Менеджер сборной России на Кубке мира-1996 и ассистент генерального менеджера команды на Олимпиаде-2002 Игорь Куперман в интервью "СЭ" подчеркнул, что с тренерской точки зрения наставник россиян в 1996 году Борис Михайлов не совершил ошибок. По его словам, обстановка в коллективе на тот момент была такой, что с ней ничего нельзя было сделать.
– Великий капитан Михайлов в ту пору слыл человеком строгим. Он мне рассказывал, что возглавил ту команду случайно – из-за тяжелой болезни Игоря Дмитриева. Тому, человеку более гибкому, удалось бы найти общий язык с хоккеистами НХЛ?
– Думаю, да. К середине 90-х Дмитриев не раз приезжал с разными сборными в Северную Америку, мы с ним общались – и он понимал, что настали другие времена. Игорь Ефимович из всех советских тренеров был не самым мягким, но самым гибким. Обожаемый мною Владимир Юрзинов, которого тоже можно отнести к этому ряду, все-таки родился и жил в известном обществе ("Динамо". – Прим. И.Р.), тогда как Дмитриев – это профсоюзы, воля, "Крылья Советов".
А за Михайлова во время того Кубка мира мне было просто обидно. Неправильно говорить "жаль" – он слишком великий человек, чтобы его нужно было жалеть. Но я видел, как сильно он переживал. Он находился между молотом и наковальней. По-тренерски он делал абсолютно правильные вещи, работал на льду. А на то, что происходило за его пределами, он никакого влияния оказать не мог, – но это влияло на поведение игроков.
Было даже несколько случаев, когда я выходил далеко за рамки своих полномочий. В двух эпизодах после тренировок закрывал изнутри раздевалку и в крайне непарламентских выражениях разговаривал с игроками об их поведении – по мотивам неприятного общения со службой безопасности НХЛ. Наши игроки были близкими мне людьми, и я мог себе это позволить. Но – не подействовало.
Пару раз – однажды в начале турнира, затем в середине – Борис Петрович порывался уехать домой. Причем во втором случае он позвал меня к себе в номер, налил по чуть-чуть и сказал: "Хочу уезжать". Я пытался уговорить его этого не делать, но удалось это в конце концов Сычу.
– А почему он хотел уехать?
– Дошел до точки кипения. Мне Михайлов конкретную причину не назвал. Фетисов с Ларионовым, а из более молодых – Жамнов (они очень дружили и дружат с Фетисовым, оба из столичного Бескудникова) пытались привести коллектив в чувство. Но это было невозможно. (Игорь РАБИНЕР)