Захар Бардаков
Родился 24 февраля 2001 года в Северске.
Нападающий.
Игровая карьера: «Русские Витязи» (2018-2020, МХЛ), «Витязь» (2020-н.в., КХЛ).
Бардаков — один из игроков молодежной сборной, к которому после матчей с США, Чехией и Австрией меньше всего вопросов. Габаритный форвард из номинально четвертого звена отметился голом с американцами и своими силовыми приемами вселяет страх в соперников. Если посмотреть на штрафное время Захара в МХЛ, может сложится мнение, что он — настоящий грубиян. Но это не так. Нападающий в интервью «СЭ» объяснил, откуда взялись все удаления, рассказал про любовь к дракам, причинах неудачи с чехами и своем хоккейном пути.
Ларионов сказал не отвечать на провокации
— После яркого матча с США «сухарь» с чехами стал неожиданностью. Что все-таки пошло не так?
— В наших действиях не хватало простоты. Нападающие элементарно не лезли на ворота с шайбой. Чехи отдали нам углы, мы в них и возились. Чехи хорошо принимали броски на себя. Но все равно у нас было достаточно моментов, которые мы просто не реализовали. Несколько раз парни по одному выезжали на ворота, можно было забивать спокойно. Возможно, где-то не повезло. Не было хорошей нагрузки на чешского вратаря. Не было трафика, защитники не доводили шайбу до ворот.
— Чехи в плане организации игры ничем не удивили?
— Они впятером встали в средней зоне, мы не могли ее пройти. Потом поймали нас на двух контратаках. Были еще атаки с их стороны, но только две закончились голами.
— Показалось, что сборной не хватило гибкости.
— Дело не в гибкости, а в простоте. Мы стараемся разорвать соперника и завести шайбу в пустые ворота. Нам не хватает простых действий: полезть на ворота, бросить из-под защитника и добить шайбу в ворота. В остальном у нас все хорошо.
— С нулем в графе «голы» сборная завершила и контрольный матч с Канадой. Стоит вообще сопоставлять эти игры?
— Эти матчи нельзя сравнивать с точки зрения наших действий. Они получились абсолютно разными. Да, мы не забили канадцам, но тогда удача просто отвернулась от нас. Были выходы «один в ноль», «два в один», которыми мы не воспользовались. А с чехами такой остроты не было. Но это только групповой этап. Впереди еще есть игры — мы раззабиваемся.
— С кем больше всего понравилось играть из трех соперников?
— На каждый матч мы выходим получать удовольствие. Скажу, что неприятнее всего было играть с чехами. Они действуют плотно, казалось, что всегда впятером на тебя идут. Ты только взял шайбу, а на тебе уже сидят соперники. В каких-то моментах с США и Канадой игралось даже спокойнее. Но удовольствие на таком турнире ты получаешь от каждого матча.
— Сейчас сборная находится в поисках оптимальных сочетаний. Если бы вам предложили перейти в номинально первое звено, чтобы добавить ему жесткости, справились бы?
— С канадцами наша тройка с Максимом Грошевым и Василием Пономаревым начала игру. С Чехией — то же самое. Почему бы и нет? Я полностью готов. Но, думаю, такого не произойдет. На таком уровне все игроки близки по мастерству. Поэтому нельзя говорить, что у нас есть первое или четвертое звено. Только — команда, которой мы выходим на каждый матч.
— Игорь Ларионов говорил, что вступаться за партнера ценой драк и потасовок, как это было на Кубке Карьяла, на МЧМ запрещено. Тяжело сдерживать себя?
— Стараюсь эту злость перевести в голы, чтобы забивать и не распыляться на какие-то драки. Все это можно компенсировать заброшенными шайбами. Сказали: не надо, я и не буду этого делать. Потому что судейство очень строгое. Удаляют за все. Элементарный толчок на борт — сразу «две плюс десять» дадут. Потом команде будет тяжело. Поэтому таким лучше не заниматься.
— Вас волнует, что весь турнир обслуживают только канадские арбитры?
— Я не увидел каких-то ошибок или неправильных решений. Так что все нормально.
— У вас был отдельный разговор с Ларионовым по поводу силовой борьбы и запрета на драки?
— Нет, со мной лично он не разговаривал. Он просто сказал для всех, и все сразу поняли.
Драки и провокации
— Обычно габаритных игроков специально провоцируют, чтобы вывести из себя и заставить схватить ненужное удаление. Вы замечали такое? Может быть, с американцами или канадцами.
— С американцами никаких тычков в свой адрес не замечал. А слова какие-то они всегда выкрикивают. В каком-то плане это уже стало нормой на молодежных чемпионатах мира. Все так делают. С чехами были тычки, но они всегда стараются спровоцировать, чтобы вывести соперника из себя и заработать удаление.
— Вас сложно вывести из себя?
— На такие тычки я вообще не отвечаю. Мне просто смешно от этого. Если ты бьешь, бей. Зачем все эти тычки исподтишка? Ладно, например, когда пихают на «пятаке» перед вратарем. Объяснили таким жестом, что сюда больше приезжать не надо. Но другие моменты я не люблю и никак на них не реагирую. Мне все равно.
— Вас просят в сборной сыграть персонально с кем-то из лидеров соперника?
— Нет, в сборной мы ни под кого индивидуально не выходим. Работаем в порядке, который у нас есть. Нет такого, чтобы выходили против конкретной пятерки, чтобы не дать им играть.
— Тяжело в пылу борьбы уловить грань между чистым силовым приемом и откровенной грубостью?
— Силовые приемы бывают разные. Если ты встречаешь соперника на противоходе — лоб в лоб, достаточно сложно быстро сообразить. Если соперник уступает в габаритах, и ты попадешь в голову, в любом случае это будет удаление. Когда ты просто подкатываешься под человека и бьешь его, это уже приходит с опытом. У меня было достаточно силовых приемов, поэтому в этом плане я полностью адаптировался.
— Замечали, что у соперника при виде, как вы катитесь в его направлении, глаза начинают бегать в разные стороны?
— От моего взгляда такого не было. Может, со стороны стоит посмотреть, но я лично не замечал. Уверен, что такое присутствует у многих.
— Когда, например, против Евгения Артюхина выходишь.
— Да, против него очень тяжело играть.
— В МХЛ у вас 271 минута штрафа за два сезона.
— Я помню практически все удаления. В первом сезоне был один удар в голову на «5+20». Остальные удаления — за драку и, наверное, одна «десятка». Во втором сезоне неудачно встретил соперника в колено, за что получил «5+20». Потом были драки с китайцами и московским «Динамо», четыре десятиминутных штрафа, два за разговоры с судьями, один за толчок на борт и один за удар в голову.
— Ничего себе, вы все помните.
— Да, прошлый сезон очень хорошо запомнился. Еще, может, было несколько обоюдных стычек, за которые давали по четыре минуты.
— В драках чаще побеждали или проигрывали?
— Честно, ни разу не проигрывал. Может, была одна ничья, но поражений не было.
— Какая драка запомнилась больше всего?
— Самая первая в товарищеской игре с «Амурскими тиграми». Выбрал себе в оппоненты очень рослого защитника. Фамилию, к сожалению, не помню. Он был старше и крупнее меня — метра два ростом. Когда потом увидел его фотографию с синяком под глазом после моего удара, был очень рад.
— Откуда такая любовь к дракам?
— Это пришло как-то само. Специально не тренировался, не ходил в боксерские залы. Жизнь научила, помотала с 9 лет.
— Приходилось применять силу на улице?
— Да, были случаи. Первая серьезная драка была лет в 11-12 в Санкт-Петербурге. И в команде по детям иногда дрались. Это нормальная практика.
— Болельщики помнят, как в «Витязе» зажигали тафгаи Дарси Веро, Джон Мирасти. Вы застали тот период?
— Лично ни одной игры не смотрел, но видел много подборок в интернете. Тогда я играл в Санкт-Петербурге и был еще маленьким. Особо не понимал, что такое большой хоккей. Поэтому не было осознания всего этого.
— Если бы такой грозный парень, как, например, Веро, сказал вам: «Захар, fight», вы бы согласились?
— Мне кажется, он бы и не спрашивал. Просто бы скинул перчатки и пошел меня дубасить. Не знаю, как бы там ситуация сложилась. Может, я бы лег и не вставал даже.
Пузырь и стиль игры сборной
— Как вам жизнь в «пузыре»?
— Никакого разнообразия — всегда один и тот же путь, те же движения. Хорошо, что расписание иногда меняется. Мы стараемся это минимизировать с парнями. Играем в настольный теннис, проводим много времени вместе, смотрим хоккей, общаемся. За счет этого и забываешь про «пузырь».
— Кто в сборной лучший по настольному теннису?
— Себя восхвалять, конечно, не хочется...
— Понял.
— У нас хорошая команда, можем и по теннису собраться. Семен Чистяков, Арсений Грицюк, Ярослав Аскаров, Ян Кузнецов — есть с кем повоевать.
— После матчей вы скорее закрыты в себе или стараетесь больше общаться с парнями?
— Да, вы правы, есть разные типы игроков. Кто-то после плохой игры закрывается, старается что-то понять, разобраться. Но, мне кажется, вот так загонять себя — неправильно. Стараюсь после игры сразу обо всем забыть. Конечно, сначала проанализировать моменты, сделать выводы и потом — забыть. Отстраняюсь от темы хоккея и просто отдыхаю.
— Василий Пономарев рассказывал, что привез в Эдмонтон чемодан с книгами. Вы брали что-то для личного досуга?
— Да, я в последнее время начал читать. Не скажу, что сильно увлекался этим раньше. Скорее последние месяца три начал читать. До выезда я прочитал «Идиот» Достоевского. Сейчас читаю «А зори здесь тихие» Васильева и «Собачье сердце» Булгакова.
— Вам это помогает перестраиваться в эмоциональном плане?
— Я читаю только перед сном, чтобы лучше уснуть. Книги помогают избавиться от посторонних мыслей, которые мешают спокойно засыпать.
— Вы в одном из интервью вы сказали, что Ларионов придумывает всем в команде интересные прозвища. Если не секрет, как вас называют?
— Изначально — Бардак от фамилии. Но парни в «Витязе» — Саша Дергачев и Каспарс Даугавиньш — начали меня называть танкистом. Возможно, из-за моих габаритов. Но Игорь Николаевич называет меня Барди. Первое время я не понимал, что он меня так называет. Думал, что он говорит Барни, то есть медведь. Пошла такая тема, и парни теперь называют меня Барни. Мне нормально, почему бы и нет?
— А другие забавные прозвища можете назвать?
— Семена Чистякова называют Сэми, Влада Фирстова — Влади. Недавно смотрели фильм «Русская пятерка». Когда в «Детройт» приехал Владимир Константинов, генменеджер обращался к нему Влади. Теперь мы поняли, почему Игорь Николаевич так называет Фирстова.
— По трансляции кажется, что Ларионов — максимально спокойный тренер. Он вообще на вас кричит?
— Нет, он очень спокойный и относится ко всем проблемам с пониманием. Он даст дельный совет и не станет на тебя орать и бить палками.
— Прийти в раздевалку и крушить все вокруг — не про него?
— Абсолютно.
— Игорь Николаевич рассказывал, что хочет видеть от сборной атакующий хоккей. Приятнее играть, когда чувствуешь больше свободы в атаке?
— После первых тренировок с Игорем Николаевичем и матчей на Кубке Карьяла я вспомнил хоккей, в который играл по школе в «Витязе». Тренеры — Игорь Николаевич Декин и Игорь Иванович Ронжин — говорили: «Дорожите и контролируйте шайбу». У нас практически не было упражнений на единоборства. Мы вставали пятеркой в зоне, нападающие из другого звена стараются отобрать у нас шайбу, а мы двигаем ее в касание. Очень приятно вспомнить кайф из детской школы. Мне нравится играть в такой хоккей.
Путь в сборную из нехоккейного города
— Вы начали заниматься хоккеем в небольшом сибирском городе Северске. Как все было устроено в плане подготовки?
— На самом деле, с хоккеем все печально. Когда я начинал тренироваться, было только две команды: 1996-го и 2000 года. В Томской области есть соседний город, куда ехать минут 15. Но даже там нет хоккея, хотя население около 500 тысяч человек. Обидно, что нет развития.
Помню, когда меня впервые ставили на коньки, и, если родители смотрели тренировку, я начинал плакать. Но тренер им говорил: «Просто уйдите». Тогда у меня получалось намного лучше.
— Проблемы с экипировкой были?
— Проблема была в самой покупке. На тот момент в Томской области не было специализированных магазинов. Даже не знаю, где родители покупали первую форму.
— С каким годом вы тренировались?
— Старался со всеми. Первый класс школы я просто попустил, честное слово. Помню, приходил на два урока, и мама забирала меня на тренировку сначала с 2000 годом, а потом вечером с 1996-м, где играли мой брат и Александр Брынцев. В силу возраста, когда шла двухсторонняя игра, я просто вставал под лицевую линию и ждал передачу.
— Как состоялся переход в бердский «Кристалл»?
— Мы приехали на турнир со «Сменой-2000» — командой из Северска — в Бердск. Тогда тренер «Кристалла» — Александр Сергеевич Лагутенко — работал и с 2000-м, и с 2001 годом. В своей команде я выделялся — он меня и заметил. Тогда наш тренер не смог встать на скамейку, и его заменил мой отец. К нему после матча подошел Александр Сергеевич и попросил номер моих родителей. Тогда я и прошел «просмотр» в «Кристалл». После турнира сходил на две-три тренировки, а на следующий сезон переехал в Бердск.
— Тяжело было?
— Уровень команды примерно такой же. Поскольку я занимался со старшими ребятами, мне было проще. Тяжело было перестроиться без родителей — все-таки 9 лет было. А я — один, в незнакомом городе.
— Потом Лагутенко и забрал вас в Санкт-Петербург?
— Да. Два года я отыграл в «Кристалле», а потом нас пригласили в «Серебряные львы».
— МЧМ-2021 в Эдмонтоне — ваш первый крупный турнир за сборную. До этого вас редко вызывали в национальную команду. Можете объяснить это прогрессом в последний год?
— Да, я добавил в своей игре, попал в основу «Витязя». А в сборную меня вызывали на три товарищеских матча. Может, дело было в дисциплине и моих штрафных минутах. Возможно, никто не хотел разбираться, что они были за драки. Но я не расстраиваться из-за невызовов и продолжал работать над собой.
— Опыт в «Витязе» с мужиками помогает со сверстниками?
— Да, на льду чувствую себя очень спокойно. В «Витязе» в начале сезона был небольшой мандраж, какие-то неоправданные действия. Сейчас же спокойно воспринимаю игру. Нет такого, что хочется быстрее избавиться от шайбы. Стараюсь действовать хладнокровно и спокойно разбираться в ситуациях. В этом мне и помогло время в «Витязе».