Дон Эдвардс стоял на расстоянии вытянутой руки от человека, который убил его отца и мать. Его руки тряслись, а голос дрожал, когда он вновь переживал жуткие моменты почти 30-летней давности.
«Представьте, — начал он свою речь, — как я вошел в родительский дом... повсюду осколки стекла, кухня испещрена отметинами от патронов, на полу большая лужа свернувшейся крови... именно на этом месте мой отец боролся и распрощался с жизнью. В гостиной ковер уже впитал в себя всю кровь... на этом месте в мою мать выстрелили дважды, и она скончалась».
Убийца изучал стенограмму речи потерпевшего, которая лежала перед ним на слушаниях о возможном досрочном освобождении. Он носил очки и слуховой аппарат, который помогал ему слышать, что говорят во время заседания. Джордж Хардинг Лави никак не реагировал на слова Эдвардса, который рассказывал о «непрекращающемся кошмаре», который преследует его семью.
«Представьте, — продолжал Эдвардс, — каково слушать звонок в службу спасения, который длился 17 минут... слышать крики и ужас, которые творились в твоем родном доме. Слышать последние слова отца, который молил: «Только не трогай семью». И слышать злобный голос убийцы: «А теперь я тебе нравлюсь? Что ты думаешь обо мне теперь?»
Бывший звездный голкипер НХЛ рассказал историю сломанных судеб, которые Лави разрушил тем мартовским днем 1991 года.
Донне Эдвардс было 59 лет. Арнольду Эдвардсу — 63. Их четверо детей находились в зале заседания суда Онтарио. Осужденный убийца просил направить его в исправительное учреждение промежуточного режима. Каждый из детей зачитал свое обращение к судебной коллегии.
Рядом с Эдвардом находилась его жена, Таннис, которая поддерживала мужа.
«Эти воспоминания будут сопровождать меня до конца моих дней. И эту боль нельзя излечить».
До и после
На момент слушаний о досрочном освобождении Дону Эдвардсу было столько же лет, как и его отцу, когда тот погиб.
Небольшого роста, уже начинающий лысеть. В общем, как вы и представляете себе обычного мужчину, который уже перешагнул 60-летний рубеж. Но Эдвардс слишком часто возвращается в прошлое. Прошлое, в котором он столкнулся с убийством родителей, что «наградило» его посттравматическим синдромом и сотнями бессонных ночей.
Один день разделил его жизнь на до и после. До — погоня за мечтой, после — борьба с кошмаром.
Он старается вспоминать только хорошее. К сожалению, делать это все сложнее. Правда, есть один момент, который он очень отчетливо помнит.
15 марта 1991 года. Эдвардсу было 35 лет. Он только что закончил профессиональную карьеру, за время которой успел поиграть за «Баффало», «Калгари» и «Торонто». Впереди его ждала, как считалось, перспективная работа на телевидении.
Тем вечером он привел отца на игру между «Баффало» и «Чикаго».
Арнольд тоже вышел на пенсию. 38 лет он отработал на сталелитейной фабрике компании Dofasco в Гамильтоне, провинция Онтарио.
Эдвардс был очень рад, что может провести этот вечер вместе с отцом на трибуне. На той самой трибуне, откуда отец многие годы наблюдал за сыном и его погоней за мечтой об НХЛ.
Эдвардс понимал, скольким родители пожертвовали, как много они вложили в его жизнь и его карьеру. В детстве ближайший каток от их дома располагался как минимум в получасе пути, но, Арнольд и Донна вставали каждое утро и отвозили сына на тренировку. Или на важную игру. А еще как-то успевали позаботиться о его трех сестрах, у которых тоже были свои мечты.
Они были на трибунах, когда он сделал первый шатаут в НХЛ. Они вместе праздновали, когда сын разделил «Везину» в 1980 году вместе с партнером по «Сэйбрс» Бобом Сове. Они видели, как он выступал в составе сборной Канады на Кубке Канады-1981.
Все только благодаря ним. Так говорит Дон. Все, что семья зарабатывала, вкладывалось в детей. До последнего цента.
Тем вечером Баффало накрыла снежная буря. Но Арнольд и Донна решили не оставаться ночевать у сына. Они беспокоились за младшую дочь, которой продолжал угрожать ее бывший молодой человек, Джордж Хардинг Лави, который был обвинен в попытке изнасилования и удержании человека против его воли несколько недель назад. Однако он продолжал преследовать ее, выслеживать, околачиваться рядом с ее домом.
Арнольд и Донна попрощались с тремя внуками и отправились в путь домой, в Гамильтон, где прожили всю свою жизнь.
Шесть дней спустя, 21 марта 1991 года, Лави стоял у ступеней дома Мишель Эдвардс с большим ножом за пазухой и заряженным охотничьим ружьем.
Когда Мишель заметила его, то помчалась через улицу в дом родителей. Лави последовал за ней. Он застрелил Донну Эдвардс, когда та пыталась забаррикадировать дверь диваном. Мишель позвонила в службу спасения, умоляя поскорее прислать помощь, в это время Лави разбил окно в кухню и пробрался в дом. Там его встретил Арнольд Эдвардс. Ему удалось выбить ружье, пока они боролись, и оружие подобрала Мишель. Она постаралась выстрелить, но ружье оказалось на предохранителе. Лави ударил Арнольда ножом пять раз. Шансов выжить у пожилого мужчины не было.
Затем он схватил Мишель за горло, поцеловал ее и пообещал, что «подарит ей долгую и мучительную смерть». Однако ей удалось вырваться и убежать из дома.
Во время судебного заседания семье Эдвардсов пришлось прослушать запись жуткого телефонного звонка в службу спасения, который сопровождали крики и звуки выстрелов. Сестра Лави дала показания, что тот вынашивал план похитить троих маленьких детей Дона Эдвардса и что он угрожал застрелить Мишель Эдвардс. Лави настаивал, что совершил эти жуткие деяния, так как находился в состоянии аффекта после того, как его несправедливо обвинили в попытке изнасилования. Во время судебных слушаний он пытался казаться невменяемым, утверждая, что по ночам к нему приходят духи его жертв.
В итоге Лави был признан виновным в двух убийствах первой степени и одном покушении на убийство.
Он получил два пожизненных тюремных срока с возможностью получить досрочное освобождение через 25 лет.
Жизнь в кошмаре
Эти взгляды преследуют его повсюду. Эдвардс чувствует их. И не может сбежать от этого.
Каждый раз, когда он заходит в комнату, то все знают, что он был на месте преступления. Видел, что произошло с его родителями.
Он чувствует всеобщее настроение: «Это Дон Эдвардс — его отец и мать были жестоко убиты».
Лави уже был в тюрьме. Но эти мысли не оставляли Дона.
Особенно ему не давали покоя угрозы в адрес его детей.
Паранойя.
Он может сбежать? А что будет, если сможет?
Дон старался не выпускать троих детей из поля зрения. Он провожал их до автобуса, когда они отправлялись в школу, и ждал на том же месте, когда они возвращались. Если дети были не в школе, то он редко куда отпускал их без сопровождения.
По ночам Дон боялся заснуть. Его пугала перспектива вновь увидеть один и тот же кошмар, который возвращал его в некогда такой любимый дом детства. Он боялся вновь пережить то утро: полиция, разбитые стекла, кровь на полу, отметины от пуль на стенах.
Но, даже не закрывая глаза, он не мог выкинуть из головы ту запись звонка в службу спасения.
Пытался отвлечься на работе, но и это не помогало. Таннис иногда заходила в его кабинет и видела, как он смотрит в черный экран компьютера. Так он мог сидеть часами.
Карьере на телевидении пришел конец. Он не мог заставить себя смотреть в камеру. А если и получалось, то не мог выдавить из себя и слова.
Рушился и бизнес, связанный с недвижимостью. Он не мог сосредоточиться на важных делах. Да и не на очень важных тоже.
Не имея возможности нормально работать, семья жила на те деньги, что Эдвардс успел заработать за время карьеры — около 400 тысяч долларов.
Так продолжалось на протяжении четырех лет.
Новый смысл жизни
Эдвардс часто вспоминает родителей. Он вспоминает те времена, что они были вместе. С того момента, как он впервые встал на коньки и до пика его карьеры — выступление на Кубке Канады-1981.
Игра подарила ему столько положительных эмоций. И теперь она стала тем единственным, что могло спасти его от агонии.
Когда-то Эдвардс был одним из лучших в мире в том, чем он занимается. Но он всегда считал, что даже на пике был способен на большее. И всегда стремился вперед. Теперь он захотел показать другим вратарям, как они могут стать лучше.
Темный экран компьютера, сквозь который он смотрел часами, вновь зажегся.
Эдвардс просмотрел десятки часов видеозаписей. Все нарезки, что он мог найти. Он проанализировал каждый бросок, который отбивал, каждую шайбу, которую пропускал.
Он закрылся в своем кабинете на год, собирая все свои мысли в книгу. Он избегал друзей и даже начал игнорировать семью — все ради нового любимого дела. Он разрабатывал систему оценки голкиперов, которая основывается не только на количестве пропущенных шайб или проценте отраженных бросков.
«Это дело полностью захватило меня, — признается Эдвардс. — И оно стало моим спасением. Тем, что позволило мне думать о чем-то другом, а не только о том ужасе, что постиг мою семью».
Четыре года спустя после убийства родителей Эдвардс попытался вернуться в мир, который он знал лучше остальных. Он разослал копии своей рукописи во всем места, в которые только мог.
Откликнулись лишь единицы. Дону показалось, что о нем просто-напросто все забыли.
Но не Ларри Робинсон. На дворе был 1995 год. Легендарный канадский защитник готовился к вступлению в Зал хоккейной славы. И дебютировал на посту главного тренера «Лос-Анджелеса». Когда-то Робинсон выступал за сборную Канады вместе с Эдвардсом. И его заинтересовала система старого знакомого.
«Кингз» пригласили Эдвардса в качестве помощника главного тренера. И он был готов вернуться, но это означало, что надо оставить семью. Дети уже ходили в старшие классы, так что выдергивать их из Баффало он не имел морального плана. В Лос-Анджелес он мог ехать только один, борясь со страхом расставания.
Дон старался не распространяться о своих сомнениях. Робинсон даже не знал о трагедии, которая произошла в его семье.
Работа в НХЛ была отличной возможностью переключить свое внимание на что-то другое. Но посттравматический синдром остался. Дон старался скрывать это, избегая появления на публике. Так что в тренерском штабе не подозревали, что творится в душе у их коллеги.
Но еще тяжелее Эдвардсу приходилось дома по ночам, которые он теперь коротал в одиночестве. Его вновь преследовала бессонница. А если и удавалось заснуть, то сон не приносил умиротворения.
Так он проработал в «Лос-Анджелесе» шесть лет. Затем его пригласил в «Каролину» тренер Пол Морис. Он был в тренерском штабе команды, когда клуб дошел до финала Кубка Стэнли-2002.
В конце концов, Эдвардс вернулся в родной Онтарио. Он купил домик у озера в Питерборо. Там он начал работать с юниорской командой из Оквилла, а потом получил должность генерального менеджера «Сагино» из юниорской лиги Онтарио.
Досрочное освобождение
Лави сейчас 61 год. Годами он готовился к тому, чтобы получить досрочное освобождение.
Канадская исправительная система построена таким образом, что дает почти каждому человеку шанс на исправление. Преступники проходят различные тесты и проверки, которые показывают, в каком состоянии они находятся. Если человек показывает прогресс, но его переводят в учреждение менее строгого режима. И так шаг за шагом.
Семья Эдвардсов знала, что рано или поздно им вновь придется встретиться с тем человеком, который разрушил их жизни. В 2011 году Лави подал документы на рассмотрение дела о досрочном освобождении, которое могло слушаться через пять лет. И потерпевшие делали все возможное, чтобы он получил отказ.
Они посещали каждое слушание, вооруженные речами о том кошмаре, через который им пришлось пройти.
Лави получал отказ в досрочном освобождении, но продолжал предпринимать попытки: 2015, 2017, 2019... Каждый раз в зале суда он вновь видел людей, которым сломал жизнь.
Но как бы ни было тяжело Дону, он не представляет, через что пришлось пройти его сестре. На этих слушаниях Мишель давала показания отдельно, чтобы не встречаться с человеком, который преследовал ее, который убил ее семью.
Но в ходе последнего заседания они были вынуждены находиться в одном помещении. Когда Мишель зачитывала свое обращение к судье, она несколько раз брала паузу.
«Он должен услышать нашу боль, крики и слезы, — говорила она в заключительном слове. — Он должен знать, что он отлично справился с задачей уничтожить нашу семью.
Лави получил пожизненный срок. Но для нас его существование- само по себе является пожизненным заключением".
Затем слово взял преступник: «Я виноват. Тогда я сорвался, так как меня обвинили в попытке изнасилования. Это стало катализатором. Тогда я не хотел этого признавать. Отрицал бы и завтра. Каждый раз, когда говорят о попытке изнасилования... Это неправда. И это толкнуло меня на те преступления, что я совершил».
Все это время Эдвардсы пытались сдержать слезы, старясь не смотреть в его сторону.
«Я не могу оправдать то, что я совершил. И не могу винить в таком отношении к себе, — продолжал Лави. — Я буду жить с тем, что сотворил, до конца своих дней. И это навсегда останется со мной и будет преследовать меня».
Судьи совещались около 20 минут. Когда они огласили свой вердикт, то выяснилось, что Лави будет отпущен из тюрьмы и будет проживать в общежитии для лиц, освобожденных из мест заключения, под особым наблюдением.
Эдвардс немедленно вышел из зала суда.
«Боже мой!» — воскликнула Таннис.
Вскоре зал суда покинул и Лави. Через шесть месяцев он получит шанс на полное досрочное освобождение.
Семья Эдвардсов уже никак не может повлиять на дальнейший процесс.
Будущее
«Нравлюсь ли я тебе теперь?»
Через пару недель после решения суда Дон Эдвардс повторяет слова преступника, которые засели у него в голове.
Он все еще слышит их почти каждый день.
С тех пор Эдвардс успел написать письма во все возможные инстанции. Он настаивает, что такой человек не способен на исправление и опасен для общества.
Сейчас Дон работает над книгой, в которой хочет рассказать свою историю. И отметить несовершенство судебной системы в Канаде. Экран его компьютера вновь горит каждый вечер. И он больше не хочет скрывать от людей свою историю.
Он ездит по стране и выступает с речами. Начинаются они с его карьеры в НХЛ: путь наверх, достижения, веселые истории из раздевалки...
А затем Эдвардс рассказывает о том кошмаре, что настиг его семью.
Он вспоминает, как хоккей спас его. Как родители возили его регулярно морозным утром на тренировку. Как они следили за ним с трибун. И как после того, как их не стало, он нашел отдушину в хоккее.
«Нужно всегда стараться подняться и двигаться вперед», — говорит Дон.
Но как это сделать? Как найти в себе силы? Честно говоря, сам Эдвардс не знает точного ответа на этот вопрос. Но знает точно одно — так и нужно поступать.
И он повторяет фразу сестры: убийца может выйти на свободу, но эти жуткие воспоминания — пожизненное наказание для его жертв.