В пятницу в Ярославле на 68-м году жизни после тяжелой болезни скончался заслуженный тренер России Сергей Алексеевич НИКОЛАЕВ.
Господи, вот уж кому, казалось, отмеряна тысяча лет, так это ему, Сеичу. Разговаривая со всяким корреспондентом, вкраплял непременно любимую историю - о том, как в сорок лет подтягивался на одной руке. А чтоб тот поверил, протягивал пятерню: "Ну-ка, дай руку. Чувствуешь?" Корреспондентские пальцы хрустели от такого рукопожатия. Николаев был доволен. Вспоминал Юрия Моисеева, другого крепкого человека: "Тот кому-то руку так пожал, что сломалась. Я ломать не буду, тебе писать еще…"
Он был классным тренером - той самой советской школы, которая сегодня уходит дальше и дальше. Обрастая небылицами. Поднял почти все команды, где работал. Но об этом будут рассказывать многие.
Четырнадцать сезонов отработал в ярославском "Торпедо" - и под его руководством команда второй лиги стала одним из лидеров отечественного хоккея. Новокузнецк, с которым Николаев забирался на самый верх, с тех пор до медалей не дотягивался. Какие уж там медали.
***
Я не знаю второго человека в хоккее с таким шлейфом прибауток. Фольклора. Вот уж кого будут помнить долгие, долгие годы.
Помниться будут мелочи - о многих из которых не расскажешь. Во всяком случае, сейчас - все у Сеича делалось через матерок. Но годы пройдут, а Николаева будут вспоминать. Всякий, у него поигравший, нет-нет, да и вставит в разговор: "А Сеич говорил…"
Николаев был очень веселым человек. Пожалуй, самым веселым в нашем хоккее. На смерть его откликнулись все, пишущие о хоккее, - я перечитываю сейчас эти некрологи… Все со скорбных нот незаметно для себя переходят на смешливые. Обаяние Сеича разгоняет печаль даже сейчас, когда объявлено место и время воскресной панихиды. Но в воскресенье Ярославль снова станет столицей печали нашего хоккея.
Выросло поколение, не знающее такого тренера. Хочется рассказать обо всем: вы не представляете, мальчишки, какие были люди!
***
Начинаешь вспоминать - и всплывают в памяти обрывки. Как-то встретились в Уфе. Под мышкой у Николаева - охапка кассет. Вытащил одну:
- Вот, лучшие матчи Третьяка, серия "ХХ век". Посмотрю, есть ли мой гол. Забил в Воскресенске с центра площадки. Чувствую - пропускают меня защитники. Сейчас в зону войду, навалятся разом, шайбу отберут и вот тебе контратака. А я тоже не дурак…
Николаев замер на паузе - как большой артист. Благодарно замер и я.
- …я тоже не дурак! - продолжил Сеич. - Знаю, что в ближних бросках Владик царь и бог, а издали не видит. Ка-а-к дал - о перекладину, и гол! Народ встал!
Вспоминаю, как встречал меня в Ярославле возле железнодорожного вокзала.
- У меня такая машина - точно узнаешь. Не сомневайся.
Я заглядывал в окна всякого джипа. Рассматривал сквозь тонировку сидевших за рулем. Крепкие ярославские парни в кожаных куртках были весьма недовольны.
Наконец подъехал чудо-транспорт, никакому крутому не снившийся. Словно наждачкой натертый джип. Почти броневик.
- Это мне в Новокузнецке недоплатили, - похлопывал по рулю Николаев. - Говорят: "Машину возьмешь?" Этот джип уникальный, таких в России нет. Машина японской морской пехоты.
***
Рассказывал мне Сергей Алексеевич, как ставил после поражения прямо в автобусе собственным игрокам кассету эротического содержания: "Пусть смотрят, что с ними сегодня делали".
От тренерской работы Сеич потихоньку отходил. Не превращаясь, однако, в старика. Наоборот. Корреспонденты его не забывали - отмерявшие ради него триста километров от Москвы. А кто-то дозванивался - расспрашивая про Уфу, например. Где Николаев работал. Короткими разговоры с Сеичем не были.
Всякий встретившийся с ним корреспондент желал после новых и новых встреч. Интервью превращалось в спектакль - и запоминалось надолго. Рассказ вел Сеича - и тот плыл за ним, словно по течению.
***
До сих пор не могу поверить, что Сеич умер. И знакомый номер больше не будет доступен никогда. Как и человек, делавший наш хоккей чуть-чуть ярче и веселее. Никогда не забывавший, что хоккей - игра.