Атмосфера, которая была в ЦСКА, мне просто не подошла
– Что у вас все-таки произошло с ЦСКА?
– Было нарушение режима. Но не в плане алкоголя.
– Назовем версию, которую мы слышали. Якобы вы шумели в номере, и это стало поводом для отстранения.
– Что-то типа того.
– Вы не казались счастливым в ЦСКА и до этого инцидента. Это правда, что вы не были там счастливы?
– Да, такое возможно. Но в принципе – играть давали, звено хорошее было. Может, та атмосфера, которая была в в клубе, лично мне просто не подошла.
– Кто в итоге стал инициатором разрыва контракта?
– Наверное, я. Еще во время финала с Казанью мне позвонили и сказали, что со мной расторгнут контракт. Я сказал: "Ну ладно, хорошо". Проходит какое-то время и мне говорят, что я, оказывается, нужен. Непонятно, то ли нужен, то ли нет.
– "Ну ладно, хорошо". То есть вы это совершенно спокойно восприняли?
– Да как спокойно? Финал же идет. Как тут спокойно воспринимать? Но потом смирился. Уже начал варианты искать, что дальше делать. А летом сказали в клубе, что погорячились: "Давай все переиграем. Мы посовещались – ты нам нужен".
– Но вы уже не хотели оставаться?
– Конечно, нет. Все же понимают, какой Игорь Никитин человек. Один прокол в плане игры, и можно надолго сесть и закончить сезон на лавке.
– Вы же потеряли огромные деньги..
– Ну, потерял. Деньги были не на первом месте, главное – играть. Деньги и деньги.
– Вы же были одним из самых высокооплачиваемых игроков.
– Был, и что? Я же не настолько сильно потерял в деньгах.
– Мы говорим об Америке. У вас в ЦСКА была большая зарплата, а тут вы уезжаете в "Херши", где платят 70 тысяч долларов в год.
– Так получилось, пришлось на это пойти. Естественно, я потерял. Но надо было попробовать себя в Северное Америке.
– Для вас тогда деньги были не важны?
– Нет, не важны. Я не переживал по этому поводу.
– Всегда казалось со стороны, что финансовая сторона для вас многое значит.
– Конечно, деньги играют роль. О дальнейшем надо думать. Но не такую большую.
– Говорят, что из "Сибири" вы чуть ли не убегали. Не было шансов, что вы там останетесь?
– Такого не было. У меня просто закончился контракт. ЦСКА сделал предложение.
– Не только ЦСКА. Там ведь еще СКА был.
– Ну да. Шалунова хотели видеть в СКА, а меня в ЦСКА. Но в итоге договорились, что мы вместе должны играть.
– "Сибирь" предлагала вам контракт?
– Да ничего там не было. Все было понятно. Была вроде бы договоренность с ЦСКА, что по окончании сезона мы переходим.
– Вы хотели уйти?
– Надо было расти. Все же понимают, что ЦСКА – это та команда, с которой можно что-то выиграть. Но нас даже не спрашивали об обмене.
– Говорят, что вы с Шалуновым не могли дождаться окончания контракта, лишь бы побыстрее уехать.
– Я тоже читал об этом. Но такого не было. Все хотели в плей-офф с "Сибирью" попасть, но не шел хоккей ни у меня, ни у Макса. До Нового года у нас что-то получалось, а потом бах и отрубило. Но не из-за того, что мы знали о своем уходе, просто так по-хоккейному случилось.
Незнание языка и травма помешали попасть в "Вашингтон"
– Вы поехали в "Херши", потому что ЦСКА вас не отпускал в другие клубы КХЛ?
– Да. Просто так меня бы никуда сразу не обменяли. Потом, когда уже все улеглось, все немножко остыли, мы и договорились.
– Назовите три главные ошибки, которые вы допустили в Америке.
– Наверное, самое главное – это незнание языка. И травма.
– Травму не предсказать.
– Да, это так. Но какой-то опыт все-таки получил. В АХЛ, конечно, тяжело играть. Хоккей безбашенный. Безголовый. Бегаешь, "бум-бум-бум".
– Бессистемный?
– Система там присутствует, просто там такие хоккеисты, которые больше оснащены физическими данными, чем головой и руками.
– Хартли говорил, что вы приехали в лагерь "Вашингтона" в плохой форме, что у вас было 14% жира.
– У меня было 10,8% жира. Был тест по bodyfat. Я его сдал. В принципе, я был в нормальной форме. Вот потом, когда я оттуда приехал в "Авангард", то форма оставляла желать лучшего. Я был после травмы, три месяца ничего не делал. Тренироваться же нельзя, если у тебя повреждение. И процент жира немного поднялся.
– В "Вашингтоне" вы ведь успели сыграть на предсезонке.
– Провел одну игру с "Каролиной".
– В какой момент поняли, что вас все равно отправят в АХЛ?
– Да сразу же. Я же из-за визы опоздал к началу лагеря. И понимал, что какое-то время придется поиграть в фарм-клубе, чтобы понять, что тут за хоккей. В плане площадок, например. Мне сказали, что нужно поехать в "Херши", адаптируюсь, а дальше будет видно.
– Русские ребята помогали?
– Кузнецов помогал, Орлов.
– Вы видели, что слабее тех, кто в основе?
– Конечно, уровень отличается, если сравнивать меня с Оши, к примеру. А так в третье-четвертое звено можно было спокойно попадать.
– С кем вы выходили в матче с "Каролиной"?
– Со Стивенсоном и Эллером. Они как раз в третьем звене в сезоне и играли. Были другие матчи до моей отсылки, но я не знаю, почему меня на них не ставили.
– Не говорили почему?
– Мол, систему надо было понять. Мне всякие видео скидывали, изучал все.
– Поняли что-то? Можете сказать, как "Вашингтон" играет?
– Мне тут своей тактики в "Авангарде" хватает, это бы запомнить.
– Тактика "Вашингтона" была слишком сложна?
– Да нет, ничего особенного. Может быть, для меня было сложно, потому что я вообще не знал, что это такое. Но зато после этого мне в России легче.
– Расскажите о каком-то нюансе, который вас просили делать в НХЛ, а в России вы с ним не сталкивались.
– Например, клюшка всегда должна быть на льду. А в стыках сначала работаешь клюшкой, а потом играешь тело.
– Неужели в КХЛ такое не объясняли?
– Раньше нигде не сталкивался. Только в "Авангарде" с этим столкнулся. У нас на это обращают серьезное внимание. У других тренеров играешь и играешь. Главное – чтобы ты кому-нибудь посильнее навернул. И не важно, успел соперник шайбу отдать или нет.
Заплатил ЦСКА, чтобы играть за "Авангард"
– Вернувшись, вы говорили, что понимали: после травмы в "Херши" вам играть не дадут.
– Да мне даже в "Херши" с самого начала толком не давали играть. Сначала поставили во второе звено. Потихоньку вкатывался, в одном матче забил две. Счет 3:5, мы проигрываем, отыгрываться надо, но меня за десять минут до конца сажают на лавку. Даже не объяснили за что и почему. Думаю: "Ну вроде два гола забил, что ж еще нужно-то?". А на следующий матч вышел в четвертом звене с чекерами. Как раз там палец и сломал.
– Неужели не сказали, почему посадили?
– Нет. Хотя тренеры говорили, чтобы мы подходили, общались. Но я еще раз говорю, что незнание английского очень важно. И оно сказалось.
– Когда в четвертом звене оказались, не захотелось сразу свалить?
– Такие мысли много раз в голову приходили, не пора ли домой.
– Именно в "Херши"?
– Да. Там тяжело. Даже в плане жизни, особенно без языка. Язык – это самое главное. Три или четыре месяца там прожил и только с Самсоновым разговаривал. Ну и с Биндулисом. Больше и не с кем поговорить.
– Вы пытались английский учить?
– Да. Была русская женщина, у нее сын хоккеем занимается. Она постоянно помогала, когда надо с тренером поговорить, просто в быту проблемы решить. И она нас с Самсоновым подтягивала в английском.
– Что-то запомнили?
– Да так. Какие-то хоккейные термины выучил. Мне теперь намного легче понимать Боба.
– С Хартли один на один не сможете поговорить?
– Наверное, нет.
– Поэтому и не было смысла в "Херши" к тренерам и менеджерам подходить.
– Да, но я пытался через агента, были встречи с руководством "Вашингтона". Приходил к ним разговаривать.
– Что они говорили?
– Не помню уже, что именно. Но говорили, что нужен. А я уже начал понимать, что будущего у меня там нет. Они начали перечислять игроков из "Херши", за которыми следят, и я понял, что их столько, что шансов мало. Только приехавшему вряд ли дадут возможность. Там парни по два-три года ее ждут.
– Переход в "Спрингфилд" – попытка остаться в Америке или вариантов в КХЛ просто не было?
– Вариант в КХЛ был, но решили попробовать еще в Америке. Мне сказали, чтобы я три матча сыграл, чтобы они посмотрели на меня. Я провел, забил, а потом мне сказали, чтобы еще два матча сыграл. Там как раз должна была быть игра с "Херши". Они хотели на меня в ней посмотреть. Но я сказал, что все, в России дедлайн. Я бы не успел заключить контракт с командой КХЛ, если бы остался на эти два матча. И уехал.
– То есть вас не оставляли?
– Не знаю. Сказали, что будут следить дальше. У меня был односторонний контракт АХЛ.
– После того, как вы перешли в "Спрингфилд", в Вашингтоне написали, что вы оказались тренироваться с "Херши", потому что возвращаетесь в Россию. Это правда?
– Не было такого. Я просто пришел на арену, подписал какую-то бумагу, и мне сказали, что я на лед могу не выходить.
– Забастовки не было?
– Да какая забастовка? Вообще не знаю, откуда это пошло.
– А что за бумагу подписывали?
– О расторжении контракта.
– "Спрингфилд" – это была последняя надежда, или изначально понимали, что бессмысленно?
– Шансы были, поэтому я туда и поехал. Если б их не было, я бы не пошел. Зачем?
– Так ведь контракт – односторонний с клубом АХЛ. Это как бы намекает.
– Это со стороны намекает. У меня была другая ситуация. Если бы я подошел, дали бы добро, чтобы остаться, контракт бы переподписали. Я же туда не в АХЛ ехал играть.
– Каким вам показался хоккей КХЛ, когда вы вернулись из Северной Америки?
– Имеете в виду, что там засчитывают все, а здесь вообще ничего не засчитывают?
– Ну да. Многое не засчитывали. Но не только это – у вас был резкий переход при переезде, а когда обратно отправились – вы ведь только-только начали бездумно бегать и врубаться во всех.
– Я все равно старался там играть не так. Старался играть так, как я умею. Не бегал там, как ошалелый.
– А бывало, что вы садились на лавку и думали: "Елки, что же они делают?".
– Ну да. Вы что, каждую смену только смотришь – заброс, и помчались за шайбой все пять человек, и давай ее дальше. Драки – каждый матч. Каждый.
– На вас не прыгали?
– Да вроде нет. Там же тафгаи друг друга все знают. И только между собой дерутся. Обычных людей никто не трогает.
– Бывают же командные потасовки.
– Чисто потолкаться разве что. А вот драк "1 на 1" хватало. Когда сбрасывают с себя все и танцуют. Прикольно смотрится. Это же элемент шоу. Там ведь все по-другому даже в плане болельщиков.
– ЦСКА сначала назвал на вас большую цену, чем отпугнул потенциальных покупателей, а затем начал снижать. О чем вы договаривались? Как это происходило?
– Я еще летом до отъезда в Америку встречался с Максимом Сушинским. Он говорил, что я им нужен. У меня же был пункт в контракте, что я могу в любое время вернуться. Ну он и сказал: "Если ты решишь вернуться, мы готовы с тобой подписать контракт". Разговор у нас был, когда уже предсезонные турниры начались.
– А ЦСКА был согласен на такой вариант?
– Вот этого я не знаю.
– Насколько известно – нет.
– Не знаю, как они хотели. Может быть, любой ценой от меня избавиться. Все равно ведь ЦСКА немаленькие деньги за меня получил.
– В сущности ведь – за переход заплатили вы.
– Какую-то часть – да.
– Давайте назовем эти цифры. Вы доигрывали за "Авангард" за 30 миллионов рублей. Все остальное – ушло на компенсацию ЦСКА.
– Да.
– Вот и получается, что вы заплатили ЦСКА, чтобы играть за "Авангард".
– Да, но у меня не такая большая сумма получалась.
– То есть "Авангард" еще что-то доплатил.
– Конечно. Наверное.
– Ваша зарплата в ЦСКА ведь составляла 120 миллионов?
– За первый сезон – 80. Дальше – 100 и 120 (контракт с ЦСКА был на 3 года – Прим. "СЭ").
– Но теперь у вас полноценный нормальный контракт, и больше дань ЦСКА вы не платите?
– Так и есть.
– Круто, что вы сюда переехали?
– Да. Мне сейчас здесь все нравится. Тут самое мое, что могло быть. Самая моя команда.
– Проблема Хартли – он очень сильно отличается от российских тренеров. Вы-то всю жизнь играли в системе, где тренер – это страх. А у вас на сборах 3 выходных.
– Так ведь от этого кайфуешь. Совсем другое отношение. Обычно на тренера смотришь – тебя аж потрясывает. А тут все нормальная, обстановка классная – всегда все веселые, все со всеми разговаривают. Грех не играть.
Я не симулянт. Но приукрасить нарушение могу
– Вы симулянт все-таки? Или нет?
– Да нет, конечно. Просто бывают моменты, когда что-то надо сделать. Это тоже часть хоккея.
– Что вы имеете в виду? Приукрасить нарушение?
– Где-то приукрасить, да.
– Объясните момент со скорой помощью – вам до сих пор не верят, что вы реально должны были ехать в больницу, потому что уже на следующий день вы вышли на лед. И сыграли в следующем матче.
– Я был в больнице. Мы съездили, сделали снимки, обследовали меня. Но играть-то надо было. Наставили уколов обезболивающих.
– То есть что-то все-таки было?
– Конечно, было. Я не знаю, почему из этого сделали историю. Я почему вышел: мне уколы сделали, вышел на раскатку – вроде нормально, терпимо. А без уколов играть было бы невозможно. А так обезболили – и ничего не чувствуешь. Тем более, мы могли в следующем матче закрыть серию. И потом спокойно отдохнуть до следующего раунда и подлечиться.
– Видно было, что в скорой вам снимали коньки.
– Врач снимал. Если бы я симулировал – сам бы снял. В самом эпизоде было очень неприятно. И страшно. Это же шея. Мало ли что – можно после таких столкновений с бортом и карьеру закончить.
– Боченски назвал вас жалким трусом, но не только за этот эпизод. Был еще один. И он говорит, что в НХЛ вас бы презирали. И вы бы карьеру закончили.
– Это "было бы". Он же не знает, как было бы на самом деле. Это всего лишь его мнение.
– Когда вы последний раз приукрашивали нарушение?
– Даже не помню.
– Насколько часто подобное происходит? Раз в матч? В два?
– Не часто. Как это может часто происходить? Жесткие силовые приемы случаются раз в 20-30 игр.
– А бывает, что к вам судьи подъезжают и говорят: "Давай-ка сегодня не падай"?
– По-моему, никто мне такого не говорил.
– Интересно, как вы пережили разницу в отношении ЦСКА и "Авангарда" к прессе. Разница ведь гигантская.
– Разница большая. "Авангард" занимается этим, устраивает шоу, и тебе сразу самому становится интереснее. В ЦСКА все это в команде остается. Никого никуда не пускают. Но в ЦСКА же всегда так было, мне кажется.
– При этом говорят, что Никитин существенно изменился в прошлом году. Вы же наверняка что-то слышали от бывших одноклубников.
– С ребятами разговаривал летом – Нестерова видел, Шалунова, Капризова. Говорят, что реально изменился в хорошую сторону. Все довольны.
– Может быть, из-за новой арены? Та – старая, где все старое – она все приглушала.
– Может быть. Но мне кажется, что нет. Может, просто Никитин изменился.
– А в чем была суть той напряженной атмосферы в ЦСКА, о которой вы говорите? Ни шагу в сторону, иначе – расстрел?
– Что-то вроде. Постоянное напряжение. Я не могу этого объяснить, но я вот так себя чувствовал. Расслабиться невозможно.
– Вы с Шалуновым это обсуждали?
– А что нам обсуждать? Играть надо было, и все.
– За что он вам в финале в голову дал?
– А вот это интересный вопрос. Я ему писал: "Ты что, вообще с ума сошел?". Говорит, что посмотрел и офигел. Сам не понял, как это получилось.
– Чувствовали, что игроки ЦСКА хотели вас как-то побольнее задеть в финале?
– Не было такого. Мне кажется, такого уже нигде нет.
– А с Никитиным вы виделись?
– Когда уже все закончилось – на церемонии рукопожатий.
– Прохлада в отношениях с ним осталась?
– Мне кажется, нет. Уже все прошло. Все все забыли.
Полиция поймала за скорость, но отпустила. Ни слова не говорю по-английски
– В "Авангарде" у вас со старта игра пошла, все получалось. Почему? Соскучились по России? Ушло то напряжение?
– И соскучился, и поговорить уже с кем-то можно, и чувствуешь себя по-другому, когда тебе доверяют. Приехал – в большинство сразу поставили. Когда чувствуешь, что ты нужен – хочется как можно больше сделать для команды.
– Ожиганов рассказывал, что когда пришел в раздевалку в "Ак Барсе" и услышал знакомые шуточки, понял, что очень сильно по этому скучал.
– Но он-то подольше там пробыл. Я-то недолго. Но все равно приятно поговорить с кем-то, пошутить. Там как – пришел в раздевалку, сел, шнурки завязал, пошел на лед, помолчал, и все.
– Партнеры даже не пытались с вами разговаривать?
– Пытались – какими-то самыми простыми словами.
– У Самсонова тоже с английским пока не клеится?
– Сейчас-то уже получше. А когда вместе только приехали – это ужас был. Нам Кристапс Биндулис – латыш – помогал. Он разговаривает на трех языках. Вот и помогал. Когда я палец сломал, он со мной в больницу ездил – переводить. В "Спрингфилде" так вообще ни одного русского не было. Представляете, какой стресс у меня был?
– Вы же, получается, там как котенок были, брошенный в озеро.
– Ну да.
– И как вы понимали, как играть в тех или иных ситуациях?
– Приходишь на собрание – там видео. Показывают тебе, куда двигаться.
– В "Торонто" Майк Бэбкок на планшете ничего не рисует. В "Херши" и "Спрингфилде" рисовали?
– Вот поэтому там Ожиганов нигде и не играл, ха-ха. Рисовали бы – может, и получилось бы что. Нам рисовали.
– Вы не думаете, что ваша поездка за океан была натуральной авантюрой, несмотря на то, что вы – одна из звезд КХЛ?
– Нет. Там главное, как и в России, в струю попасть. И все. Если тренеру понравился – будешь играть в любом случае. Если не понравился – не будешь. У нас так же.
– Когда вы подписали контракт, даже просто смотря на платежку "Вашингтона", можно было понять, что вам ничего не светит.
– Когда я подписался, одно место еще было и примерно миллион свободных денег. И они с кем-то подписали (забрали Яшкина с драфта отказов "Сент-Луиса" – Прим. "СЭ"). Но у кого-то еще была травма и у Уилсона большая дисквалификация. Шанс-то показать себя был.
– Боялись ли вы чего-то в Америке? Случайно нарушить закон, например.
– Бояться – не боялся. Но был один разочек – поехал в аэропорт в Нью-Йорк, маленько превышаю скорость. И тут мне в стекло заднее фонарем светят. Понять ничего не могу. И не видно ничего – никаких мигалок. Я чуть-чуть еще педальку нажал, смотрю – мигалки, сирена воет. Остановился. А я один ехал. Даю ему русские права. Он сразу на меня так посмотрел… Я ему еще сказал, что я вообще не "спикаю". Беру телефон, звоню Самсонову, говорю: "Самсон, скажи ему что-нибудь". Полицейский на меня посмотрел, права в машину кинул и сказал: "Гуд найт". Типа – езжай. А так прикиньте – в каталажку бы забрали. Там же вообще с этим строго.
Памятный гол "Ак Барсу" получился сам собой
– А вы как к интервью Панарина относитесь?
– Да я даже не читал. Серьезно. Что-то слышал, что интервью на тему политики. Заголовки видел. Про президента вроде.
– Ну вот вы сейчас ездили в Челябинскую область. Вам нравится, как там люди живут?
– Нет, конечно. Что тут говорить. В области – тем более. Там вообще ужас. В городе еще более-менее.
– Сейчас еще стало известно про радиоактивный выброс на заводе "Маяк".
– Что-то они там делают, да. Слышал такое. У нас в свое время еще протесты были против строительства.
– Что ж вы тогда в Челябинск в отпуске ездите?
– Да я к родителям езжу. Друзей повидать. И тренироваться там проще. В Москве кататься негде и не с кем. А в Челябинске теперь тренеров развелось. Берешь себе лед, тренера и занимаешься.
– И Зернова ведь там встретили.
– Мы сейчас вообще не разлей вода. Но он сейчас ассистент капитана. Ему сейчас и пихануть нельзя будет, ничего сказать. Авторитет.
– Все хотелось спросить: у вас ведь очень крутые автомобили. Зачем вам в них вкладывать? Вам же объясняли в клубе на лекции по финансовой грамотности, что в машины не надо вкладывать.
– У меня всего две машины.
– Но какие!
– А разве это плохо, когда у тебя хорошие машины?
– Вы же теряете большие деньги, едва выехав из автосалона.
– Мне же надо ездить. И жене надо. Я люблю скоростные машины. Чтобы ехали быстро.
– Гоняете по России?
– У нас особо не погоняешь. Камеры везде. В Москве каждые сто метров по одной. Вот в Челябинске – можно маленько. Но там просто дорог нет.
– Зачем было унижать "Ак Барс" (имеется в виду гол Шумакова в стиле лакросс)?
– Да никто никого не унижал. Так получилось.
– В НХЛ вас начали бы бить. Или руки бы "поотрубали". А тут казанцы как будто и сами не поняли, что произошло.
– Там как было: стоят люди, смотрят. Почему бы не попробовать забить вот так?
– Но не в плей-офф же.
– Да какая разница, в плей-офф или нет? Гол и есть гол.
– Да дело же даже не в вас. Самое странное, что "Ак Барс" никак не отреагировал. После той шайбы ведь все стало понятно в серии.
– Та шайба, наверное, еще и вратаря подломила.
– Трюк Кучерова сможете повторить?
– Не пробовал.
– А финт Дацюка?
– Нет. Это только Павел и сможет повторить, мне кажется. Финт Форсберга? Могу.
– Про кучеровский финт у Широкова спросите.
– Он может – я видел.
– Широков Кучерова и научил. А чему еще вы хотели бы научиться?
– Бросать сильнее и точнее. Финты-то у меня есть. Но они раз в сезон проходят. И то – хорошо если раз в сезон. На поле нельзя просто задумать финт. Все ведь от ситуации зависит, правильно? Я же не могу катить к воротам, зная, что я сделаю.
– В КХЛ очень много кто так и делает.
– Ха-ха. Может быть. Но если ты бьешь буллит, то должен ориентироваться на то, что вратарь делает. Соглашусь, есть такие ребята, которые сразу знают, что будут делать. Им не важно, как действует вратарь. Важно, что они сделают.
– Сейчас в КХЛ уменьшают площадки. Вам на них комфортно будет?
– Наверное. Может быть, в большинстве будет лучше. На маленьких ведь можно даже от борта бросать. И синяя линяя подальше теперь.
– А в равных составах?
– Конечно – ведь надо будет меньше бегать. Все быстрее.
– У вас сейчас на предсезонке никаких кроссов и нет. И выходных куча. Как вы к этому относитесь?
– В этом плане все грамотно. Нагрузку дают, но и отдохнуть дают. Это не так, как у меня в одном клубе было с некоторыми специалистами.
– Вы же много с кем поработали.
– Ну да. Квартальнов, Скабелка, Никитин, Скудра… Всех зацепил. Поэтому я сейчас порой в недоумении. Утром тренировка, вечером вроде лед еще должен быть, но бах – отменили. Думаешь: "Как так? Такого ж не было никогда. Не видел даже такого". В "Авангарде" дают отдыхать. А раньше у меня как было: ты только терпишь.
– Вот интересно: у всех российских тренеров ведь всегда опасения, что хоккеисты в выходные обязательно напьются. А у вас этих выходных было очень много. При этом Фисенко говорит, что никаких проблем с этим не было. И что у всех русских хоккеистов в "Авангарде" будто бы менталитет поменялся. Все не в ночной клуб бежали, а восстановлением занимались. Как это пришло?
– Даже не могу объяснить, но пришло. Просто все понимают, что если ты чего-то хочешь добиться – тебе нужен отдых, а не по клубам шататься. Нет, иногда разрядка тоже нужна. Маленько голову проветривать. Но можно же в кино сходить. Поужинать в ресторане.
– На контрасте с ЦСКА, наверное, особо удивляло все это. Хоть там многое и поменялось сейчас.
– Ну да. И у нас в "Авангарде" еще есть "сегменты". Надо условно 7 очков за 5 матчей набрать, и тебе еще один выходной дают. Два дня отдыхаешь – здорово же. Пацаны из ЦСКА говорили, что когда были паузы на Евротур – у них был один выходной. А у нас – пять! И система с этими выходными ведь работает. Не просто же так мы до финала дошли.
– Что-то вообще можно противопоставить ЦСКА в финале?
– Можно, конечно. С любой командой можно играть.
– 0-4. И они вполне могут и в следующем году взять Кубок Гагарина.
– Не уверен. Мы постараемся не дать этому случиться.
– Вы-то постараетесь. Но разве "Авангард" не стал слабее? А у них еще и Секач с Киселевичем.
– Все же зависит от того, в какой ты форме находишься. "Ак Барс" же их обыграл.
– Но там-то кто-то шумел в гостинице, а кто-то свинкой болел.
– Свинка была, да. И в чем "Авангард" стал слабее?
– В прошлом сезоне у вас все совпало. И в плей-офф вы были монолитом. До финала было даже неинтересно. И с ЦСКА вроде должны были забиться. А сейчас уже другие люди пришли.
– Были у нас и молчаливые, и недовольные. Но у нас все сложилось. И это все-таки больше от тренерского штаба зависит, какой в итоге будет команда. Если тренеры уделяют внимание тому, чтобы команда была командой, она такой и получается. Чтобы, скажем, на обеде мы не сидели так: за одним столом 10 человек, за другим – 2. У нас не бывает так, что новенькие сидят отдельно, а кто был в клубе – отдельно. У нас и сейчас все по-семейному. Все общаются друг с другом.
– Вас эти лекции "Авангарда" (тренинги в рамках программы "Игровой интеллект" – Прим. "СЭ") чему-то учат? Речь не о финансовой грамотности, деньги вы и так знаете, как спустить. Про отношения с прессой, например.
– В принципе – да. Учиться, как себя вести, можно всегда. Бывает же, что я на некоторые вопросы отвечаю скованно. Зависит, правда, от журналиста. Если ты знаешь его – все равно пораскованнее чувствуешь. Но это не значит, что есть такие журналисты, которых я не люблю. Бывает еще такое, что хотят с тобой поговорить после игры, в которой ты налажал. Естественно, тебе не хочется ничего говорить. Вон – на Евротуре у меня в этому году как было: я из средней зоны бросил в пустые ворота. В итоге гол в наши.
– Что ж вы так?
– Да я случайно. Она ко мне отскочила. Я хотел шайбу куда-то в сторону ворот бросить, чтобы человек не подобрал ее сразу и не убежал. Получилось сильно. А потом случился гол. Бывает.
– Как вы отходили?
– Да нормально. Никто на меня давления не оказывал.
– Но на чемпионат мира вы и не поехали.
– Да я и не рассчитывал.
– А вы хотите на чемпионат мира?
– А почему нет?
– Так ведь отпуск.
– Ну а что отпуск? Вон парней из ЦСКА только 30 июля собрали. Можно успеть отдохнуть. Хоть раз в жизни на чемпионат мира обязательно надо съездить.
– Даже если вы едете как 14-й нападающий?
– Естественно, хочется быть в составе. А не сидеть и ждать своего шанса, и все зависело бы от энхаэловцев. Санников и Любимов же ездили. И неплохо сыграли. Хоть один раз очень хотелось бы съездить. Почувствовать, что это такое.