньги, помочь своим родителям, которые вложили в них определенные средства и силы, попасть в сборную. А уже потом, будучи более-менее сложившимися игроками, можно ехать в НХЛ.
— Согласны, что по Грицюку в начале сезона ударили баннеры с его лицом по всему городу?
— Мне кажется, что Арсений — парень, зацикленный именно на хоккее, который старается всю шумиху держать на стороне. Естественно, в его жизни случились Олимпиада, звание «Заслуженный мастер спорта», изменение финансовых условий, повышенное внимание со стороны болельщиков. Выдержать все это в таком возрасте не так просто. Наверное, был такой период, когда он немного дал слабину. Сейчас он делает правильные выводы и понимает, что без работы, хорошего тренировочного процесса и соблюдения спортивного режима ничего не получится. Я верю в него. У Арсения все будет хорошо.
— У «Авангарда» в последнее время довольно агрессивная политика на рынке юниоров. Не возникнет ли проблема, при которой система не сможет переварить такое количество талантов, как в Питере?
— Ну Питер пусть сам разбирается со своими проблемами — они сами знают, что делают. Честно говоря, я никогда особо не касался детского хоккея и молодежной темы — это не моя стезя. Могу сказать, что в Омске созданы все условия. То, что делает клуб в этом направлении, правильно.
Другой момент, когда ты видишь, что есть человек, который тебе уже не поможет. По таким людям надо принимать правильные решения. Либо расторгать, либо выгодно менять. Но мариновать и держать у себя нет никакого смысла.
— Переход Дмитрия Шевченко в «Барыс» как раз из этой оперы?
— Да. А смысл его держать? Наверное, наша ошибка была в том, что мы вообще его взяли. Дима — нормальный рабочий парень. Однако у нас в ВХЛ есть местные ребята аналогичного уровня. Естественно, находясь в «Авангарде», он просто занимал их место, не давая шанса. По большому счету он и сам-то не играл. Но когда у тренера во главе стоит результат, он всегда отдаст предпочтение опытному игроку. В какой-то мере Шевченко тормозил продвижение этих парней.
— Видите ли проблему в том, что выхлоп от «Омских крыльев» пока минимальный?
— Команда существует всего второй сезон. Что-то требовать и ждать от нее сейчас будет абсолютно неправильно. Нужно, чтобы прошло три-четыре года, а уже потом можно смотреть и делать какие-то выводы.
Все равно там есть люди на подходе. Верю, что тот же Тимофей Давыдов уже скоро будет играть в КХЛ. Сейчас ему нужно просто немножко побиться на уровне мужиков в ВХЛ. На следующий год у него будет нормальная перспектива стать игроком основы при соответствующем отношении и соблюдении требований тренерского штаба.
Я сам рекомендовал Волкова Крылову
— Согласны, что от Волкова вам досталось достаточно неплохое наследство?
— Конечно. Для меня его решение об уходе было на сто процентов неожиданным. Думаю, в какой-то мере он жалеет об этом. Волков — грамотный, толковый специалист. Он сутками может сидеть за компьютером и смотреть немереное количество видео.
У него большие знания по игрокам. Он полностью владеет информацией. Но Леша сам по себе немного замкнутый — он все это переваривает внутри, вместо того чтобы где-то поделиться своими переживаниями. И все вещи, которые происходили в конце, чисто психологически в какой-то момент надломили его.
— Его интервью, вышедшее до официального ухода, — это вскрытый нарыв?
— В какой-то мере да. Не знаю, кто порекомендовал это сделать. Но это решение не до конца обдуманное. Как бы то ни было, у него нормальные перспективы попасть на хорошую должность в хороший клуб.
— У вас с ним был какой-то диалог после отставки?
— К сожалению, нет. Думаю, пройдет время и мы обязательно пообщаемся. Я ему желаю только добра. Изначально ведь первая фамилия, которую услышал Крылов от меня при выборе кандидатуры генменеджера в 2019-м, была Волков. Я не жалею, что порекомендовал его. Единственное — жалею, что все так сложилось.
— Один из коллег называл вас самым таинственным менеджером КХЛ. Как получилось, что почти всю свою карьеру в хоккее вы провели в тени?
— У меня просто не было предложений в топ-клубы на публичные должности. А все разговоры о том, что я какой-то серый кардинал... Знаете, в свое время я сделал одну большую ошибку. Во многом эти слухи пошли после инцидента с Алексеем Шевченко. У нас с ним была конфликтная ситуация*. К сожалению, по большей части я же ее и создал. Но если вы возьмете период до 2016 года, то все было нормально. Этот шлейф появился именно после этого конфликта с Алексеем.
Говорить, что я принимал какие-то теневые решения, неправильно. Да, был период, когда в Казани я был консультантом у бывшего директора Шамила Хуснутдинова. Но у меня были нормальные отношения с тренерским штабом — я постоянно общался с Зинэтулой Хайдяровичем Билялетдиновым. Да, где-то ошибались, не без этого. Где-то попадали, как с Азеведо и Секачем. Может быть, мы приняли не совсем верное решение по защитнику Райану Уилсону.
Хотя, когда Азеведо появился в «Ак Барсе», то он не подходил в игровую модель Билялетдинова и поначалу был на четвертых-пятых ролях. Только потом он вписался и стал игроком первого звена, играл по 20 минут, закрывал большинство и меньшинство. Тот же Секач принес немалую пользу.
* Примечание: речь идет о конфликте, который случился в августе 2015-го, когда Хабибулин в должности помощника генменеджера «Ак Барса» на предсезонном турнире в Нижнем Новгороде сорвался на Шевченко и заявил, что корреспондент приехал написать заведомо негативный материал об игре его команды.
— Вам приходилось лоббировать Азеведо и Секача Билялетдинову, который всегда имел огромное влияние на селекцию?
— Ему бесполезно что-то лоббировать. Как он сказал, так и будет. Можно порекомендовать что-то в любой ситуации, но окончательное решение всегда за ним.
— Выходит, в «Ак Барсе» вы были связующим звеном между Хуснутдиновым и Билялетдиновым?
— У них и так был неплохой контакт. Я просто мог предложить кого-то, а дальше мы коллективно принимали решение. Смотрели, кто устраивает нас по игровым, по финансовым показателям.
Предлагал Крылову кандидатуру Кари Ялонена
— Как оказались в Праге?
— В свое время был период, когда я с 2007-го по 2010-й работал в «Динамо». Одним из спонсоров клуба тогда был бизнесмен Евгений Мышковский. Спустя некоторое время у него вместе с чешским бизнесменом Петром Спейхалом возникла идея создать команду в Чехии. Тогда изначально участвовать в этом проекте предложили мне, но я порекомендовал на должность генерального менеджера Нормундса Сейейса, имевшего опыт работы с рижским «Динамо». Тем более он и играл в Чехии, и владел чешским языком, и знал местное законодательство.
Евгений Валерьевич поддержал эту идею, и после нескольких встреч у них был запущен процесс создания команды. Однако Сейейс отработал год, а после у него возникли проблемы, и с ним не продлили контракт. На следующий год за спортивную часть отвечал уже я.
— Был ли шанс сохранить «Лев» после того легендарного финала? Изначально говорили, что проект могут просто заморозить на год.
— Насколько понимаю, там все было связано с бизнесом. Люди, которые спонсировали «Лев», должны были построить бизнес, чтобы с его доходов тратить деньги на команду. Но в итоге ничего не получилось, и на третий год у хозяев возникли финансовые проблемы.
Там были средства, но в не в том объеме, который был необходим для решения высоких задач. Изначально бюджет должен был сократиться больше чем на половину. Я сказал, что на эти деньги можно содержать команду. Понятно, что она не будет где-то наверху, но за место в плей-офф точно поборется. Евгений Валерьевич — человек честолюбивый. Ему хотелось, чтобы «Лев» был на слуху. В итоге он просто отказался от этой идеи. Плюс ему никто не предлагал протянуть руку помощи. Мышковский остался один и просто закрыл этот проект.
— Не было ощущения, что проект «Лева» изначально был романтично-утопичным? Если у пражских «Спарты» и «Славии» были традиции и история, то проект Мышковского всегда считался искусственным образованием.
— В то время существовала очень простая проблема, связанная с политической подоплекой — «Спарту» и «Славию» просто не отпустили бы в КХЛ. Единственная команда с именем, которая могла бы вступить в КХЛ, — это «Энергия» из Карловых Вар. Но потенциальных спонсоров не устраивало ее местоположение — им нужен был рынок.
— Ту команду образца финала называли «сборной Европы». Не было опасений, что такое нагромождение игроков из разных стран и языков в раздевалке «не взлетит»?
— Были, и изначально они подтверждались. До прихода Кари Ялонена у нас были определенные проблемы — мы не показывали то, что должны показывать с таким составом.
Кари на первой тренировке зашел в раздевалку и сразу начал смотреть, кто где сидит. А там картина: чехи сами по себе, финны сами по себе, шведы сами по себе — все сидят маленькими группами. На следующий день захожу в раздевалку, а там все перемешано. Он шутками-прибаутками в стиле «финская мафия», «чешская банда» помиксовал всех. Прошло немного времени, и раздевалка зажила совершенно по-другому.
Однажды поехали на выезд, и у нас за каждым столом на обеде сидели и чехи, и канадцы, и шведы. То есть реально произошло какое-то сплочение. И в этом плане помимо Ялонена большую роль сыграл Иржи Новотны, который оказался настоящим капитаном. Он по-настоящему сплотил нас. Единый цельный коллектив в раздевалке был одной из причин, почему мы дошли до финала с таким количеством национальностей в составе. Тогда мы все жили одной идеей.
— Ялонена в России всегда воспринимали как спокойного демократичного тренера. Вы же в бытность селекционером «Торпедо» описывали его как довольно жесткого человека.
— Могу провести параллель. Кари чем-то похож на Боба — они примерно одинаковые. Только Кари, может быть, чуть-чуть подемократичнее. Но у него был микс советского и европейского стилей.
Помню, что он постоянно что-то писал в такую толстую тетрадь. Но в то же время постоянно пользовался компьютером. Ялонен — трудоголик. В 7 утра у него все уже должны быть на рабочем месте, в 7.15 должен начинаться разбор. Я даже как-то спросил: «Кари, ты постоянно что-то пишешь». Он посмеялся и ответил: «Юрзи. Это я у него научился. Он тоже много писал».
Мы до сих пор с ним переписываемся. У нас с ним очень хорошие рабочие отношения. Он же сейчас живет в Праге и работает со сборной Чехии. Даже был момент, когда я предлагал его Крылову на случай ухода Боба. К сожалению, в силу политических факторов он бы сейчас не принял наше предложение.
— Верите, что Хартли может всплыть в Казани?
— Сложно сказать. У нас с ним не настолько близкая связь. Тем более у меня есть проблемы с языком. Могу сказать одно: Казань — лидер КХЛ по составу и подбору игроков. Если им удастся разобраться с внутренними разногласиями и отрегулировать все эти вещи, то это будет главный кандидат на Кубок Гагарина.
— Та финальная серия «Лева» с «Магниткой» лучшая в истории КХЛ?
— Для меня финал «Лев» — «Металлург» и серия «Авангард» — «Ак Барс» в 2020-м — это два эталона.
— В кулуарах до сих пор существует конспирологическая теория, согласно которой «Лев» в финале поддушивали судьи, так как КХЛ был невыгоден иностранный чемпион.
— Когда проигрываешь, то всегда ищешь причины где-то на стороне и под увеличительным стеклом смотришь на судей. Вполне возможно, что они ошибались. Но абсолютно неправильно говорить, что они тогда все решили. «Магнитка» выиграла по делу.
Там была пара моментов, в которых виноваты только мы сами. После того как мы выиграли первую игру 3:0, в прессе было слишком много восторженных откликов в нашу сторону. Плюс ребята после победы решили отметить день рождения одного из игроков, и вот это сыграло с нами злую шутку. Команда выпала из игрового тонуса и проиграла следующую игру. Тем самым мы дали «Магнитке» возможность вздохнуть. А с тем подбором исполнителей, которые были у Кинэна, этого делать было категорически нельзя.
— Вы хоть раз общались после финала с Геннадием Величкиным? У вас с ним были настоящие аэропортные войны.
— Для меня в какой-то мере Геннадий Иванович — эталон генерального менеджера. В 90-х Магнитогорск был не самым привлекательным городом. Но он всегда создавал там шикарные условия. Он подтянул всю вертикаль, помогал детским тренерам.
С ним тоже были рабочие отношения. Да, иногда ругались. Помню, как он прилетал в Хабаровск, когда я работал в «Амуре». Однажды после раскатки «Магнитки» во дворце — хоп, и выключили воду. Разумеется, Геннадий Иванович начал все претензии предъявлять лично мне. Будто я специально взял и опустил рубильник. Точно так же и с самолетом. Такое бывает. Он был на эмоциях. Я был на эмоциях. А так мы поддерживаем отношения. Правда, давненько уже не созванивались. У него ведь даже квартира в Москве около моей находится — буквально 200 метров.
Лучший легионер — Лео Комаров
— Во время своего второго захода в «Ак Барс» в 2015-м вы говорили, что у вас нет должности помощника генменеджера, так как она не предусмотрена штатным расписанием. В «Авангарде» такая должность, наоборот, существует. Как дела у Игоря Еронко?
— Со мной тогда заключался отдельный договор — я работал менеджером по селекции. Предлагал кандидатов, а высшее руководство их обсуждало и принимало решения.
У Игоря должность звучит немного по-другому. Он отвечает за развитие молодых игроков и ведет аналитику. У нас с ним нормальный контакт. Считаю, у него есть сильные качества и свое видение хоккея. Он делает достаточно большую и полезную работу.
Плюс у нас есть помощник Юрий Кузьменков, который отслеживает игроков и собирает по ним информацию. На Евгении Забуге юридическая часть. Все они выполняют очень важную работу, которой зачастую не видно. Меня устраивает их работа и отношение к делу.
— Вы, как и Величкин с Фастовским, никогда не играли в хоккей. Есть ощущение, что сейчас нехоккейным людям становится тяжелее пробиться в менеджмент?
— Не думаю. Есть категория людей, которая со своим складом ума может принести пользу. Все зависит от человека. Взять того же Максима Гафурова, работающего в Нижнем Новгороде. Он же тоже не играл в хоккей. Но очень даже хорошо работает. Собрал с Ларионовым симпатичную команду при скромном бюджете. Берет и наводит шороху. Все ждут, когда они повалятся, а они никак не валятся. Если у человека есть задатки, то почему бы и нет?
— Вас всегда считали одним из лучших знатоков иностранного рынка. Хиетанен, Стремвалль, Азеведо, Секач, Грубец — кого можете назвать личной жемчужиной?
— Говорить о том, что я специалист по иностранному рынку, будет не совсем корректно. Хотя я могу добавить в этот список Линуса Умарка, Юхана Харью и Лео Комарова, которые играли у меня в «Динамо». Где-то были удачные приобретения, где-то не совсем. Но я никогда себя не относил к категории специалистов.
Просто у меня достаточно большой круг общения. Положим, тот же Алексей Волков делает акцент на видео. Я же раньше делал немного по-другому. Может, это и не совсем правильно, но я собирал информацию за счет общения с большим количеством людей. После этого у меня складывалось определенное впечатление об игроке. Я никогда не принимал окончательные решения — я всегда советовал. На мои кандидатуры смотрели и уже потом делали свои заключения. Если были какие-то сомнения, то прислушивался к мнению других. Кстати, Грубеца предложил именно Алексей. Я лишь поддержал его и помогал убеждать Крылова в правильности этого решения.
Если говорить про жемчужину... Для меня это Лео Комаров.
— Неожиданно.
— Да. Парень, который именно за счет работы, не имея выдающихся физических данных, пробился в НХЛ.
Когда Лео впервые приехал в «Динамо» и только подписывал контракт, мы договорились, что сначала он пройдет медосмотр. Я поехал встречать их вместе с Харью и Умарком в Шереметьево. Комаров прилетел первым, и в ожидании шведов мы решили зайти с ним в кафе. Спрашиваю: «Кушать хочешь?» — «Хочу». — «Что будешь?» — «Пельмени!» И за полтора часа он съел где-то пять-шесть порций.
Просто человек знал, что такое нужда. Он прошел через это и ценил такие моменты. Пока сидели, он рассказал мне про отца — как он играл в футбол, а вечером работал плотником. Я тогда ему сказал: «Лень, когда заработаешь денег, не забудь про батю».
После этого прошло лет семь. Лео уже играл в НХЛ, заработал большие деньги. Когда «Ак Барс» проводил сборы в Финляндии, то я тоже поехал с командой. И тогда папа Лени позвал меня к себе в гости. Арендовал машину и повез домой на север страны куда-то ближе к границе со Швецией, где преимущественно говорят на шведском, — уже не помню название городка, его тяжело выговорить.
Он мне показал небольшой каток имени Лео Комарова. Саша там на общественных началах сам отвечает за него и проводит тренировки с детьми. А потом отвел в такой приличный дом, который Леня купил родителям в каком-то престижном райончике. Может быть, и помнит, о чем я ему говорил в аэропорту.
Мы и сейчас поддерживаем отношения, эпизодически. Он меня поздравлял с назначением. Даже предлагал каких-то ребят в команду. Однако когда настало время конкретных разговоров, все начали говорить: «Только не в этом году».
— Весело. Он серьезно в нынешних реалиях предлагал финнов?
— Да. Он же сейчас играет в «Лулео». У них в команде есть один финн. Правда, интереса он для «Авангарда» особо не представляет. Я сказал: «Ну ты спроси, готов ли он ехать». Потом перезванивает мне: «Не, все-таки боится реакции на родине».
— А если говорить о тех, кто не заиграл?
— Сложно сказать. Тот же Райан Уилсон, которого мы привозили в «Ак Барс», регулярку сыграл не так удачно, но в плей-офф был одним из самых надежных защитников.
В свое время я приглашал в «Лев» Рихарда Гюнге. Потом мы вынуждены были отправить его в «Адмирал», поскольку Ялонен на него жаловался. После этого лет пять он постоянно отворачивался от меня при встрече. Настолько оказался обижен. Наверное, именно к нему мы не смогли найти какие-то ключи.
— Привезти легионера в зажиточные Омск, Казань или Москву не так сложно. Как вам удавалось договариваться с иностранцами в Хабаровске?
— Там особо выдающихся ребят не было. В свое время Саша Тыжных рекомендовал мне вратаря Стива Плуффа. Он довольно неплохо отыграл в Хабаровске. Но потом поехал на более выгодные условия в «Спартак» и там себя не проявил.
У нас особо не было возможностей для приглашения иностранцев. Наверное, тогда самым громким трансфером был Сергей Кривокрасов. У него был довольно тяжелый игровой период в Америке. Возможно, сыграл фактор того, что он сам был из тех краев. Плюс у нас был Виталий Ячменев, которому мы предложили очень хорошие деньги.
Рад, что у Сергея все получается в «Сибири». Следил за его работой с Олли Йокиненом в «Юкурите». Их команда очень неплохо выглядела. Виделись с ним на турнире в Санкт-Петербурге. Хотя разошлись мы с ним в Хабаровске не лучшим образом. Он ведь потом ушел в «Авангард» посла этого. Тогда Анатолий Федорович Бардин попросил помочь ему, и мы отпустили Сергея в Омск.
Еще была интересная ситуация, когда мы в 1998 году пригласили парня из ист-коста по имени Шон Аллард. Команда была на выезде, и он присоединился к нам в Москве. Сыграл четыре игры, набрал одно очко. Когда мы вернулись и он начал проходить медосмотр, то оказалось, что у него стоит кардиостимулятор в сердце. Доктор сразу сказал, что не будет подписывать его документы.
У парня была достаточно большая семья, и он пришел к нам со слезами на глазах: «Я единственный кормилец в семье, а вы сейчас лишаете меня работы». Я объяснил, что никто не будет так рисковать ради него. Если мне не изменяет память, сейчас он работает тренером по развитию в «Колорадо».