Вы не представляете, сколько тычков во вратарской
— Поздравляю вас с «Везиной». Теперь уже какой смысл играть в хоккей? Выше приза для голкипера не существует.
— А как же Кубок Стэнли? Все индивидуальные призы приятны, но в хоккее важно выиграть командный трофей.
— Ничего другого не ожидал услышать. Давайте вернемся к плей-офф. Лично меня поразила не только ваша игра, но и то, с какой самоотдачей вы падали после единоборств.
— Хотите сказать, что я приукрашиваю?
— Немного.
— Не спорю, иногда такое случается. Но не на ровном месте. Контакт-то все равно есть, не просто так падаю. Расскажу такую историю. Подъезжает ко мне один арбитр, говорит, что мне не стоит валиться с ног, ведь если контакт будет, то он обязательно зафиксирует нарушение.
— Разумно.
— И ничего не фиксировал, а бить продолжали. Вы не представляете, сколько там тычков во вратарской, но судьи на это не обращают внимания. Возможно, им стоит помочь в каких-то ситуациях.
— То есть когда ваш главный тренер на одной из пресс-конференций рассказал о том, как вас ударил по незащищенному месту Никита Кучеров, то он говорил правду?
— Да. Но бьют не потому, что я какой-то особенный. Каждому вратарю в НХЛ очень сильно достается. Посмотрите финал. Перри вообще не отъезжает от Кемпера. Голкипер фиксирует шайбу, а Кори уже там, во вратарской. И начинается. Якобы случайный тычок, вроде бы неудачно упал на голкипера. Делает все, чтобы сбить концентрацию.
— А ваши так же делали?
— Мне через всю площадку не разглядеть. Может быть, и делали. Все так поступают.
— Мы обсуждали с Ильей Сорокиным вашу реакцию на столкновения с тем же Кори Перри. Коллега смеется, говорит, что у него так никогда бы не получилось.
— Думаю, у Сорокина получилось бы. Если возвращаться к тому моменту, то столкновение действительно было серьезным.
— То-то мемов наделали с вашим участием.
— Видел. Не от большого ума такое делают. Там люди обращают внимание на то, что якобы между ударом и моим падением прошло какое-то время. Делают замедленный повтор. Так можно замедлить, что я и через минуту не упаду. Это был удар, причем я Кори не видел. У меня потом два дня шея болела.
— Кстати, о Сорокине. Он жалуется, что вы к нему на Лонг-Айленд в гости больше не ездите. Намекает, что раз вы живете на Манхэттене, то немного зазнались.
— Действительно, далеко от меня. Он приезжал пару раз, но расписание очень тяжелое. Если у него есть один-два выходных, то у меня нет. И наоборот. Но вообще он немного приукрашивает. Как-то ко мне приезжали родители, мы поехали к океану, написал Сорокину, приезжай. А он: «Ой, мне далеко до этого места ехать». И как с ним разговаривать? Но на Манхэттен Илья ездит не только ко мне. Он любит местные рестораны.
Понимал, что минимум шансов на «Харт»
— Когда вы только приехали в НХЛ, то очень сильно нервничали перед каждым матчем. Полно историй о том, как вас трясло, вы не узнавали друзей за несколько минут до вбрасывания. Сейчас это прошло?
— Волнение все равно присутствует, но не такое, как раньше. Конечно, уверенности больше. Стал лучше себя ощущать, чувствовать. Помогают семья, болельщики. Я стал как-то более спокойно ко всему относиться. Видимо, это приходит с возрастом.
— Но никаких специальных треннингов не было?
— Нет. Был план, и я его придерживался.
— Думал, что вы встаете перед зеркалом и начинаете хвалить себя, мол, я в порядке.
— Это я мог бы сказать только после удара Кори Перри. Прекрасно понимаю, что мне есть куда расти, нельзя останавливаться. И волнение перед матчами — это нормально.
— В плей-офф по вашим воротам нанесли 669 бросков! Ужасно. Перечислите их все.
— 83 броска нанесли в одном из матчей хоккеисты «Питтсбурга».
— Да, великая игра получилась. Вы с трудом держались на ногах?
— Удивительно, но во время матча, даже после сирены я чувствовал себя прекрасно, только много воды выпил. Тяжело было на следующий день. Лежал, закинув ноги на стену.
— А матч был очень тяжелый?
— Я был в тонусе, а когда в нем находишься, то все легко переносишь. Плюс «Питтсбург» много атаковал, так что мне было даже легче. Если бы они бросали редко, то труднее получалось бы сохранять концентрацию.
— Вы были номинированы не только на «Везину», но и на звание самого ценного игрока сезона. Сейчас-то можно сказать, верили хоть немного в то, что вам дадут «Харт»?
— Я изначально понимал, что там шансов минимум. Но когда вскрывали конверт и называли имя, признаюсь, скрестил пальцы. А вдруг? Впрочем, у меня были серьезные конкуренты. Бороться с Коннором Макдэвидом и Остоном Мэттьюсом пока нереально. Это крутые хоккеисты, за плечами у которых прекрасный сезон.
— Не вскочили заранее, когда начали называть имя победителя?
— Нет-нет. Да и если бы я выиграл «Харт», то просто не смог бы подняться с кресла из-за волнения.
— Вашими конкурентами за «Везину» были Якоб Маркстрем и Юусе Сарос. Очень сильные ребята.
— Согласен. Якоб высокий, а у таких голкиперов есть природное преимущество. Их труднее закрыть. При этом у него в арсенале не только преимущество в росте. А от игры Сароса я получаю истинное удовольствие. Он невысокий, но на льду творит чудеса.
— В этом году случилось невероятное. Вратарь Элвис Мерзликин из «Коламбуса» попросил своих партнеров по команде в концовке встречи не бросать по вашим воротам, чтобы вы заработали «сухарь».
— Во время матча я этого не знал, мне потом уже рассказали. Щедро с его стороны. Я передавал через Владислава Гаврикова благодарность и сейчас готов повторить. Очень человеческий жест.
— Вы выступили на церемонии, сказали несколько фраз на английском, но на пресс-конференциях после игры почему-то говорите на русском. Знаю, что вы всегда старались говорить правильно, но разве будет прогресс, если не отвечать на вопросы журналистов?
— Там другая ситуация. В «Рейнджерс» нам дали переводчика, который работает на домашних матчах. А на выезд он с нами не ездит, и там я общаюсь с прессой на английском.
— Не видел нигде.
— Так там на видео не снимают. И хорошо, что так делают. Я пока не готов, чтобы мои ответы на английском вышли в свет. Но пока на русском удобнее. Иногда после матчей нет сил ломать голову над тем, как построить фразу.
— Но вопросы вы понимаете, вам там практически ничего не переводят, даже когда вы сидите вместе с Артемием Панариным.
— Панарин давно уже прекрасно говорит на английском. Иногда я к нему подхожу за переводом.
Самое неожиданное поздравление — от Третьяка
— Как только спортсмен что-то выигрывает, так сразу появляются люди, которые говорят, что верили в него, даже когда он был маленьким. Очевидно, что некоторые действительно распознали талант. А много ли на вашем пути было людей, считавших, что у вас ничего не получится?
— Не помню таких. По большому счету даже если бы такие люди и были, то я не слышал их мнение, да и было наплевать. Главное, что верила семья, да я и сам четко понимал, чего хочу добиться. Не могу вспомнить, что кто-нибудь когда-нибудь мне говорил: «Завязывай с хоккеем, у тебя ничего не получится». Возможно, услышав такое, я бы и закончил. Шучу.
— Наверняка вас многие поздравили с «Везиной». Откуда был самый неожиданный звонок или сообщение?
— От Владислава Третьяка.
— Что здесь удивительного?
— Не думал, что у него есть мой номер телефона.
— Ничего странного. Может быть, какие-нибудь другие спортсмены писали, артисты?
— Да я вращаюсь только в хоккейных кругах.
— А коллеги писали?
— Да, от них было очень много сообщений. Надеюсь, что все поздравили искренне.
— Стараетесь ли вы следить за североамериканской прессой?
— Времени на это нет. Но если получается, то стараюсь ознакомиться. Правда, через российские источники, которые что-то перепечатают.
— Что-то трогает?
— Лишь бы ничего плохого не писали. Но я иногда действительно читаю новости.
— К чему веду? В этом сезоне вас очень много хвалили. И это было справедливо. В итоге вы взяли «Везину», претендовали на «Харт», вам написал Третьяк. Тяжело будет остаться на земле после такого.
— Я понял, о чем вы говорите, но это не про меня. Воспитание не позволит загордиться, зазнаться. Прекрасно понимаю, что еще ничего серьезного не добился на клубном уровне, мне есть куда расти. И я хочу побеждать.
— Когда вся арена кричит ваше имя, то трудно остаться прежним человеком.
— Это невероятные впечатления. Атмосфера на домашней арене невероятная. Когда еще болельщики начинают размахивать белыми платками, то словами не передать, что чувствуешь.
— Кстати, были и другие случаи. В Питтсбурге тоже весь стадион кричал ваше имя, когда вы пропускали.
— Это точно, прекрасно слышал. Там же небольшой скандал был. Почему-то обвинили в том, что я якобы махал команде соперника, типа «пока-пока». Однако жест был адресован определенному хоккеисту, который всю игру пытался вывести меня из себя. Показали же так, словно я стадион успокаиваю. Не было этого. Но фанаты там вели себя очень жестко. Когда на скамейке сидел, маленькие дети показывали мне средний палец, сзади какой-то мужик стучал по стеклу, чтобы разобраться со мной. Но на это я не реагирую.
— Обидно, когда дети дразнят.
— Обиднее должно быть их родителям за такое воспитание. Меня в «Питтсбурге» все отправляли в отпуск, говорили, что уже поле для гольфа зарезервировано. А я вообще в него не играю.
— Во время серии с «Каролиной» вы все-таки подъехали к стеклу и подразнили фаната соперника.
— Расскажу, как все было. Во время рекламной паузы обычно стараюсь не обращать внимания ни на кого. А тут взглядом поймал болельщика. Мы к тому времени пропустили две, он бесновался, показывал, что сейчас третью пропущу. И я пропустил, правда.
— Так.
— Потом приезжаем к ним снова. Я его уже запомнил, вижу, он на месте, орет, кричит, смеется. Внутренне улыбаюсь, а после сирены подъехал к нему и поприветствовал. Но если судить по фото, то есть ощущение, что я показываю какие-то жесты человеку, который сидел рядом, выглядел хмурым, переживая поражение клуба. Так это не ему было обращение.
— Не думал, что вы во время игр на кого-то смотрите.
— Обычно так и есть, но тут так получилось.
Мог бы пропустить на 80 голов меньше
— Ровно год назад вы были разочарованы сезоном и сказали, что поменяете свою подготовку. Прогресс в игре существенный. Раскройте секрет, что именно вы сделали.
— Ничего такого, о чем можно было рассказать. Наверное, все дело в том, что перед позапрошлым сезоном мы не знали, когда именно он начнется. К какому времени выводить себя на пик формы. Вроде бы тренируешься, готовишься, а потом сообщают, что в ближайшие две недели ничего не случится. Этим летом все было стабильнее. Мы знали, когда начинается чемпионат. И все нагрузки были распланированы тщательно. А это важно. Напомню, что в НХЛ нет никаких сборов.
— А зря. Уехали бы на пару неделек куда-нибудь, сыграли бы на приз губернатора.
— Тоже считаю, что на сборах прикольно. Тяжело, но весело. Вместо этого мы сдаем тесты, моментально начинаются тренировки на льду, а потом и выставочные встречи.
— Вы провели 73 матча в сезоне. Наверное, приходится дозировать тренировочный процесс.
— За время плей-офф я потренировался, может быть, раз пять.
— Странно, что тренировки вообще были.
— Все равно же были паузы между сериями. Плюс в каких-то играх было немного бросков, не было достаточно нагрузки. В регулярном чемпионате у меня ничего не поменялось, за исключением того, что я не всегда приходил на раскатку. Чаще всего для меня она была «по желанию». Мы советовались с тренером и в каких-то случаях пропускали утренний лед.
— В прошлом году не пропускали?
— Может быть, и пропускал бы. Но мне на арену ехать 45 минут, а у нас каждое утро было тестирование. Ехать только ради него было глупо, так что я приходил на тренировки.
— Сами решаете, ехать ли на раскатку?
— Нет-нет, я всегда общаюсь с тренером вратарей. Мне очень важно общение, чтобы принимать правильные решения.
— Он же у вас франкоязычный канадец. То есть вы теперь два языка знаете?
— Да, могу сказать: «Меня зовут Игорь» на французском.
— Отлично. Что вы чаще всего разбираете с ним по видео?
— Не голы. Их вообще можно не смотреть, смысла в этом немного. Смотрим другие ситуации, мое поведение при определенных моментах, разбираем действия. Я в этом году стал чуть глубже играть.
— Сорокин завидует вашему хладнокровию во время матчей. А вы ему в чем-то завидуете?
— Умению двигаться на льду. Он шикарно передвигается в воротах, постоянно говорю ему об этом. Хочу что-то перенять.
— У вас отличная статистика. Скажите честно, сколько шайб могли бы отразить, но не получилось.
— Я в этом регулярном чемпионате пропустил 106 голов. Уверенно заявляю, что любую шайбу можно отразить. Но если вникать, то моих было голов 80.
— Сколько? Вы уж давайте скромничайте в меру. Каких еще 80?
— Так и есть. В 80 моментах я мог сыграть правильнее и не пропускать. Вы, наверное, считаете, какие-то курьезные голы, обидные шайбы. Но это было редко, а вот моментов, когда я сыграл неправильно и этом привело к заброшенной шайбе, примерно 80.
— Сорокин отмечает вашу стабильность. Да и мы заметили, что вы умеете собираться моментально после гола. Как этого добиться.
— Две-три секунды. Отмечаю для себя, что я сделал не так, и возвращаюсь в игру.
— В этом году вы не собираетесь приезжать в Россию по личным причинам. Но здесь ваш тренер, с которым вы регулярно готовитесь к сезону. Как быть?
— У нас же был небольшой опыт дистанционной работы. Посмотрим, как получится теперь. Найду зал, лед, все равно буду тренироваться по прежней программе.
— В России бы с этим было легче?
— Почему же? Тоже надо было заморачиваться с арендой. Такие же вопросы, как в Нью-Йорке. В США все-таки чуть легче, ведь катков построено больше.
— В «Хартфорде» вам как-то сказали, что вы толстый. С тех пор вы переменили отношение к питанию. Сейчас соблюдаете диету?
— Не всегда. Иногда не могу, иногда просто не хочется. Но это никак не сказывается на моем игровом весе. Держу 85 килограммов, мне так комфортнее. Конечно, я не такой тощий, как был в АХЛ после замечания. Но этого и не требуется, эту тему мы тоже обсуждали с тренером.
— Вы чуть выше сказали, что не играете в гольф. Неужели не дается вид спорта?
— Мы в Вегас ездили на матчи, и у нас там была пара выходных. Пошли поиграть в гольф. Только не на поляну, а на специальное место, где бьешь по мячу на расстояние. Я был единственным в команде, у которого мяч полетел назад. Все были очень удивлены. Но для себя определенные выводы сделал.
— Еще раз поздравляю вас, Игорь. Хотелось бы видео, как вы зайдете в раздевалку на первую тренировку «Рейнджерс». Впереди понесут кубок, затем сами въедете на карете.
— Ни в коем случае. Бейсболку пониже на глаза, первым на велотренажер. В новом сезоне никто уже не будет обращать внимание, что ты там когда-то выигрывал.